Странно, чем глубже пропасть, тем сильнее она притягивает.
Люди наводнили главный концертный зал Готэма, как муравьи, почуявшие сладкую добычу. Все переговаривались, улыбаясь в предвкушении веселья. Когда на сцену начали выходить музыканты, аудитория зааплодировала. Одобрительный свистки разносились со всех сторон. Молодой парень в блестящем, красном костюме и белым хохолком на голове прогарцевал к микрофону, как павлин. Звонкий, девичий визг прозвенел через весь зал. «Друзья, Вы готовы оторваться на полную катушку с «Беглецами»?» — Торжественно спросил парень, распахнув руки в стороны. «Да!!!» — Синхронно ответила аудитория. Гитарист вышел вперёд, играя первый аккорд. Толпа одобрительно захлопала. В один миг настроение поменялось, когда сверху посыпалось стекло. Оглушительный скрежет и на одну из колонок приземлился мужчина в костюме летучей мыши. «Эй!» — Воскликнул солист, возмущённо тряся своим хохолком. «Выключайте свои колонки. Сейчас же.» — Низкий, требовательный голос озвучил весь зал даже без помощи микрофона. «Это какой-то розыгрыш?» — Глупо ухмыльнулся гитарист, подходя ближе к огромной, чёрной фигуре. Вместо ответа Бэтмен быстро подошёл к одной из колонок и вырвал кабель. «Гордон?» — Пробормотал мужчина в маске. «Дискотека на Тревер стрит остановлена, все клубы закрыты.» — Отозвался хриплый голос в наушнике. «Хорошо.» — Выдохнул Бэтмен, поворачиваясь ко второй колонке и отключая её. Облегчённо выдохнув, Тёмный Рыцарь двинулся вперёд, но сделав один шаг, резко остановился, ощутив сильную вибрацию, исходившую снизу. Оглушительные крики разнеслись по залу. Люди начали закрывать уши, бросаясь к выходу. «Гордон! Концертный зал на Блейкерс.» — Отчеканил Бэтмен, нажимая на одну из кнопок на своём ремне. Ударник и гитарист упали на сцене, не сделав и пары шагов. Солист подполз к краю сцены, лихорадочно ударяя себя по голове. Мужчина в костюме летучей мыши, схватил его за шиворот, параллельно направляя один из бумерангов в дверь, в которую безуспешно ломились люди. Отчаянные стоны и возгласы превратились в единый горестный плач. Дверь поддалась. Толпа рванула на улицу, затаптывая тех, кто уже был не в силах стоять на ногах. Полицейские сирены окрасили тёмный переулок. «Колонки?» — Раздался сиплый голос Гордона в наушнике. «Отключены. Вибрация идёт снизу.» — Ответил Бэтмен, вынося на себе музыкантов. Положив мужчин на землю, герой бросился обратно в концертный зал вместе с полицейскими в наушниках. Деревянная сцена казалось тряслась от толчков. Бэтмен одним точным выстрелом пробил плотный материал. Оттуда послышался противный скрежет. Мужчина в чёрном костюме ни секунды не сомневаясь, полез внутрь. Через туман затхлого, пыльного воздуха он сразу заметил небольшой серый ящик. «Альфред, мне нужен аннигилятор высокочастотных волн.» — Произёс Бэтмен, подходя к причине шумов. «Да, мистер Уэйн.» — Сразу же отозвался вежливый мужской голос. Красный огонёк замигал на левом запястье угольно-чёрного костюма. Резко выдохнув, Тёмный рыцарь медленно опустился на корточки, поднося руку к ящику. Прикрыв глаза, мужчина стиснул зубы. «Мистер Уэйн, датчики на пределе. Уходите.» — Тревога в голосе Альфреда была слишком очевидной. Ящик затрясся ещё сильнее в унисон с протяжный писком прибора на руке Бэтмена. «Уходите!» — Повторил дворецкий уже громче и требовательнее. Тёмный рыцарь резко отцепил часть своего костюма, к которому был прикреплён прибор, и положил его на ящик. Бросившись к выходу и беря с собой выживших, Бэтмен выбежал на улицу. Опустившись на колени, мужчина тяжело выдохнул. «Мистер Уэйн?» — Позвал Альфред. Прежде, чем его подопечный мог ответить, раздался оглушительный взрыв. Красивое, величественное здание вспыхнуло, как спичка. «Брюс?» — Снова позвал дворецкий. Голос тревожно дрогнул. «Всё закончилось.» — Тихо пробормотал Бэтмен, с трудом поднимаясь на ноги. Грустные, карие глаза проскользнули по пострадавшим людям, лежащим на дороге. Большинство уже не шевелились.***
