***
Тем временем. Здание на Лубянке. Высокий кабинет. Смурной мужчина шел на прием будто бы на казнь. Собственно он даже сомневался, что уйдет из кабинета начальника… А ожидание лишь подстегивало его паранойю. Наконец, ухмыляющийся офицер внутренней службы пригласил уже едва ли седеющего и сидящего как на иголках мужчину в кабинет. Пожилой мужчина с аккуратно уложенными седыми волосами сидел за столом из красного дуба и пил чай. Он был чем-то доволен, будто кот объевшийся сметаны. Быть может пронесет? — Таковы были мысли гостя. Может быть чей-то успех заставит главного манипулятора всего КНБ сменить гнев на милость? — А, Николай Степанович, присаживайся, — Натан Моисеевич лишь отсалютовал ему кружкой. Шершин же сглотнул. Это совершенно не та реакция, что он ожидал. Он ждал, что его сразу же пригвоздят, что его начнут допрашивать, но пригласить выпить чаю? И ведь даже отравление не предположишь — с властью Мейсера в этом нет никакой необходимости. Николай Степанович присел, но у него на лбу выступил холодный пот. Непонимание — вот что самое страшное… Что случилось? Почему Натан Моисеевич строит из себя «доброго дядюшку»? — Ты какой-то бледный, Николай Степанович… Случилось чего? — спросил у него Мейсер, будто бы они старые друзья. Шершин задумался, а после решился. — К чему эти игры… Натан Моисеевич? — спросил Шершин. Взгляд Мейсера мгновенно изменился. А улыбка превратилась в хищный оскал. — Ну-ну, даже не можешь подыграть… Ты же с молодежью работаешь, должен же знать про то, что они сейчас фанатеют по этим, как их там… Приколам! И чем же я хуже? Как шутил Кеннет: семьдесят три для кавказца не возраст! Правда Иосиф Виссарионович умер именно тогда… Поберечься что ли… Но какие мои годы? — Мейсер криво усмехнулся, — А если быть серьезным, то… С чего мне быть недовольным? Или я чего-то не знаю? Шершина пробила дрожь. Ведь Мейсер не мог не знать… Не мог! — Ладно-ладно, ты сейчас прямо тут отправишься на тот свет, хотя было бы забавно, если моя репутация сама по себе заставила бы тебя признаться в чем-то нехорошем, о чем я не знал… Но вернемся к делу. Ты не понимаешь почему я так спокоен и даже в чем-то весел, хотя ты пытался нарушить мои планы своими разговорами? По крайней мере в силу твоего разумения, — произнес Натан Моисеевич, отпивая из чашки. Шершин не чувствовал опасности. И это больше всего ставило его в тупик. Он думал, что его ждет выволочка как самое мягкое… Но не то, что над ним пошутят… — Скажем так, Натан Моисеевич, я ожидал от вас несколько иной реакции… — ответил Шершин. — Ожидать ты можешь все что угодно — вопрос в том, что будет реальностью, Николай Степанович… С чего ты решил, что ты бы смог хотя бы что-то ему сказать, если бы я этого не хотел? Или как минимум не относился к этому нейтрально? — Мейсер откинулся на спинку своего кресла, в таком ракурсе больше походящего на трон, и скрестил пальцы между собой. — Но… — Паренек уже позвонил мне и уже получил помощь… Которую ты не мог ему оказать, разве это не прекрасно? Шершин нахмурился. — Не слышал, чтобы вы, Натан Моисеевич, занимались благотворительностью… — был ему ответ. — В этом ты разумеется прав, просто ирония судьбы в том, что именно твои слова подтолкнули его, заставили решиться… Заставили его осознать, что это не игра или бульварный роман про героев и злодеев. Поэтому твои слова стали своего рода началом его взрослой жизни. И ты полностью выполнил свою роль, которую я тебе определил. Так зачем же мне гневаться на инструмент, просто исполнивший то, что от него требовалось? — несколько приоткрылся Мейсер. Шершин сжал зубы, но так и не притронулся к предложенному чаю. — А что если бы у меня получилось его убедить не связываться? Или хотя бы не ввязывать в это… Других… — спросил Шершин. Он уже все понял. Осознал, что все решится если не сегодня, то завтра… Он не мог понять в чем замысел Натана Моисеевича, но некоторые шаги… Очевидны. — Такой возможности… Не существовало, — припечатал Мейсер, — ты же не думаешь, что я бы просто позволил этому случится? Случится тому, что не входит в мой план? К тому же ты недооцениваешь психологию подростков. Чем больше их убеждаешь чего-то не делать — тем вероятнее они это сделают. Они ведь подсознательно ощущают себя взрослыми… Такова особенность нашей биологии, ведь раньше в этом возрасте люди уже действительно были таковыми, просто общество наше изменилось за тысячелетия истории. Шершин понял, что он был использован. Переигран. Возможность хотя бы минимального отклонения от плана не предусматривалась изначально. Именно за этим Мейсер подослал к ним сначала Зигсид, а затем Кортеса. Да и Тайфун приглядывал за этим всем ансамблем под управлением гениального дирижера. Вопрос один — зачем? К чему столько усилий? И у Николая Степановича не было ответа. К чему глава научного корпуса так расстарался? — Я вижу на твоем лице вопрос… Я так понимаю он формулируется просто: зачем, — не так ли? — легко прочитал Шершина Мейсер. Шершин уже устал удивляться проницательности Натана Моисеевича. А потому просто кивнул. — Вопрос о моей цели сложен и многогранен, а потому пожалуй… Предоставлю честь выяснить ее тебе самому, — Мейсер усмехнулся. Он психологически уже едва ли не подавил Шершина. — У вас всегда много целей, Натан Моисеевич, и редко они не связаны с тем, что вам выгодно, — все же нашелся с ответом Николай Степанович. Мейсер же рассмеялся. — Я всегда ставлю перед собой высокие цели, которые считают недостижимыми те, кто предпочитают смотреть на землю, а не в небеса, — произнес Мейсер, поправляя свою ресницу. Шершин оскалился. Кажется, он нашел как без последствий уязвить интригана Лубянки… — Неужто вы как библейский дьявол, Натан Моисеевич, смотрите в небеса, до которых вам никогда не добраться на собственных крыльях? — ехидно спросил Шершин. И тут же пожалел об этом, ведь на лице Мейсера