♤
Шаст, можно я с Позовым поменяюсь местом в купе, а? 22:37 Серёжа просто задолбал меня своими шуточками 22:37
Да ты же сам кого угодно задолбаешь. Слабо верится 22:39 Лан, тебе повезло, я очень-преочень добрый человек, поэтому сейчас как-нибудь мягко его выгоню 22:42Каюсь, есть грешок, но и на меня найдётся тот, кто будет доставать. Уже нашёлся 22:43
О, спасибо. Буду тебе должен. Надеюсь Поз не сильно будет против 22:44
Эй, ты это сейчас на меня намекнул? Вот очень опрометчиво с твоей стороны, нам еще вместе ехать всю ночь и половину дня 22:45 И да, он уже устал от меня, так что нормально все, не парься 22:45Мне не страшно проводить с тобой время после моей неудачной шутки, которая предназначалась даже не для тебя:/ Только надеюсь, что ночью ты меня подушкой не удушишь, а так совсем не боюсь 22:48 Ну, или решишь лунатить. Думаю, с твоим-то ростом это пугающее зрелище 22:48
Что за глупости? Я душка, конечно же не удушу тебя подушкой. Потом еще посадят… 22:49 Арс, боже, я не луначу. Наверное. Короче сам узнаешь 22:49Итак, я могу переселяться? 22:50 Но предупреждаю, хотя бы одну фотку мы с тобой замутим) 22:51
Сделаю вид, что последнее сообщение не видел 22:51 Давай заваливайся уже, жду 22:51Можешь делать вид, но ты не отвертишься) 22:53 Тогда сейчас буду. Буквально через минуту 22:54
Антон только закатывает глаза и усмехается в кулак под непонимающий взгляд напротив. Благо сейчас его Арсений не видит, потому что если этот засранец поймет, что Антон с любой его херни только тихонько умиляется, то потом обязательно верёвки вить будет. Он специально слезает на нижнюю полку и старается «нормально» усесться, в процессе успев уже несколько раз встретиться головой со всеми препятствиями. Продолжает настойчиво подгонять Позова и очень тактично отправляет того к Сереже, а сам, наконец, находит «подходящую» позу. Сидит в ожидании, практически не дыша. Арсений отрывается от телефона и кладёт тот в карман тёмных джинс. На удивление молчаливому в этот вечер Серёже, он говорит о том, что придёт Поз, а сам под грузом непонимающего взгляда, поспешно выскальзывает за дверь. И только там даёт себе волю широко улыбнуться. Делает буквально два шага, хватается за ручку, глубоко вдыхает, быстро выдыхает и резко распахивает дверцу. — Привет, Тоша. Надеюсь ты ложишься спать не рано, а то я — нет. Антон вроде ждёт его, но Арсений такой резкий и прыткий, что от неожиданности всё равно заставляет в очередной раз стукнуться головой о перекладину и тихо сматериться. Сам про себя отмечает, что такими темпами вот-вот, как в мультике, появится шишка. — Я тебя за Тошу точно подушкой задушу, — кидает на него недоброжелательный взгляд и недовольно цокает, потирая красный лоб ладонью, — Вообще-то я очень даже люблю поспать, так что будешь как мышка. — Получается, мне придётся спрятать все подушки, — настрой Арсения никуда не девается, — Насчёт тишины, это как пойдёт. Арсений нахально лыбится и плюхается на койку напротив, та под ним слегка скрипит. Осматривается, сам не понимает зачем. — Как-то у вас тут скучно. У нас с Серым даже получше. Сам же смеётся с того, что сказал и переводит «сверкающий» взгляд на Антона, пытаясь незаметно осмотреть его. Такого взъерошенного, уютного, на эмоциях. Настоящего. Антон же продолжает смотреть на гостя с неодобрением, а когда слышит про скукоту, особо не задумывается и подушку кидает в Арсения. Только фыркает забавно, но при этом старается сохранить напускную серьёзность. — Теперь весело? Для большего веселья могу ещё что-нибудь в тебя кинуть, — осматривается внимательно и с ноткой скепсиса гипнотизирует бутылку воды, стоящую рядом, на округлом столике. — Хотя нет, здесь больше нечего кидать, я не хочу тебя угробить. Однако Арсений, играя побитого, откидывается на койку и, прижатый подушкой, весело скулит: — Кажется, ты уже меня угробил, титан. Следом из-под подушки слышны сдержанные смешки. — Да, теперь веселее, Тош. Тебе придётся прятать труп. — Ммм, значит прятать труп? — Антон с коварной улыбкой поднимается со своей полки и без особых церемоний шлепается рядом с Арсом, чуть ли не упираясь в его макушку. — А ты знаешь, что обычно с трупами делают? — начинает смеяться и осторожно тыкает пальцем под ребро. Арсений телом чувствует слегка прогнувшуюся поверхность. Поднимает голову, дабы получше разглядеть разыгравшегося Антона; чёлка неудачно падает на глаза, немного перекрывая обзор. Продолжает оставаться