Высокая, стройная фигура доктора Мартинес грациозно и стремительно двигалась по коридору. Визгливое пение доносилось из самой дальней комнаты. «Любовь моя, не плачь! Ещё всё будет!» — Заунывно пищал девичий голосок. Сильвия многозначительно нахмурилась, задержавшись у двери. «Рана затянется! Солнце выйдет из-за туч!» — Пение продолжалось. Смуглая женщина удручённо вздохнув, схватилась за ручку. «Сили! А я уже тут сама себя развлекаю. Где ты пропадала, подружка?» — Весело затопав ногами, поприветствовала Харли. Доктор Мартинес неспеша прошла к столу, задерживая внимание на молодом, милом личике своей пациентки. «Ну, рассказывай. Гордон передал мне горячие приветы?» — Нетерпеливо затараторила пациентка с большими, чистыми голубыми глазами. Сев за стол, Сильвия подалась вперёд. «Харлин, благодаря вашей наводке вчера удалось спасти много людей.» — Сказала женщина. Её спокойная и строгая манера контрастировала с огнём в карих глаз. «Да, ты что?! И что мне причитается за это?» — Подавшись вперёд, пролепетала девушка с короткими, растрёпанными рыжими волосами. «Вам совсем не интересно узнать подробности?» — Ответила вопросом на вопрос доктор Мартинес. «Разрыв барабанных перепонок у 80%, кровоизлияние в мозг у 20%.» — Понизив голос, протараторила пациентка, выпрямив спину и деловито покачивая головой, будто отвечая на экзамене. Сильвия не смогла скрыть удивления от отсутствия какого либо сочувствия и сострадания во взгляде девушки. «Это невинные люди, Харлин.» — Выдохнула смуглая женщина, явно желая увидеть хотя бы тень жалости на симпатичном личике. «Да. Мистер Джей любит такие игры…без жертв невозможно добиться внимания.» — Покосившись на дверь, протянула девушка. «Внимания Бэтмена?» — Спросила доктор Мартинес, прищурившись. Большие голубые глаза яростно блеснули. «Как же долго заживают царапины, милая. Я думала на смуглой коже шрамы не так заметны.» — Парировала Харли, многозначительно опуская взгляд на щёку женщины, на которой виднелись следы от её ногтей. Сильвия ожесточённо проигнорировала колкость своей пациентки. «Харлин, где отсиживается Джокер?» — Спокойно спросила доктор Мартинес, наблюдая за всеми оттенками злобы на миловидном лице. «Так я тебе и сказала, Сили! За кого ты меня принимаешь?!» — С театральным возмущением воскликнула девушка. «Чего Вы хотите взамен на информацию?» — Выдохнула кареглазая женщина, нахмурившись. «Ой, сейчас подожди! Надо подумать, дорогуша! Я хочу путёвку в Таиланд, голову той паршивой девки, прилипшей к Джею, поездку на Сафари, романтический ужин при свечах с Бэтменом в его пещере.» — Залепетала пациентка, мечтательно закатив глаза. «Харлин.» — Строго и как-то по матерински перебила Сильвия, с укором покачав головой. Девушка громко вздохнула, поведя плечами. «Торт…шоколадный с клубникой и ореховой посыпкой. Большой!» — Нараспев протянула Харли, облизывая бледные, сухие губы. «Хорошо.» — Кивнула доктор Мартинес. Взгляд карих глаз смягчился. Поднявшись из-за стола, смуглая женщина на секунду задержала взгляд на напряжённо переплетённых пальцах пациентки. «Сили, кое-что ещё…» — Тихо проворковала Харлин, подавшись вперёд. 