сияла улыбка. — Пойдем, Николай Степанович, я тебе кое-что покажу, — Натан Моисеевич жестом подозвал Шершина идти за собой. Они прошли в огромный архив, где лежало кажется миллионы документов в тысячах стопок. Компромат, расследования, отчеты… Здесь наверное было столько информации, что различные энциклопедисты продали бы душу, чтобы просто здесь оказаться. Но их интересовало не это, а небольшая неприметная дверка. Пройдя в нее, спустившись по лестнице, а после преодолев коридор, они оказались в огромном зале. С десятками мониторов. Десятками камер. И Шершина едва ли не заколотило от осознания. Ведь на одной из этих камер был Василий, идущий навстречу судьбе. Судьбе, уготованной Мейсером. А на другой была его девушка. Ирина. — Все еще считаешь, что инфернальный фокусник может со мной сравниться? — спросил Натан Моисеевич. А Шершин все понял. Изначально вся эта ситуация — один план Мейсера. Заговор, можно сказать. В котором его нельзя даже обвинить, ведь… Никто не погибнет. У него действительно все под контролем. Он задавался одним вопросом — как? Как он смог просчитать все действия? Ведь ему не могло просто повезти, он бы никогда не стал полагаться на удачу в делах такой значимости для него… Зачем ему нужен Василий и другие дети из его программы? Что скрывается за этой полуулыбкой? Какие мотивы движут тем, кто воистину превзошел дьявола в коварстве? — Нет, Натан Моисеевич, пожалуй, библейскому стоит пройти у вас курс повышения квалификации, — попытался отшутиться Николай Степанович, в чем в принципе преуспел, вызвав смешок Мейсера. Тот же взял бокал с чем-то напоминающим красное вино. — Рад, что ты это признаешь. Устраивайся, нам предстоит длинная ночь наблюдения за твоими подопечными. Ибо вскоре — все решится, — ответил Мейсер, отпивая из бокала. И Шершину ничего не оставалось, кроме как согласиться и также присесть на предложенное кресло. В одном Мейсер точно прав. Скоро все действительно решится. Вопрос только в том, зачем Натан Моисеевич демонстрирует все это ему? Какую интригу он задумал вновь? И пока на этот вопрос у него нет ответа… Но возможно, что скоро появится?***
В то же время на конспиративной квартире. Мужчина в темных очках сидел за столом, барабаня пальцами по кисти своей руки. Русая девушка разминала шею. — Нам нужно действовать? — спросила она, пожав плечами. Это ключевой вопрос дня и ближайшей ночи. Ведь очевидно, что все закончится уже к рассвету следующего дня. Несмотря на внешнюю холодность в ней, безжалостном агенте отдела ликвидаторов, еще осталось нечто человеческое. Забитое и подавленное, но ей было бы неприятно убивать этих детей, если бы был приказ. Она бы выполнила. Без особых сомнений. Но вот внутри нее точно шла бы борьба, которая могла очень нехорошо закончиться для отдавшего такой приказ. Но вот оставить их в такой ключевой момент, когда дите попалось на очевидную манипуляцию Мейсера… Это было приемлемо. Раз он считает себя субъектным договариваться с такими силами, то пусть столкнется с полным спектром последствий. Быть может, этот Кортес его даже вытащит, чтобы было кому платить долг. — Как бы мне не хотелось нарушить план Мейсера, не оказав его марионетке поддержку в нужный момент — нужно. Нужно допросить Чиканова не вызывая излишнего внимания тех, кто надоумил его на это… Scienttotus может обрубить все концы, если они были, в случае излишне грубых действий. Поэтому вариант притащить Чиканова за шкирку и не рассматривается. Нужно действовать в рамках спектакля Мейсера, чтобы в первую очередь отклонений не заметил он… А когда заметит — будет слишком поздно, так как я получу всю информацию, которая у него есть, — ответил ей суперагент. Девушка задумалась. — Что делать с объектом, ставшей седьмым уровнем? Она так неумело пыталась скрыть свой бледнющий вид… А уж как объяснили внезапное пополнение морга новыми трупами… Скажем так, Мейсер явно тянет свои щупальца к ним. Ибо двое из них якобы не сели благодаря ему, а еще один еще ему и должен, — спросила Зигсид, мысленно потянувшись к сигарете, но тут же отпрянув, вспомнив, что рядом с Тайфуном курить категорически противопоказано. Минздрав предупреждает, так сказать! Тайфун фыркнул. — Тебе придется поработать. Собирай всю компашку этого паренька, которая не пойдет за ним хвостом. Раз Мейсер так хочет армию подростков — организуем ему таковую… Вот только она будет благодарна за помощь тебе, а не ему. Его ручной пес судя по его действиям в той «церкви» вмешиваться не будет, хотя он непредсказуем, поэтому будь настороже. Мейсер явно провоцирует нас на участие. Будто пастух он ведет нас, при этом он хочет, чтобы мы потратили часть времени на объекты. Что-то не так… Он должен понимать, что если Кортес захочет отобрать у меня Чиканова — конфликта не избежать. Понятно, хитрый еврей, — произнес Тайфун, откинувшись на спинку стула и посмотрев в потолок. — Эм… — Зигсид подала вид, что хочет спросить. Если это возможно. — Какая же хитрая мразь… У Мейсера все рычаги влияния на них. У нас есть лишь один вариант увеличить свое, исключая благодарность за помощь тебе, — ответил Тайфун. — Спасти эту… Ирину, так мы получим возможность влиять на нее и на парня, — сказала Зигсид. — Да, вот только этим мы фактически за их благодарность и некие возможности — подарим их Мейсеру в праздничной обертке до конца их дней. Ведь только он сможет спасти ее от тюрьмы. Единственное, зачем ему эта восьмерка? Мы что-то упускаем. Либо Мейсер ведет нас по ложному следу. Ну и конечно возможны оба варианта одновременно, — зло добавил Тайфун. — Значит, девушке лучше умереть? — спросила Зигсид, выделив ключевое для своей части миссии. Она прикрыла глаза. К незнакомке она не испытывала не малейшей эмпатии. Это было скорее уточнение. — Да. Из двух зол лучше выбирать меньшее. Если это отвлекающий маневр Мейсера — то таким образом мы ничего не