в роли и под лёгким шуточным нападением Антона, пытается сдержать желание выгнуться от неожиданности. — Не приходилось как-то прятать трупы. Раздевают? — естественно в шутку сморозил Попов, однако подсознательно уже представил желанное продолжение событий. Антон чуть смущается от такого взгляда, вроде уже привыкнуть должен к тому, что на них частенько смотрели люди, а к этим переглядкам привыкнуть до сих пор не смог. Но против себя всё равно не попрёшь, хотя иногда и хотелось бы, поэтому свои глаза отводит в сторону. — Раздевают? — за ним повторяет и тут же усмехается. А потом чуть прищуривается и начинает, пересилив свои эмоции, изучающе вглядываться в развалившийся силуэт. — Можем проверить. Арсений не верит своим ушам и заканчивает клоуничать. Он переворачивается на живот, поднимается на локти, дабы рассмотреть покрасневшее и такое милое лицо напротив повнимательнее. Одна бровь ползёт вверх, превращая лицо в один большой знак вопроса. Однако глаза не перестают гореть. — Проверить что? — серьёзно спрашивает Попов, внутренне хихикая над тем, что точно застал Шастуна врасплох. А Антон, кажется, правда заражается его игривым настроением, пусть сейчас и сам испытывает долю неловкости, но видит огонёк в чужих глазах и совершенно случайно залипает на них. У Арса вообще глазища красивые: то лазурные какие-то, то куски льда, а сейчас прям синюшные. Он чуть мнется от его вопроса, но отступать уже явно не собирается. — Ну как, что? Раздевают ли трупов, а ты труп. Правда говорящий, но это не так важно. Попов замечает пристальный взгляд и шутливо щурится, в ответ всматриваясь в зелёные радужки. Но вскоре моргает и избавляется от зрительного контакта, переключаясь на тактильный. — А, ну тогда приступай, маньячина, — хихикая, Арсений возвращается в прежнюю позу и замолкает. Закрывает глаза и расслабляет голову так, чтобы та безвольно повернулась в сторону. Антону нужно несколько секунд на продумывание дальнейших действий, после чего он кладет ладони на его талию и сначала чуть сжимает, под футболку запускает, а потом словно опоминается и вверх её тянет, на себя. пытаясь снять. — Да блять, носи лучше вещи на молнии, — недовольно начинает пыхтеть и злиться парень. Наконец, бедный кусок ткани кое-как стягивает, после чего встаёт. Антон поддаётся своему желанию и по бедру его несильно хлопает. Вновь садится, но теперь со стороны ступней «говорящего трупа». — Никакой от тебя помощи. — А трупы обычно не сопротивляются, — продолжает юморить Попов. А далее, в укор — У тебя вообще-то руки холодные. — Ну уж прости, какие есть, — только ворчит в ответ, а потом уже с улыбкой тише добавляет. — Согрею об тебя как раз. Арсений приоткрывает глаза, наблюдает за Антоном из-под пушистых ресниц и лыбится, до сих не веря в происходящее и не зная куда их эта игра приведёт. Периодически нетерпеливо подкидывает бёдра вверх, предчувствуя будущие события и как-то машинально выпаливает: — Лишь бы не зашёл кто, а то подумают, что мы… — и замолкает, сглатывая образовавшийся в горле ком. Это кажется слишком странным, но таким правильным, что Антон без особых проблем переходит к чужим джинсам со рваными коленями и сначала легонько пальцами проходится по этой самой коленке, только потом для удобства наклоняется и начинает расстёгивать пуговицу. — А что? Мы проводим эксперимент, ничего такого, — чуть нервно усмехается, переходя к ширинке. — Скорее тест под названием «какой из тебя убийца». Попов замирает, ощущая даже через плотную ткань чужие руки. Как же неловко будет, если не удастся скрыть возбуждения. Попов держится из последних сил, чтобы не прикоснуться к Антону в ответ. Все эти мимолётные касания так подначивают, позволяют разгореться фантазии и желаниям. Арсений продолжает наблюдать за увлёкшимся Антоном и его сосредоточенным лицом, уже представляя как оно будет в нескольких сантиметрах от собственного. — Я в детстве частенько разные тесты дурацкие проходил, но знаешь, ничего похожего не было. И Антон вроде смеется, но когда стягивает чужие штаны и Арсений перед ним практически голый остаётся, то тут уже не до смеха совсем. Он очень старается не пялиться, но язык сам по себе проходится по губам, а сердце замирает, потому что… как они вообще к этому пришли. Сначала наклоняется ближе в попытке услышать его дыхание, но потом выбирает вариант получше — ладонь кладёт на грудь и пытается нащупать сердце. — Вроде не труп. — Опрометчиво не