4 года назад «Милая, если надо расталкивай всех и выходи в первую линию, чтобы тебя сразу заметили. Поняла?» — Голос мамули Вив вкрадчиво разъедал мой мозг. «Улыбайся главному в жюри. Когда дойдешь до края сцены, подмигни ему.» — Продолжала наставлять женщина, которая меня родила, но никогда не любила. Ощущение холода на коже, словно я снова была в коротком, ситцевом, платье. «Мам, куда мы идём?» — Мой собственный голос казался каким-то чужим. «Не переживай. Мы просто пообщаемся со спонсорами. Там будут самые разные сладости. Будь послушной, Харлин.» — Ответил обманчиво мягкий женский голос. «Мам, я больше не хочу…пожалуйста.» — Мерзкая дрожь прокатилась по мне. «Перестань капризничать, Харлин. Тебя выбрал председатель жюри. Будь с ним поласковее, а то нам в затылок дышит эта худышка Китти.» — Крепкая хватка на моём локте. «Мамочка…пожалуйста, пойдём домой.» — Взмолилась я. Ком в горле нарастал в геометрической прогрессии. «Я тебе обещала, что это последний раз. Остался один этап, Харлин, и приз будет наш. Порадуй свою мамочку.» — Тёплое дыхание на моей щеке заставило меня дёрнуться в сторону. «Мама.» — Пробормотала я, резко открыв глаза. Темный потолок и старая люстра. Сердце болезненно сжалось в груди. «Харлин, а правда, что Джокер людоед?» — Звонкий голосок Генри вывел меня из утреннего ступора. «Что?» — Переспросила я, переведя сонный взгляд с открытого настежь окна на худое, бледное лицо мальчика. «В школе говорят, что Джокер ест людей…после того как убьёт.» — Пояснил Генри, тараня меня своими любопытными, синими глазами. «Боже мой! Что за разговоры?!» — Возмущённо заворковала Тильда, стремительно прошаркав на кухню. Мальчик недовольно насупился, покосившись на свою маму. «Ничего страшного. Он уже достаточно взрослый, чтобы знать. Джокер не каннибал, Генри.» — Ответила я, аккуратно кладя ломтик сыра себе в рот. «А как он стал таким жестоким?» — Сев рядом со мной, спросил мальчик. Тильда удручённо вздохнула, наливая себе кофе. «Вот я и пытаюсь выяснить ответ на этот вопрос, Генри.» — Протянула я, лениво пережёвывая. «Я за свою жизнь много поведала психов. Для большинства из них особых причин не нужно, чтобы творить непотребства. Таких, как Джокер надо истреблять.» — Тихий, пропитанный напряжением голос Тильды заставил меня резко проглотить тщательно пережёванный сыр. «Если мы будем их просто убивать, то никогда не сможем докопаться до истины и лишимся возможности предотвратить возникновение новых преступников.» — Отчеканила я, ощущая какое-то сильное раздражение и даже возмущение от слов своей соседке. «Мы тратим столько времени на этих ублюдков, вместо того, чтобы помогать нуждающимся. Наши налоги идут на содержание тех, кто убивает ради удовольствия. Где тут справедливость?! Скольких Джокер погубил и отправил в иной мир, и после продолжает жить, дышать, есть, пить, спать, пока невинные люди гниют под землёй» — Боль в голосе Тильды проникала в меня. Генри удивлённо разинул рот, переводя взгляд от меня к своей маме и обратно, словно следя за траекторией движения теннисного мячика. «Не всё так однозначно. Эти преступники тоже люди со своими травмами, переживаниями и даже положительными качествами.» — Затараторила я, захлёбываясь в слишком странном сгустке раздражения и гнева, будто я была просто обязана встать на защиту своего пациента. «Положительными качествами?» — Переспросила Тильда, ошарашенно уставившись на меня. Я нервно тряхнула головой, поднявшись из-за стола. Генри многозначительно почесал нос. «Мне пора.» — Буркнула я, стремительно двинувшись к выходу. Идя в Аркхем, я всё ещё не могла