Небеса — это не место и не время

Травой зарастают могилы, — давностью зарастает боль. Ветер зализал следы ушедших, — время залижет и кровяную боль и память тех, кто не дождался родимых и не дождется, потому что коротка человеческая жизнь и не много всем нам суждено истоптать травы… М. Шолохов «Тихий Дон»

Нагиса зашла в свою комнату. Помещение встретило её непривычной тишиной. Обычно, Гис, обнимая за талию Петру, залетали в комнату, стараясь сдержать смех, чтобы никого не беспокоить. Девушки находили приключения постоянно: сбежать ночью к озеру? Прекрасная идея! Помыть все полы в четыре утра? Неси швабры! Пойти в лес искать землянику со свечкой за неимением фонаря? Ой, мы заблудились. Ну ничего, главное вернуться до того как все проснутся. Гис невольно улыбнулась, глянув на чашку чая, из которой торчало перо: сонная Рал писала письмо родителям и, по завершении, гордо погрузила перо в чашку вместо чернильницы. Она уснула прямо за столом, а Гис осторожно перетащила подругу на кровать. Стало так тоскливо… Гис ещё не понимала произошедшего. Она не могла принять, что её друзей больше нет. Возможно, Петра просто ушла на озеро за цветами для мыльной воды. Девушки часто вмешивали растёртые лепестки в мыло, чтобы чувствовать на себе легкий шлейф колокольчиков или незабудок. Петра любила ландыши. Оруо не раз делал Рал комплименты по поводу приятного аромата от волос, на что разведчица лишь смущенно, но очень довольно улыбалась. — «Надо осмотреть себя. И посмотреть ногу.» — подумала Гис и достала ящик с инструментами из-под стола. Девушка зажгла лампу и села на край кровати, снимая с себя одежду. Синяки, ссадины — она легко отделалась. По ощущениям. После пробуждения, Гис казалось, что у ней точно сломаны пара рёбер. Однако кости сломаны не были. Единственная серьёзная рана была на голове. Кровь запеклась в волосах, и девушка не могла рассмотреть насколько всё плохо. Она решила завтра отмочить кровь тёплой водой, чтобы хотя бы убрать мешающие пряди волос и показаться Ханджи. А вот с ногой дела обстояли куда сложнее. Нагиса с тоской глянула на железный механизм, начинающийся выше колена и завершающий левую ногу. Она лишилась её, когда ей было 11 лет. Металлический протез четко повторял контур ноги, потому за брюками и сапогами был незаметен. По крайней мере, об этом «нововведении» в организм знала только Петра. Девушка заподозрила неладное на одной из вылазок, когда Гис на её глазах ударилась ногой об дерево, неправильно настроив УПМ. При этом разведчица лишь немного поморщилась и залезла на ветку. Вечером же Гис пыталась уединиться и Петра решила напрямую обо всём расспросить подругу. Пока Гис правила повреждённый протез, она вспоминала как Петра отреагировала на увиденное. Под честное слово, что Рал никогда никому об этом не расскажет, Нагиса показала ей искусственную часть тела. Петра в удивлении смотрела на механизм, который видела впервые. — Можно потрогать? Для Нагисы это был самый неожиданный вопрос, но она разрешила и села на кровать. Как и сейчас, она вытянула ногу, положив её на стул, чтобы было удобнее рассмотреть. Петра тогда осторожно проводила пальцами по каркасу, по винтам и креплениям, которые позволяли механизму работать как связки коленного сустава. — Больно ходить? — Первое время — да. Потом привыкаешь. Мне говорили, что я немного косолаплю левой ногой, но мне так удобнее. — Я не замечала… — тихо сказала Петра и крепко обняла подругу. — Я никогда такого не видела. Даже не слышала о таких. Откуда у тебя такой? Гис пару секунд думала как сказать об этом Петре, и начала аккуратно подбирать слова: — Меня научил старый знакомый. Он изготавливал секретное оружие для военной полиции. Какие-то вещи уходили