«As he cries out, mercy can't be found As he cries out, no one makes a sound As he cries out, before he hits the ground He cries out, where is your savior now?
Throw me in the ocean, cast me in the sea Won't you free the slave in me?»
Робин. Как много в этом слове. Ответственность, честь, обещания. Параноидальная жажда быть... героем. Нет, не совсем. Помощником героя. Уже ближе. Что вообще означает фраза «быть лучшим Робином»? Вносить свою лепту в борьбу с преступностью? И в чем это измеряется? В процентном отношении? Весьма в стиле Бэтмена. Быть может, принимать самостоятельные, взвешенные, обдуманные решения? Или, наоборот, оставлять как можно больше проблем и вопросов опытному и подкованному наставнику? Размышлять можно было вечно. Поначалу Роуз даже нравилось. Поначалу. Одному дьяволу известно, сколько потребовалось времени, чтобы запуганная, выросшая в притоне девочка с серебряными волосами превратилась в удобный инструмент для того, кому мало двух рук, чтобы вершить правосудие. Это все. Вся суть. «Быть лучшим Робином» означает «быть удобным инструментом». Дословно. Роуз ни что иное, как скальпель в руке хирурга: чем он острее, тем точнее Бэтмен может резать; эффективнее сражаться, если хотите. Брюс не одобрял такую аналогию. Он упорно продолжает делать вид, что относится к Роуз, как к дочери. Откровенные беседы, псевдосемейные застолья, бытовые ссоры в редкие моменты отдыха, притворство на светских раутах. Признаться, время от времени она действительно на это ведется. Ровно до того момента, как на приказ войти в полыхающее полуразрушенное здание, которое вот-вот взлетит на воздух, коротко отвечает: «Принято». Долгое время Роуз благодарила Брюса за все. Прежде всего за то, что забрал ее из того ада, где она родилась. Бэтмен должен был стать для нее новым отцом, но поначалу девочка видела в нем лишь своего Спасителя, свою икону, идола, ради которого без зазрения совести отдала бы жизнь. Признаться, счастье так ослепило и затмило разум Роуз, что за те долгие месяцы изматывающих тренировок, ночных патрулей и смертельно опасных миссий она ни разу не задала себе простой вопрос. Почему. Почему известный на весь мир миллиардер Брюс Уэйн, переодевающийся по ночам в технологический садомазо-костюм, избивающий и до усрачки пугающий преступников, решил взять себе на попечение дочь проститутки из Камбоджи? В мире что, мало несчастных, покинутых всеми сирот, которым нужна помощь? Предыдущий найденыш, например, родом из Готэма — родного города Бэтмена. Совпадение, не правда ли. Но тогда это ни капельки не смутило юную Робин, которая до тяжелых переломов, до кровавых подтеков верила, что Бэтмен спустился с небес, подобно ангелу, чтобы протянуть свою исцеляющую руку спасения беззащитному, забытому существу, названному в честь самого прекрасного из всех цветов, и эта вера пробуждала в ней невероятную силу, благодаря которой Роуз не раз выходила сухой из воды. И из кислоты. И из бензина тоже. А Брюс не промах. Точно рассчитал, сколько нужно мариноваться Роуз, чтобы та стала готова к раскрытию, пожалуй, главной тайны своего бытия. Как бы она ни любила Бэтмена, как бы не была ему предана, бесконечные вылазки, шрамы и психологические травмы затупляли рассудок Робин, вместе с тем закаляя ее характер и затачивая метафорический скальпель. Меньше эмоций, больше контроля — такова формула успеха. Ничего сложного, а главное, ничего личного. Почти ничего. — Дэфстроук — твой отец. Помнится, Роуз тогда не сразу врубилась. Что она знала о Дэфстроуке? Ну, у Бэтмена много врагов. В основном это всякая уличная шваль по типу грабителей, хулиганов, мародеров и прочих тараканов, почему-то думающих, что они способны ускользнуть от вездесущего вампира на тачке, у которой под капотом пару тысяч лошадиных сил. Есть, конечно, ребята посерьезней, вроде Шляпника, Светлячка, Двуликого, — эти уже представляют реальную опасность как для Готэма, так и для самого Бэтса. Дальше идет высшая лига. Джокер, Пингвин, Пугало, Мистер Фриз. Такие могут навести немало шороху, если под шорохом подразумевать катастрофу, которую можно назвать не иначе, как «локальный апокалипсис». А есть Дэфстроук. Самый опасный ассасин на планете и по совместительству единственный, кого Брюс действительно боится, ведь если что-то происходит, значит Слейд Уилсон этого хочет. Генно-модифицированный ублюдок. Сильный, как медведь, быстрый, как гепард, живучий, как таракан, и умный, как Лекс, мать его, Лютер. Ну ладно, не настолько умный. Дэфстроук скорее хитер и безжалостен, но в то же время весьма эрудирован и всегда обо всем осведомлен, что делает из него действительно опасного противника. С биографией у Слейда Уилсона все было непонятно и как-то неслаженно: складывалось впечатление, что стопку бумаги с целостной, проработанной историей уронили на пол, а потом спешно распихали все страницы как попало. С восемнадцати служил в армии, хорошо себя зарекомендовал, попал в какую-то группу отличников боевой подготовки с оригинальным названием «Команда Семь», получил смертельное ранение, стал жертвой экспериментов. Жертвой. Разумеется. После инцидента в каком-то лагере террористов Слейд все чаще стал мелькать в даркнете под ярлыком «наемный убийца», что, вроде как, разрушило его брак и благодаря чему первый сын Дэфстроука трагически погиб, а второму перерезали глотку. Это не все, что было известно о Слейде, но больше Роуз запоминать не стала. Гораздо большее предпочтение она отдавала информации о тех, с кем сталкивалась лицом к лицу каждую ночь, нежели о человеке, с которым никогда не встречалась. До сегодняшнего дня. — Что, прости? — Сейчас не лучшее время для того, чтобы ты узнала правду, но я посчитал, что лучше об этом тебе скажу я, нежели Дэфстроук. — Брюс наконец-то повернулся к девушке лицом и слегка облокотился на одну из массивных стальных опор, которые, вроде как, не давали сводам пещеры рухнуть. Роуз никогда в это не верила. — Какую... правду? — Робин все еще ничего не понимала и пыталась сделать максимально сосредоточенное, серьезное лицо и дать Брюсу понять, что ей не особо интересны подробности, не касающиеся миссии. Уровень самообмана был непомерно высок. Это ведь еще как касалось миссии. — У Слейда Уилсона было трое детей. Первенец — Грант, он же Опустошитель. Погиб во