переварить то, что я чувствовала при разговоре со своей соседкой-наседкой. Я внушала себе, что просто вела себя, как психиатр, а не дурочка, проникшаяся симпатией к самому опасному преступнику Готэма. Так ещё ко всему этому примешивалось ощущение, что за каждым поворотом меня мог ждать человек из банды Джокера. Следить за мной, наблюдать. Вот какой-то небритый мужик в странной широкополой шляпе прикуривает у магазина. Я чувствую, как он провожает меня взглядом. Может быть это был тот самый убийца, избавивший меня от похотливого бульдога Кевина? От этих мыслей возбуждение поднимается откуда-то изнутри. И чёрт меня подери, мне это нравится! Мои каблуки стучат по дороге увереннее, чем прежде. Гремучая смесь опасности и безопасности в одном флаконе. Я ускорила шаг, практически несясь в Аркхем со всех ног. «Вы опаздываете, доктор Квинзель.» — Жирная, одутловатая фигура Люсинды выплыла из кабинета директрисы. «Всего на одну минуту.» — Прошипела я, демонстративно проверив время на своих наручных часах. «Вы похоже расслабились. Чувствуете себя хозяйкой положения?» — Неприкрытая неприязнь и агрессия в её низком голосе заставила меня ещё сильнее выпрямиться, с вызовом вскинув подбородок. Что она несёт?! Завистливая стерва! «У Вас всегда плохое настроение? Может стоит записаться ко мне на приём?» — Ехидно сощурившись, пролепетала я самым тошнотворно ласковым тоном. Женщина-лягушка презрительно фыркнула, одарив меня испепеляющим взглядом, и направилась вдоль коридора. Я послала её про себя ещё несколько раз, прежде чем зайти в комнату медперсонала. Но и тут меня встретили неприветливые сотрудники. Пара здоровых санитаров и одна молоденькая медсестра, которая ещё недавно оплакивала мудака Кевина, уставились на меня с какой-то странной тревогой в глазах. Это что-то новенькое… «Здравствуйте.» — Сдержанно кивнула я, проходя к своему шкафчику. Молчание было мне ответом. Пока я переодевалась они не произнесли ни слова. Их взгляды прожигали во мне дырки. Что на фиг происходит?! Накинув свой белый халат с бейджиком, я вышла, не удостоив их своим вниманием. Я всегда была изгоем, куда бы я не попадала. Но их поведение было подозрительным. Никаких колкостей, никаких комментариев. «Доктор Квинзель, доброе утро.» — Прокуренный голос директрисы Таунсенд прозвучал непривычно ласково и вежливо. «Доброе утро.» — Ответила я, натягивая свою фирменную, широкую улыбку и мысленно посылая её ко всем чертям. «Когда Вы сможете сдать отчёт?» — Высокая и тощая, как жердь женщина подошла ко мне вплотную. «В конце недели.» — Ответила я, нагло моргая в её серое лицо, не подавая виду, что я совсем забыла о заполнении этой бумажной фигни. «Хорошо. Буда ждать, доктор Квинзель.» — Неужели директриса с дурацким париком-мочалкой кивнула с уважением. С чего бы это? Я проследила за тем, как женщина неуклюже заковыляла по коридору на своих высоких каблуках. Когда она скрылась в своём кабинете, я развернулась и пошла допросную. Трое санитаров стояли у дверей. Я двигалась быстрее, чем прежде. В голове проскочил электрический заряд, как только я наглядно убедилась в то, что урода Кевина больше не будет среди этих парней. Вот она справедливость, которую я получила не благодаря директрисе, которая обязана защищать свой персонал, а благодаря тому, кого хотят стереть с лица земли. «Спасибо.» — Вежливо сказала я санитарам, которые разглядывали меня, но совсем по-новому. С опаской. Зайдя в комнату, я громко выдохнула, ощущая, как меня наполняет спокойствие при виде моего лохматого пациента. Я медленно шагнула вперёд, под внимательным