теряем, если же нет — по крайней мере то, что он хочет не достанется ему так просто. Ни в коем случае не предпринимай шагов в эту сторону сама. Это то, чего от нас Мейсер, я бы сказал, что хочет. Чтобы мы действовали максимально напрямик, отвращая объект от КНБ. Но это будет большой ошибкой, — произнес мужчина, поднимаясь. Зигсид внезапно рассмеялась. Она утерла глаза, будто бы вытирая слезинки. — Черт, как это возможно, чтобы он всегда ставил всех вокруг перед выбором, где есть только плохие решения, а он приобретает что-то хорошее для себя? — риторически спросила она. Тайфун же лишь пожал плечами. Как бы ему внутренне не хотелось это признавать — Мейсер был одарен. Вот только его дар был вовсе не таким безобидным, как у большинства. Он идеален в том, чтобы ставить других в трудные ситуации и находить в этом выгоду, в манипуляции, лжи… В этом ему нет равных. Даже научники, кичащиеся своим интеллектом, лишь курицы перед лисой. Старой хитрой и безжалостной. — Хех, видимо я знаю через кого мне следует проводить… Вербовку на операцию… Назовем его приключением! — Зигсид начала потирать руки. Тайфун строго на нее посмотрел. — Главное результат. Не стоит играть с Мейсером в искусство управлять людьми. На моей памяти только Кеннет обладал похожим даром и то у него это получалось хуже, — предостерег мужчина. Зигсид картинно надулась. — Знаю, все будет сделано. Соберу я карманную армию подростков. Тьфу! И чем мы только занимаемся… — произнесла она. И суперагенту трудно с ней не согласиться. Они вступают в игру с по сути открытыми картами. Вот только у него есть сюрприз для Натана Моисеевича. Тайфун огладил свой пистолет. «Убийца людей» еще не раз позволит ему выйти из самых сложных ситуаций. Все же он не зря сделал то, что сделал. Единственное, что беспокоило суперагента — показанная мальчишкой сила. Она не была нормальной. Не смотря на принадлежность к прежнему миру, Тайфун неплохо разбирался в научной силе. И то, что он продемонстрировал не было чем-то нормальным. Это была особая сила. Он не сказал об этом Зигсид, так как не стоит подвергать ее излишнему риску. Так будет лучше. Единственное, что съедало его изнутри — ощущение, что он только что допустил ужасную ошибку. За которую он еще пожалеет. Но то будет потом. А пока ему предстоит работа. Много «мокрой» работы».***
Александер Симмонс. Американский диктатор. Кажется, что мой план отвадить Лея и его героев от России сработал идеально. Более того, я нигде не солгал. Я действительно подозреваю, что русские замешаны в деле с Нью-Йорком. Как говорится, Cui prodest? А у кого-либо кроме этого старого еврея сил и главное решимости сделать что-то такое не хватило. По крайней мере он из той же плеяды, что и я — готов пожертвовать ради блага в собственном понимании кем угодно и чем угодно. А мы, американцы, проходим у него по категории враги, в этом и сомнений быть не может. Самое забавное, что по сути я установил в Америке именно тот строй, в строительстве которого нас обвиняли десятилетиями. Истинную власть закулисного кукловода при полном бессилии обеих партий. Я даже предоставляю населению право определять кто будет им менее омерзителен… Мне ведома ирония. Двадцать лет назад я был другим. Я был подростком, смотрящим на мир с чистым сердцем. Вот только разрушение моего города перевернуло все. США в то время начали осознавать значимость научной силы и создавать первые команды, куда и набирали многочисленных получивших силы подростков. Я был одним из таких. Моей напарницей была моя одноклассница — Ева Гуттельс, прекрасная девочка, такая добрая, такая светлая… И мертвая. Хорошие поступки вообще часто приводят к смерти. Если чуть переиначить категорический императив Канта, то выйдет, что истинно нравственным является лишь тот поступок, что приводит к смерти человека. И этот великий идеалист никогда не говорил, что добро должно приносить нечто ощутимое, нечто полезное, нечто благое в ответ на себя. Назвать его что ли в честь себя? Я ухмыльнулся. Мы боролись с неомарксистами организации «Корпус превосходства». Они боролись за то, чтобы изменить общество, чтобы у власти встали наиболее достойные во благо большинства. Удивительная смесь меритократии с левыми идеями. Более того, Лукас, лидер «Корпуса» и его команда в итоге покинула Нью-Йорк. Из-за столкновения с тогда еще не бывшим безумным Апостолом. Тогда этот научник был символом США, символом того, что возможно все изменится. Все разрушил он. Юлиус Штайсер. Он раскинул осколки и… Ева закрыла меня собой. Она умерла от потери крови через пару минут. А я лишь рыдал, не в силах хоть как-то ей помочь… Не в силах привести кого-то на помощь. Тогда, кажется именно тогда, я стал тем, кем являюсь сейчас. Тогда злодеем стал Апостол. Было бы иронично, если бы Штайсер напал на Нью-Йорк тридцать первого декабря. Тогда это было бы воистину передел истории, с полным разрушением старого мира и созданием на его костях нового. От захвата власти могучими научниками смогли удержаться очень и очень немногие страны. И то, им приходилось соблюдать крайнюю осторожность из-за фактора одного нациста. Который на примере монархий Персидского залива очень наглядно показал, что случится с «реакционерами». Также он окончательно уничтожил экономику США, скатив мою страну к жалкому состоянию, в которому она находилась в середине девятнадцатого века. На полтораста лет назад один человек отбросил развитие целого государства! Именно тогда я понял, что я должен начать действовать. В эру кризиса стране нужна сильная рука. И я стал ею. Моя способность… Переписывать саму личность человека в этом деле оказалась незаменимой. Я очень быстро захватил все рычаги власти и стал даже ограниченно влиять на население, чтобы они были патриотами страны и служили моим интересам. Это было не просто моей прихотью, нет — это была необходимость. Многие