время совместной миссии с отцом. Младший, Джозеф, стал жертвой преступной организации Улей, которая охотилась за Дэфстроуком. Последний ребенок Слейда — ты. Бэтмен, как ему и полагалось, говорил максимально спокойно и сдержанно, монотонно. В его глазах невозможно было прочитать фальшь. Вроде зрачки как зрачки, радужка как радужка, а присмотришься и видишь, как торчат из глазниц два пустых стеклянных шара, а за ними ничего. Никакой начинки. Пустота. Роуз так не могла, еще не научилась. Слезы ручейками расплавленных кристаллов скользили по щекам, обжигали губы, сползали на подбородок и катились вниз по шее, затекая под костюм. Робин не была чувствительной. Она никогда не кричала, не закатывала истерики, не краснела, когда рыдала. Она вообще не рыдала. Так случалось лишь дважды. Первый раз, когда у девочки на глазах прострелили голову ее собственной матери. Брюс тогда прижал ее к себе и сказал: «Не смотри». Так убедительно, так властно сказал, что Роуз и правда уткнулась носом в колючее черное пальто и закрыла глаза. В тот день судьба забрала у нее мать и подарила отца. Второй раз Роуз рыдала, когда проходила одну из первых тренировок Брюса. Он называл это «лесом погибели». Звучало жутко, но на деле это была обыкновенная чаща неподалеку от поместья Уэйнов. Обыкновенная чаща, в которой холодной осенней ночью во время грозы Бэтмен бросил двенадцатилетнюю девочку. Роуз тогда впервые по-настоящему испугалась. Конечно, поначалу она держалась: кандидат на роль нового Робина, как-никак. Все работало без перебоев. Подбадривала себя, обдумывала ситуацию, искала ориентиры. А потом все это как ветром сдуло. Девушку с головой заглотили страх и отчаяние. Каждым миллиметром своего тела, каждым уголком разума она чувствовала, как первобытный ужас пожирает ее изнутри, как растекается по венам черный, как эта чертова ночь, яд, как отнимаются конечности, как темнеет в глазах. Все, чего ей тогда хотелось, так это умереть. Зарыться лицом в сырую землю и закрыть глаза, сидеть так целую вечность, как тогда, в Камбодже. Холод пробирал до мурашек. Порванные связки и подвернутая лодыжка напоминали о себе резкой пульсирующей болью, словно в ногу вонзались тысячи острейших игл, и боль эта прокатывалась волной по всему телу, заставляя Роуз судорожно стонать. С первым ударом молнии в памяти всплыл образ матери. Не ее азиатское, красивое, вечно доброе лицо, с которого никогда не исчезала улыбка, нет. Роуз раз за разом видела, как грузно падает на пол бездыханное тело, как медленно, словно в слоу-мо, разлетаются в воздухе осколки черепа, куски кожи, ошметки мозгов. Со вторым ударом ей мерещится широкоплечий силуэт, возникающий в дверном проходе словно из ниоткуда. В тусклом красном освещении притона сложно, почти невозможно разглядеть его лицо. Он мгновенно оказывается рядом, поднимает ее на руки, прижимает к себе. «Не смотри». С третьим ударом молнии она открывает глаза и смотрит прямо в лицо своему страху. Это чуточку сложнее, чем злобно пялиться на толстых, небритых мужиков — типичных посетителей маминого борделя, — потому как их мерзкие рожи имели противные, но вполне реальные черты. У страха нет лица, поэтому Роуз вытирает рот от грязи и скалится в пустоту, злобно стискивая зубы. Бэтмен выбрал ее не просто так. Бэтмен не ошибся. Сейчас лучшее время, чтобы это доказать. Когда-то давно мама подарила ей книгу о воинах с разных концов света. На выцветших, но от этого еще более приятных на ощупь страницах красовались средневековые рыцари в блестящих латах, французские кавалеристы, обмундирование которых вызывало детское, неподдельное восхищение, храбрые самураи, готовые пойти на смерть ради своего господина. Но особенно Роуз увлекали истории о викингах — беспощадных, бесстрашных варварах с Севера. Согласно легендам, самыми могучими среди них были берсерки, которые за своей злостью и неистовством не видели ни боли, ни отчаяния, ни страха. Они, подобно разъяренным медведям, неслись в гущу сражения, рычали, катком прокатывались по слаженным рядам противника, буквально разрывая врагов на куски. Иллюстрации, на которых эти монстры изображались во всей красе, были единственным, что тогда пугало Роуз. Она находила их животные оскалы в лицах маминых клиентов и мечтала, что когда-нибудь она сможет стать такой же сильной, страшной и безжалостной, как воины-берсерки. В ту ночь Роуз показала, кто она на самом деле и кем может стать. Счастливая, злобная девочка с волчьим оскалом и серебряными волосами, промокшая, вся в грязи и крови, рухнула на крыльцо под весом усталости и боли, ответив на изумленное и не по-детски испуганное выражение лица Альфреда лишь коротким, довольным смешком. Сегодня не было ни крови, ни ссадин, не разлетающихся по округе человеческих мозгов. Только отчаяние и тупая боль, которая саднила где-то под сердцем, будто Роуз — чертов Дракула, которому Ван Хельсинг всадил в грудь сраный осиновый кол. — Ты внебрачная дочь Слейда. Он до недавнего времени либо не знал о твоем существовании вовсе, либо просто посчитал разумным оставить тебя на попечение матери. До того как узнал, что ты унаследовала его силы. Вот откуда все это. Выносливость, сила, скорость. Регенерация. Ее мать всегда повторяла одну и ту же фразу. «У всего в этом мире есть своя цена. Вопрос лишь в том, готова ли ты заплатить». Роуз не была готова. Не была готова платить за свою уникальность и ответы на все вопросы этим. Она, безусловно, осознавала, что отец может оказаться кем угодно. Роуз буквально дочь проститутки. Робин издала судорожный смешок. Она так и не изменилась в лице. — Вот как. — Мне жаль. — Брюс отстранился от стальной конструкции и приблизился к девушке. Стекляшки треснули. Теперь в них можно было разглядеть что-то, что напоминало человеческие эмоции и чувства; что-то, похожее на жалость, сопереживание, вину. Все вместе. Это было слишком нетипично для Бэтмена. В каменную статую словно вдохнули жизнь, вставили в безжизненные червоточины настоящие глаза. Роуз не хотела в них смотреть. — Психолог из тебя дерьмо. Отец — тоже. Девушка развернулась и растворилась в темноте пещеры. Брюс даже не попытался ее окликнуть, возможно потому, что понимал — Роуз не вернется. — Не думаю, что говорить об этом в подобном ключе было хорошей идеей, — из ниоткуда появившийся