к разведотряду. То, что, разумеется, было полезно против титанов. Он придумал эту конструкцию и научил меня работать с ней. — Удивительно. Гис давно придумала эту историю, так как не исключала варианта, что рано или поздно кто-то узнает об её секрете. — Почему ты никому не рассказываешь? Из-за военной тайны изобретений твоего знакомого? — И это тоже. На деле, меня могут отправить на пенсию, а я не хочу сидеть в городе. Я мечтала о разведке с детства, Петра. Хочу приносить пользу этому миру до конца своих дней. — Ты невероятная, Гис. — Петра положила свой подбородок на плечо Нагисы и наблюдала за тем, как девушка подкручивает винты, а некоторые, наоборот, ослабляет, меняя положение некоторых деталей протеза на правильное. — Слушай, давай помогу? Так ведь быстрее будет. Покажи что раскрутить. С того дня Петра не раз помогала Нагисе. Это и правда ускорило работу. Хоть поломки происходили редко, но Нагиса была искренне благодарна Рал. Обычно то, что Гис делала за четыре часа, с Петрой она успевала за два. Как ей сейчас не хватало этого. Вытаскивая пинцетом и отвёрткой разбитый винт, девушка достала из ящика новый. Гис позаботилась не только о винтах, но и о нескольких отлитых запасных деталях. Одну точно придётся заменить. Девушка нажала с обеих сторон на предохранители и потянула вниз. Механизм отстегнулся и протез остался лежать на стуле. Гис провела рукой по металлическому кольцу с пластиной, впаянные в ногу. На это всё и цеплялось. Солдат допрыгала на правой ноге до стола, гвоздодёром снимая пару досок пола. Когда Гис показала коробку под кроватью, в которой лежали отлитые запасные детали, Петра и предложила хранить коробку под полом, чтобы её точно никто не нашёл. Старая деталь была убрана на место новой. Металл сверкал в свете фонаря, а Гис, сев на стол, разглядывала пластину в руке. Золотистое свечение огня танцевало в серебре металла, покрытого нержавеющим напылением. Ну разве могла Гис рассказать Петре всю правду? Нагиса искренне радовалась тому факту, что ложь была проглочена Рал без единой мысли о подвохе. — Это бы точно вскружило тебе голову, милая. — слегка улыбнулась Гис, поглощённая рыжевато-золотым сиянием. Этот цвет был похож на Петру. Такой же игривый и в то же время вселяющий уверенность. Гис всегда по-доброму завидовала подруге. Её открытости, её красоте, её мечтам. Девушкам было так хорошо вместе, что для Гис Петра стала родной, как сестра. И она была уверенна — Рал думала точно так же. — Не верю… — Гис не заметила как прошептала эту неосознанную мысль вслух. Слова капрала до сих пор не выходили из головы. — Не может быть этого. Девушка вернулась в реальность, вновь допрыгивая до кровати. Зажав бёдрами протез и пододвинув лампу поближе, Гис начала вкручивать новую пластину. — Понимаешь, — вспомнились ей слова старого товарища, — Нет ничего тут сложного, Нагиса. Если ты понимаешь как устроена машина — ты умеешь водить. Если ты знаешь устройство дирижабля — полёт для тебя пустяковое дело. Если ты поймёшь как устроен твой протез — ты не почувствуешь разницы между ним и настоящей ногой. Нагиса невольно вспомнила как она ещё ребенком пыталась ввинтить несчастные болтики и винтики, а они, словно на зло, падали на пол и укатывались под стол. Девочка, шумно пыхтя, лазала за ними и искала их на ощупь. — Неужели ты не мог сделать их побольше, Гейб? На их крепление уйдёт вечность! Мужчина рассмеялся, помогая маленькой Нагисе вылезти из-под стола. Он поправил очки, накрыл своими руками руки девочки и помогал вкручивать винтики в пазы. — Ты можешь взять помидор, огурец и есть, поочередно откусывая от одного и от другого. А можешь взять нож, нарезать помидор, огурец, лук, зелень, заправить это оливковым