***
У ковена Сехмет в военном колледже выдался тот еще денек: Эм, учителя и тренеры не щадили юных ведьм, и оставалось лишь радоваться, что неожиданно отменилось последнее общее для ведьм всех направленностей занятие. Уставших курсанток отпустили на отдых раньше, и было самое время привести себя в порядок и немного расслабиться в ожидании ужина. Было слишком много желающих попасть поскорее в душ, и отряду Эбигейл Беллвезер никто не собирался идти навстречу, уступая место, так что Раэлль Коллар просто чудом удалось прорваться к вожделенной воде раньше подруг, и отключившись от понуканий очередников, спокойно смыть с себя пыль и пот, раздражающие кожу после активной тренировки. Выбираясь из душа, она испытывала облегчение, девушке, казалось, даже дышится как-то легче. Наскоро одевшись, она поспешила покинуть шумную раздевалку, и на ходу промокая влажные волосы полотенцем, направилась в комнату. Она и туда успела раньше Талли и Бел, о чем пожалела. При входе в комнату ее обдало холодным воздухом, вырвавшимся в теплый коридор кампуса, по ногам, словно холодными ладонями, прошелся сквозняк, и по телу побежали неприятные мурашки. Раэлль поспешила войти и закрыть за собой дверь, чтобы избавиться от непредвиденных ласк потока холодного воздуха. Быстро подойдя к кровати, она подхватила цветастый плед и тут же накинула его на плечи, стараясь плотнее укутаться. И только после этого обернулась к окну, которое оказалось наполовину распахнутым. Мельком подумалось, что это странно: оставив кнуты и форменную одежду в комнате, подруги дружно собрали принадлежности для душа и всей компанией покинули спальню. Окно точно никто из них не открывал. В форте Салем хоть и царило постоянное лето, порожденное колдовством, но, видимо, Сара Алдер последнее время была очень сильно не в духе, отчего даже погоду в этом дивном месте иногда лихорадило, а вечера стали заметно прохладнее, все больше напоминая осенние. Вот и теперь солнце клонилось ниже, давно оставив позади полдень, тени становились длиннее, но до сгущения сумерек еще было далековато, однако и этого хватало, чтобы воздух на улице подостыл, явно смешиваясь с потоками из-за пределов магической границы форта. А там, в обычном мире, уже прочно воцарилась осень, заставляя одеваться теплее и терпеть зябкость и сырость, предвещающих приближение зимы. Раэлль сделала несколько шагов, чтобы прикрыть окно, и замерла в удивлении. Уходя из спальни, свой кнут, свернутый в кольца, она оставила на подоконнике, и теперь приблизившись, заметила среди витков нечто ярко-желтое и живое. Дальше она старалась ступать гораздо мягче и осторожнее, было очень любопытно, что же это такое ворочается, скрытое преградой из плетеной кожи. Это нечто шевельнулось, словно почувствовало или услышало крадущуюся девушку, и желтое пушистое создание, словно осторожничая, выглянуло из-за края воронки, в которой оказалось. Блеснула бисеринка черного глаза, и взгляд остановился на замершей девушке, укутанной в цветастый плед. Маленькая бусинка пару раз моргнула, всматриваясь в одну из хозяек комнат, и комок цвета одуванчика вдруг подпрыгнул. Маленькая птаха, хлопнув крылышками, приподнялась в воздух, подлетая ближе к верху импровизированного барьера, и спокойно уселась, цепляясь коготками за переплетение тонких кожаных полос. Птичка потешно встрепенулась, топорща желтые перышки, расправляя на пару секунд крылышки, и успокоилась. Забавная канарейка безбоязненно покрутила головкой, и склонив ее набок, с явным интересом воззрилась на удивленную девушку. Раэлль Коллар даже забыла о зябкости и сквозняке, улыбка тронула ее губы, и она тоже склонила голову к плечу, рассматривая это яркое чудо, залетевшее к ним в спальню. Мысленно порадовалась, что рядом нет Талли: эта неугомонная оптимистка уже бы визжала от восторга, доводя пернатую гостью до разрыва ее маленького птичьего сердечка. А как отреагировала бы Эбс, предсказать было трудно: могли и перья разлететься по всей комнате, или ворчала бы: “Окна закрывать надо, а не птичек жалеть”, а сама бы наверняка с любопытством и улыбкой наблюдала за Талли. Канарейка абсолютно не боялась присутствия человека и как-то нетерпеливо переступала лапками, не отводя взгляд от человека. Раэлль не хотелось вспугнуть пташку, но все же она решилась, и стараясь не делать резких движений, почти вплотную приблизилась к подоконнику. Черные бусинки глаз среди яркой желтизны мелких перышек блестели от любопытства, и чудилось в позе птички какое-то ожидание. По странному наитию Раэлль Коллар осторожно протянула руку и поднесла ладонь почти вплотную к кнуту и поближе к желтой пичужке, словно предлагая маленькой гостье перебраться на палец. Было удивительно, что при этом птичка не встревожилась, а опустив голову, спокойно осматривала предложенную опору, и уже