Альфред поставил на стол закрытый блестящей крышкой поднос, — особенно за два дня до того, как мисс Уилсон встретится со своим отцом. — Она справится. Ей просто нужно время. — Брюс, не отрывая взгляда, все также пялился в глухую тьму. — Не сомневаюсь, но она не вы, мастер Брюс. Мисс Уилсон провела над собой огромную работу, но от природы она импульсивна и вспыльчива. Как и у вас, у нее психологическая травма, и я боюсь, что после всего пережитого правда об отце — не лучшее, что ей хотелось бы от Вас услышать. Брюс ничего не ответил. Он лишь задумчиво выдохнул и направился в сторону главной платформы. Туда, где серые своды озаряли тусклые белые фонари, оттеняющие темную часть пещеры, которая из-за этого казалась еще более черной и безжизненной. А где-то там, в темноте, пряталось потерянное, обманутое всеми существо. Маленькое, но озлобленное на весь мир, рожденное в агонии, рожденное там, откуда нет выхода. Сперва оно потеряло отца, даже не осознав, какого это — иметь отца. Затем существо покинула его родная мать. А теперь все, что заменило существу семью, оказалось ложью. Стеклянные дома такие красивые. Неужели люди никогда не догадаются, что не стоит бросаться в них камнями? А если им так хочется, почему бы не построить каменную крепость? Во тьме можно спрятать слезы от остальных, но не от себя. Она чувствовала, как соль щипала щеки и подбородок, а слезы все продолжали литься из глаз, и звуки ударяющихся о железное перекрытие капель сливались с шумом пещерного водопада, исчезая среди густой пены и клубов водяного пара.***
— Скажи честно. Ты знал? — Да. Грейсон сразу поник, опустил глаза в пол и неуверенно, будто бы виновато скрестил руки на груди. Свежий ночной ветер, дующий со стороны пристани, трепал его по волосам. Здесь, высоко над землей, звуки ночного Готэма притуплялись. Вой сирен, скрип автомобильных шин, скрежет металла — все это было где-то там, внизу, и до крыши доносились лишь затухающие отголоски другой стороны городской жизни. Ее эхо словно дразнило двух молчаливых стражей, давно уже ставших героями десятков и сотен городских легенд самых разных мастей, от предостерегающих и леденящих кровь историй до незамысловатых, поучительных присказок и считалок, которыми родители смешат своих малышей. Чего уж говорить, Найтвинг и Робин сами по себе легенды. — Я тебя никогда не понимала. — Роуз сидела на парапете, поджав под себя ноги, и глядела в сторону чернеющей водной глади, плавно перетекающей в густую мглу вечернего тумана. Ее короткий красный плащ развевался на ветру, редко издавая едва слышные хлопки. — Все думала, как это так, «уйти от Бэтмена»? Он подобрал нас на улице, приютил, дал все, что нам было необходимо, сделал сраными супергероями. В конце концов, он ебаный Бэтмен. Грейсон уже открыл было рот, чтобы ответить, но Робин продолжила: — Теперь я в полнейшем замешательстве. После всего, что ты пережил, после всей боли, что он тебе причинил, ты делаешь... это? — Роуз, не вставая, развернулась лицом к Найтвингу и сложила ноги в позе лотоса. — Просто молчишь? Теперь, когда пришло время отвечать ей, он задумался. Несколько долгих секунд в воздухе повисла ватная тишина, нарушаемая лишь порывами ветра да шуршанием ткани. — Ты должна была узнать это от него. — Дик подошел к девушке и опустился на мраморный парапет рядом. — За все то время, которое я провел рядом с ним, я понял одно. Брюс никогда не хотел причинить нам боль. Ни тебе, ни мне, ни Барбаре. Он просто... не совсем умеет выражать свое беспокойство. Я много об этом думал, ты сама знаешь. Брюс не злодей, Брюс другой. Грейсон посмотрел на Робин и осекся. Девушка едва не плакала. Сжатые изо всей силы губы, зарделые щеки, мокрые и оттого блестящие глаза. Роуз дрожала так, словно от напряжения ее вот-вот разорвет на куски. Признаться, Найтвинг никогда не видел Робин такой. Он всегда восхищался стойкостью, терпением и силой воли, которую она проявляла во время тренировок и миссий. Порой он даже завидовал. Грейсон не считал идею забрать у Дэфстроука дочь хорошей, но не понаслышке знал, каких усилий стоит этот кевларовый костюм, эта маска-домино, этот красный плащ, этот посох, этот символ. «Быть Робином» — бремя ничуть не меньшее, чем «быть Бэтменом». Хочешь стать лучшим? Придется пожертвовать всем, что имеешь. Другого пути нет, как и гарантии того, что все выгорит. А если нет, то никто не придет за тобой и не спасет, потому что это был только твой выбор. Роуз и сама это понимала. Все, чего ей сейчас хотелось, — упасть в объятия кого-то близкого, кого-то, кто поймет ее, поддержит, не осудит. Кого-то, кому тоже нужна помощь. Грейсон понял Робин без слов. — Ему нужно оружие для его идиотской войны. — Девушка уткнулась в чужое плечо, тяжело дыша и громко посапывая носом. — Он сделал оружием нас, Дик. — Ему нужна семья. — Грейсон обнял Роуз и крепко к себе прижал. — Его семья — это мы. Они еще долго сидели на пустой крыше где-то под свинцовыми небесами Готэма, не говоря ни слова и слушая лишь завывание ветра, который дул откуда-то с моря и трепал их обоих по волосам.***
— Ты в порядке? Роуз не ответила. Лишь подняла голову, полоснула его серую фигуру злобным взглядом и продолжила зашнуровывать ботинки. Гены, подумал Бэтмен. — Через несколько часов я встречусь со своим новоиспеченным отцом-убийцей, о котором узнала позавчера, — Робин не могла быть уверена в том, что до Брюса дошло. — Не думаю, что я в порядке. — То, что твой отец Дэфстроук, не делает тебя такой же, как он. — Яблоко от яблони... — вполголоса проговорила Уилсон и встала, одергивая накидку. — Когда ты уже поймешь? Дело не в том, кто мой настоящий отец. Дело в том, что я верила тебе, а ты просто нагло мне врал. — Я не хотел причинить тебе вред. Роуз уставилась на Бэтмена, выкатив красивые серо-голубые глаза. — Поэтому ты бросил меня одну ночью в незнакомом лесу, когда мне было двенадцать? — Это было частью твоей подготовки. — Голос Брюса уже не звучал так, как в тот день. Он снова придавал словам отчетливость, говорил спокойно и монотонно. — Все было под контролем. — Ты, блядь, серьезно? — Робин вскипела от злости. — Под каким контролем? Там что, камеры были? В кустах дежурили парамедики? Или ты приставил ко мне ебаного ангела-хранителя?! — Следите за языком, мисс Уилсон. — Альфред