взглядом бездонных, чёрных глаз. Смирительная рубашка по прежнему сковывала его движения, но худое лицо обрело здоровый цвет. Мужчина казалось становился всё крепче. «Доброе утро.» — Поздоровалась я, садясь за стол. Самый опасный преступник Готэма многозначительно повёл бровями, словно флиртуя. Я не смогла сдержать ухмылку. «Сегодня я решила посвятить терапию обсуждению специфического образа, который Вы выбрали для себя.» — Сказала я нарочито строго, пытаясь игнорировать табун мурашек, атаковавших моё тело. «Даже не представляю, о чём речь, док.» — Кокетливо причмокнув, протянул мужчина с длинными, болотными волосами. В его страшных глазах искрилась жизнь. И мне было приятно предполагать, что я была тому причиной. «Символ двуличия. Символ разума. Символ скрытого умысла. Символ насмешки над всем мирским и обыденным.» — С явным удовольствием объяснила я, ритмично постукивая пальцем по столу. Тот, кого все звали Джокером медленно скользил колючими глазами вдоль моего лица, спускаясь вниз к рукам. Мне казалось, я физически чувствовала его обжигающий взгляд на своей коже. «Продолжайте, док…мне нравится.» — Пропел низкий, хриплый голос. Слишком тихо и интимно. «Что Вы почувствовали, когда впервые нанесли клоунский грим на своё лицо?» — Спросила я, медленно достав из кармана маленький тюбик губной помады. С наслаждением я заметила, как черные глаза моего пациента расширились от удивления. «Хм…тоже самое, что чувствует человек, надевающий маску. Только в гриме всё ещё различимы твои уникальные черты…они искажены, преувеличены…окружающие всё равно могут узнать тебя.» — Лениво прожевывая слова, ответил мужчина, заворожённо уставившись на тюбик. «Почему именно образ клоуна?» — Вкрадчиво спросила я, пододвинув помаду ближе к своему пациенту. «Смех…я всегда хотел пугать веселя. Ну, или веселить пугая.» — Глубокие шрамы на щеках растянулись, как резиновые, стоило только ему улыбнуться. «Вы считаете, что люди могут искренне смеяться, когда им страшно?» — Поинтересовалась я, аккуратно беря в руки тюбик. «А кто говорит об искренности, док? Главное, чтобы мне было весело. Так уж повелось, что у меня специфическое чувство юмора.» — Протянул самый опасный бандит Готэма с обескураживающей непринуждённостью. Я подалась вперёд, внимательно вглядываясь в худое, человеческое лицо. Такое обычное, если бы не эти рубцы, если бы не этот гипнотический взгляд, если бы не эта исковерканная, извращённая логика. «Вы ненавидите людей. Всех. Призираете их. И принося им боль, испытываете удовлетворение.» — Пробормотала я, забыв, что говорю это вслух. Тюбик помады запотел в моей ладони. «Харлин, а тебе бы не хотелось скрыться под слоем грима и сделать то, на что бы ты никогда не решилась прежде?» — Плотоядно облизнув израненный уголок своих губ, протянул главный лицедей Готэма. Я снова почувствовала теплые мурашки от того, как нежно и осторожно он произнёс моё имя. И этот вопрос…каверзный, провокационный. Профессиональный психиатр никогда не ответит на подобный вопрос от своего пациента. «Нет. Меня устраивает моя жизнь.» — Слишком поспешно. Слишком чётко. Слишком строго. Тихий злорадный смех сотряс старые стены Аркхема. Я отпрянула, заметив, как изменился взгляд чёрных, как уголь глаз. «Поэтому такая милая девушка оказалась здесь.» — Нараспев протянул мой особо опасный пациент, сощурившись, как ядовитая змея. «Эта терапия посвящена Вам, а не мне.» — Нахмурилась я, грозно ставя тюбик помады обратно на стол. Как же легко ему удаётся перехватить контроль над ситуацией! «Харлин… Харлин…я уверен, что у тебя