через полминуты короткими перебежками и прыжками забралась на руку, цепко обхватывая лапками указательный палец с блестящим кольцом. Девушка умильно улыбаясь наблюдала за смелой маленькой птахой и осторожно коснулась мягких перышек большим пальцем той же руки. Канарейка добродушно приняла такое поглаживание, и черные бисерины снова были направлены ей на лицо. Раэлль подумала, что птичка выпорхнула из клетки и потерялась, и будучи ручной, залетела в первое попавшееся открытое окно. — Откуда ты тут, малышка? — Тихо спросила она, любуясь ярким цветом оперения пташки. — Может быть, из оранжереи? Гадать, откуда упорхнуло это создание, было бесполезно, а держать милый желтый комочек в руке было приятно. Но стоило лишь зацепиться взглядом за черные бусины, и холодок пробежал по спине от странной необоснованной тревоги. Чуть задержавшись при встрече взглядов с этим существом, Раэлль уже не могла даже просто отвернуться. Казалось, что птичьи глаза превратились в маленькие черные дыры, затягивающие в какую-то бездну, и в то же время странный взгляд птахи словно буравил мозг девушки, вызывая боль. Коллар лишь раз удалось тряхнуть головой, ощущая как отросшие и еще влажные волосы мазнули по щекам и шее, но от буравящего взгляда избавиться не удалось. Странные чары вынуждали девушку снова вглядеться во тьму. Головокружение и боль пробуждали в теле Раэлль слабость, перед глазами все поплыло, она невольно попыталась свободной рукой найти опору, и под опущенной ладонью оказался тот самый кнут, в витках которого до их встречи таилась странная птичка. При соприкосновении руки Коллар с кожей собственного оружия в голове у нее словно что-то вспыхнуло, а во рту появился солоноватый вкус крови. Все поплыло перед глазами, и девушка будто сама собой быть перестала: не чувствуя ног, ощущая боль и слабость, она лежала на асфальте, а лужа липкой теплой крови растекалась под щекой. И в то же время она видела кадетку с волосами цвета платины и с ломаной линией шрама, спускающегося от середины левой щеки до подбородка. Странным образом этот недостаток не портил миловидность девушки, и было непонятно, почему ее глаза полны страха и тревоги. — Боже мой! Девушка, шедшая по дорожке, стала свидетельницей падения парня. Быстро осознав случившееся, она суетливо заметалась, ища поддержки и помощи, но вокруг больше никого не было, и подойдя к парню, она присела рядом, не зная, что делать, попыталась поддержать его: — Держись, пожалуйста! Все хорошо… — она не верила в сказанное, и небесно-голубые глаза были полны слез. А молодой ведьмак еще не понимал, зачем она суетится, кричит и плачет. В панике она склонилась над ним, и неуверенная в том что делает, прикоснулась к его телу. Ее слова напоминали молитву, а в мелодичном подрагивающем голосе ощущалась сила, и он начал дробиться на колдовские гармоники, отдаваясь во всем теле неестественной едва ощутимой вибрацией. — Попроси, и тебе воздастся. Ищи и ты найдешь. Постучи, и тебе откроют. И через миг парень, распростершийся на асфальте после прыжка с крыши, окончательно очнулся после наложенных чар. Портер ясно осознал, кто эта девушка, присевшая перед ним, вспомнил встречу с ней, и сказанные слова. Это ее Портер Типпет пытался предупредить, но она не поверила. Она добра, и теперь в порыве спасти почти незнакомого человека, пыталась влить жизнь в того, кто уже не жилец. Парень понимал это, осознавал и то, что Раэлль Коллар рискует жизнью, необдуманно идя на поводу у эмоций. Как же ему хотелось донести до нее мысль, что ее подружка очень опасна, что Сцилла Рамсхорн убийца, и его самого убила именно она. Он не верил, что бывшая девушка настолько жестока, и все еще был очень влюблен в эту темноволосую ведьму. Когда-то ему казалось, что чувства взаимны, но ошибался, Сцилла оказалась красивой и беспринципной хищницей, и теперь у нее появилась новая жертва: Раэлль — целительница, которая сейчас пыталась его спасти. Все мысли и чувства проносились в голове в считанные секунды. Портер, ощущая прилив энергии от светловолосой целительницы, силился сказать, донести до любовницы своей бывшей подружки всю опасность человека, которому доверилась эта юная ведьма. Коллар должна была узнать, что он не сам, не по своей воле поднялся на крышу и шагнул вниз. Все должны были узнать, что Сцилла — это коварный враг. Но он разбился и сломался так, что голос не слушался, и в горле клокотала лишь кровь. Не помогала колдовская молитва начинающей целительницы, и она понимала это, вскочив на ноги, попыталась вновь позвать помощь: — Кто-нибудь, помогите! — Пустой проулок и тротуары, стена деревьев лесопарковой зоны, и не одной души рядом, только хрупкая растерянная девушка и умирающий голубоглазый парень. Он все силился произнести хоть слово, когда она вновь присела рядом, плача и борясь