To be human

— Какаши, сынок, почему ты с другими детьми не играешь? — Джирайя указал в сторону группы детей, которые играли на поляне в чехарду и ещё невесть во что. — Они тупые, пап. Не хочу быть, как они, — деловито отчеканил, горделиво задрав голову, десятилетний мальчик, — лучше пойду поупражняюсь в метании кунаев и сюрикенов. Буду в лесу. — Хорошо, к обеду возвращайся! — Ага! — он отсалютовал отцу и убежал.       Какаши унаследовал от отца три вещи: цвет волос, цвет глаз и природную силу. Внешние данные он полностью перенял от матери, являя собой её мужскую копию. А откуда взялся не по годам развитый интеллект, раздутое самомнение и порой невыносимый характер — неизвестно. Как и полагается выходцу клана Хатаке, он обладал мощным обонянием и обаянием, а текущая в нём кровь Сенджу стала чем-то вроде усилителя всех врождённых талантов. А главный его талант заключался в том, что он достигал совершенства во всех начинаниях, особенно, что касалось боевых искусств. Но главное его проклятье было и в этом же: он слишком хорош во всем, что делал, а потому был одинок. Сверстники не представляли для него интереса, а те, что постарше — сторонились либо завидовали парнишке. Но его это не особо пугало, даже наоборот. Люди казались ему зловонными источниками проблем. Зловонными буквально. К слову, это одна из причин, по которой он носит маску где-то с шести лет, это уже настолько вошло в привычку, что он не снимает её даже во время сна. Плотная ткань заглушала запахи окружающего мира и помогала сконцентрироваться на дыхании получше, что очень положительно влияло на восприятие, реакцию и в целом способствовало тому, чтобы качественно заниматься спортом.       В академии уже смирились, что это часть его лица и никто его без маски не видел. Ему единственному дали поблажку в этом плане, так что даже в документах он изображен с пресловутой тканью, закрывающей лицо. Не особо хотелось конфликтовать с лучшим учеником на потоке, поэтому когда мальчик сказал разок, что маска останется на его лице, все мигом от него отстали. Ещё бы, услышать такую сталь в голосе мальчишки доводится не каждый день. Причину, по которой он носит маску, никто не знал. Мальчика уважали, но всё же побаивались и считали местным сумасшедшим. Просто потому что он не такой как остальные.       Стоит ли говорить, что девчонки в школе вешались на него, как мартышки на пальму? Какие бы обидные слова не звучали от Какаши в их адрес, они отчего-то не сдавались и пытались с ним дружить. Хатаке был резок и беспощаден, в основном он просто разворачивался на носках и уходил куда подальше от настойчивых девочек, а иногда бросал что-то колкое, от чего они чуть ли не падали в обморок.       Маленький Каши осознавал, что он магически привлекателен и от природы хорошо сложен. Он знал, что сможет начать править миром в один прекрасный день и всё благодаря этому своему неестественному магнетизму. Но господство над миром его не интересует и врядли эта перспектива будет его прельщать в будущем. Бог знает, ради чего он живёт. Но стоит ли об этом думать десятилетке, который только и знает, что оттачивать мастерство владения оружием и телом. Пока что он одержим желанием стать лучшей версией себя и стать гордостью двух кланов, к коим относят себя его родители.       Он поклялся себе, что никогда не сдастся, ради матери, что была лучшей куноичи среди других женщин клана Хатаке. Ради матери, что сложила когда-то во время сражения голову во имя мира. Какаши не видел её, будучи в сознательном возрасте, так что всё, что он знает, это то, что он очень на неё похож. Отец ему постоянно бормочет про это, взъерошивая его торчащие во все стороны волосы. Джирайя всегда смотрит на сына с таким выражением, что у юнца сжимается сердце, отец — единственный человек, что заслуживает его уважение и любовь. В его взгляде мировая скорбь и нежность, что он питал к самой женщине, что подарила ему такого сына.       Какаши сыном был замечательным — всегда помогал по дому; был внимательным и деликатным по отношению к Джирайе, он с детства видел отца подавленным и грустным, убитым горем утраты. Он терпеть не мог запах алкоголя и его потребителей, но отцу и слова в упрёк ни разу не сказал. Если это едкое горючее поможет залить ту печаль и скорбь по любимой женщине, то пускай. Однако он всё же периодически припрятывал бутылки с сакэ, чтобы Джи не добрался до дополнительной дозы этой ядовитой амброзии. Какаши не хотел, чтобы отец скоропостижно скончался от алкоголизма, поэтому прямо или косвенно пытался влиять на него. К слову, получалось у него неплохо. Он составлял ему компанию во время попойки, попивая какой-нибудь сок или чай, всегда выслушивал отчаявшегося мужчину, каждый раз он брал его за руку и говорил, что все наладится, ведь время — лучший лекарь. Джирайя верил своему сыну и каждый раз его пробирало от того, что и с какой интонацией ему вещает его маленький ангелочек. Со временем тяга к спиртному сошла на нет и Джирайя смирился с потерей и научился жить дальше. Какаши был счастлив, осознав, что он смог помочь самому близкому и дорогому человеку в этом мире.       