маслом с пряностями и кушать. Что лучше, а, Нагиса? — Лучше большие винты в протезе, а не гастронамомические шедевры. Гэбриэл рассмеялся. — Какая ты очаровательная, Нагиса. Только вот «гастрономические». — он щёлкнул её по носу. Зелёные глаза с нежностью смотрели на девочку. Однако в этом нежном взгляде виднелась печаль и давняя тоска. — Когда ты станешь старше и приспособишься к протезу, ты поймёшь. Ты растёшь, Гис. А значит практически каждый год надо будет делать новый протез. Искать метал, пробираться в кузницы и отливать новые детали. — он вздохнул, но заметив погрустневшее лицо девочки, тут же взял его в свои руки. — Эй! Даже не думай себя винить. — Но ведь… — начала она осторожно, — Тебе придется так много работать из-за меня. Если бы я была осторожнее, то тогда… — Поверь, Нагиса. — глядя на Гэбриэла, девочка подумала о том, что она точно навсегда запомнит этот момент. Так и вышло. — Я счастлив, что моя работа может быть нужна такому очаровательному человеку как ты. Мне безмерно жаль тебя. Жаль твоих родителей, жаль, что ты живёшь в этом аду, жаль что ты потеряла так много для своих тринадцати… — он обнял её, крепко прижимая к себе. Голос его стал настолько тихим, что Гис слышала шум дождя за окном. — Но я так счастлив, что могу быть с тобой. Помогать тебе, учить, наблюдать как ты растёшь. Мне так будет не хватать тебя, Нагиса. — Гейб, только не плачь. — она стиснула в пальцах рубашку Гэбриэла так крепко как только могла. Настолько, что руки немного дрожали от напряжения. — Я же тоже плакать буду. Ну чего ты? Гэбриэл вытер наступившие слёзы и, отстранившись от Нагисы, с улыбкой посмотрел на неё. — У тебя не простой путь. Но я знаю, что такая как ты сможет добиться всего, что хочет. Это у тебя в крови, Нагиса. Как бы далеко не забросила тебя жизнь, обещай, что не забудешь нас. — Обещаю. — Гэбриэл Освальд. — прошептала Гис, вглядываясь в подпись в углу чертежей к протезу. Девушка носила их внутри механизма, чтобы всегда держать их рядом. Действительно, мало ли куда забросит жизнь. Нагиса глянула на часы. Уже близилось к четырём. — Похоже опять не высплюсь. — прошептала девушка, завинчивая последние крепления и убирая чертежи в протез. Девушка упёрла металлическую ступню в шкаф, села на пол и вставила ногу в протез. Послышался тугой щелчок, а после тихий клац — это Гис подняла предохранители, чтобы протез случайно не выщелкнул из пазов. Девушка попробовала встать и пройтись. Получалось весьма сносно. Нагиса даже успела немного возгордиться собой, ловко крутанув отвёртку в руке. — Ты бы мной гордился, Гейб. Однако, одна мысль по-прежнему не давала покоя. Девушка оделась и, убрав все ящики на свои места, вышла из комнаты, направившись по коридору к соседним дверям. — Оруо, — полушёпотом позвала она сослужвца, стуча в дверь. — Я вхожу. Гис слегка приоткрыла дверь, но Оруо в комнате не было. Слова командующего Леви снова прозвучали в голове. — Не может быть. Эрд точно должен спать. Нагиса пошла к комнате напротив, постучавшись в неё. — «Обычно он запирает комнату, но спит чутко. Я хотя бы услышу как подойдёт к двери. И извинюсь если что» Но никто к двери не подходил. — Эрд? Открой, пожалуйста! — Нагиса не оставляла попыток стучаться в дверь и то и дело прислушиваться к тишине комнаты. — Эрд, пожалуйста, — голос дрожал, а Гис потянула ручку двери. Та легко поддалась и это напугало Нагису куда больше, чем если бы она не могла открыть дверь. — О, Боже… — прошептала она, прикрывая ладонью рот. К горлу подступал комок слёз. — Гис?.. Нагиса тут же повернулась к тихому голосу, звавшему её из коридора. — Петра? Девушка побежала на голос, только завидев темный силуэт с волосами до плеч. Но как только она подбежала