с растерянностью. Раэлль положила левую руку на спину стремительно теряющего силы Портера. Она пыталась поделиться энергией, удержать искру жизни, а он… Все что он мог сделать — собрать крохи силы и воли, и преодолевая боль, протянуть руку девушке. Она тут же откликнулась и теплая подрагивающая ладонь тронула его холодеющие и немеющие пальцы. Портер пытался сжать их, рассказать все, предупредить, но он умирал и понимал это. — Попроси, и тебе дадут… Раэлль Коллар, напрягая силы, произносила слова, от всего сердца желая, чтобы смерть отступила. Сглатывая слезы, она заметила, как обессиленно разжались мужские пальцы, а жизнь в его глазах стала угасать. Понимая, что все напрасно, но все еще надеясь на чудо, молодая целительница и второй ладонью прикоснулась к замершему телу, пытаясь влить еще энергии из непонятно даже каких запасов. — Постучи, и тебе откроют… — почти задыхаясь выговаривала слова девушка, когда голубые глаза парня застыли навсегда, и последнее, что он услышал, было сказано тихо с искренним сожалением, — Прости.***
По прибытии в Форт Салем Портер Типпет не спешил заводить знакомых и флиртовать с юными ведьмами, его мучило странное предчувствие, что-то тревожило. Хотя, может быть, все это было из-за сгущающихся облаков, обещавших пролиться дождем. Отец Ведьм собрал своих подопечных, сообщив, что намечен дружеский матч в лакросс, и девушки уже в сборе — это был прекрасный повод познакомиться и найти себе пару в преддверии Белтейна, поэтому молодые ведьмаки заметно оживились, собираясь не столько на игру, сколько на свидание. Портер пришел к месту проведения игры заранее. Он не был первым - некоторые из его собратьев уже с успехом завоевывали расположение кадеток, да и те тоже не стеснялись строить глазки парням и подшучивать над ними, флиртуя и кокетничая. Типпет особой общительностью не отличался, хотя внешностью богиня не обидела: и симпатичное лицо, и вьющиеся светлые волосы, и ярко-голубые глаза были по вкусу многим молодым ведьмочкам. Как бы то ни было, а в этот день парень держался в стороне, осматривая собравшихся молодых людей и девушек. Среди веселой компании и флиртующих парочек выделилась одна: две девушки не обращали на парней абсолютно никакого внимания. Глаза девушки с удивительно светлыми волосами сияли при взгляде на свою подругу, да и темноволосая девушка была совсем не против внимания блондинки, кокетливо склоняя голову в ответ на радостную улыбку и ласково сжимая ее ладонь. — … у меня тренировка, — чуть виновато проговорила брюнетка. — Ладно, — тепло ответила блондинка. — Я найду тебя позже, — пообещала ей подружка. Проходя неподалеку от этой пары, Портер случайно услышал кусочек диалога подруг, но зацепили его не сами слова. Голос темноволосой ведьмы показался знакомым, и он оглянулся, пытаясь осмотреть этих девчонок. Девушка с волосами, собранными в косички на правой половине головы, на прощание с нескрываемой нежностью тронула поцелуем щёку темноволосой подруги. А та, потянувшись навстречу светловолосой ведьмочке, поймала ласковые губы, щедро возвращая аванс и тут же получив отклик. Всё выглядело довольно скромно, но между тем этот поцелуй был полон чувственности, и уже сам по себе говорил о том, что близость между ними является чем-то большим, чем просто дружбой. А когда светловолосая прихватила пальцами подбородок подружки, чтобы хоть ненадолго продлить поцелуй и удержать брюнетку рядом, то выводы были очевидны — этим ведьмам не нужен был никто, кроме друг друга. Впрочем, Портеру не было никакого дела до их интересов. Но когда темноволосая девушка обернулась, намереваясь оставить поле для игры, парень, цепенея, едва столбом не застыл. Не даром ее голос показался таким знакомым — Сцилла Рамсхорн, собственной персоной, да еще и в самом сердце Форта Салем, в это верилось с трудом, но было наглядным фактом. Молодой ведьмак и думать забыл о девушках, приближающейся первой майской ночи и всем прочем. Он был озадачен появлением Сциллы в обители ведьм: человека с такими радикальными взглядами на военные обязательства ведьм было трудно встретить даже среди Спри. В ней всегда настолько сильно и быстро разгорался огонь ярости, стоило лишь затронуть тему армии, что было немыслимо даже вообразить, что эта девушка откликнется на армейский ритуал призыва. Что-то тут было не так, и это тревожило, но были и другие чувства, в которых он с трудом отдавал себе отчет. Даже после ухода Сциллы он продолжил наблюдать за ее подругой: веселая, симпатичная, даже красивая девушка, несмотря на шрам на лице, в ней было что-то интересное и привлекательное, отличительное. Не верилось, что эта молодая ведьма как-то причастна к Спри, и ему хотелось предупредить ее насчет выбранного предмета обожания. Портер прекрасно помнил, каковы магнетизм и обаяние темноволосой