Stuck

Тим, однозначно, был одним из самых странных новоиспечённых одногруппников. Глаза Дакоты метались то на листок её скетчбука, то на забавного громадину в самом углу аудитории. Карандаш приятно шуршал и шумел, заглушая угрюмое бормотание пожилой преподавательницы по истории, монотонно рассуждающий о какой-то очень уж ожесточенной, ужасно наполненной событиями и датами войне. Даты. Даты, даты, даты. Только они и выбиваются из назойливого жужжания. Девушка останавливается, записывая мягким карандашом в углу мятого листочка-огрызка цифру, небрежно и неразборчиво, и продолжает выводить на желтоватой странице замысловатые линии карандашом. Дакота даже пару раз замечала как Тим до ужаса нервно коситься на неё, тут же отводит взгляд и начинает постукивать то пальцами по парте, то ногой по полу. То мизинец ненавязчиво покусывает зубами. Тогда девушка на время прекращала свои наблюдения, отводя глаза в сторону. Как бы за него, немного вбок. В окно. И тогда Тим уже нервно косился то на неё, то на окно. Вот такое безмолвное напряжение, которое девушка не могла прекратить из-за своей крайней заинтересованности. К концу пары на двух страницах уже красовались два детализированных карандашных наброска: на одном медведь. Грустный и пушистый, он печально уставился на свои мохнатые лапы. Весь сгорбился и скоксовался, пытаясь поместиться за очень не подходящую ему по размеру парту, неуклюже сидя на, словно детском, стульчике; а на другом сам Тим. Он изображался более раскованным, расслабленным. В какой-то степени умиротворённым. Сидел, что-то записывал себе в тетрадку. Забавно, но рисунок с медведем ей понравился больше. Утрированная крупность и непонятный дикий тихий ужас в глазах отображали его больше, чем просто портрет. Даже пушистость была как нельзя кстати: Тим действительно был одним из тех парней, у которых с растительностью на теле было более чем достаточно. Чересчур. Волосы на руках, бакенбарды, небритые по невнимательности волосинки у подбородка и на верхней губе, россыпью торчащие то тут, то там. Но, как не странно, в этом был свой определенный шарм. Даже этой подростковой мальчишечьей худобы не наблюдалось. Тим был наоборот достаточно пухлым, если сравнивать. Массивный и пугающий, забившийся в угол медведь. Немного подумав, Дакота вырвала из скетчбука человеческий портрет, положив его рядом с огрызком-листочком. Возможно она пожалеет и несколько дней потом будет думать о глупости и инфантильности своего поступка, но что-то в ней наконец созрело и щёлкнуло. Захотелось познакомиться. Скрипучим, уставшим от многочасовой болтовни, голосом преподаватель сообщил об окончании пары и наспех собрала свою сумочку, явно не желая вопросов со стороны студентов. Дакота, торопясь, поставила портфель на парту и начала распределять «листочки с лекцией» за пару в отдельный кармашек. Насколько бы не было много друзей у которых можно было бы списать, но слишком часто это делать уже как-то стыдновато. Слишком часто это происходит. Наконец-таки закинув на плечи рюкзак, девушка берет в руки свой рисунок и поворачивается на нервного парня за последней партой. Но место оказывается пустым. Ушёл. Разочарование и огорчение накрыло неприятной волной. Видимо, этому рисунку так и суждено остаться никем не увиденным, приклеенным обратно в рисовальную тетрадку на красивый цветастый скотч.