снова возник из пустоты, на этот раз в одних штанах и грязной рубашке с засученными рукавами. В руках он держал большой гаечный ключ. — И да, я настоятельно попросил мастера Брюса привлечь мастера Дика к этой тренировке, как и к остальным. Робин обвела Пенниуорта ошарашенным взглядом, приподняла брови и устало выдохнула. Она порой сама удивлялась, как этому милому, доброму старичку удается так легко сбивать с нее спесь. Удивление Роуз разделял и сам Бэтмен. Так или иначе, Альфред был самым ярким лучом света в этом темном царстве уныния. Мудрый, элегантный и добрый дворецкий всегда был готов выслушать, дать совет и направить на правильный путь каждого из членов их импровизированной семьи. Роуз искренне его любила, никогда на него не злилась и испытывала самые теплые чувства, на которые только была способна. — Прости, Альфред. И... спасибо, — прошептала она последнее слово дворецкому на ухо, проходя мимо. Он кротко улыбнулся. «Единственный нормальный человек в этом сумасшедшем доме», — добавила у себя в голове Роуз, натягивая тактические перчатки и регулируя пояс. Через двадцать минут они с Брюсом уже стояли в полном обмундировании напротив голубого, огромного, как в кинотеатре, экрана бэткомпьютера. — Обстановка следующая. Сегодня ночью Дэфстроук прибудет в Готэм для выполнения очередного задания. Предполагаемая цель — Оуэн Стюарт-Младший, директор одного из заброшенных заводов Ace Chemicals, отправленных на восстановление. — На голубом экране появилось фото немолодого человека с красивыми рыжими усами. Ничего необычного, подумала Роуз, запомнила его лицо, отметив отличительные черты, и скрестила руки на груди. — В скором времени Стюарт посетит северный цех в составе комиссии по оценке текущего состояния здания. Там Дэфстроук и совершит нападение. Наша задача — не дать ему добраться до цели. В углу экрана Роуз заметила еще один портрет. На нем был изображен молодой парень, ориентировочно ее возраста, с грубыми чертами лица, словно его вырезали из камня, что в сочетании с шикарными волосами цвета смолы придавало внешности какой-то особый шарм. Симпатичный, подумала Роуз. — Задача ясна. А это кто? Картинка увеличилась. При ближайшем рассмотрении стало понятно, что фотография была сделана одной из камер Wayne Tech — слишком уж хорошее качество для случайного снимка. Парень был облачен во что-то, напоминающее бронежилет или другое тактическое обмундирование. — Появилась информация, что Дэфстроук будет не один. Джейсон Питер Тодд. Беспризорник, сирота. Провел детство на улицах Готэма, был замечен в составе небольших криминальных группировок, сидел в колонии для несовершеннолетних. — В общем, идеальный Робин, — театрально подытожила Уилсон и самодовольно ухмыльнулась. Бэтмен же ожидаемо проигнорировал ехидную попытку своей подопечной себя задеть. — Не так давно его завербовал Дэфстроук. Теперь они действуют вместе, Джейсон, в частности, взял псевдоним Опустошителя. — Слейд разрешил ему носить имя своего погибшего сына? Думаешь, играет в хорошего папашу? — Не исключено, но в чем я точно уверен, так это в том, что Дэфстроук — очень опасный противник. Джейсон, несомненно, получил все необходимые знания и навыки. Наличие сыворотки, идентичной той, что превратила Слейда в Дэфстроука, мы исключить не можем. Стоит проявить осторожность. Подумать только, сайдкик Дэфстроука. В какой-то степени это даже смешно. Роуз на секунду представила, что бы было, забери ее тогда Слейд. Носила бы крутой черно-оранжевый костюм? Знала бы запретные тактики и приемы? Имела бы альтер-эго? Все то же самое. Хотя нет, не то же. Роуз убивала бы людей. Тогда зачем Брюс так долго молчал? К чему Робин была не готова? К тому, что она получила лучшую жизнь, чем та, что ей предназначалась? Уилсон уверена, что из Слейда отец куда дерьмовее, чем из Брюса. А что, если нет? Что, если Дэфстроук относится к своему преемнику, как к родному сыну? Что, если в свободное от заданий время Слейд берет Джейсона с собой в туристические походы? Что, если теплыми летними вечерами показывает фотографии своей настоящей семьи и искренне раскаивается в своих грехах, убеждая Тодда, что тот тоже часть семьи? Что, если Уилсон-старший искренне любит Джейсона? Роуз не знала, как к этому относиться. Не знала, о чем думать, в каком направлении мыслить. Ничего уже не изменить, говорила она себе, прекрасно осознавая, что просто успокаивает воспаленное воображение. Это нормально. Сначала дело, потом лирика. Там, снаружи, есть люди, которые могут умереть. Робин не позволит этому случиться.***
— Вовремя они спохватились. Здание и вправду не внушало ни доверия, ни даже чувства собственной безопасности. Огромные, гротескные конструкции из металла и кирпича выглядели как декорации к какому-то грандиозному стимпанк-фестивалю или фильму про постапокалипсис, а может и к тому и к другому одновременно. Полночную тьму разрезали прямые лучи нескольких мощных прожекторов, установленных на высоких столбах, однако даже их мощи было недостаточно, чтобы осветить все необъятное пространство территории мертвого завода. — Это подозрительная история. За короткий промежуток времени «Эйс Кэмикалс« получили огромную денежную сумму. Слишком огромную. — Брюс сжимал и разжимал штурвал, разминая затекшие пальцы. — Но мы здесь по другой причине. Приехали. Выходим. Осенний вечер встретил их холодным, почти обжигающим ветром. Море было совсем рядом, о чем напоминал негромкий шум прибоя. Высоко в небе висела одноглазая луна, выглядывающая из-за рваных облаков, ядрено-желтая, как сыр, словно сейчас был канун Хэллоуина. В одном из производственных зданий горел синий свет, который вырывался из полуразбитых окон. Оттуда же доносились неразборчивые звуки, похожие не то на скрежет металла, не то на тарахтение производственных машин. — Второй корпус, северный цех. Стюарт должен быть там. — Брюс открыл научную панель и загрузил миниатюрную голограмму с изображенной на ней картой заводских помещений. — Я пойду внутрь. Твоя задача — нести дозор в центральном перекрытии, о любых происшествиях сообщать мне. Если понадобится помощь Робина, я дам знать. — Снова стоять на стреме, — уныло процедила Роуз и приложила руку к виску. — Будет исполнено, сэр. В ответ Бэтмен лишь молча кивнул и растворился в ночной мгле. Робин