думают, что я лишь похотливый социопат, желающий лишь спать с большим количеством красивых женщин. Но они не видят простую истину — дети от сильного научника чаще всего также становятся как минимум середнячками. Им просто проще развиваться. А цена… Люди все равно не могут самостоятельно распоряжаться своей судьбой. Большинство — уж точно. Люди поглощены своими пороками, эгоизмом, желаниями. Они никогда не сделают ничего ради высшей цели. Это всегда будет лишь лживой интерпретацией тех, кто стоит на вершине. Ведь тем, кто внизу, нравится думать, что они делают то, что делают, во благо самих себя, а не других. Если рассмотреть философию, идеологию — самыми успешными всегда были те, которые предлагали что-то людям. Правые идеи предлагали возможности, шансы стать выше других, возвысится в иерархии в небеса. Левые же идеи предлагали каждому человеку быть таким же как другой, чтобы никто не выделялся из общей массы, что, разумеется, имеет свою привлекательность. Но так или иначе — все они предлагали как-либо удовлетворить личные потребности человека. Хотя бы в том, чтобы сосед не был его богаче. В тоже время идеи иного толка редко пользовались популярностью. Люди просто никогда не понимали их. К примеру, категорический императив Канта и его понимание нравственности, согласно которым, морально лишь то, что не приносит человеку выгоды или удовольствия, но соответствует общеустановленным нормам. Это нарушение вековой традиции предоставлять человеку право поступать в соответствие с выгодой. Даже внешне следующие идее общего блага концепции вроде утилитаризма все равно под благом общим всегда подразумевают и благо личное. Ведь если в обществе все хорошо — то интуитивно и у конкретного человека положение становится лучше. Я же лишь абсолютизирую это, довожу до предела. Я поставил государство на службу личности. Я преобразовал Америку из ее разбитого состояния в государство-хищник нового типа, которое будет за счет наследственной передачи власти куда более устойчиво, чем постоянно находящиеся в кризисе демократические институты. В условиях диктата научной силы, когда люди отличаются друг от друга настолько, что по способностям одни превосходят других — это единственный способ выжить. В других странах происходят похожие процессы. Лишь самые сильные, богатые, влиятельные и главное — образованные, не подвергшиеся кризису Штайсера или Апостола, страны смогли сохранить хотя бы демократический фасад. За которым все равно скрывается чья-то научная сила. Которая его и обеспечивает. Вон переехавшая в Африку банда Вейсс нисколько не скрываясь захватила кусок территории другого государства, основав там свое. Ей никто и слова не сказал тогда. Правда сейчас ее проект разрушен, но сам факт! Более того, я честен. Я не особо скрываю свое правление. От глаз тех, кто может что-то анализировать и понимать. К тому же так или иначе, но благо США — это и мое собственное благо. А потому мой контроль довольно мягок. А главное — мои дети. Они также частично унаследовали мои способности и силы. Самые старшие из них уже курируют многие направления американской политики, некоторых других стран. Но они еще молоды. Только начинают свое восхождение. Но главное — талант, талант при них. В будущем они составят мою гвардию, личную армию, которая позволит вернуть Америке былые величие и славу. А через это я добьюсь и собственного превосходства, я докажу, что мальчик, способный лишь прятаться и молиться несуществующим Богам навсегда остался там — в развалинах Нью-Йорка. Работа с Леем и его компанией — лишь часть этого плана по возвращению Америке и как следствие и мне, былого величия. Лия оказалась большим… Молодцом. Она помогла заключить столь выгодную сделку своим ангельским внешним видом и детской непосредственностью. И косвенно она спасла меня из откровенно проигранной битвы. Я не думал, что Лей может предложить мне по сути союз против того, кого я и сам хотел бы уничтожить. Но не мог по причине все же отсутствия необходимых сил. Несмотря на мощнейшие силы социологии, политологии и многих других гуманитарных наук — я не боевик, каковым и является Штайсер. Увы, но в прямом, так сказать, «честном» бою я проиграю. Без сомнений и скидок. У меня нет шансов его одолеть так. Но вот если подключить фантазию, войну теней… То все становится резко иначе. Мне ведь не надо самостоятельно вскрыть террористу глотку, я всегда могу найти китайца, русского или африканца, который сделает это за меня. Именно поэтому я готовил несколько планов. С одной стороны — создать из Штайсера образ Мирового Зла, которому он нисколько не противился, напротив — наслаждался страхом людей. А страх, как известно порождает три реакции. Бегство и ужас — лишь две… А третья — агрессия. Попытка силой решить проблему. И рано или поздно, если пережать, эту реакцию проявит любой. Штайсер незаслуженно недооценивает слабых. Да, план Вейсс создать карманное государство научников, которым будет любая угроза по плечу провалился. Мы много конфликтовали за сферы влияния в Африке и она уверенно сдавала свои позиции. Все же несмотря на личную силу — за ее плечами было лишь ее лидерство и замашки бандитки из подворотни. Идея у нее была неплохая, а вот реализация… Оставляла желать лучшего. Бандиты не строят государство, они его доят. Пока у них есть силы. Но сейчас ее окружение скатилось до прозябания в качестве группы наемников. Которые будут очень выгодными пешками в грядущем противостоянии. Как со Штайсером, так… И с русскими. Есть ли у них связи с «Мировым Злом»? Возможно. Но это абсолютно неважно. Они так или иначе будут идеальными врагами. Своеобразным «финальным боссом» глупой компьютерной игрушки. Они не примут никакого участия в грядущей «большой охоте». А потом… Статейка там, статейка тут и вот будут собраны доказательства, что все это время единственной страной, получавшей