проверять пульс у своей жертвы сразу же после преступления, — замедляет речь Арсений и не упустив жест Антона, поднимается, садясь напротив, — Иначе жертва может стать охотником, — выдаёт тот, не следя за собственными действиями. Мужчина, гипнотизируемый происходящим, приближается на опасно близкую дистанцию, задерживает дыхание и отзеркаливает действие — облизывается. Происходящее не особо заботит Попова, ведь для него это всё ещё является очередным сном, какой он видел не раз в других интерпретациях. Антон даже ни разу головой не стукается, а это уже какой-то знак свыше, потому что он мастер по неловким ситуациям. Арсений сейчас находится слишком близко, он явно какой-нибудь колдун, притягивает к себе взгляд и гипнотизирует. А Антон, как самый настоящий дурачок, ведётся, наоборот продолжает смотреть, поддаваться этим пленительным глазам. Опускает взгляд чуть ниже, с лёгкой улыбкой обращает внимание на многочисленные родинки, не сдерживается и тянет руку к усыпанному ими плечу. — Жертва возможно и может, но ты точно нет, — говорит совсем тихо, наклоняется ближе и своим концом носа касается его, а по плечу начинает невесомо водить пальцами. По телу пробегает табун мурашек. Неужели тело настолько сильно реагирует на каждое действие Шастуна. Дабы скрыть свой румянец и сделать наконец-таки желаемое, приподнимается на коленях и жарко шепчет на ухо Антону, специально понижая голос: — Ты уверен в своём утверждении? — он не торопится отстраняться и продолжает вести игру, переходящую во что-то большее, чем весёлые шуточки, — Всё же у тебя силы на меня не хватило, а у меня на тебя хватит… Антон явно такого не ожидает, поэтому замирает и чувствует себя каменной статуей. Он понимает, что Арсений не глупый человек и во вред себе ничего делать не будет, но всё-таки они сейчас находятся в поезде, а он на коленях тут поднимается, а этот голос… Поэтому он только осторожно его приобнимает, смыкая руки кольцом на спине. — Мне напомнить, что ты меньше меня? — говорит с явным удовлетворением. — Да, помню, но несмотря на твой рост, у меня силы побольше будет, — Арсений заводит руки за спину и, цепляясь за лопатки, слегка давит на них, демонстрируя доказательства, — Да и смелости тоже, Тош. Руки медлительно с лопаток перемещаются на тонкую талию. Если уж идти, то до конца. Лишь бы только Шастун отреагировал соответствующе, а то в его сторону будет даже стыдно смотреть. Антону же очень хочется попросить мужчину быть осторожнее, потому что этот дурачок видимо предпочитает совсем не думать головой, но когда он на Арсения смотрит, то у самого тоже голова медленно начинает отключаться. Глупо, слишком глупо, его фактически берут на слабо, но он упёртый и упрямый, поэтому забивает на всё и подаётся вперёд, касается своими губами чужих. В первую секунду Попов теряется, ожидая всего что угодно: толчка в грудь, хлёсткого слова, но точно не ответной реакции. Но, чтобы не прерывать такой приятный момент, спохватывается и перекладывает ладони на скулы Антона. Он вливается в поцелуй, словно отдавая душу. Забывшись, слегка наваливается вперёд, заставляя таким образом подогнуть локти «пострадавшего». Он совсем забывает, где находится и все те опасения, о которых недавно трындел Шастуну. Антон сам толком не может осознать ничего, просто чуть на себя его тянет, а когда чувствует горячую кожу, то готов с ума от этого сходить — слишком яркий контраст. Сам уже облокачивается на локти, параллельно с этим за мужчину пытается зацепиться. В голове нет совершенно никаких мыслей, просто такое ощущение, что всё это правильно, так и должно быть. Он должен чувствовать мягкие губы, носом улавливать слабый аромат парфюма. Всё это слишком. Губы постепенно устают, а отдышаться всё-таки необходимо, поэтому Арсению приходится ненадолго отстраниться. Но за эти несколько секунд он успел поймать в глазах напротив такие же эмоции, какие испытывал сам. По лицу растеклась тёплая улыбка, такая, будто мужчина ждал этого момента тысячи лет и дождался. Возможно так и было… Попов, следуя за своим внутренним бесом, пытается коленом раздвинуть ноги Антона в разные стороны, дабы разместиться между ними и продолжить начатое. Антон немного удивляется чужой решительности и уверенности, но мысленно он за это даже благодарен — сам явно бы шёл к более обдуманным действиям, ему всегда своеобразный толчок нужен был. Арс выглядит определённо красиво: чуть лохматая челка, заражающая