Джирайя — тот самый человек, которому Какаши никогда не смеет дерзить и показывать зубки. Вечерами он неизменно усаживается на его колени, обхватывая шею, слушает рассказы: о матери, былых сражениях и многом другом. Только поцелуи от отца в висок его немного подбешивали, так как это слишком ванильно и нежно, однако он позволял ему и целовать себя, и брать на руки, как маленького котёнка. Это все казалось мальчику вдорным и уничижительным, но всё же он не мог противиться тому, что делало папу счастливым. Отец был и остаётся его примером для подражания, только сын тренируется ещё более остервенело, что не может не вызывать у старшего восхищения.       Джи в очередной раз с грустью отмечает про себя: он не видел лица сына уже как четыре года. Он пару раз пробовал снять маску, пока тот спит, но бесполезно — он резко открывает глаза, приподнимается на постели и замогильным голосом тараторит: — Не трогай маску! Не то вшатаю и не посмотрю на то, что ты мой папа!       Джирайя не рисковал, ведь помнил, что у сына рука тяжелее и хлеще, чем у кого-либо, с кем ему доводилось драться и они, к слову, устраивали иногда тренировочные бои. Старший, что давно не давал себе особых нагрузок, из раза в раз к концу тренировок обзаводился хорошими такими синяками и ссадинами. Какаши во время тренировок превращался в самого настоящего зверя и он никогда никого не щадил, если дело касается улучшения боевых навыков. Это дело его жизни и тут плошать нельзя, ведь халатность может обернуться трагедией.       На все увещевания отца про то, что он мечтает посмотреть на своего мальчика, тот уклоняется и что-то бухтит про личное пространство. Джирайе пришлось смириться с этим, ведь его ребенок такой же человек и он достоин уважения и прав на неприкосновенность, тайны и сохранения чести, пусть и в такой форме. Если снятие маски для сына равносильно потере достоинства, то так уж и быть, тогда он предпочтет в жизни не увидеть его лица.       Каши уже натренировался и набегался вволю на сегодня. Солнце уже в зените, а это значит, что уже настал полдень, время обеда. Уж куда-куда, а к обеду мальчишка не опаздывал. Джирайя готовит ну просто пищу богов, из раза в раз поражая воображение Какаши. Младший время от времени учится готовке, которая, зараза, является единственной стезей, что не даётся ему сразу. Но он не сдается, ведь прокормить себя важно. Он готовит пока что сносно, но собирается научиться делать это восхитительно, ведь рецепторы у него довольно сильные и он не потерпит посредственную стряпню.       Сегодня на обед его любимое блюдо — рагу из свинины с овощами. Они складывают руки как в молитве, желают друг другу приятного аппетита и приступают к трапезе. Точнее, так хотелось бы старшему, ведь Какаши после нехитрого ритуала перед едой утаскивает свою порцию к себе в комнату, запирается и ест в гордом уединении. Непонятно почему он раздул страшную тайну из своей внешности, настолько, что не мог есть ни перед кем, даже в компании отца. Он может при нём только что-то пить. И то, только потому что существуют бамбуковые трубочки, которые можно продеть через маску, слегка оттянув снизу.       Видели ли его лицо представители клана Хьюга? У них были бы все шансы, если бы мальчик не пригрозил им мучительной смертью. — Ваши мягкие ладони — ничто перед моими твёрдыми кулаками, так что не вздумайте! Я вас порешу, — выдал Какаши, закатывая рукава и разминая руки; дьявольская улыбка, как у маньяка, растянулась под маской, в карих глазах плясали черти.       Неудивительно, что никто из них не стал с ним связываться после этого и пытаться использовать бьякуган, чтобы подсмотреть через ткань. Какаши к тому же слишком рано осознал, что он хорош собой и маска не только помогает убавить интенсивность запахов, но и скрывает большую часть лица. Но даже так он выглядит прекрасно. Подтянутое тело, мягкие на вид пепельные волосы, полуоткрытые глаза, говорящие о том, что лицо вечно расслаблено и он словно вот-вот закатит глаза с мыслью «о Ками, как же вы меня все достали».       Многие в деревне пускали слухи о том, как он выглядит. И часто они попадали в точку с утверждениями вроде «он слишком красивый, потому и прячет лицо». Порой эти теории доходили до абсурда: «женщины способны забеременеть от одного взгляда на его лицо». Джирайе как-то довелось услышать всё это и он чуть не помер со смеху. Какаши тогда вернулся домой и застал отца, который скрючился от дикого хохота, держась за бока и катаясь по полу. — Бать, ты чего? — в ответ Джи пересказал ему очередные свежие сплетни о нём же, на что мальчик угрюмо буркнул: — ага, полный хохотач, I like it very much… — хотя про себя втайне радовался, что является одной из главных тем для обсуждения среди людей.       Ему льстило такое внимание, хоть ему оно и даром не сдалось, да и не нужны все эти людишки в принципе. Но с того момента он твердо решил: лицо он покажет только тому, кому вручит свое сердце.