выгоду от действий Штайсера, были именно они. И у их глав научников как «официального», так и теневого есть подозрительные связи… И дальше накрученную толпу ждет одно. Так желаемая ими кровь ненавистного старого врага. Можно будет поднять все прегрешения русских за последние два десятилетия… И тогда им не избежать войны со всем миром. И сила Лидовой им не поможет — она не сможет быть везде, да и… Не думаю что она сильнее Ди Хуа. Безухов, Наулов и Чашников могут представлять угрозу — но не против альянса, способного одолеть Штайсера. Остальные же десятки России уступают этой троице и вряд ли смогут действительно переломить ход боевых действий, смешанных с интригой. На самом деле это просто необходимо. Штайсер вполне может решить забрать с собой экономику этого мира. Или как можно больше людей. А это будет означать то, что участвующие страны получат едва ли не смертельный удар. И такая «маленькая победоносная война» будет нужна вовсе не для того, чтобы оправится от кризиса. Вовсе нет, она его лишь усугубит. Просто, если всему миру будет необходимо упасть — то упасть должен действительно весь мир, чтобы потом переродится. Ибо сильные страны в этом новом мире получат банальное право силы за счет соседа поправить часть своих проблем. Это будет прекрасный мир для меня — ведь именно в эту эру нестабильности я и смогу половить рыбу в мутной водице. Но это одна вероятность, которая должна быть просчитана любым адекватным стратегом. Есть и другая вероятность. Что война со Штайсером не закончится для мира плачевно. Тогда порядок действий не меняется. Нужен будет виновный в том, что это случилось. Нужно будет спустить куда-то пар этой организации мирового уровня. И Россия — сильный противник, но откровенно недотягивающий для угрозы всему миру будет идеалом. Ведь это позволит уничтожить поднявшего голову после поражения в Холодной войне конкурента. раз и навсегда. А то с учетом раннего использования научной силы во всех сферах деятельности государства и режима «нет ограничений» — они перегнали по экономике истощенные США еще восемнадцать лет назад, хотя Китай им обогнать так и не удалось. Но они были близки. Сейчас разница есть и довольно существенная, но с учетом населения… Не катастрофичная. А когда пойдут дальнейшие достижения — ситуация для моей страны может стать еще плачевнее. Как бы нам не стать вновь заштатной колонией. Разумеется, я предотвращу худшие сценарии, но без моего правления — этот был бы наиболее вероятным. Единственное необходимо будет предотвратить усиление Китая, а значит… Русские должны ослабить дракона как можно сильнее. Да, это уже похоже на план. План Интриги, действительно достойной войти в анналы истории! Конечно, придется рисковать, обмануть Лея будет непросто, но… Он уже начал совершать страшную ошибку — доверять мне. Он слишком светлый для мира беспощадной политики. Он не понимает, что я могу искренне быть его союзником в деле убиения Штайсера, но при этом быть последовательным противником его страны во всем остальном. Он как всякий философ любит обобщать. Это его слабость, если кто-то помогает ему в чем-то одном — он готов путем дедукции перенести общую выгоду на частное… И ради блага себя — я вынужден растереть его страну в пыль после того, как они помогут устранить Штайсера. Такова политика. Она жестока, беспощадна и не прощает человеческих эмоций, слабостей, ошибок. Доверять в ней — значит проиграть. Однако остается один игрок, способный действительно нарушить мои планы. Если с герцогом Скоттерлендом — я уже составил договор о «сферах» влияния, то вот один человек в этом мире может уничтожить мои начинания. Его имя — Натан Мейсер. Глава научного корпуса КНБ, теневой владыка мира научников России. И скорее всего организатор бойни в Нью-Йорке и еще множестве городов США. Тот у кого на мою страну не просто зуб, а самый настоящий клык тиранозавра. Наша теневая война с ним началась с серии моих сокрушительных поражений, когда я был молод и пытался нахрапом влезть в его сферу влияния, охватывающую не только Россию, но и Европу, Центральную Азию и даже Южную Америку. Мои контролируемые агенты таинственно исчезали, а максимум моих возможностей был свергнуть одного диктатора и посадить другого, который был полностью под моим контролем. И вскоре погибал. Бессмысленно и бесполезно, заставляя меня тратить итак почти отсутствующие ресурсы, чтобы хоть как-то закрепиться… Только с опытом я научился действовать тоньше. Вербовать глубоких агентов и прочее, набив в процессе немало шишек. Если бы я уже к тому времени не был одним из сильнейших научников планеты — скорее всего меня бы самого убили. Но обошлось, хотя пришлось пережить парочку очень-очень близких к успеху покушений. Вот только за время нашего незримого противостояния я все же нащупал одну слабость всесильного экс-кгбшника. Ему никто не доверял. Даже те, кто действовал полностью по его планам, были ему верны — никогда, ни в мыслях не допускали ему и толики доверия. Они всегда судили по нему по одному критерию — выгода, которую он может извлечь из них. И эта рациональность может обернуться именно в ситуации, которую я стремлюсь создать, величайшей слабостью. Ведь в критической ситуации его аргументам не будет веры. О да, именно веры. Даже если они будут предельно разумны — его репутация паука, манипулятора и беспощадного интригана сыграет против него. Он может быть гениальнее многих научников, но его черствость не позволит другим поверить в него. И это и будет причиной его сокрушительного проигрыша. Я улыбнулся. План начал вырисовываться у меня в голове. Пока лишь общая стратегия действий. Но она — залог успеха. Сейчас же мне необходимо получить полезный ресурс в виде группировки Вейсс. Они остались без лидера, ослаблены внутренней борьбой за власть и станут идеальным инструментом. Который, к тому же, будет