красавицы, до сих пор иногда видел её в снах и почти явно ощущал тепло и сладость поцелуев Сциллы. Он любил ее, даже обожал, и возможно, эти чувства не угасли до сих пор, а она однажды просто разбила ему сердце. Для этой красотки его чувства оказались сродни зачарованному голубому воздушному шарику: захотела, и с полным хладнокровием взорвала все, что было между ними, не заботясь о том, насколько больно будет ее любовнику. Новой пассии Сциллы Рамсхорн он не желал пройти через то разочарование, которое испытал сам. По крайней мере, Типпет хотя бы знал, кем была его любовница на самом деле и чем занималась. А вот эта милая блондинка вряд ли была в курсе, на что способна ее очаровательная возлюбленная и кем является, или кем была в прошлом. В этом можно было даже не сомневаться. Вместо того чтобы поговорить с миловидной блондинкой, он повел себя как идиот: улучив во время игры момент, приблизился к девушке, вышедшей с подругами на игровое поле, и что-то буркнув на тему, что она не умеет выбирать подружек, сбил ее с ног. В итоге добился только недоумения, отразившегося на ее лице, а еще он понял, что ревнует. Сцилла до сих пор занимала место в его душе, и это злило. Рамсхорн вновь появилась на поле уже после игры, он заметил ее, когда та разыскивала среди остальных свою светловолосую подружку. Девушка была так увлечена поиском, что ему удалось застать ее врасплох. — Привет, Сцилла! Сколько лет… — Портер? — Удивление и растерянность на лице этой самоуверенной и скрытной ведьмы было неподдельным, казалось, что она даже слегка побледнела, узнав человека, оказавшегося перед ней. Но ее воле всегда можно было позавидовать, и вот, сделав вдох, девушка овладела своими эмоциями и уже почти безразлично спросила, — Что ты здесь делаешь? Услышав в ответ, что он устал бегать и прятаться, уклоняясь от призыва, поэтому на него ответил, девушка лишь вежливо кивала. Сцилла, уже совладавшая с чувствами после неожиданной и скорее всего неприятной для нее встречи, даже не пыталась скрыть, что ответ ее на самом деле не интересует, и хочется только, чтобы Типпет отстал от нее. Она даже попыталась уйти, когда парень заступил ей дорогу, с напором интересуясь, как в армии оказалась сама Сцилла Рамсхорн. Конечно же, она боялась привлечь чужое внимание к беседе, поэтому, натянув лучезарную маску добродушия, отвечала, но в голосе чувствовалась натянутая нотка нетерпеливой раздраженности. Он лишь теперь начал понимать, сколько в этой ведьме лицемерия. Стало даже интересно, сколько у нее масок на самом деле. Сцилла говорила что-то о долге, нагло повторяя его слова, а он, глядя ей в глаза, видел ложь. — Я знаю, кто ты. Забыла? — И деланная улыбка темноволосой ведьмы заметно померкла. Проницательный взгляд ярко-голубых глаз доставлял дискомфорт Рамсхорн, но все же она продолжала врать, даже упомянула погибших родителей. Говорила, что их смерть все изменила, — Все изменилось, так что, нет, ты не знаешь, кто я такая. Возможно ему все же хотелось верить бывшей девушке, ведь Типпет прекрасно помнил ее родителей, поэтому что-то дрогнуло внутри при взгляде на посерьезневшую Сциллу, вспомнившую своих погибших отца и мать. И все же стало горько, ведь смерть ее семьи стала и концом их отношений, обидным и болезненным для него, и в следующих его словах просочилась эта горечь: — Я так и не выразил тебе свое соболезнование. — Вот теперь маска приоткрылась, и Портеру чудились в серо-голубых глазах сожаление и сочувствие, не было больше наигранной улыбки, как и злости, — Они были искренними, но так случается, когда твоя девушка пропадает, и нет возможности сказать все, что хотел. — Да, но... люди меняются, Портер. Больше он не смог бы удержать эту девушку, говорить было просто не о чем. — Надеюсь, что это так, — произнес он ей вслед. Провожая Сциллу взглядом, парень очень надеялся, даже хотел верить в ее слова.***
У Типпета больше не было настроения заводить какие-то знакомства и отношения или думать о первой майской ночи. Пока друзья развлекались, купаясь в девичьем внимании и желаниях, Портер ходил сам не свой. Слишком много чувств всколыхнула в нем эта нежданная встреча. Он почувствовал себя полным дураком, когда немного позже на лесной поляне были организованы места для пикника. Парни ухаживая за девушками, расстелили пледы с невысокими пухлыми подушками-пуфами для сидения, приготовили угощения, сладости и фрукты. Молодые ведьмы быстро нашли эти удобные островки уюта и, в основном, придерживаясь своих отрядных сестер, разместились на подушках. Непринужденно общаясь между собой а заодно и присматриваясь к возможным партнерам для Белтейна, девушки развлекались как могли. Одни быстро находили общий язык с приглянувшимися ведьмаками, и договорившись о прогулке, расходились по окрестности, а другие и пару