ближе… Это был новичок — Армин Арлет. — Гис, вы живы? — Давай на ты, пожалуйста. Мне всего лишь недавно двадцать исполнилось. — появление Армина дало надежду на то, что все разведчики просто не спят и чем-то заняты. Может Армин как раз хотел позвать Гис к остальным. — Простите, — пролепетал солдат и тут же поправил себя, — то есть прости! — Порядок, ты чего не спишь? — Я услышал как ты стучишься и зовёшь товарищей. Мне так жаль, правда. Вы ведь дружили, и… — Армин, ты же не хочешь мне сказать… У неё не хватило сил произнести это. Но по встревоженному и опечаленному лицу Арлета, она поняла что её самые худшие опасения подтвердились. Гис забыла как дышать. Ей казалось, что в воздухе резко закончился кислород. Испуганно глядя на Армина, девушка со всех ног рванула вниз к лестнице. — Гис? Гис, ты куда?! Арлет не подумал, что криком может разбудить остальных на этаже, но сейчас он был крайне обеспокоен состоянием девушки. Выглянув в окно, он увидел, как Гис убегает в сторону леса. Ему хотелось побежать за ней. Но в душе он понимал — ей надо пережить это. Пережить одной. Нагиса бежала так быстро как только могла. Уже виднелся лес, дыхание сбивалось, а лёгкие начинало жечь. Лицо хлестали ветки, от которых Гис не всегда успевала уворачиваться, но словно испуганная лань, девушка бежала всё глубже и глубже в утренний лес, пока ноги от усталости не заплелись, и Гис не упала на колени. Она закричала. Так громко как только умела кричать. А из глаз текли слёзы. Она не думала о том, что происходит вокруг. Что даже в лесу кто-то может услышать её. Что люди обеспокоятся громким криком девушки. Она кричала. Когда кислород заканчивался, она набирала его в лёгкие и кричала снова. Пока горло не начало болеть. Пока вместо крика не появился едва слышный сип. Этот звук уже даже отдалённо не напоминал крик. Это был звук раненного животного, которое на последнем дыхании заваливается на землю и отдаётся в объятия смерти. Только Гис не умерла. Она лежала на боку в траве и безостановочно плакала. Из горла вырывалось сипение, голос был окончательно сорван, а Нагиса скулила и хрипела, пытаясь хоть как-то унять боль, съедающую изнутри. «Знаешь почему я не люблю грустить, Нагиса? — когда-то спросил Гейб. — Когда тебе больно физически, ты всегда можешь перевязать это место бинтом и обработать рану. Ты наблюдаешь за тем как рана заживает и тебе становится лучше. А когда боль внутри… — вздохнул он, — Черт знает где болит и как этому помочь.» Нагиса прикрыла глаза, сжимаясь в комок. Обнимая себя, ей казалось, что хоть так станет легче. Но она понимала — ничего на свете теперь не заглушит эту боль. Ветер зализал следы ушедших. Тела её товарищей будут разлагаться в желудках титанов либо в земле, как и говорил капрал. Ей впервые хотелось умереть на вылазке. — Простите, — шептали губы в беззвучном раскаянии, — Простите, что подвела. Простите, ребята. Умоляю, позаботьтесь с неба обо мне так, как я не смогла позаботиться о вас на земле. Помогите мне отомстить за вас. А потом… — она слабо улыбнулась дрожащими губами, — … Потом мы обязательно встретимся. Вы только подождите ещё немного. Я тут побуду. И выложусь за вас всех. Отдыхайте теперь. И я немножко отдохну. Самую малость… Ветер зализал следы ушедших. Птицы пели на ветках елей и лиственниц. Роса каплей за каплей стекала с листьев и травы, а солнце начинало подниматься над лесом, освещая штаб разведкорпуса. Где-то в лесу безмятежно как дитя спал юный солдат. Обнимая себя, её губы трогала уставшая улыбка. Утренний ветер нежно игрался со светлыми волосами и аккуратно сцеловывал ещё не высохшие слёзы. В этот день весь мир стал большой колыбелью, в которой спало дитя человеческое. Всходило солнце.