улыбка, подтянутое тело и горящие, нет, пылающие глаза. Да и в целом, он на чёртово божество похож, особенно сейчас. И парень сначала внимательно разглядывает, думает, но потом только на чужих губах появляется улыбка, а он сам поддаётся и чуть в сторону разводит ноги. Арсений снова приникает к манящим губам, пробуя их на вкус с каждым вдохом всё сильнее. Скалится в поцелуй на такую податливость парня. Попов неудержим и это выливается в покусывание нижней губы. Далее, как бы извиняясь, водит по ней же языком. Углубляет поцелуй и, пододвинувшись поближе, так, что колени касаются чужого паха, перемещает ладони на тонкую шею партнёра. Влажные, лёгкие, как бы заигрывающие, поцелуи перемещаются от скулы, к пульсирующей артерии на шее, ниже к ключице. Арсения не устраивает одетость Антона, поэтому ему приходится приподняться. Он запускает ладони под футболку, а глазами ищет в глазах напротив реакцию. Антону крышу начинает сносить окончательно, уже кажется необходимостью просто трогать и чувствовать теплоту тела, бархатную кожу с этими родинками, которые хотелось… поцеловать? Да, пожалуй, именно так. Он на арсову талию кладет руки и совсем немного начинает сжимать, словно этим держит и пытается ближе притянуть, хотя собственная одежда сейчас и мешается — хочется кожа к коже. Антон уже просто не успевает за ним, начинает плавиться практически в его руках, а когда чувствует прикосновение к голой коже, то не выдерживает и свою футболку снимает сам, откидывает куда-то в сторону. Не может удержать порыва — тычется губами в одну из многочисленных родинок на плече. — А всё начиналось с убийства подушкой, — мурлычет Арсений на ухо занятому его плечом, Антону. После чего делится еле слышимым бархатным смехом. Пальцы трепетно изучают каждый сантиметр такого желанного тела. Ложбинка между лопатками, позвонок за позвонком, такая тонкая талия, плоский живот, узкие бедра. Наконец, ладони грубо сжимают ягодицы, придвигая к себе как можно ближе. Антон предоставил отличный вид на тонкую шею и Арс не упускает возможности: водит языком, пробуя того на вкус. Арсений смеётся. И Антон почему-то уверен, что у него очень красивый смех, удивительно, как он не замечал этого раньше. Или замечал, но предпочитал не концентрироваться на этом, просто потому, что считал это странным. Зато сейчас, когда перед ним обнажённый Арс, это уже не кажется странным. Видимо, тот вместе со слюной через поцелуй передал свою уверенность, ведь Антон просто наслаждается каждой секундой и не испытывает сомнений вовсе. Слабый стук по рельсам только создает дополнительную атмосферу; складывается впечатление, что они одни во всем этом мире. Или у него точно поехала крыша. Парень не сдерживается первым и шумно выдыхает, позволяет Попову всё, но через несколько секунд, движимый опьяняющей страстью, наклоняется к его уху. — Знаешь, у меня очень длинный язык, — и пока он шепчет, этим самым языком, задевает ушную раковину. Возбуждение граничит с нетерпением. Но вот первым подаёт голос язык разума Арсения: — Я знаю, но перед этим, — Арс специально водит глазами от Антона до дверей купе, объясняясь, — Они же могут закрываться, так? Или у нас всё экстремально? Антон закатывает глаза и разочарованно вздыхает, хотя знает, что потом обязательно будет ему благодарен за это, потому что сам уже не в состоянии думать. — Да, — просто соглашается, но потом понимает, что непонятно с чем и усмехается. — Можешь закрыть и возвращайся. — Мне тоже не хотелось прерываться, Тош, но это необходимо, — проговаривает «лекцию» старший, как бы извиняясь за заминку. Старается как можно быстрее действовать: встаёт, подходит к дверям и поворачивает маленькую ручку над основной правее. Сделав дело, Арсений не садится на койку, он подходит к Антону со спины, прикасается целой ладонью к его позвоночнику и плавно ведёт к шее. Наклоняется, уколом целует в щёку и только потом плюхается напротив. — На чём мы там остановились? Антон сразу тянется к нему. С довольной улыбкой чуть нависает, явно меняя их сейчас позициями: раскованность и легкость, которую он сейчас чувствовал, позволяла. — Мы остановились на умениях моего длинного языка, — несвойственно своему привычному поведению скалится и широким мазком лижет выделяющуюся ключицу. Чуть спускается на грудь, а сам взгляд поднимает вверх, захватывая чужой в плен. — Как же я… мог забыть, — Арс периодически закатывает глаза от удовольствия, от чего говорить