не жалко. Они станут прекрасными инструментами как в борьбе с нацистом, так и в будущем. Ведь на них мне можно не сдерживаться. Все же Вейсс помимо какого-то подобия порядка принесла в Африку также наркотрафик, проституцию и прочие благости цивилизации. Не стоит думать, что она была просветителем… Нет, она была переселившимся колонизатором. К тому же — они отличный инструмент непрямой борьбы. Я уверен, Мейсер причастен к катастрофе Нью-Йорка. Если не прямо, то косвенно уж точно. А это значит что этих можно использовать как пешек и против него… От открывшихся перспектив я ухмыльнулся… Также надо бы втягивать в дело моих самых перспективных наследников. Лия однозначно подходит — ее детская непосредственность и эмпатия помогут… Джордж и Саммер — мои старшие сын и дочь. Я думаю им также пора поучиться игре. Остальные еще слишком незрелы и пускай отрабатывают в «контролируемых условиях», да и на «хозяйстве» кто-то должен оставаться пока я в разъездах. Все же благодаря моим навыкам моя семья полностью контролирует США и что-то действительно испортить… Сложно. Послышались шаги. Кажется, это мои будущие пешки пришли. Сами мне в пасть. В мой кабинет зашло четыре человека. Три девятки и одна десятка — все «высоконаучное» население бывшей республики Вейсс. Два десятых уровня на один город — это было много. Десятка кстати довольно сильная, Ангел Дольсман, тридцатое место в рейтинге силы, неофициальный муж Вейсс. Одна из девяток — их дочь — Катерина. Двое других — «лейтенанты» Вейсс еще с ее бандитских времен. — Господин Симмонс, я слышал, что вы, Эригайси и Лей Ди Хуа собираете научников, чтобы уничтожить угрозу миру? — взял на себя переговоры Ангел. Катерина явно хотела броситься вперед и в бой… И умереть. Маленькая еще слишком. И глупая. Но это хорошо — эмоции — это то, чем я умею манипулировать лучше всего. Она едва ли не горит в них. Чуть ли не сгорает. — Верно, Лей Ди отправился по нашим внутренним делам, как и Эригайси, вас что-то конкретное интересует? — вальяжно поинтересовался я, набивая себе цену. Первое правило переговоров — создай у собеседника ощущение просителя, чтобы он был обязан тебе. Чувствовал себя таковым. Даже если он нужен тебе явно больше, чем ты ему. Катерина явно что-то хотела сказать, судя по эмоциям в мою сторону — не очень хорошее про меня, но сдержалась. Я не оказываю на них сейчас прямого влияния. Лишь усиление моей природной харизмы. Но даже это уже начинает давать эффект. Они далеко не Лей по силам и не ожидают от меня такой подлости. Вернее — недооценивают ее масштаб. — Да хватит уже, он все равно тебя переговорит! Мы хотим присоединиться к вам в охоте. Чтобы отомстить за… Диану. И ты знаешь, Симмонс, что мы тебе нужны, — произнесла Катерина, все же не сдержавшись. Ангел сжал зубы. Она думает, что я не знаю, что она ее мать? Как наивно. — Разумеется, помочь пылающему ненавистью сердцу отомстить за родителя, — произнес я и глаза Катерины расширились, — это крайне важная миссия для героя. Каковым я сейчас представляюсь. Но все же — как же ваши дела? Наркотики, убийства, проституция? Это не выглядит очень героично, не правда ли? — начал я. — Кто бы говорил, Симмонс. Похищения журналистов и включение их в состав твоей… Свиты — тоже не выглядят как поступок героя, — сразу же парировал более опытный Ангел, пока Катерина пыталась придумать язвительный ответ. Она явно поняла, что раз я могу «переговорить» Ангела, то сделать тоже самое с ней для меня не представляет вообще никакой сложности. — Это верно, но вы ведь понимаете, что у нас несколько отличаются возможности, статусы и полезность? К тому же я не собираюсь продолжать свою деятельность, вы же объем своей криминальной деятельности снижать явно не хотите… Или же просто не имеете возможности, ведь тогда вы обанкротитесь? — спросил я, потирая подбородок. Ангел думал… Он явно понимал, что ему не хочется быть на обочине, а если Лей узнает про их прегрешения… Скажем так, он с трудом терпит сотрудничество со мной, когда я прекратил ввиду банальной возможности для этого некоторые свои действия. Я просто умерил свои аппетиты перед куда более крупным призом, все же за мной стоит полноценное государство. А вот они… Они уже так не могут. Они зависимы от этого бизнеса. Он их кровь и жизнь. — Чего ты хочешь? — спросил Ангел напрямую. — Ничего такого, парочку незначительных услуг. Скажем разузнать некую информацию, поддержать меня… — произнес я, подмигнув. Ангел посмотрел на остальную троицу. Воистину жажда мести толкает людей на самые необдуманные поступки. — Хорошо, Симмонс, сделка. Мы поможем тебе трижды… — Четыре раза, не забывайте про мои хлопоты, я же помогу вам скрыть некоторые самые неприятные следы вашей биографии, — перебил я, добиваясь даже большего, чем хотел. — Хорошо. Четыре раза. И никаких услуг иного толка, — добавил Ангел довольно глупое условие. Но на которое мне легко согласиться. Ведь если я захочу — я взломаю защиту этих девятых уровней за несколько минут. И они уже сами будут «на все согласные». Но они пешки. Поэтому никаких близких контактов. Сделав недовольный вид, я согласился. Нужно создать у них ощущение победы. Хотя бы маленькой, несмотря на то, что я только что купил их за бесценок. Ведь услуга, которую я окажу им для меня это всего лишь пара пассов руками. А они же… Что же они станут прекрасными передатчиками информации. Не думаю, что они доживут до окончания моего плана — но в этом и смысл. Пешками жертвуют. Для сохранности игрока. Расстались мы довольные друг другом. Они получат месть, что так желают. Я же получил еще один инструмент для претворения своего плана в жизнь. Ведь они уже заражены моим влиянием. От которого не застрахован никто. Ибо это не просто научная сила. Это мой особый дар. Дар убеждения, дар лидера… Искусство управлять людьми, их желаниями, чаяньями и главное — душами. Моя особая