подождала несколько секунд, и лишь когда из темноты послышался щелчок крюка-кошки, за которым последовал протяжный визг троса, направилась в сторону перекрытия. Попасть внутрь с улицы нормальным, человеческим способом не представлялось возможным, потому что огромные ворота, ведущие внутрь здания, которое по совместительству служило дополнительным погрузочным терминалом, были намертво запечатаны. В теории, Роуз, конечно, могла попытаться получить доступ к панели управления и заставить стальные двери подняться, но на практике это потребовало бы времени, которого у нее сейчас не было. Вдобавок ко всему подобные действия подняли бы кучу шума. Бэтмен и Робин действуют тихо. Роуз воспользовалась беспроигрышным вариантом — вентиляционными шахтами. Когда-то давно темные, грязные и, что самое ужасное, запредельно узкие тоннели не на шутку ее пугали. Побороть свой страх закрытых пространств она смогла, лишь в полной мере осознав, что система невидимых для обывателя проходов расползалась в самые отдаленные и труднодоступные места, словно сеть монструозного подземного паука, плетущего свою паутину с начала времен. Порой перемещение по вентиляции не представлялось возможным из-за особенностей ее конструкции, но сегодня Робин вытянула счастливый билет и, пробравшись сквозь горы пыли и грязи, почти бесшумно спрыгнула на один из оставленных здесь грузовых контейнеров. Первым, на что обратила внимание Уилсон, оказалось система аварийного освещения. Единственным источником света на заброшенном складе, где освещения не должно было быть в принципе, являлись ярко-красные лампочки, подвешенные вдоль стального решетчатого мостика, расположенного под потолком. «Кому понадобился здесь свет? Надо сообщить Брю...» Раздался грохот. Краем глаза девушка заметила тень, со слишком высокой для человека скоростью летевшей по переходу. Разглядеть ее точнее было почти невозможно, но Роуз и не нужно было. Она знала, кому принадлежит тень. — Фиксирую движение. Он направляется в южный корпус, жду указаний, — негромко, но отчетливо протараторила Роуз в микрофон. — Нас провели, Стюарта тут нет, — прошипел наушник в ответ. — Преследуй и задержи Дэфстроука, но не вступай в открытый поединок. Это слишком опасно. — Так точно. Щелкнула пневматика, противно завизжал трос. Крюк-кошка ловко зацепился за железную опору, и Робин вспорхнула на железную жердь, подобно птице, чье прозвище носила, и, не теряя ни секунды, сорвалась с места. В обычной ситуации у нее было бы бесспорное преимущество, но сейчас приходилось потеть изо всех сил, ведь нагнать сверхчеловека — задача не из легких, даже если ты сама сверхчеловек. В какой-то момент Роуз насторожилась: вперемешку с частыми шагами был еще один звук, чересчур звонкий, словно на сталь уронили что-то металлическое. Мгновенно определив источник, она обернулась, и все, что успела сделать, так это резко рвануться вперед и отскочить как можно дальше от источника звука. Светошумовая граната. Что за позерство, подумала Робин и, очухиваясь от звона в ушах и секундной слепоты прикинула, откуда могли сделать бросок. «Это не Дэфстроук». Появилась еще одна тень. Она неслышно скользнула где-то в стороне, ловко пробираясь между железными конструкциями, и молниеносно влетела на мостик. — Милый костюмчик. Потанцуем? Перед Роуз возник широкоплечий человек в тактической броне, так внезапно, словно он только что материализовался из дыма. Под множеством подсумок, ремней и крепежей для снаряжения можно было разглядеть оранжевую, по всей видимости, прострочку, пронизывающую весь костюм и упирающуюся в мощные, сплошные пластины на ногах и руках, выполняющие роль основной защиты. Лицо человека было прикрыто полумаской, разделенной на две половины тех же основных оттенков, из-за чего всем, что могла разглядеть Робин, была лохматая длинная шевелюра да хищные глаза, цвет которых нельзя было распознать из-за освещения. Почему Роуз уверила себя в том, что остальные детали были оранжевыми? Она знала, кого Тодд пародирует. Ничего не ответив, девушка вскочила и рванулась в сторону железной двери, за которой не так давно исчезла заноза в заднице с грозным именем Дэфстроук. Тут же послышались звуки стрельбы, по телу побежали мурашки. Мимо ушей просвистело несколько пуль, покрошивших бетон несущей стены, что выросла прямо перед глазами. — Я настаиваю, — с нотками усмешки добавил Джейсон. Маска делала его голос приглушенным и будто более низким. Черт бы тебя драл, подумала Робин. Она отлично понимала, к чему весь этот цирк со светом, бесполезным подручным, предупредительной очередью. Задачей Рэвэджера было не дать Роуз помешать отцу, чтобы тот без особых усилий выполнил свою работу. Свалить, не разбив лицо Джейсону, не удастся. Однако одного она понять не могла: почему Дэфстроук сразу не оказался в нужном здании, если знал, что Стюарта здесь нет? Он не знал? Или знал, но специально провернул это идиотское представление, чтобы... чтобы что? Уилсон не была тупой, нет. Она просто предпочитала работать кулаками, а не головой. — Что ж, я не против, — Роуз поклонилась, театрально разведя руки в стороны, и ехидно улыбнулась, — но предупреждаю, я немного неуклюжая. Не обижайся, если случайно проломлю тебе череп. Рэвэджер размял шею и похрустел пальцами, словно пародируя героев боевиков девяностых. Через секунду он уже сломя голову летел на Робин с оголенной катаной. Девушка беспокоилась зря. Джейсон был быстрым, даже очень. Можно сказать, парень на пике человеческих возможностей. Но сывороткой тут и не пахло — Роуз без труда парировала атаку, выхватив раскладной боевой посох. Преимущество за ней, бесспорно. Чтобы показывать хорошие результаты, используя в подобной схватке катану, надо быть настоящим мастером своего дела. И Тодд им был. Он угадывал любой удар Уилсон, любое ее движение, словно заранее знал, как Робин себя поведет. А вот она никак не могла понять, какой стиль использует Рэвэджер. Очень напоминало то, как дерется Дэфстроук. А дерется он хорошо. Слишком хорошо. Смесь самых разных единоборств. Каждый прием — произведение искусства. Нет ничего лишнего, что отнимало бы драгоценные, затраченные на удар доли секунды, и вместе с тем подобный стиль боя был чертовски красив. Завораживающее зрелище, без шуток. Не такое завораживающее, как пропущенный