поклонников за собой уводили. Портера, проходящего через поляну для пикника, застала врасплох светловолосая подружка Рамсхорн. После игры он уже успел сто раз пожалеть о неуместной вспышке чувств, побудивших толкнуть эту девушку, и даже беспокоился за нее, все же словам своей бывшей он полностью так и не поверил. Пришлось оправдываться и извиняться. — Она тебе ничего не рассказывала, да?.. — с едва заметной усмешкой вопрошал парень. Оказалось, что темноволосая хитрюга не была откровенна со своей избранницей, и в небесно-голубых глазах было очевидно беспокойство девушки из-за неведения, и все же кадетка была недавно призвана, а значит и их отношениям по времени совсем ничего. Вот только советуя ей не привязываться к Сцилле, он также ясно видел, что уже опоздал со своими предупреждениями: девушка была встревожена, но и не могла поверить его словам, потому что уже была влюблена. Видимо, ему все же удалось заронить семя сомнений в светлую голову, и позже Портер, по какой-то прихоти судьбы, едва не столкнувшись с этой милой парочкой в музее, убедился в этом. Раэлль Коллар не захотела представиться ему раньше, но земля слухами полнится, и ему не составило большого труда узнать ее имя. Заметив его в музее, девушка насторожилась и предупредила Рамсхорн о его появлении. А вот дальше она его даже порадовала, проявив характер и настойчивость, задавая весьма неудобные для своей возлюбленной вопросы. Он не все слышал, но понял суть по мимике и поспешности с которой Сцилла поторопилась отвлечь и увести свою девушку подальше от него. Портер понятия не имел, состоялся ли между ними разговор, смогла ли Коллар задать вопросы и добиться ответов на них, но был уверен, что правду темноволосая ведьма обильно приправит если не ложью, то недоговоренностями уж точно.***
Молодой ведьмак, уже некоторое время нервничая, буквально не находил себе места. Все фразы и встречи с этими девушками крутились в голове, и мысленно он метался из крайности в крайность, порой сомневаясь в убеждении, что его бывшая девушка лжет, ведь и он сам оставил жизнь беглеца, так могло случиться и с Рамсхорн. С другой стороны, вспоминались ее радикальные взгляды и приверженность идеям Спри, тем не менее уже прошло уже несколько лет с тех пор, как они виделись последний раз, ее родители погибли, и это действительно могло изменить девушку. Да и влюбленные взгляды он видел не только со стороны светловолосой: сама Сцилла, казалось, тоже очень увлечена подружкой. Слова, чувства и наблюдения порой были так противоречивы, что сбивали с толку, заставляя переживать и мучиться. Тогда он решил, что лучший выход — это разговор со своей бывшей. Пройдя по коридору общежития некромантов, он нашел нужный номер комнаты. С минуту стоял перед темной деревянной дверью, пытаясь собраться с мыслями и утихомирить эмоции, прежде, чем постучать в дверь. — Сцилла! — Портер? Какого чёрта?! — Девушка явно была недовольна его появлением. — Нужно поговорить! — Сцилла жестом руки пригласила Портера пройти в комнату, и он не замедлил этим воспользоваться. — А тебе нужно перестать пугать мою девушку, — возмутилась Рамсхорн. — Плевать на нее!.. Не понимаю, зачем ты здесь… — Зачем?! Я уже рассказала… — Мне нужна правда. То, что ты раньше говорила, что делала… — Портер поймал взгляд девушки, которую когда-то любил, он хотел знать правду и пытался на нее надавить, — Такие в армии не оказываются, такие заполняют ненавистью шарики! — Портер… то, что я всегда шла против системы, не делает из меня террориста, — Взгляд в глаза Сциллу не напугал, казалось, что она сама не против сыграть с бывшим парнем в гляделки, ее голос был спокойным, даже странно вкрадчивым, — Я… НЕ… Такая, — с расстановкой по словам произнесла она, по-прежнему не сводя взгляда цвета предгрозового неба от ярко-голубых и уже слегка растерянных глаз, заметивших наметившийся блеск зарождающихся слез девушки, — и мне больно, что ты так думаешь, — отчеканила она с обидой в голосе. — Тише, тише… Портер не устоял перед слезами бывшей возлюбленной, он был уверен, что так сыграть чувства невозможно, и потянулся к ней, обнимая и успокаивая. Видя Сциллу такой открытой и подавленной, он хотел верить и верил каждому ее слову, вздоху и взмаху влажных ресниц. И девушка отозвалась, принимая объятие: она была такая податливая и нежная в этот момент, совсем как прежде, когда они были вместе. Прикосновение теплых губ с привкусом слез чуть ли не в миг растопило душу Типпета. Заглянув в удивительные и чарующие девичьи глаза, он растаял, доверяясь молодой ведьме, и вновь поймал ее уста поцелуем. Портеру казалось, что никакого расставания и вовсе не было, все вернулось на круги своя, и Сцилла Рамсхорн такая же, как та, которую он любил прежде. Ее рука легла на затылок, а губы проложили пунктир поцелуев по щеке и до