сила. Именно благодаря ней я могу полностью перестраивать чужое сознание так, как мне хочется. Однако это не все. Моя способность также усиливает до предела возможностей человека и мою природную харизму, лидерство, способность видеть людей насквозь. Даже Лей может стать жертвой моего дара убеждения, пусть он и не поддастся ему полностью никогда. Слишком силен. Но вот убедить его в том, в чем он сам будет уверен… Или подать ему нужные акценты… Это уже в моих силах. Да на достаточно сильного научника это не прямое влияние, это скорее талант… Сказать то, что человек хотел бы от тебя услышать таким образом, чтобы мне поверили. Ведь нельзя запретить быть слишком убедительным и харизматичным? Моя ухмылка, когда ушли члены группировки Вейсс, стала хищным оскалом. Я покажу этому миру, что Америку еще рано сбросили со счетов… Ибо я начинаю ее возрождение как державы мирового уровня!***
Район С. Квартира Анны Полычевой. Я не могла уснуть. Я чувствовала, что происходит нечто плохое. Что может угрожать жизням… Моих подопечных. К которым я привязалась. Я видела, как они росли, как совершенствовались, росли над собой. И тем страннее приказ Шершина. Не вмешиваться. Ни в коем случае. Да и вид Николая Степановича больше подходящий человеку перед казнью — говорил сам за себя. Ребята ввязались в игры «больших людей». И для них будет счастьем остаться в результате хотя бы живыми… Я думала сорваться… Но куда? Я не знала. А последние два учителя оттирали меня на второй план. Специально, борясь за внимание Васи, Али, Ани… А когда похитили девушку Василия — я даже прекратила его подколки, призванные держать парня в тонусе. А то ишь что удумал — мужиком себя посчитал! Ну вот пусть и получает по полной… Так я думала тогда, но уже после, видя отчаянье Василия после того, что с ней приключилось, мне стало очень неудобно. Я пыталась, как могла поддержать его, поискать информацию, попросить помочь Гришу… Ничего. Глухо. Чиканов и его бандиты как сквозь землю провалились. Зигсид лишь таинственно ухмылялась… А Кортес… Он внешне неплох, но… Я научилась немного чувствовать людей. Все же работаю не первый год. И он опасен. Очень опасен. Смертельно опасен. Один тот факт, что он одним своим появлением на поле боя прогнал Чиканова — демонстрирует его силу. Но я чувствовала — ему нельзя доверять. Ни в коем случае. Интуиция, чутье, не знаю… И ох — как же я была права! Аня пошла на несколько «специальных» тренировок с Кортесом… И с последней она вернулась сама не своя. Когда я отвозила их в школу — она была бледная, зашуганная и очень-очень боялась едва ли не любой тени. И главное — отказывалась делиться этим со мной. Но я вела длительную осаду и в итоге добилась… Того, что меня попросили не продолжать… Девочка расплакалась и сказала, что не хочет, чтобы я была в опасности… Ведь Кортес на ее глазах убил беззащитного человека… После же поняв, что она и выдала свою тайну — девочка замолчала, тяжело сглотнув. Конечно же, я не пошла разбираться с этой сволочью. Потому что тогда — он бы меня убил. И Аню тоже. В этом особых сомнений нет. Я лишь постаралась, как могла, поддержать девочку, попавшую в жизненный переплет… И вновь я лишь могу поддерживать… Ничего больше. Это душило. И отрезвляло… Внезапно раздался звонок телефона. Я включила свет и посмотрела. Томори. Что случилось? — Ало, Томори, что такое? Ночь на дворе! Понимаю, что завтра выходной, но… — Анна Сергеевна, Алина не вернулась! А на звонки она не отвечает! Что случилось? — прощебетала в трубку взволнованная девушка. Мне чуть не поплохело. Сонливость как рукой сняло. Неужели случилось нечто страшное?! Из школы уже так пропала одна ученица. Да и один из учеников, кажется, ее бросил… Здесь что-то не так. Здесь не может просто быть все в порядке! — Томори, успокойся, я сейчас все выясню, возможно, у нее срочное задание… — быстро сказала я. — Хорошо… Надеюсь все в порядке, — произнесла девочка, добавив что-то на японском. Я тут же набрала номер Николая Степановича… «Номер вне зоны действия сети». И так повторилось еще несколько раз. Я попробовала дозвониться до Василия, но он не отвечал. Тогда я начала названивать и остальным, но та же самая история… Мне никто не отвечал! И это вызывало некоторую подсознательную тревогу… Я позвонила Синицыну… И он таки взял трубку. — Ало, Григорий Антонович, все пропали! Шершин тоже не отвечает! — выпалила я. — Что? Анна Сергеевна, Николай Степанович на совещании с руководством. А вот ребята… Да, это странно. Я сейчас свяжусь по своим каналам… — Синицын отключился. А вскоре мне пришло сообщение от него, что ему рекомендовали отдохнуть. Что ничего странного не происходит. Этого… Стоило ожидать… Я написала Томори, что все будет хорошо и ребята выполняют работу… Даже не солгала. Особенно, надеюсь, что в первом. Внезапно в дверь раздался звонок. Так поздно… Я подошла к двери и увидела там… Зигсид?! — Эй, Анна, открывай, есть разговор, — произнесла очень… Вульгарно одетая девушка. Это… Купальник?! Вот как можно позволить себе это одеть… Я открыла дверь и увидела помимо Зигсид еще и… — Вы что тут делаете?! — спросила я у Ани и Кости. Я же им звонила, а они не отвечали, а они были с ней. — Подруга, они сами пошли, некоторые даже очень просились, хех, — произнесла Зигсид, закурив. Я сглотнула. Аня выглядела бледновато, но согласно кивала. А Константин напротив был очень воодушевлен. — Что случилось? — постаравшись сохранить спокойствие, спросила я. Зигсид усмехнулась. — Большие дяди ведут свою игру, а мы идем как они велели. Твои подопечные собираются спасать девушку паренька из лап бандитов. Втроем. Глупо? О да. А я не хочу провалить свое задание, которое заключается в сохранении чьих-то задниц с большим-пребольшим шилом. Поэтому я собираю джентльменов и дам, чтобы помочь им. До того как туда все же подойдут действительно серьезные силы, — произнесла