очень интересная история. Однажды ты мне её поведаешь.» — Со странной непоколебимой уверенностью протянул мужчина, громко причмокнув. У меня перехватило дыхание. Я заинтересовала самого Джокера. Почему же это осознание такое приятное?! «До свидания.» — Выдохнула я, поспешно поднявшись из-за стола, всё ещё не в состоянии разорвать зрительный контакт. «Я буду ждать с нетерпением.» — Прошептал мой пациент, не мигая. Как кукла на шарнирах, я развернулась и двинулась к выходу. «Харлин…» — Снова эта низкая вибрация его голоса заставила меня замереть на месте. Я резко обернулась. Сердце предательски сжалось. Всеми ненавидимый и презираемый как-то по-детски наклонил голову на бок, переводя искрящийся задором взглядом на оставленный мной тюбик помады на столе. Я смущённо поправила выбившуюся прядь волос, быстро засеменив обратно. Взяв помаду, я посмотрела на своего пациента. Он выразительно подмигнул мне. В этом коротком, едва уловимом жесте было столько очарования. Я не знала, куда себя деть. Надо было немедленно заканчивать, а я почему-то застыла на месте. Похоже я просто не хотела уходить?! «Будь осторожна: это моё сердце. Это не записка, которую я послал тебе и которую ты сожгла. Помни: это моё сердце. Сердце, с которым я так охотно расстался. Оно твоё: можешь беречь его или разбить, а пока будь осторожна: это моё сердце.» — Пропел мужчина, покачиваясь из стороны в сторону, словно ему аккомпанировали невидимые мне музыканты. Хриплый, низкий голос тянулся, как густой, каштановый мёд, обволакивая меня с ног до головы. Мне не удалось скрыть удивления. Судорожно сглотнув, я поняла, что кровь неизбежно приливает к лицу. «Улыбайся почаще, Харлин.» — Довольно выдохнул самый опасный преступник Готэма, изящно поведя плечами. И только тогда до меня дошло, что я стою и улыбаюсь, как последняя дурочка. Звук открывающейся двери наконец заставил меня развернуться к выходу. Я прошла мимо санитаров и опухшей рожи Люсинды, всё ещё слыша гипнотический голос в своей голове. Я была словно в каком-то трансе, переодеваясь в комнате медперсонала. Я плыла на волнах какой-то неги, идя по коридору. Я снова и снова проигрывала этот удивительно странный момент, не замечая, как перешёптываются уборщицы при виде меня. «Тильда!» — Позвала я, зайдя домой. «Да, милая.» — Отозвалась моя соседка-наседка. «Можно я возьму у тебя пару пластинок?» — Спросила я, скидывая с себя куртку. «Конечно.» — Проворковала Тильда, выглянув из кухни. Я прошла в её комнату, в которой всегда царил идеальный порядок. «Харлин, смотри, что я нарисовал!» — Весело воскликнул Генри, подпрыгивая с кровати. Немного оторопев, я вгляделась в листок, на котором был изображён худой, даже костлявый мужчина, повешенный на верёвке. Его лицо было раскрашено, как у циркового клоуна. «Это то, что ждёт Джокера.» — С гордостью поведал мне мальчик, переминаясь с ноги на ногу. «Генри…зачем ты…» — Начала я, но во время прикусила себе язык. Какая-то ужасная обида накрыла меня с головой, словно Генри поглумился над очень дорогим мне человеком. Чёрт подери! «Молодец.» — Буркнула я, одобрительно потрепав мальчика по голове. Большие синие глаза лучились радостью и удовлетворением. С весёлым возгласом Генри поскакал показывать свой «шедевр» маме. Я удручённо выдохнула, открывая шкаф, в самом низу которого были аккуратно выложены в ряд музыкальные пластинки. Как давно я не слушала ничего! Мои пальцы ловко ухватились за одну из пластинок с многообещающим названием «Лучшие хиты Фрэнка Синатры». Без какого-либо промедления я взяла её и понесла к себе в