ему удаётся с трудом, — Говоришь, он многое может? — водит бёдрами из стороны в сторону, демонстрируя как рельефно выделяется каждая его мышца и как он нетерпелив. Антон только чуть бровь приподнимает, мол, неужели Арс здесь ещё и вздумал сомневаться? Он никуда не торопится, наблюдать за таким Арсом сейчас одно удовольствие, а время можно и потянуть, тем более, что такая нетерпеливость даже льстит. Антон снова к нему ближе двигается, снова спускается на грудь и начинает обводить языком один из его раскрасневшихся сосков, нарочно чуть задевает зубами. Арсений наслаждается всеми ласками, что ему предоставляет Антон. Он не намерен скрывать мучительного возбуждения и быть безынициативным бревном, от чего одну из рук уверенным грубым жестом вплетает в волосы Антону и переодически отвлекает его, притягивая к своим одиноким губам. Арсений пытается терпеливо ждать каждого шага партнёра, удивляясь его активности и усердию с каждым прикосновением всё больше и больше. Парень особо долго не думает, хотя если честно, то не думает вообще, просто резко спускается ниже, проводит языком по внутренней стороне бедра. И на самом деле, кого бы он из себя не строил, до сих пор не уверен в своих действиях, но видит такого мягкого и податливого Арса, который своими поцелуями словно показывает, что все нормально и наполняется решимостью. Награждая Антона за смелость, Арсений кладёт одну ладонь на его щёку, касается большим пальцем припухшей губы и ведёт им от уголка к их центру. Он любуется, наслаждается видом. Помогая, разводит колени в стороны, от чего теперь легко наблюдать за подёргиваниями возбуждённого органа даже через бельё. И пока Арс сминает губы пальцем, Антон с довольной улыбкой облизывает его, после чего прикусывает, только через несколько секунд отпускает. Ладонями оглаживает напряжённые плечи, не зная за что ухватиться. Очерчивает пальцем рельефную грудь и останавливается на бёдрах. Медленно ведёт ладонью к нижнему белью, чуть оттягивает резинку. — Смелее, Тош, — подначивает того мужчина, — Недавно утверждал, что больше меня, а значит и сильнее, а сейчас медлишь действовать, — Арсений осознаёт некую глупость им сказанного, но терпит самого себя дабы распалить Антона. Следом, показывая пример, Попов резко приникает свободной ладонью к паху Антона, перехватывая инициативу. Шастуна немного спасает ткань джинс, но Попов не жалеет и легонько сжимает пальцы. Антон чуть прищуривается, не сдерживается и усмехается, потому что Арсений самый настоящий засранец — знает прекрасно, каким образом лучше воздействовать, не оставляет без внимания его упрямство. И это действует, потому что хочется такому Арсу что-то доказать, перестать мяться школьницей. Последним толчком становится чужая ладонь, которая заставляет шипеть. Антон даже не пытается стянуть с «мучителя» бельё зубами, стаскивает руками, после чего, особо не раздумывая, головку берёт в рот. Теперь Арсений шипит сквозь зубы от накатившей волны удовольствия. Он возвращает свою ладонь, упираясь о койку. Снова ему нетерпится коснуться и он решает одну ладонь вплести в чёлку Антона, поглаживая и лишь слегка оттягивая, во время «ударов током». — Дааа, Антон, — не контролируя свои действия, Попов подаётся бёдрами вперёд-назад, практически трахая влажный рот. Антон же только тихо мычит и старается расслабить глотку, хотя и ощущения слишком непривычны и странны. Но когда видит реакцию Арса, слышит его хрипловатый голос, то это становится своеобразным знаком, что он делает всё правильно, поэтому пальцами вцепляется в чужие бёдра и крепко сжимает. У самого уже дыхание начинает сбиваться, но поднимает свой взгляд и видит его блестящие глаза. Арсений осознаёт всю важность момента и в буквальном смысле чувствует неопытность Антона, поэтому сквозь жгучее возбуждение останавливается, сдерживая себя любыми внутренними моральными уговорами. Он тянет того вверх и меняет их позициями. Умелыми движениями Арсений уже нависает над Антоном и ведёт мокрую дорожку поцелуев по груди. Останавливается на чувствительных сосках. Пока одна рука играется, крутит, щипает один, то язык изворачивается, водит вокруг другого. На последок поцеловав его, отодвигается, садится на свои ноги и хватается обеими руками за ширинку. Но какая-то детская и неподходящая нотка интереса заставляет его остановиться вовсе, убрать руки и просто уставиться на Шастуна. Что же он сделает в такой ситуации? В этот момент Шастун