удар рукояткой меча, отозвавшегося резкой болью в боку. Робин подкосило. Пришлось отступить. «Очевидное преимущество» мгновенно растворилось в воздухе. Либо Джейсон был способным, либо серьезно натренированным, либо и то, и другое. Подумать только — бродяга с улиц надирает зад биологически-улучшенной протеже одного из величайших, без преувеличения, бойцов на Земле. Воспитанник Дэфстроука дерется лучше, чем Робин. Веселая ночка продолжала набирать обороты. — Ты своему отцу и в подметки не годишься, — гордо произнес Джейсон и пафосно прокрутил в руке катану. — Разумеется. — Роуз вытерла рот от крови и злобно сдула с лица непослушные серебристые локоны. — Он же чертов маньяк. Тодд усмехнулся и уставился в пол. — Значит Бэтмен все тебе рассказал, верно? Если бы Джейсон хотел ее прикончить, давно бы уже приставил к горлу катану. Это еще сильнее злило Роуз, отчего она скрипела зубами так, словно пыталась сломать себе челюсть. Назвать происходящее никак иначе, чем позором, язык не поворачивался. — Да, как и про то, что случилось с предыдущим Рэвэджером. Запрещенные приемы. Дэфстроук за такое без церемоний пустил бы ей пулю в лоб. — Эту вакансию получить не проще, чем стать Робином. — Тодд, демонстрируя полное безразличие к словам девушки, вступил в очередную схватку, что, впрочем, не мешало ни ему, ни Роуз продолжать диалог. — Я учту ошибки предшественника. Робин приходилось тяжелее. Сосредоточившись, девушка сравняла счет — несколько пропущенных ударов заставили Рэвэджера спуститься с небес на землю. Великолепно, подумала Роуз. Чего-чего, а такого уровня выносливости, каким обладает она, не достичь никакими тренировками. Человек физически не сможет продержаться дольше, будь он хоть трижды чемпионом мира по легкой атлетике. Оставалось просто подождать. — Думаешь, Бэтмен взял тебя из сожаления? Он сделал из тебя оружие, — По голосу становилось понятно, что Джейсон устает. Уилсон едва заметно улыбнулась. — Ага, я в курсе. И, в отличие от вашей парочки, мы партнеры. — Я надеюсь, ты не про постель. — Рэвэджер сплюнул кровью и показал самодовольный оскал. Почти все его зубы были покрыты засохшей, почти чёрной кровью. Эта шутка могла задеть, если бы не была настолько тупой и мерзкой. — Не ровняй всех по себе. Не все наставники ебут своих подопечных. Бой развивался динамично, но поэтапно. Когда в дуэли участвуют профессионалы, она начинает напоминать танец. За ежесекундным контролем, за полной концентрацией ее участники не замечают всей той нетипичной, субъективной, но от этого не менее поразительной красоты и того восхищения, трепета, который отражается в глазах наблюдателя, словно деревья в осенних лужах. Настоящее произведение искусства. Как и в любом произведении искусства, в каждой драке есть кульминация. Снова звон. Роуз метнула взгляд на отскочившего Джейсона, потом снова на пол. Граната, но не осколочная. «Замечательно, Тодд. Просто замечательно. Ты сраный гений». Взрыв, снова звон в ушах. Осколки не пробили костюм. Славно. А вот мостику не повезло — стальная конструкция треснула и с грохотом начала рушиться. Робин потребовалось меньше секунды, чтобы среагировать и выпустить в ближайшую бетонную колонну крюк-кошку. Потом посмотрела вперед. Джейсон явно не рассчитал своих навыков. По крайней мере, его обмякшее тело, камнем летевшее вниз, не подавало признаков жизни. Придурок ударился головой, подумала Уилсон. Сейчас на него рухнет огромная груда железа. Придавит, вонзится в тело, раскроит череп. Роуз не хотелось, чтобы он умирал. Роуз не просто линчеватель, она Робин. Робин. Как много в этом слове. Ответственность, честь, обещания. Уилсон сорвалась вниз, виляя между погнутыми листами, решетками, оторванными перилами. Реакция не подводила, рефлексы тоже. Роуз быстрая, как сокол, чуткая, как кошка, бесстрашная, как волчица. Но она не думала об этом. Она думала о том, как быстрее схватить бездыханное тело и вытащить из карманной преисподней, которая разрослась на этом богом забытом заводе. Завизжал трос, руку дернуло так, что суставы едва остались на месте. Пара мгновений, и два слепленных в комок тела с грохотом рухнули в песчаную насыпь, подняв над собой огромную тучу пыли. Роуз очухалась. Все тело болело. Только сейчас она поймала себя на мысли, что ее все-таки отвлекли, а самое страшное — все это время наушник молчал. Она судорожно приставила палец к уху. — Бэтмен, как слышно... Бэтмен... Бэтмен!***
— Ты провалила миссию. Было холоднее, чем обычно — свежий ветер гулял по пещере, перепрыгивая со свода на свод, пролетал сквозь ряды сталактитов, играл на струнах водопада, который в свете белых ламп казался неестественно чистым. Роуз посильнее укуталась в махровый плед, уткнулась носом в красную ткань и легко сжала пальцами туго перемотанный через все тело бинт. — Я знаю. После недолгого молчания она продолжила: — Он бы меня убил. — Ты дочь Слейда, Роуз, — Брюс едва сдерживался, чтобы не закричать, — он бы не позволил Джейсону причинить тебе вред. — Причинить вред? Тодд избил меня до полусмерти. — Потому что знал, что ты выдержишь это. — А автоматную очередь в спину я тоже должна была выдержать? — Он убил человека, Роуз! Дэфстроук убил человека из-за того, что тебе захотелось подраться! Его крик эхом разлетелся по пещере. Признаться, Роуз никогда не видела Брюса таким. Яростный, раздраженный, агрессивный, он метался из стороны в сторону, изредка кидая злобный взгляд в сторону уставшей беловолосой девочки, обмотанной в плед и сидевшей на холодных ступеньках железной лестницы. Робин лишь следила за ним с выпученными глазами, полными то ли по-детски искреннего удивления, то ли нешуточного страха. Еще в этих глазах было возмущение. Это же несправедливо, подумала она, вспомнила, как на свою голову вытащила из-под завала задницу Джейсона, и вслух добавила: — Всех спасти невозможно. В пещере вновь повисло гробовое молчание, на этот раз куда более угнетающее, нежели раньше. Тишина буквально обрела материальную форму, превратившись в необъятных размеров плиту весов в тысячи тон, которая упала на плечи Роуз. От этого ощущения тяжести ей захотелось укутаться в плед с головой, так, чтобы не видно было ни навевающих уныние сводов, ни широкоплечего мужчины в черном плаще. — Ты отстранена, Роуз. На неопределенное время. Брюс