комнату. Заперевшись, я бережно положила виниловую пластинку и включила старый граммофон. Звуки бередящего сознание джаза полились рекой. Я медленно подошла к зеркалу. На моих щеках играл румянец. Я решительно распустила волосы, взлохматив их руками. Достав из кармана тот самый тюбик, я лишь на миг застыла, обдумывая что же я делаю. Но через секунду открыв его, щедро накрасила свои губы красной помадой. Не помню, когда в последний раз я позволяла себе такой яркий макияж. Обворожительный, сладкий голос Синатры всё сильнее проникал в меня, заставляя кружиться вокруг своей оси. Да, что чёрт подери происходило со мной?! Протанцевав к шкафу и открыв его, я достала своё любимое кашемировое пальто, подаренное Тильдой. Накинув его, я снова подбежала к зеркалу, чтобы убедиться в том, как идеально гармонирует моя яркая помада с насыщенным цветом пальто. И меня больше не смущал тёмный блеск заменённой пуговицы, выбивающейся из стройного ряда светлых, коралловых. «Ты — частичка меня Ты запала мне в душу, Да так глубоко, что стала ее частью, Ты заворожила меня…» Пел бархатный голос Фрэнка в унисон c ласковым саксофоном, пуская меня снова в пляс. Закрыв глаза, я позволила себе расслабиться. «Я устал сопротивляться. Я сказал себе: «Это дело хорошо не кончится». Но почему я должен сопротивляться, если, малыш, я прекрасно знаю: Что ты — частичка меня.» Музыка становилась всё громче и энергичнее. Моё тело просыпалась ото сна, вспоминая долгие годы занятий танцами. Мышечная память? Так по-моему это называется. Как же давно я не чувствовала себя такой окрылённой! Я даже не помню было ли это когда-нибудь! «Улыбайся почаще, Харлин.» — Раздался тихий, низкий голос того, кто смог разбередить то, что я сдерживала внутри. Торжественный пассаж духовых под ритм ударных и я закружилась, подпевая. Я будто снова на сцене и множество глаз обращено на меня. «Разве ты не понимаешь, дурачок, ты никогда не сможешь выиграть. Послушай же свой рассудок, вернись к реальности!» Но едва я пытаюсь, мысль о тебе Останавливает меня на полпути Потому что ты уже частичка меня… Да, ты уже часть меня.» Завершающие аккорды и легендарный голос Синатры дошёл до кульминации. «Да, ты уже часть меня!» — Пропела я, дерзко перекрикивая самого Фрэнка. Послышался стук в дверь. Я подпрыгнула, сбрасывая с себя пальто. Выключив граммофон, я открыла дверь. «Харлин…» — Строго начала Тильда, но увидев моё раскрасневшееся, счастливое лицо замолчала. Круглое, приветливое лицо просветлело. Ласковая улыбка коснулась её губ. «Хоть бы поделилась своей радостью.» — Проворковала моя соседка-наседка, покачав головой. «Просто настроение хорошее.» — Пролепетала я, задорно хихикая. «Ой, врушка. «Просто» у неё. Влюбилась что ли?» — Лукаво прищурилась Тильда. Вся моя радость тут же испарилась. Я нервно тряхнула головой и принялась ожесточённо приглаживать растрёпанные волосы. «Нет. С чего вдруг!» — Возмущённо воскликнула я, ощущая, как всё внутри вспыхивает от какого-то странного, не свойственного мне смущения, словно меня поймали c поличным. «Ой, ладно-ладно.» — Засмеялась Тильда, махнув рукой. «Генри, иди пить лекарства.» — Позвала моя соседка-наседка, шаркая на кухню. «Сейчас, мам!» — Отозвался мальчик. Я быстро закрыла дверь, пытаясь разобраться, почему во мне поднялась эта волна возмущения. Но моё сознание всё ещё отвергало самый очевидный ответ, который напрашивался сам собой. Подойдя к зеркалу, я схватила салфетку и начала усердно стирать красную помаду, которая казалось въелась в кожу. Губы распухли от моих слишком яростных действий. Краска не стёрлась, а