надеется на то, что Попов просто оказался слишком добрым и решил прерваться именно поэтому, а не потому что Антон слишком хуевый. Забавный каламбур, Арс бы посмеялся. Но когда уже тот нависает и заставляет смотреть снизу вверх, а это всё также непривычно, то он понимает, что кажется всё в порядке. Антон вопросительно смотрит в ответ и приподнимает бровь, потому что не понимает, какого вообще хера Арс сейчас тормозить начал, да ещё и уставился так, будто видит в первый раз. И ему категорически не нравится такое положение дел, он уже возбуждён слишком и распалён, дыхание начало сбиваться давным-давно, губы до сих пор влажные от собственной слюны и краснющие от натиска чужих, а Арсений словно специально оттягивает, хотя казалось, что больше и некуда. Антон ногой его осторожно пинает и в целом выглядит слишком возмущённо, проявляя это во всевозможных жестах тела. Закатывает глаза и решает сам расстегнуть джинсы, после чего чуть их приспускает. Касается себя через бельё, тут же шумно выдыхает, а глазами продолжает оглядывать голое тело рядом. Арса вся ситуация умиляет и он перестаёт ломать комедию, заканчивает какую-то свою проверку на прочность, осознав в полной мере всю намеренность Антона. Больше Попов останавливаться и жалеть партнёра не намерен. — Не касайся себя, — больше приказным, чем нежным тоном рычит взвинченный Арсений и возвращается в прошлое положение, перехватив окольцованные пальцы Шастуна, — Теперь я сам, — наглая, какая-то липкая, пошлая, улыбка красуется на его лице. Антон снова выгибает бровь, но потом довольно ухмыляется, потому что такой Арс ему нравится больше. Нет, когда он сидел и глазищами своими хлопал, тоже ничего был, но сейчас явно хотелось другого. Решает пока не провоцировать и неловко обе ладони вверх поднимает. Потом, как только за спину себе заводит, сразу в замок сцепляет. — Сам значит? Ну давай, я посмотрю. Естественно посмотрит, иначе бы пропустил такое зрелище. Арсений, не церемонясь, хватает брюки за края штанин и несколькими резкими движениями избавляется от ненужной на данный момент вещи. Подобравшись к эпицентру возбуждения Шастуна, мужчина, как и намеревался, не тормозит, а в начале оттягивает край боксеров, запускает ладонь и тут же сталкивается с возбуждённым членом. Далее, не теряя зрительного контакта, охватывает его успевшими замерзнуть пальцами, медленно проводит по всей длине, останавливает у набухшей головки большой палец и размазывает им образовавшуюся естественную смазку. Попов не медлит, держит в плену чужие изумрудные глаза. В начале он еле касается кончиком языка самой верхней части члена, после ведёт им вдоль, опускаясь всё ниже, и тут же, заканчивая с пытками, обхватывает его всего всё ещё припухшими от страстных поцелуев, губами. Помогает второй рукой, перекладывая ту на мошонку. Берёт как можно глубже, чтобы доставить максимальный комфорт и довести до экстаза, эйфории. Пытается ускоряться и тут же наблюдает за реакцией. Арсений правда больше не тормозит, наоборот — действует слишком быстро и опомниться не даёт: вот Шастун ещё в джинсах, а вот начинает охеревать от контраста и удовольствия, потому что слишком холодные пальцы позволяют себе чересчур многое. Он снова кусает собственные губы до болячек, до крови. Принимает правила их своеобразной игры и тоже не разрывает зрительного контакта — Арсений сейчас вообще другой совсем, на такого невозможно не смотреть, от такого невозможно оторваться. Чувствует первое прикосновение и сразу же дёргается, вздыхает слишком громко, голову только чуть назад откидывает, но потом спохватывается и возвращает взгляд, вот только смотрит уже сквозь пелену. Антон правда старается быть тише, даже ребро собственной ладони чуть прикусывает, хотя это особо не помогает, потому что слишком довольное мычание вперемешку со сбитым дыханием никуда не делись. Он в какой-то чертовой эйфории находится, уже даже не слышит монотонный стук колес, готов прямо здесь раствориться в лужу и не собраться обратно по частям, потому что Арсений что-то невъебенное творит. Вторую ладонь укладывает на тёмный затылок, сначала пытается гладить и нежничать, а когда срывается, то пряди оттягивает на себя. — Попов, сука, — на большее явно не хватает, да и не требуется. Конечно же мужчине приятна та реакция, которую он оказывает на парня, только касаясь его. Мало сказать приятна, она возбуждает, подстёгивает продолжать. Арсений бы попросил Антона