Зигсид, пожав плечами. Она затушила сигарету о стену. Прикрыла глаза. — Ну что, поможешь нам, Сергеевна? — вульгарно назвала меня по Отчеству Зигсид, — Или бросишь своих подопечных? Я не смогу их отговорить… Не когда они под влиянием своих юношеских страстей… Николай Степанович явно говорил и намекал не вмешиваться. Как и Синицын. Но… Каким я буду не просто учителем, а человеком, если позволю детям пойти на опасное «задание» по чужой прихоти? Если они пострадают это будет в том числе и моя вина… А так — я смогу хотя бы проконтролировать. И они поделятся со мной, что же за чертовщина вокруг происходит! — Тогда не будем ждать. Я оденусь и отправляемся, — решилась я. Зигсид же посмотрела на меня удивленно. Она явно не ожидала быстрого согласия. Хотела подорвать доверие детей ко мне? Кукиш тебе! Простите, Николай Степанович, но я не прощу себе никогда, если с ними что-то случится. Не в мою смену. Быть может я слабый биолог, но я могу многое подсказать! И предотвратить некоторые манипуляции этой коварной «учительницы по боевым искусствам». Пока я быстро переодевалась из-за квартиры послышалось чье-то недовольное. — Развели тут притон! Наркоманы! Проститутки! — послышался старческий голос. Кажется, надо выходить быстрее. А то «униформа» Зигсид вызывает много вопросов. Я быстро переоделась, и мы вместе с недовольной Зигсид отправились в ее машину. Черный воронок. Ну по крайней мере иначе полностью черный внедорожник с тонированными стеклами и «блатными» номерами назвать сложно. — Что будем делать? — спросила Аня. — Для начала нам нужно понять, кто отправился… Василий и Алина, верно? — спросила я у сидящей за рулем Зигсид. — Да, а еще Салли Грей. А она что там забыла?! Вроде же такая спокойная, приличная девочка… Дочь какой-то ученой из НИИ. Мы тронулись… Нарушая вообще все правила дорожного движения. Красный свет, двойная сплошная… Кажется, что правила созданы не для нее. К счастью, ночная Москва оказалась спокойна и движению на скорости в примерно… Сто сорок километров в час ничто не препятствовало. ГАИшники же почему-то не стали устраивать погоню за такой машиной. Может быть «начальство» прикрывает. — Эм, Зигсид, а мы точно ни в кого не врежемся? — уточнила я. — Не волнуйся, я еще даже не начала гнать, — произнесла Зигсид, вновь поворачивая на красный, подрезая одного неудачливого водителя. Мне кажется, что он ее материт. Доехали, конечно, мы в рекордные сроки до района где-то на Востоке. Криминальная вольница. Мы въехали во дворы с выключенными фарами. — Так, там недалеко вход. Двое охранников, один научник. Я иду первая, одна. Вы слишком шумные. Я сниму их и камеры. Подам сигнал вам на рацию, когда выходить. Без этого — сидите тихо, как мышки. Все понятно? — спросила Зигсид, дав мне рацию. Мы кивнули. Я конечно не очень поняла, куда она в таком наряде умудрилась спрятать рацию… Но возможно у нее микронаушник какой-то с приемником. Или какой-то другое хитроумное техническое устройство. — Как же вас так угораздило? — тихо спросила я ребят, когда Зигсид ушла. Они сидели с видом приговоренных к казни. Покрасневшие, мордочки в пол просторной машины. — Я хотела быть полезной! И я уже седьмой уровень! — выпалила девочка. — Седьмой?! Когда успела, почему не сказала… — спросила я и тут же поняла. На «тренировке» Кортеса она и прорвалась… Бедная. — Ладно, вопрос снимается, ну а ты, герой-любовник, чего решил? — по бледному виду Ани я решила не продолжать ее допрос. По крайней мере не здесь. Но вот потом… Я им устрою! — Анна Сергеевна, я просто хотел помочь, пусть мои навыки и не столь боевые — я все равно могу быть полезен при анализе. Ну и шестой уровень все же остается шестым уровнем — концепции присутствуют и у меня. К тому же я могу замечать людей на большом расстоянии, даже если они сокрыты! — ответил Константин. Его сила — информатика и логика. Он может действительно почувствовать любую информационную аномалию, а при помощи логики даже атаковать. Ну или выстроить свою исследовательскую сеть более эффективным образом. Ведь логика — наука о правильных формах мышления и в этой связи неразрывно связана с информатикой. — Не лезьте на рожон. Ни в коем случае. Поняли? — спросила я. Оба кивнули мне. Как говорится, если не можешь предотвратить — возглавь! Что же я делаю… Но иного выхода нет. Внезапно ожила рация. «Откройте багажник». Я нажала на кнопку. Туда ввалилось что-то тяжелое, после же багажник был закрыт. Зигсид открыла дверь. — Выходите, — прошептала она. Мы вышли. Глаза уже привыкли к темноте, так как освещения вокруг… Не было. А банальная эрудиция подсказывала, что Зигсид явно будет против любого источника света. Я сглотнула. У багажника было небольшое пятно. Красное пятно. Я отвлекла Аню и Костю, чтобы они этого не увидели. Видимо это и есть те двое… Охранников. Зигсид размяла шею, и кинула каждому из нас бронежилеты. Мы их быстро одели прямо поверх. Несильная, но хоть какая-то защита. А мне еще и пистолет. Зигсид закрыла машину. — Ты же стрелять умеешь? — рублено спросила она меня, стараясь быть как можно тише. Я кивнула. Зигсид же одела свой, прямо поверх своей «одежды»… Причем ее был явно получше — на нем были разгрузки и места для ножа, еще одного пистолета и еще чего-то. Я кажется, догадываюсь, зачем она так вырядилась. Как раз чтобы… Убрать охрану. — Ходу, — сказала она, увидев, что мы готовы. И мы отправились. Прямо навстречу своей судьбе. И пусть мальчики и девочки не думают, что эта авантюра им обойдется легко. Когда мы вернемся — я им всем выкручу уши и отхлестаю по попам! Но не сейчас. Сейчас нужно найти трех самых заведенных и вывести их из этого ужаса. Надеюсь, что Зигсид вызвала своих «коллег» и они помогут нам в зачистке. Не одна же она направилась сюда? Показалось темное здание. Похоже это и есть… Наша цель! Ну что же… Ни пуха, ни пера, а главное — к черту!***