***
Приближалась зима. Практически все заработанные деньги уходили на оплату налогов и счетов за воду и электричество. Тратилось много и на еду с одеждой, и, в конце концов, приходилось ещё и копить. В конце осени их «работодатели» заявили, что на зиму «работа» прекращается, так как во время праздников обычно повышается уровень преступности и полиция будет более бдительна. На этом и закончились дни «адских страданий и золотых монет» как прозвал рабочие будни Паттерсон. Однако, было в этом и плохое — приближались холода, а денег на оплату отопления, да ещё и в таком большом доме, у них не было точно. Другая работа была им не по силам, да и не особо горел желанием парень сгребать снег лопатой с раннего утра. В особняке стало жутко холодно, а оставшиеся гроши, за исключением оставленных «на черный день», были потрачены на теплую одежду и чаи вместе с остальными продуктами, которые должны употребляться горячими. Кроме того, им все ещё предстояло разобраться с террористами, что сильно мучило обоих. Наверное, Шестой было бы легче, не прочитай она дневник сожителя — к одной проблеме добавилось ещё и дикое желание узнать секрет. Да и, как никак, а приближался праздник. Пускай они и не хотели отмечать его в компании друг друга, подготовится стоило.***
Паттерсон целыми днями пропадал на улице. Прогуливался по парку, ходил мимо магазинов, вынюхивал что-то. Он делал все, чтобы избегать компании Миллер. Шестая уже привыкла к этому и преспокойно наслаждалась одиночеством, сидя в особняке. В один из таких дней юноша вернулся уже под вечер. Шапка была присыпана снегом, а в дрожащих руках Паттерсон держал немаленькую пушистую елку. По состоянию рук было понятно, как сложно ему становится её держать. Бог знает, откуда он её достал. — Хэй, мы ведь договаривались не тратить деньги! И так на мели, что даже на еде экономим. — Я со своего бюджета её купил. Уйди с прохода. Чуть прихрамывая, парень затащил дерево в прихожую, мало не зацепив картину на стене. — Знаешь, мне ну очень не хочется встречать праздник в подобной обстановке, ещё и с тобой, но будет все-таки лучше, если мы встретим Новый год так, как полагается. — Какой ты все-таки идиот… — пробурчала девушка, уходя в гостиную. Зачем раскошеливаться ради какой-то елки? Да. С одной стороны, решение было глупое, ведь в отличии от сероглазой, Моно тратил больше денег и ему часто их не хватало. Но, с другой. все-таки, это был хороший повод отвлечься, да ещё и за его деньги. Все таки, за эту черту характера девушка была благодарна Паттерсону и его родителям. Спустя час перестановок и ссор, ребята наконец установили ель и принялись её украшать. К счастью, елочные игрушки покупать не пришлось — последние нашлись в шкафу. Красивые, большие шары всевозможных цветов, блестящая и осыпающаяся мишура серебряного и синего оттенков, золотистая звезда на вершину елки… Если бы Шестой когда-либо сказали, что она вместе с Моно будет украшать елку на Новый год, ещё и живя при этом в его доме, девушка бы выбила этому человеку зуб и назвала бы лжецом и выдумщиком. Да и не похоже это было на правду — несколько раз ситуация накалялась настолько, что от очередной драки их отделяло только нежелание разнести праздничное дерево к чертям вместе с украшениями. Когда на улице погасли даже фонари и за окном стало так темно, что хоть глаз выколи, сероглазая заметила, что в доме жутко холодно. Причем настолько холодно, что казалось, на улице теплее. То и дело пробирала дрожь, вдоль хребта бегали мурашки. Прямо ужас какой-то. Вскоре это заметил и парень. Время уже перевалило за полночь, поэтому стоило ложится. Пол буквально заледенел — даже в теплых носках хотелось сесть в позу лотоса где-то на кровати. Исходя из обстоятельств, они договорились спать в кровати по очереди. Сегодня пришла очередь Моно, чему тот был несказанно рад. Лишь зайдя в спальню, парень понял, что просто не может себе позволить заставить девушку ночевать на полу. В этой комнате было ещё холоднее, чем внизу. Такое чувство, что сюда открылся портал на северный полюс и скоро пойдет снег. Проблема была только одна — кровать была всего одна. Ни раскладной койки, ни дивана, ни кресла. Точнее, кресло то было, но вот только вряд ли на нем можно было лечь. Кареглазый недовольно закусил губу. Если Миллер заболеет, лечить девушку придется ему, ведь с террористами он сам не справится. Да и отвечать, если что вдруг случится, придется ему. Как бы не хотелось. Решение одно. — Хэй. Иди сюда. Пока холодно, так уж и быть, потерплю тебя на своей кровати. — Как вы любезны, сер. — саркастично протянула Шестая, уже продрогшая до костей. — Только наступит весна, вернешься на пол. — Хоть за это спасибо… — девушка довольно упала на матрас, потягиваясь. — Будешь шуметь, выкину тебя с кровати. — через время пробубнил уже сонный Моно, когда та, громко щелкнув выключателем, потушила свет. — Вообще-то это ты у нас храпишь… — недовольно процедила сероглазая, Чуть отодвигаясь от уже сопящего «соседа». Пускай и теплее, но удобнее спать не стало — в отличии от парня, который почти что сразу уснул как убитый, Шестая долго не могла уйти в мир снов. Дискомфорта добавляло и то, что девушка попросту не привыкла ночевать с кем-либо в одной кровати, и то, что Паттерсон во сне был катастрофически шумным: ворочался, громко храпел и даже невнятно говорил что-то. Когда на часах стукнуло 3 часа ночи, Миллер не выдержала и заехала локтем парню по ребрам. К сожалению или к счастью, тот даже не проснулся. Но зато шуметь перестал, позволив сероглазой наконец сомкнуть глаза…