быть потише, но по известным обстоятельствам не может, тем более он видит, как тому трудно даётся не стонать во весь поезд. Знал бы Позов, что творится на его койке, то убил бы и тесты никакие бы не потребовались… Всё, что делает Попов, это перемещает руки на узкие бёдра, помогая себе. Он не меняет темпа, ждёт, пока партнёр достигнет разрядки. Терпит все выкрутасы Шаста с чёлкой, ведь он понимает все его ощущения. Попов изначально не намеревался заниматься сексом. Тем более, учитывая тот факт, что это их первое взаимодействие в подобном плане. Антон машинально руками вцепляется в простынь, сжимает, крутит и глаза жмурит, чуть ли не каких-то звездочек вместе с бабочками видит — сейчас слишком хорошо становится, всё как-то резко останавливается, остаётся только Арсений со своим слишком божественным ртом и бесстыжими глазами, в которые уже нет сил смотреть. Антон максимально терпел и сдерживал своё тело, но всё равно со стоном изливается в его горло. Младшему необходимо некоторое время прийти в себя, хотя бы восстановить дыхание, только после чего он осознаёт произошедшее и смотрит даже чуть виновато. — Бля, наверное надо было предупредить? Арсений ожидал такого исхода событий, быть может даже к нему и вёл. Ему просто хотелось принести как можно больше удовольствия и он своей цели достиг. Он принимает тёплую сперму и, не брезгуя, проглатывает. — Всё хорошо, Тош, надеюсь, тебе понравилось, — «играет» Арсений, заранее зная ответ. Он возвращается в сидячее положение, приближается к щеке такого милого и неловкого Антона и невинно чмокает в колючую щёку. Не сдерживается и усмехается, здесь его ответ даже не требуется — всё было понятно без слов, тем более его горящие преданные глаза выдают с головой. Антон только обнимает мужчину и к себе ближе прижимает, не терпит расстояния между телами. Он вообще по жизни очень любил тактильный контакт, поэтому сейчас не может упустить возможности просто обнять. — И кто мы вот после этого, — шепчет Попов, продолжая тепло обниматься. Голова его удобно устраивается на плече, а глаза сами собой прикрываются. Так сейчас приятно и тепло… — Потому что я не знаю ответ… Начинает его с улыбкой по спине поглаживать, останавливается на родинках и старается ладонью их примерное расположение запомнить. И Антон правда задумывается над вопросом, потому что не такой уж он и простой, потому что сказать простое «коллеги» язык не поворачивается. — Мммм, нууу мы люди. — Хорошее начало, — открыто смеётся Арсений, — А главное, логичное. Попов принимает касания Антона и наслаждается моментом. Сам же упирается губами в жилистое плечо, раздумывая над собственным вопросом. — Как минимум, мы друзья, — задумчиво мычит в плечо мужчина. Парень уже как-то механически переходит на смольные волосы и начинает перебирать пряди, словно чувствует потребность в обычных прикосновениях. — Ну вот, уже хорошо, хотя бы не враги, — чуть нервно усмехается. — Хаха, ага, — мужчина лишь приподнимает голову так, чтобы в поле зрения попали чужие зрачки и неожиданно откровенничает, — Я люблю тебя, Антон. Взгляд так серьёзен, а душа трепещет, боясь услышать что-то обидное, отвергающее, хотя после всего, что было, это маловероятный исход событий. Ожидаемо у Антона от услышанного глаза округляются, рот чуть приоткрывается, а он сам напрочь забывает все существующее буквы, только чуть сильнее сжимает пальцы на талии, держит крепче, пытается хоть что-то адекватное выдать, с мыслями собираясь. — Ты сейчас серьезно? То есть, даже не шутишь? — Д-да, я уже давно… — взрослый мужчина мнётся, под взглядом парня, глаза которого всегда пытался поймать в толпе шумных людей, — Всё никак не удавалось… Сказать, сделать и тому подобное. Всё это пустые оправдания трусости. Эта неведомая чертовщина под названием «любовь» делает с человеком всё, что ей захочется. И Арсений поддавшись злодейке, бегал, искал контактов везде и во всём. И сейчас он частично добился своего, ведь он касался своего любимого там, где хотелось, делал, что вздумается, чувствует в данную секунду запах и тепло его тела. Ох, как же он желал, чтобы этот миг никогда не закончился. — Давно? — снова переспрашивает, хотя не нуждается в повторном ответе, Антону необходимо всё это переварить и подумать, потому что так просто говорить о любви он сам не мог, толком не разобравшись в себе. Поэтому он только мягко улыбается, чуть ближе наклоняется и касается своим лба чужого, чувствует