уха, и тихий голос с легким придыханием вкладывая накопленные эмоции в слова произнес: — Меня наполняет невыносимая печаль… Личность, чувства, мысли и эмоции растворились, подчиняясь колдовству, обращаясь в горькую печаль, настолько сильную, что невозможно было помыслить о том, чтобы продолжать жить. С такой болью в душе это просто нереально, а еще был страх. Ведьмак прекрасно понимал, что с ним сделала девушка, которой он так глупо поверил, став очередной ее жертвой. Все труднее было думать, и не было сил сопротивляться чувству абсолютной безнадёжности и всепоглощающему ужасу. Все плыло перед глазами, теряя четкость, и Портер уже не думал о Сцилле и ее целях, он просто ушел из комнаты, направляясь дальше на крышу. Идя по лестнице, он почти не различал очертаний предметов, но правая рука легла на поручень, и путь невозможно было потерять. А потом были неясные очертания двери с большой красной табличкой и прямоугольник, залитый солнечным светом. Всего несколько шагов в попытке сбежать от невыносимых ощущений и падение. В полёте чары развеивались в мыслях, как чадный дым, тело повернулось к небу лицом - оно было такое по-весеннему ясное — а потом еще поворот, удар и боль…***
Портер Типпет помнил, как любил темноволосую девушку с глазами цвета океана перед штормом, в которых можно было утонуть, теряя себя. Её завораживающий голос всегда странным трепетом отзывался, казалось, в самом естестве, глубинах души, о которых даже он сам не ведал. Он мог бы часами любоваться самой очаровательной девушкой на свете со странным именем — Сцилла. Как-то он решил поинтересоваться значением имени любимой и был удивлен выбору ее родителей. Весенний ярко-синий и быстро увядающий цветок не подходил ни к образу девушки, ни к цвету ее глаз, а мифический подтекст пугал. Прекрасная нимфа, околдованная и превращенная в чудовище, пробуждавшая своим голосом шторма и пожиравшая моряков, проплывающих мимо её морского обиталища — страшный образ, но символичный, в чем-то действительно перекликавшийся с характером и действиями Сциллы Рамсхорн. Впрочем, мифы — это сказки, в которые никто не верит, так что каково бы ни было имя любимой девушки, она, как и прежде, для него оставалась любимой и желанной. Она умела, заглянув в его глаза, предугадать желания, ее поцелуи вызывали трепет, а ласки и нежность будили страсть. Сциллу хотелось обнять и не отпускать никогда и никуда. Темноволосая юная ведьма завладела не только его сердцем, но и самим естеством Портера. Он не сомневался, что эта любовь взаимна, а моменты близости дарят ей не меньшее наслаждение, чем ему. Наверное, так просто казалось, и пребывая в эйфории любви, он чего-то не понял, потому что не могла любящая девушка так безрассудно разбить сердце любимому человеку. После бурной и страстной встречи они прощались, думая, что расстаются ненадолго, возвращения девушки уже ждали родители. Откровенно заигрывая перед уходом, довольная жизнью Сцилла поцеловала парня, слегка прикусив его нижнюю губу, и замечая отголоски вожделения в ведьмаке, рассмеялась. Напоследок тронув раскрасневшимися от поцелуев устами ямочку на его подбородке, девушка в один миг выскользнула из прощального объятия и в самом приподнятом настроении поспешила домой. В тот момент Типпету казалось, что весь мир прекрасен и счастлив так же, как и они, а уже через несколько часов этот хрупкий купол эйфории раскололся на тающие осколки. На убежище, где жила семья уклонистов, вышли армейские специалисты разведки. Во время облавы супруги Рамсхорн были убиты, и он несколько дней не знал, что случилось со Сциллой, и думал, сойдет с ума от тревоги, опасаясь, что ее больше нет в живых. И какие облегчение и радость пришли в его душу, когда стало известно, что девушка не пострадала. Но к нему она так и не пришла и даже не позвонила, любимая не искала у него поддержки и не желала разделить свое горе с близким ей человеком. Портер искал ее у общих друзей и знакомых, в известных ему запасных убежищах для беглецов от системы, но она пропала бесследно. От отчаяния и тревоги он ворвался в ячейку Спри, с которой, как он знал, девушка была связана, посещая собрания, и только там выяснил, что Сцилла Рамсхорн уехала, не пожелав даже проститься с ним. Он не понимал, отчего она так поступила, почему оставила его, но стало очевидно, что ни Портер Типпет, ни его чувства для нее ничего не значили. Никто не знал, куда именно она перебралась, или просто не хотели просвещать его на этот счет. Так он потерял любимую, оставшись с ворохом вопросов “как так?”, да “почему?”. Было горько осознавать факт, что он был всего лишь игрушкой — куклой, с которой милая красавица наигралась и выкинула. Оставшись один, он многое передумал, собирая осколки своего сердца и личности, а потом пришел к пониманию, что ему до чертиков надоело бегать от системы, и во время призыва принес армейскую клятву.***