сказал это так спокойно и безразлично, что по всему телу побежали мурашки. Такое впечатление, словно кто-то неслышно подошел сзади, аккуратно коснулся пальцами невидимого регулятора и перевел его из положения «гнев» в положение «милость». Или у андроида модели Бэтмен-800 закончился ресурс злобы. Это было не смешно. Робин оторопела. Ее возмущенный взгляд перестал следить за маячившим силуэтом и уперся в стену, глаза опустели, стали такими же стеклянными, как у Брюса несколько дней назад. Неужели она научилась? К сожалению, нет. Это не притворство. Это защитная реакция. — В каком смысле... отстранена?.. Темный Рыцарь ничего не ответил. Он развернулся, шумно выдохнул и удалился на нижний ярус, туда, где мерцал синими огнями огромный экран бэткомпьютера. Уилсон проиграла. Разочаровала наставника. Разочаровала человека, который вытащил ее из ада. Ей не хотелось этого признавать. Она убеждала себя в несправедливости ситуации, в том, что Бэтмен сорвался на нее в ту же секунду, как Роуз оступилась, стала плохим оружием, неудобным инструментом. Включилась защитная реакция — мозг искал оправдания, причины неудачи, способы вернуть доверие, но в глубине души Робин понимала, что облажалась. Подвела того единственного, кто пришел ей на помощь. Она никогда не думала, что принять поражение настолько сложно. По шелковистой коже вновь заструились бесцветные соленые ручейки. Роуз просидела так всю ночь. Поначалу хотела присоединиться к Брюсу, который еще пару раз выбирался за пределы пещеры, но, вспомнив о его словах, лишь сильнее стискивала зубы от обиды и продолжала сидеть, не шевелясь. Она не знала, сколько часов прошло, сколько еще осталось до утра. Уилсон словно впала в транс.***
— Местоположение обновлено: Джокер. Девушка встрепенулась, протерла глаза и уселась, поджав под себя ноги. В пещере было темно двадцать четыре часа в сутки, поэтому понять, в какое время и в какой галактике проснулась Роуз было трудновыполнимой задачей. Потратив минуту-другую на реабилитацию, она встала и, в очередной раз укутавшись в плед, медленно и неуклюже зашагала к компьютеру. На экране противно мерцала красная точка геолокации, рядом с которой красовалась надпись: Местоположение: Джокер. — Брюс? Брюс! — Роуз честно пыталась закричать, оглядываясь по сторонам и вылавливая глазами из темноты высокого человека, который совсем недавно отстранил ее от должности. И тут до нее дошло. — Компьютер, где сейчас Бэтмен? — Местоположение: Бэтмен. Готэмская гавань, причал №4. Вот он, шанс все исправить. Шанс доказать, что Роуз способна на большее, что она достойна носить костюм, достойна быть героем. Достойна быть Робином. Девушка молниеносно срывает с себя плед и бежит к застекленной витрине, за которой красуется красная броня с золотым символом «R» на груди. Облачается в костюм, наскоро зашнуровывает ботинки, проверяет посох, подготавливает снаряжение. Натягивает маску-домино, эффектно разворачивается, заставляя плащ описать в воздухе горизонтальную параболу. — Компьютер, открой северный тоннель. — Роуз, как никогда уверенная в себе, идет к стоящему в конце длинного прямого трека мотоциклу. Мотор ревет, фары слепят глаза. Красная тень устремляется вперед, навстречу рассвету, холодной росе и обжигающему щеки ветру. Через секунду она исчезает во тьме, оставляя после себя лишь оглушающий рокот, лавиной обрушивающийся на своды пещеры. Ночь подходила к концу. Роуз крепче прижалась к мотоциклу и сильнее выкрутила регулятор, заставив двигатель захлебнуться в собственной ярости. Пустая дорога петляла, приходилось выкладываться на полную, чтобы не вылететь с трассы. Джокер обосновался в одном из бывших складских помещений, когда-то принадлежавших «Уэйн Шиппинг». Признаться, Уилсон и представить себе не могла, зачем клоуну быть здесь, в этой пригородной глуши. Она и не хотела представлять. Разум девушки был занят другим. Он думала о том, с каким самодовольным лицом встретит обозленного и уставшего Брюса, о том, как он сперва начнет кричать, что Роуз нарушила приказ, но потом крепко обнимет и скажет что-то вроде: «Моя девочка. Я горжусь тобой, дочь». Да. Именно «дочь». Робин было плевать, кто приходился ей биологическим отцом. Настоящим она всегда считала и будет считать Брюса. А еще она думала о Джейсоне. Об этом придурке, из-за которого на нее теперь злится Бэтмен и из-за которого ей приходится рвать задницу, чтобы вернуть доверие последнего. Может, этого мерзкого «сынка» Дэфстроука вообще не стоило спасать? В конце-концов, он пытался ее прикончить, а если и делал вид, то делал это натурально. Слишком натурально. Нет, все это чушь. Роуз бы не простила себе его гибель. Cкладские помещения, построенные как под копирку, занимали три четверти территории, обнесенной колючей проволокой. Остальное занимали горы коробок вперемешку с автомобильными шинами, покрытые вековым слоем пыли фургоны с разбитыми стеклами и спущенными колесами, разного рода мусор, и все эту вакханалию не освещал ни один маломальский фонарик. Робин припарковала байк прямо у входа в нужное ей здание — не было времени думать, Джокер мог уйти в любой момент. Надо было спешить. Роуз выстрелила крюком-кошкой вверх, и тот, зацепившись за край крыши, потянул ее за собой. Попасть внутрь получилось через люк, запертый на замок, который не оказался преградой. Аккуратно спустившись вниз, девушка обнаружила, что склад пустует. Единственным, что привлекало внимание, оказалось неизвестное устройство, стоящее на небольшом жестяном столике посередине помещения. Вокруг царила тишина. Роуз подошла к нему и прищурилась. — Бомба, — шепотом произнесла Робин. А потом отключилась от резкой боли в затылке. Глаза застилала тьма. Сквозь нее слышался ужасный, пробирающий до мурашек хохот, который сопровождался множеством неясных картинок, словно кто-то быстро менял размытые фотографии или прокручивал засвеченную кинопленку. Перед глазами проплывало мертвое, застывшее в неестественной позе тело матери, широкоплечий мужчина в черном пальто, страшные, неопрятные люди, вспышки молнии, стрельба, крики, красный костюм, все как в тумане. И где-то далеко обрывками слышались фразы: — Не смотри. — Дэфстроук — твой отец. — Его семья — это мы. — У всего в этом мире есть своя цена. Вопрос лишь в том... — Просыпайся, солнышко! Последние