необходимость в простецких прикосновениях, хочет просто этим показать, что сейчас он рядом и никуда деваться не собирается. И Арсений следует за парнем, поддаётся, закрывает свои глаза и расслабляется. Практически чувствует кожей висящее в воздухе напряжение и, пытаясь его разбавить, с насмешкой замечает: — Холодновато, может одеться? Шастун искренне посмеивается не отрывая лба, а только перекладывая ладони на тонкую шею. — Тебе холодно? Чего сразу не сказал, дурак? — глаза закатывает и цокает, а сам решает помочь, проявить заботу. Отыскивает чужую футболку, кидает её Арсу. Ему самому было вроде нормально, но если Арсений сейчас оденется, а он так и останется, то будет немного неудобно, поэтому решает надеть хотя бы джинсы. — Отлично, теперь из нас можно сложить одного одетого человека, — просовывая в ворот футболки голову, бурчит мужчина, в конце издав сдавленный смешок. Наполовину одевшись, скрещивает ноги в позе лотоса и смотрит на Антона. — Я бы повторил и может даже зашёл бы дальше, но всё зависит от тебя, — выдаёт, погружённый в себе Попов, а потом шутливо добавляет, — И от места, поезд такое себе. — Ну… у меня никогда не было… ну, с парнем, — Антон начинает чуть мяться и старательно отводить взгляд в сторону, рассматривает очень интересную верхнюю полку напротив. — Да и ты прав, поезд немного… своеобразное место, да. — Не скажу, что у меня было много парней, скорее так, на один раз, и то не часто, — спокойно разговаривает Попов, понимая всё смущение партнёра, — Никогда не думал, что смогу дотронуться до тебя… так, тем более в поезде. И ничего, я буду ждать от тебя любого ответа столько, сколько потребуется. — Если честно, то я тоже никогда не думал, что мы придем ко всему этому, — показывает ладонью на двоих. — Но, знаешь, мне нравится? Да, я не знаю как и почему, но нравится, — Антон мягко улыбается и первый начинает проявлять былую инициативу, куда-то в область щёки клюет. — Арс, ты просто замечательный. — Спасибо, Тош, ты тоже, — шепчет в ответ Арсений и далее не меняя тона, говорит — Я так не хочу отпускать тебя спать на другую койку. Добавляются нотки печали, а следом обречённо: — Но мы вдвоём не поместимся… Попов кладёт на светлый затылок ладонь и начинает поглаживать, как котёнка. — Я тоже не хотел бы тебя отпускать, но ночью кто-нибудь из нас может полететь на пол, — говорит с усмешкой, пытаясь чуть разрядить обстановку. Парень улыбается от его незамысловатых действий и прикрывает глаза, начинает к нему довольно ластиться. — Ну вот и как теперь от тебя деться и лечь спать, а, — нежным тоном скулит Арсений, берёт в свои руки чужое лицо, целует мягко в обе щёки и резко встаёт, припрыгивая, — Так! Нам нужно остановиться, а то утром будем как два трупа. Подбадривая себя выдуманными причинами, Попов перемещается на другую койку, напротив. Так они и поменялись местами. — Всё, всё, да, завтра! — подхватывает Шаст и наигранно прикладывается к подушке, делая вид, что спит. Антон с мягкой улыбкой наблюдает за этим цирком, выжидает несколько минут и к себе прислушивается, между прочим серьёзные вопросы обдумывает. И ещё через несколько минут окончательно решается, поднимается со своей полки, подходит к Арсу. Наклоняется к нему, мочку уха чуть прикусывает, затем в загривок целует, только после этого со спокойной душой возвращается на своё новое место и ложится. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, лиса, — шёпотом отвечает уже влюблённый по уши в такие моменты, Арсений. Сам же Арс ждёт примерно пол часа, не смыкая глаз, и только потом переворачивается на другой бок. Теперь ему ничто не помешает наслаждаться видом спящего Антона. А запечатлеть его на камеру тем более. — Вот и замутили фотку, — на выдохе прошептал сонный Попов. Слава случаю, что он решился на этот шаг и не уступил страху, неловкости, а также неизвестности. Он уверен — теперь в его жизни есть человек, ради которого можно и побыть кистью, с чьей помощью тот раскрасит всё вокруг. Антон же первое время очень внимательно пялится в потолок и пытается осознать происходящее, потому что всё случилось слишком быстро и до сих пор не верилось, что все это реально. Ну, то есть он и Арсений? Множество вопросов только забивают голову, поэтому Шаст старательно отгоняет эти мысли, основываясь на том, что они обязательно решат всё вместе. Это помогает — веки закрываются сами по себе, заставляя провалиться в глубокий сон. Счастливый сон.♡