Пятна и мельтешение теней застилали глаза, когда ощутилась острая боль в руке. Раэлль Коллар со вскриком вынырнула из омута чужой памяти. Пытаясь отдышаться, с заметным усилием девушка осознавала, что она не парень по имени Портер Типпет, и что Сциллу перед смертью она не целовала и не слышала те слова простого и одновременно жуткого заклинания. Не испытывала она тот ужас и невыразимую до боли печаль. Вовсе не Раэлль Коллар поднималась по лестнице, опираясь рукой на прохладный металл перил, и не падала вниз, наблюдая смену неба и приближающейся земли. Да и умирала после падения на асфальте вовсе не она, глядя в собственные небесно-голубые глаза и жалея, что не получается предупредить светловолосую избранницу Сциллы Рамсхорн о том, с каким чудовищем ее свела жизнь. Раэлль было сложно понять, что чувства чужие, но еще один болезненный щипок птичьего клювика очистил сознание. И по наитию девушка поспешила убрать левую руку с кнута, все еще осторожно сжимая в правой птичку. Дышать было трудно после этих видений и ощущения фантомных болей, доставшихся в наследство вместе с кусками воспоминаний от Портера. Взглянув на виновницу своего состояния, Раэлль удивилась, заметив, что в руках у нее не яркая желтая пташка с черными бусинками глаз, а птичка с тусклым и чем-то испачканным оперением. Это существо внимательно следило за Коллар, не сводя с нее затуманенного белесыми мертвенными бельмами взгляда, да еще и усохшая кожа на лапках, и цепкие коготки, больно вцепившиеся в ее пальцы… Все это так и кричало о неестественности и нереальности существования этой пичуги. И одновременно откуда-то изнутри, из подсознания, приходили знания, ей не принадлежавшие, о том, с чем она имеет дело. Видимо, откликнулась та сущность, что поделилась с ней силой, отдавая часть своего мицелия, в которой заключены души умерших ведьм. Птичка, ставшая жертвой неудавшегося некромантского обряда, упорхнувшая прочь, но забравшая с собой воспоминания мертвого Портера Типпета, до которых не удалось добраться ведьмам. Это существо было живо только благодаря магии. По какой-то прихоти случая птаха нашла того единственного человека, пытавшегося спасти умиравшего парня — ту девушку, которая была рядом в момент смерти и искренне жалела, что не может помочь. “А могло ли быть такое, что это создание привлек кнут?” — подумалось вдруг Раэлль, но ответа не было. Магическое оружие, что передал ей Отец Ведьм, было создано руками Портера Типпета. Старший Заклинатель рассудил, что молодая целительница, боровшаяся за жизнь создателя этой вещи, достойна его получить. И именно этот кнут в этот день оказался оставленным Раэлль на подоконнике, и в его витках она нашла эту канарейку. Это было как-то слишком для случайности. Беря канарейку в руки, она ничего особо не ощущала, а вот ухватившись другой ладонью за кнут, она оказалась втянута в какие-то странные чары. В голове девушки была каша из чувств и мыслей — как собственных, так и отголосков чужих, и трудно принималось то, что прежние подозрения Раэлль оказались правдивы, и это Сцилла, ее нежно любимая девушка, сотворила такое с парнем, который не желал никому зла. Сомнения топили ее, тут же разбивая о факты, невольным очевидцем которых она стала. Но это было прошлое: взгляд и чувства одной из сторон отношений. Коллар уже знала, кем была ее возлюбленная прежде, ей было известно о жизнях, которые Сцилла Рамсхорн забрала, будучи на стороне радикалов, боровшихся против армейских обязанностей, из-за которых ведьмы гибли в конфликтах гражданских. Раэлль также знала, что любимая изменилась, и рискуя собственной жизнью, она направила силы на борьбу с их общим врагом и уже сделала больше, чем раскачивающиеся и грызущиеся за власть армейские чины. И ее саму спасла тоже Сцилла. Не могла она обмануться в ней — слишком многое видела собственными глазами, достаточно для того, чтобы не полагаться на обманчивость слов. Портер знал эту девушку иной и в совсем другом времени и обстановке. Он сначала превозносил ее, идеализируя, а потом ушел в другую крайность. Своими нападками он напугал Рамсхорн, ставя ее перед выбором — быть раскрытой перед армией и любимым человеком, или убить пугающего своей нервозностью бывшего любовника. Раэлль не знала, как бы поступила она сама в такой ситуации, вполне возможно, что выбор был бы аналогичным. Едва не скрипнув зубами, она загоняла эмоции в рамки рациональности и гнала от себя все чужое. Пальцы сами сжались на тельце притихшей в руках канарейки, сдавливая кулак все сильнее и терпя болезненный удар клювом. Из ранки потекла кровь, дополнительно пачкая тусклые желтые перышки, а птица все еще пыталась трепыхаться, и тогда Раэлль прикусив губу и ощущая слезы на щеках, просто свернула