слова звучали иначе, словно их говорил кто-то стоящий рядом, прямо над ухом. В ушах зазвенело. Она тут же почувствовала ужасную сухость, перемешанную с острой болью, словно кто-то провел по горлу ножом. Привкус металла и крови во рту заставил Роуз разлепить веки. Она сидела на стуле посреди склада. Теперь тут стало светлее, чем раньше. Руки и ноги были связаны, затылок ныл, по подбородку стекала кровь, часть которой уже успела засохнуть. В глазах то и дело темнело, и приходилось прилагать чудовищные усилия, чтобы тяжелые, как скала, веки не упали. Перед ней стоял он. По правде говоря, все россказни о героях, злодеях, линчевателях были ни чем иным, как позерством. Конечно, в этом городе было немало опасных преступников, отпетых маньяков, профессиональных воров и, разумеется, отважных борцов за справедливость в разноцветных плащах. Однако настоящей легендой никто из них так и не стал. В Готэме было всего две легенды. Он и Бэтмен. Худой высокий человек в лиловых одеждах комично переваливался с ноги на ногу, покачивая головой в такт, из-за чего напоминал болванчика, каких обычно ставят на приборной панели автомобилей. Человек ли? Этот вопрос вставал весьма остро, стоило только взглянуть в его выпученные, вот-вот готовые лопнуть от напряжения глаза, посмотреть на неестественно острый подбородок и на не менее ненатуральную, изуродованную улыбку, украшенную шрамами. Кожа его была покрыта белой пудрой, но выглядела так, словно ее поразила страшная, неизвестная человечеству болезнь. Волосы мерзкого зеленого цвета скорее походили на старый, изъеденный молью парик, чем на настоящую шевелюру. Честно говоря, Роуз испугалась. Увидев, что девушка очнулась, он громко рассмеялся. Рассмеялся так, как смеются психи, когда превращают своих жертв в кровавый фарш. — Дорогая моя, я так рад тебя видеть! Где же твой угрюмый папочка? — Мой отец — Дэфстроук, — злобно попыталась усмехнуться Робин, но боль в момент сковала кровоточащие губы, которые тут же скривились. В ответ последовал все тот же ненавистный смех. Джокер отшатнулся, обошел привязанную девушку и взял что-то со стола, стоявшего позади. У Роуз задергался глаз — клоун держал в руках монтировку. — В таком случае, меня совсем не интересует твой папаша, — казалось, что его рот растянут до предела, но он улыбнулся еще шире, — так что давай сыграем в игру. Правила просты: ты говоришь мне, кто скрывается под маской Мыши, а я не бью тебя по лицу! Робин затряслась. В обычном бою регенерация позволяла выдержать ей плюс-минус в два раза больше ударов, но сейчас, когда она была связана по рукам и ногам, это не дало бы никакого преимущества. Она знала, что он сдержит свое слово. Знала, что будет бить до тех пор, пока не узнает имя. И знала, как она поступит. — Трэвис Скотт, — абсолютно серьезным голосом ответила Роуз. — Дай-ка подумать, — он взялся за подбородок и многозначительно уставился вверх, будто на самом деле обдумывал ее слова, — ответ неверный! Стало больно. До чертиков больно. Удар монтировкой отозвался звоном, разлетевшимся по всей черепной коробке. В глазах потемнело еще сильнее. — Луис Уилсон... Последовал второй удар. Теперь это скорее напоминало оглушение светошумовой гранатой — голова гудела, а те крупицы окружающего мира, за которые еще цеплялся глаз, окончательно размылись. Дальше Робин бормотала что-то невнятное. Удары шли один за другим, прерываясь раздражающим, режущим уши голосом и нездоровым смехом. Третий, пятый, девятый. Роуз сбилась со счета. А потом отключилась. Теперь все казалось более ясным и осознанным, словно совершенно целую девушку оставили в идеально темной комнате и отключили гравитацию, заставив ее повиснуть в воздухе. «Я умерла? — подумала Роуз. — Нет, не думаю. Это не похоже на ад». Но если она жива, что тогда происходит сейчас с ее телом? Джокер продолжает смеяться и бить ее ломом? Или он стащил с Уилсон костюм, пытаясь добраться до бездыханного юного тела? Даже думать об этом было мерзко. Поэтому девушка думала о Бэтмене. Она облажалась, на этот раз по-крупному. Так подставлять людей надо уметь. На его месте Роуз даже бы не пыталась себя спасти — какой прок от девчонки, которая сама идет в лапы охотника, ведомая гневом и отчаянием? Никому не нужен партнер, которого постоянно надо спасать. Так сказал Брюс на первой совместной миссии. И все же, где-то в глубине души, она верила, что Темный Рыцарь через пару мгновений ворвется сюда, вырубит этого урода, освободит ее и на руках отнесет в лазарет. Роуз тогда откажется от должности Робина добровольно и навсегда, а когда придет в себя, обнимет Брюса и скажет: «Прости меня, пап. Я так облажалась. Я просто тебя очень люблю». Впервые за долгие годы Уилсон действительно стало страшно. Страшно, потому что она понимала, что никто не придет и не вытащит ее из очередного локального ада. Быть может, причина всегда была в ней, а не в окружающих? Быть может, ее мама погибла из-за нее? Может, Оуэн Стюарт-Младший действительно умер по ее вине? И этот парень, Джейсон. Что теперь будет с ним, когда Дэфстроук узнает, что тот проиграл и что его спасла протеже Бэтмена? Она была уверена, что Тодду придется несладко. Мысли прервало внезапное пробуждение. Роуз не чувствовала ни боли, ни тошноты, ни усталости. Ничего. Джокер все также стоял перед девушкой, теребя в руках окровавленный лом. — К сожалению, планы меняются, — Его голос звучал словно из трубы, такой далекий, что едва удавалось различить слова. — С тобой было весело, солнышко, не скучай! Снова смех. Клоун пнул ее в грудь. Стул качнулся и по инерции грузно рухнул на спинку вместе с девушкой. Завалившись на бок, она теперь могла видеть таймер на бомбе, о которой уже забыла. Секунды утекали одна за другой. Иногда казалось, что время бежит слишком быстро, иногда красные цифры мучительно сменяли друг друга, будто их кто-то заставлял делать это насильно. А потом, в какой-то момент, страх исчез. Робин. Как много в этом слове. Ответственность, честь, обещания. В голове лишь одна фраза: «Прости меня, папа». Робин. Храбрость. Бэтмен. Справедливость. Джокер. Боль. Дэфстроук. Семья. Мама. Смерть. Джейсон. Жалость. Роуз. Ненависть. — Это все ебаный скраббл, — сипя, выдавливает из себя девушка за секунду до того, как слепнет от непомерно яркой желтой вспышки.