***
Высадившись утром в бухте близ Мирославля диверсионный отряд "слон" готовился к наступлению ночи, чтобы под её покровом напасть на штаб части 1488. Епифан проверял магазины к автомату и смотрел на тихую гладь Зелёного моря. – Замечательное море, правда? В него я срал. Залез голый в море и насрал. – Ты всегда будешь мне рассказывать эту историю, когда мы около моря? – Ну давай я другую расскажу, как поебался я тогда. Выпил с одной дурой сливовицы, ну а потом поебалися... – Бля, ахуенная история, сейчас пойду в город и девственниц насиловать буду. – Братишка... – Закрой рот, я пошутил. Лучше оружие проверяй и глушитель не забудь. Нам нужно действовать тихо. В общей численности в городе расквартирован чуть ли не батальон ЧСО, если нас спалят, то под расстрел попадём. – Смотри, у меня идея. Я динамит с собой взял. Смотри, я… вот в городе здесь солдат много… ой-ой… солдат много, понимаешь? Смотри, солдаты, они нам воевать мешают, солдаты. А я вот, давай вот в городе динамит поставлю, и они все прибегут на взрыв, и мы их убьем, слышишь? И нам тогда, ой, отступать будет хорошо. Давай? Я динамит взорву, а солдаты все прибегут, сюда, в город. Ну, куда им ещё, ихнее место-то тока здесь, и… ооой… хочешь, я динамит взорву? И солдаты, и мы их убьем! Ну что, закладывать? – Я не понял, ты что, опять нажрался?***
Силы загорских сепаратистов вновь попытались атаковать здание администрации. Заняв рубежи чернорусские и американские солдаты стали стрелять в ответ. Периодически около здания падали снаряды. Всем этим хаосом командовал Валерий Альбертович по рации, отвлекаясь на стрельбу. – Да... Да, блять... Да, нахуй... Противник наступает с востока... И с юга... Экономьте патроны... Да, блять, их мало... Взяв в руки свой калаш пажилой воин прицелился и пустил очередь. – Хуууяндок... Да, сука, поймал мою пажилую маслину, а? – ахаха, долбаëб, ты даже не туда стреляешь. – Пенис, иди нахуй. – Можно на твой? – Пенис!!! Не надо. – Хахаха, я обосрался, ахаха. После ожесточённого боя солдаты ходили по округе и искали раненых. Около ангаров пажилой киборг заметил двух солдат, которые страстно отсасывали что-то у разрушенного самолёта. – От оно... а шо тут происходит? А, не слышу. – У нас кончилось оружейное масло, вот мы и ищем, чем смазывать оружие. – Масло, масло, я пажилой маслорий. А в прочем не важно. Это масло является собственностью нашего государства, поэтому придется платить, шо? – Ты писюнов нанюхался что ли? Может ещё терминал оплаты нам найдёшь? – Языкастый самый, да, хадасть така? Сейчас ты мого писюна опробуешь. Мы в Чернаруси безналом не принимаем, только аналом ,так что готуй сраку, чичас буду тебя ебать, шо? – Давай хотя бы в здание зайдëм. Тут ещё может быть противник. Пажилой лейтенант наставил на них оружие. – Тебе вьебать, м? Вы, дураки ванючие, грязь, погань пиндосская. Я, между прочим, несколько лет воюю, и далеко не только тут. Кто спасал вашим войскам их дырявые жопы в Такистане? М? Не слышу? – Дед, да что с тобой сегодня? – Я уже давно не нюхал женский вареник, шо? – Но у нас только кабачки. – Это абсолютно неважно. Важно то, как они себя проявят в плане секса. – Ладно, старый развратник, раздевайся, только быстро. Предавшись плотским утехам отважные солдаты даже не подозревали, что находятся под прицелом у вражеской снайперской пары. – Они совсем страх потеряли? – Я не понял, это чё такое было? – Давай поступим так: ты отправляйся к нашим, скажи, что враг сейчас не в состоянии сопротивляться, а я тем временем сниму их, как только будет удобный момент. – Ты уверен, что тебе не понадобится помощь. – Уверен, иди давай... Оставшись наедине, снайпер в положении лёжа смотрел на происходящий разврат в прицел, одной рукой держа винтовку, а вторую засунув себе в штаны. – О да, мне сейчас здесь никто не нужен, это зрелище только для меня... Быстро передёрнув свой ствол снайпер передёрнул затвор винтовки и пополз на свои позиции. Кончив под вечер Валерий Альбертович пошёл к себе у кабинет налаживать связь.***
Ровно в полночь снайпер диверсантов снял часовых, позволив остальным спокойно перекусить колючую проволоку специальным инструментом и проникнуть на территорию части. В здании штаба группа разделилась, Епифан попал в комнату связи, где за столом спал молоденький смазливый мальчик. Поняв это, Епифан буквально слетел с катушек, подкрался сзади и напал на него. Одной рукой он стал душить его, а второй снимать с себя и с него штаны и стал насиловать. – Опостылела жизнь тебе такая, да?! Опостылела. Вижу что надоела. Вижу, что жизнь-то тебе эта надоела. Надоела тебе эта жизнь. Не обращай внимания, ведь я люблю тебя. Я очень тебя, очень.. Сучка! Я так люблю маленьких, маленьких сучек, красивых, нежных, в форме. Ты перед сном молилась, Дездемона? Что... что ты... хочешь что-то сказать, а? Что-что-что? Что-что, я не... я не слышу, не слышу, не слышу. Давай говори... говори, я слушаю. Давай. Что-что-что? Нет-нет ты говори. Не, я внимательно, внимательно тебя слушаю... Спустив внутрь и задушив радиста Епифан увидел рабочую станцию связи. Он решил послушать разговоры противника и стал крутить рукоять настройки частоты, пока не исчезли сильные помехи. – Хай... Хай... Говорит Лейтенант Жмышенко... Отвечайте... Хай... – Лейтенант... Пидарас ты, а не лейтенант. – Каво... После этих слов Епифан расстрелял станцию из автомата. Собравшись вместе в условной точке эвакуации в бухте командир отряда сказал: – Миссия выполнена, можем возвращаться.