птичью шею левой рукой. Больше не было никакого движения в руке, и Коллар разжала пальцы, отпуская уже окончательно мертвую пичугу. Выбор потомственной целительницы был прост — она будет знать, как умер Портер Типпет, и не забудет этого, но больше никто и никогда не должен был оказаться посвященным в те подробности. Ведь Раэлль Коллар искренне желала и могла дать шанс своей возлюбленной начать новую жизнь и искупить беды, причиненные в прошлом. Девушка решила, что воспоминания бывшего любовника Сциллы, ставшие частью ее собственных, умрут вместе с ней… когда-нибудь… не сейчас… Опуская руку на подоконник, Раэлль не заметила, как ладонь легла на кожаную оплетку кнута, а опустив глаза, с любопытством заметила оставшиеся от крови пятнышки и на секунду вспыхнувший кристаллический наконечник. Появилось странное ощущение или мимолетное видение, словно голубоглазый парень с курчавыми светлыми волосами и ямочкой на подбородке усмехнулся в ответ на ее мысли и решение и пропал. Сколько длились эти чары и видения, Коллар не знала, но судя по тому, что Талли и Эбигейл еще не ворвались в комнату, подшучивая или шумно делясь сплетнями, прошло совсем немного времени. Отчего-то в комнате уже не так явно ощущался холод, просто довольно прохладный летний день и не больше. Раэлль выдохнула, собираясь с мыслями и понимая, что произошедшее с ней уже кажется чем-то нереальным и эфемерным, но на подоконнике по-прежнему лежало желтое всклокоченное тельце со свернутой шейкой. Мысли и тревога о Сцилле бились в голове и нарастали, хотелось услышать любимый голос полный очарования и убедиться, что она в порядке. Скрипнув, отворилась дверь, впуская шум из коридора и смеющихся подруг. Как всегда, более чувствительная Талли раньше Бел заметила неладное. — Ра, что с тобой? На тебе лица нет… — Крейвен тут же кинулась к Раэлль, увидев кровь у нее на руке и странное растерянное выражение на лице. — Ничего, Тал, все нормально, — проговорила девушка, не замечая, насколько тих и полон неуверенности ее ответ, — все нормально… — Да ничего не “нормально”, — возмутилась Беллвезер, приблизившись к окну, где все еще стояла Коллар, — у тебя рука в крови, в комнате холодрыга, и … “Сцилла, Сцилла… — Раэлль почти не слышала подруг, ей необходимо было услышать совсем другой голос, который утешит и успокоит бурю, все еще будоражащую волнами сбитое с толку сознание. Коллар пока еще не привыкла к тому, что любимая девушка с недавних пор живет у нее дома, и что узнать, как она там, не стоит особых усилий, — Надо позвонить домой!” Не дослушивая Эбигайл, и не думая о том, что дает повод сестрам усомниться в собственном психическом здоровье, Раэлль опрометью кинулась к двери и уже на ходу расслышала окончание фразы как обычно шумной Беллвезер: — И вообще, что это за дрянь на подоконнике валяется? И что тут происходит? Она уже не видела, как большие карие глаза Талли непонимающе взглянули на боевую сестру, и как, пожав плечами, Тал настороженно стала рассматривать мертвую птичку. А Беллвезер зачем-то пальцем провела по подоконнику, размазывая красную каплю, словно убеждаясь, что это и правда кровь их светловолосой подруги. Раэлль Коллар почти бежала по коридору, не заботясь, что кого-то заденет, а на лестнице в спешке перескакивала ступени, лишь каким-то чудом не свалившись вниз. Добравшись до телефона, нервировала своим очевидным нетерпением кадетку, которую в этот момент угораздило мило с кем-то беседовать, и одним только видом и колючим взглядом умудрилась заставить пару очередников из нового призыва поискать себе другое занятие и не мозолить глаза нервничающей и уже довольно известной окружающим курсантке военного колледжа. Звук дозвона невыносимо долго дребезжал, страшно раздражая, но на самом деле так лишь казалось, и в Цессии ответили на звонок буквально после первого зуммера. — Алло, — мягкий женский голос казалось разом снял с плеч Раэлль добрый центнер тревоги. — Привет, Сцилла, как дела дома? — Раэлль, — в голосе девушки сразу же проявилась радость и толика кокетства, — все хорошо. Твой отец еще на работе. Как ты? Ты чем-то будто встревожена… — Н-нет, у меня все хорошо. — Произнося это, ведьмовская бомба уже и сама верила, что все просто прекрасно, каждое слово любимой девушки смывало тягучий осадок от пережитого, и легкая улыбка мягкой тенью ложилась на уста. — Все в порядке. Я просто соскучилась, хотелось тебя услышать. — Я тоже скучаю по тебе, Раэлль Коллар. Я ведь люблю тебя. Как мало надо влюбленным, чтобы лучик счастья осветил все темные уголки души, простое “Я тебя люблю” — и мир вспыхивает радужными бликами, успокаивая встревоженное сознание, снимая болезненный груз с сердца. — И я тебя люблю, — улыбка Раэлль расцвела. Эти слова приятно не только слышать, но и произносить, когда действительно любишь.