только смазалась, выходя за края, визуально увеличивая мой рот. Я громко вздохнула при виде моего неопрятного и вульгарного вида. Перед глазами встал образ моего пациента во всём его величии из тех самых репортажей. Его кровавая, широкая улыбка, способная испугать даже самого опытного бандита и бывалого полицейского. Демонстративно хаотичный грим, будто нанесённый впопыхах за одну минуту. Мой рот искривился, и вырвался болезненный смешок. Я выкинула салфетку в сторону. Подавшись вперёд к зеркалу, я увидела в своих глазах отвращение к самой себе. Этот толстый слой грязи внутри меня давно затвердел и покрылся коркой, от которой я не могла отмыться всю свою жизнь. Ни одно мыло, ни один шампунь не могли помочь мне избавиться от неё. Но в моём взгляде что-то поменялось. Он был расфокусирован, словно в меня вкололи щедрую дозу успокоительного. Я чувствовала себя лучше. Я дышала свободнее, зная, что он заметил меня…зная, что я стала к нему ближе. Полнейшая тишина. Аркхем спал. Только едва слышное потрескивание тусклых лампочек вдоль длинного, серого коридора. Лифт медленно открылся, и из него вышла грузная, женская фигура. Она неспеша двинулась к одной из камер в самом конце. Осторожно открыв большим ключом тяжёлую, железную дверь, санитарка зашла внутрь. «Ночной променад, Люси?» — Раздался сонный девичий голосок. Ничего не ответив, женщина достала из кармана шприц. «Ого! Неужели моя подружка прописала мне транквилизаторы?! И это после всего, что у нас было?!» — Пискляво возмущалась пациентка с медно-рыжими, короткими волосами. Её руки были крепко привязаны к кровати, но она словно не замечала это, активно ёрзая из стороны в сторону. «Это прописал тебе кое-кто другой.» — Злорадно прошипела Люсинда, подходя к Харлин. Голубые глаза расширились. «Эй, Люси, ты давай не дури!» — Воскликнула девушка, дёрнувшись вперёд насколько это было возможно. «Всякая сорока от своего языка погибает, доктор Квинзель.» — Процедила сквозь свои жёлтые зубы жирная санитарка, явно наслаждаясь моментом. «Нет! Не всякая!» — Лихорадочно замотала головой пациентка, истошно крича. Люсинда наклонилась, уже целясь иглой в вену. Но в этот момент раздался грохот в коридоре, и в камеру вломились трое мужчин. «Стоять! Руки вверх!» — Приказал один из них, держа на мушке, застывшую в ступоре санитарку. «Бросьте шприц на пол и толкните ко мне.» — Понизив голос потребовал самый старший мужчина с густыми тёмными усами, в которых уже виднелись седые волоски. «Я ничего не сделала. Доктор Мартинес прописала пациентке успокоительные.» — Непривычно кротко забормотала Люсинда, отбрасывая шприц. Её выпученные глаза с мольбой вглядывались в суровые мужские лица. «Не правда.» — Тихий, спокойный голос донёсся из коридора. Из-за широкой спины полицейского выглянула смуглая, кареглазая женщина. Визгливый смех разорвал секундную паузу. «Ну, и кто теперь сорока?!» — Задорно воскликнула Харлин, с нескрываемым злорадством рассматривая все оттенки ужаса на сером лице ненавистной Люсинды. «Гордон, привет!!! Сколько лет, сколько зим!» — С почти искренней радостью обратилась рыжеволосая девушка к усатому полицейском, который уже надевал наручники на пойманную санитарку. Тусклые, серые глаза встретились с искрящимися голубыми. «Пойдёмте.» — Резко отвернувшись, устало бросил мужчина, толкая грузную женщину к выходу. «Я так польщена, что ты самолично пришёл меня спасти, Джимми! Это так мило! Лапочка Гордон! Лапочка Гордон!» — Продолжала кричать Харлин, даже когда железная дверь со скрипом закрылась, и ключ провернулся два раза в замке.