Дитя войны

      Небо исчерчено кровавыми разводами. Защитный купол над Сохо треснул, обнажив разрушенный город посреди столь же мертвого мира. Пыль летает над землей, заполняя легкие. В воздухе слишком терпко витает запах свежей крови. Азирафелю горько смотреть на мертвых существ, словно сломанные куклы, лежащих вокруг. Он столькими стараниями спасал им жизни. Надеялся оставить в живых хотя бы крохи в этих бесчисленных никому не нужных сражениях. И теперь… все напрасно.       Никакого смысла не оказалось в его помощи, когда он, слишком лицемерно решив, что сможет спасти каждого, улетел и бросил их на произвол судьбы. На жестокое растерзание Сатаной.       А Кроули предупреждал его…       Азирафель не послушал.       Кроули.       Азирафель сжимает колени руками, уткнувшись в них лицом. Он не знает, сколько так просидел. Возможно, несколько часов, а возможно, половину дня. Ангел упал на землю, потеряв всяческие опору и веру в спасение, как только услышал, что его возлюбленный вновь потерян для него. Сам смысл жизни погас внутри, как потухшая на ветру свеча. Опустив крылья на пыльную, измазанную кровью почву, Азирафель чувствует, как остатки благодати змеями ползут по земле. Мертвым существам она уже не нужна… теперь она жаждет вернуться к хозяину, чувствуя его близость. Обволакивает тело, залезая обратно в душу и наполняя былой силой. Как будто Азирафелю это нужно…       Он сам виноват в этом… Не стоило оставлять Кроули одного. Ведь он обещал ему, что все будет в порядке. Что защитит и будет рядом. Получается, он не сдержал обещания. Предал Кроули, бросив в опасности.       Что теперь Сатана сделает с ним?..       Остатками не замутненного чувством вины и осознанием потери разума Азирафель пытается воспроизвести в памяти все слова, оброненные демоном. Но даже то, что Кроули когда-то был ему близок, не означает, что Сатана не причинит ему вред теперь. Ведь Кроули предал его, сбежал.       А еще Кроули ждет их ребенка… срок еще не подошел, но что теперь будет с ним, если дитя ангела и демона вдруг окажется в аду?..       Что произойдет, если Сатана узнает об этом?       Азирафель сильнее сжимает пальцы. В размазанном кармином небе сверкают разгневанные молнии, а Азирафель все пытается прислушаться к той связи, что непонятным образом соединяла его с Кроули. Но она молчит, словно лишенный электричества телевизор, маячащий серым экраном. Азирафель не чувствует возлюбленного, будто та незримая грань, что очерчивает ад от земли, создает невидимый блок. Ангел готов почувствовать что угодно, но только не это убивающее изнутри ничего. Он слишком привык постоянно ощущать Кроули хоть рядом, хоть на расстоянии, чтобы теперь биться в невидимую непроницаемую стену.       И в сжимающем душу холодными пальцами страхе думать о том, что происходит с Кроули, пока он не чувствует его. Жив ли он вообще?..       С каждой прожитой впоследствии секундой это незнание изводит все сильнее, едва не сводя с ума, вызывая лишь одно естественное желание…       До Азирафеля долетает тихий шепот Дагон, склонившейся над Хастуром. С трудом выйдя из оцепенения, ангел поднимает голову. Дагон умоляет демона открыть глаза, гладя по волосам, но Хастур не реагирует на ее касания. За то время, что Азирафель недвижимо сидел, пытаясь переварить случившееся и уловить исчезнувшую связь, Хастур успел потерять сознание, и так и не очнулся.       — Как вам удалось выжить? — с большим трудом Азирафель заставляет себя подняться. Не думать о самом кошмарном, что может произойти. Превозмочь страхи и опасения. Не получается. Перед глазами все еще стоят чудовищные видения, в которых с Кроули и их малышом случается нечто ужасное. А связь по-прежнему молчит, лишь разбавляя их мрачными красками.       — Иллюзии, — рассеянно отвечает Дагон, отворачиваясь от Хастура, но все еще крепка держа его. — Как только Хастура задело волной взрыва, я успела создать вокруг нас небольшую иллюзию, но… с Кроули не вышло. На него почему-то не подействовала моя магия. То ли потому, что Сатана искал именно его, то ли… из-за ангельской частички внутри. Я, правда, пыталась, Азирафель! — на глазах Дагон выступают слезы.       — Тихо, успокойся, — он все понимает. Он не винит Дагон. — Твоим силам не сравниться с магией Сатаны. Чудо, что хотя бы вам удалось выжить.       — Помоги ему!.. — Дагон цепляется за плечи бессознательного Хастура, с надеждой глядя на Азирафеля. — Я чувствую, как из него уходит оставшаяся жизнь.       Азирафель кивает. Несколько шагов даются тяжело, несмотря на легкость от переполняющей тело благодати. Он садится рядом с демоном, возносит над ним ладонь, ощущая, как неровно бьется сердце. Хастур не реагирует, когда Азирафель касается его благодатью.       — Как думаешь, для чего ему нужен Кроули? — тихо спрашивает Азирафель, глядя на Дагон. Та качает головой.       — Я не знаю… Сатана не любит дезертиров, но максимум, кого он посылал за ними — гончих. И то, редко проверял, добрались ли они до цели, оставляя это на Охотников. Не пойму, почему он лично решил вылезти, чтобы забрать его. Ведь он ненавидит Землю и не выносит солнечный свет.       — Не выносит? — Азирафель поднимает голову, оторвавшись от Хастура. Благодать на миг угасает, а после вновь появляется, как только ангел возвращает концентрацию.       — Во время Падения он лишился глаз, а новые приобрел уже в аду, в котором нет солнца. Они не адаптированы к свету. Поэтому за все время войны он ни разу не поднимался на поверхность сам, отправляя демонов. Иначе… его силы бы хватило на то, чтобы за раз уничтожить армию ангелов. Как… — Дагон запнулась, невольно оглядевшись, — как сейчас.       Азирафель поджимает губы. Столько смертей. И лишь потому, что Сатана вылез за одним лишь Кроули. Бессмысленная жестокость ради жестокости. Не несущая в себе абсолютно ничего.       — Как попасть в ад? — спрашивает Азирафель, уставившись в блеклые серые глаза. Дагон вскидывает голову, ее зрачки расширяются, а на лице расползается выражение истинного ужаса.       — С ума сошел?.. — тихо выдыхает она. — Тебя растерзают, как только почувствуют запах ангела. Без обид, Азирафель, но им от тебя несет на много миль.       — Я должен найти его, — говорит Азирафель, не слыша ее. — Мой Кроули в аду, и не по своей воле, а вместе с ним и наш ребенок. Неужели ты думаешь, что я буду бездействовать и… надеяться на то, что все решится само собой, пока я здесь и… не делаю ничего, что может хоть как-то помочь?       В небесах вспыхивает молния, и Дагон опасливо смотрит в холодные глаза ангела.       — Вряд ли Кроули и вашему ребенку поможет, если тебя убьет толпа демонов. И еще не факт, что всего лишь убьет…       Азирафель убирает от Хастура руку, и свечение благодати пропадает.       — Ты собираешься помочь мне, или мне прямо сейчас направиться на поиски одному?       Дагон удивленно моргает и приоткрывает рот. Ее взгляд опускается на Хастура, вновь поднимается к Азирафелю.       — Ла-адно, — не слишком довольно тянет она, — не понимаю, какой мне смысл заботиться о тебе, ты ведь мне никто. Подумаешь, отец ребенка того, кого я вроде как считаю братом. Плевать мне, если тебя убьют…       Дагон выдыхает с облегчением, как только нити благодати вновь заползают в грудь Хастура.       — Так как мне туда попасть?       — Ты не попадешь туда просто так. В преисподнюю нет одного конкретного входа где-то на отшибе мира. Иначе бы особо одержимые люди рано или поздно отыскали его. Исключительно демон может открыть портал, который даст возможность попасть в нижний слой реальности.       — Хочешь сказать?.. — в сердце Азирафеля закрадывается подозрение. Конечно… сбежав из ада однажды, Дагон не захочет туда возвращаться. Особенно теперь. — Что я не смогу попасть туда без тебя?       Демон неуверенно закусывает губу.       — В теории, я могла бы открыть портал и толкнуть тебя в него. Но, Азирафель, — она поднимает на него взгляд, — я понятия не имею, как портал поведет себя в ситуации с ангелом. В истории еще не случалось подобных случаев. Что, если… в лучшем случае он вытолкнет тебя назад, а в худшем… он может растерзать тебя, как потенциальную угрозу. Темная магия очень нестабильна и порой ведет себя непредсказуемо.       — Почему бы тебе не пойти вместе со мной? — раздраженно выпаливает Азирафель. — Ведь, если портал так капризен, на демона он среагирует, как обычно.       Вместо ответа Дагон неожиданно впивается пальцами в Хастура.       — Я не оставлю его одного! — говорит она. — А что, если здесь объявится армия ангелов, а он будет не в состоянии сопротивляться и бежать? Это место больше не защищено магией, оно опасно. Ни за что не оставлю, не проси!       — А как же Кроули? — Азирафель сжимает кулак. — Ты собираешься бросить его на произвол судьбы?       — А не ты ли бросил на произвол судьбы мою жизнь, предпочтя спасти Кроули, когда мы появились здесь?       Азирафель виновато отводит взгляд.       Справедливо.       — Хорошо, — отвечает он, немного поразмыслив. — Тогда открой портал и оставайся здесь. Я отдам Хастуру еще немного благодати, чтобы у него были шансы. Но сразу после… ты поможешь мне отправиться в ад.       Дагон качает головой, словно уже успела увидеть тело Азирафеля, изувеченное демонами. А после кивает, видимо, решив, что все равно ничего не теряет от своей помощи. Хотя нежелание пускать Азирафеля в ад слишком отчетливо проглядывается в ее лице.       Азирафель сидит над Хастуром продолжительное время. Небо успевает потемнеть, а солнце, заволоченное облаками, сменить луна. А после вновь занимается кровавый рассвет. Демона хорошо потрепало, а он и до этого был не слишком здоров. Благодать Азирафеля все еще осталась где-то внутри, и теперь ангел добавляет еще, позволяя нитям сплестись и восстановить истерзанное сердце и разорванные легкие.       Все это время Азирафеля мучает беспокойство. В голове встают ужаснейшие картинны, слишком жестокие варианты развития событий. Азирафелю тяжко признать самому себе, что он беспокоится о Кроули… больше, чем об их ребенке. Именно Кроули занимает особое место в мыслях, и лишь после на подкорке возникают вопросы — успел ли он спрятать его, или Сатана узрел Кроули с животом сразу, как выбрался на поверхность. Что будет, если Сатана узнает? Убьет ли он его сразу, или… Азирафелю не хочется об этом думать. Он старается блокировать мысли, рассуждать о чем-то отвлеченном, вроде Хастура под ним. Чтобы совсем не обезумить от гнетущих переживаний. И все еще безуспешно пытается нащупать утерянную связь.       Наконец, он заканчивает. Поднимается, отряхивая крылья от пыли, и выжидающе смотрит на Дагон.       Демон, вздохнув, встает. Неуверенно глядит на ангела, мнется, по-прежнему не желая этого делать.       — Дагон, — Азирафель терпеливо делает к ней шаг и мягко берет за руки. В отличие от Кроули Дагон оказывается невероятно холодной. — Я могу понять твое беспокойство, но и ты пойми… Кроули для меня — все. Однажды я уже потерял его по собственной глупости и много лет не мог простить себе этого. Существовал все это время, даже не зная, выжил ли он в этой войне. Я не могу позволить себе потерять его снова. Он в опасности, я чую это, несмотря на то, что наша связь порвалась. И в случае, если это не так, и он в состоянии выбраться из ада и вернуться обратно невредимым… я не собираюсь просто сидеть и надеяться. Посмотри вокруг. Такого не будет. Я нужен ему. И, если ты не забыла… в Кроули еще одна жизнь, за которую мы оба в ответе.       — Я понимаю, просто… — Дагон прикрывает глаза на мгновение, — просто я волнуюсь, и… мне очень страшно. За всех…       Азирафель с пониманием кивает. Он на миг обнимает Дагон, поглаживая ее по волосам в успокаивающем жесте.       — Детка, мне начинать ревновать? — хриплый голос Хастура раздается внезапно, и Дагон моментально выныривает из объятий ангела, бросаясь к нему.       — Придурок! — демон расплывается в счастливой улыбке и опускается рядом с ним. — Ты очнулся!       — Меня просто так не убить, ты же знаешь, — через силу выдыхает Хастур, однако Азирафель чувствует, как еле-еле бьется его сердце. Вполне возможно, что это чувствует и Дагон.       — Чтобы открыть портал, нужна более открытая местность и отсутствие любых других существ вокруг, — говорит Дагон, неуверенно поглядывая на Хастура. — Иначе портал может затянуть иные сущности, решив, что ему хотят принести жертву.       — Иди уже, сделай, как он хочет, ничего со мной не случится. Все, что могло произойти плохого… — демон тяжко выдыхает, — уже произошло.       Дагон все еще неохотно смотрит на него, но против воли кивает и поднимается. Она тоже все осознает. Это видно по ее глазам. Беспокоится за Кроули. И ее страх перед Темным Владыкой тоже легко понять.       Наконец, Дагон отворачивается от Хастура и манит Азирафеля за собой. Они направляются в сторону от Сохо — сперва сквозь руины Лондона, а затем за его границы, туда, где осталась голая неживая земля. Дагон идет медленно, хотя и старается торопиться. Азирафель не подгоняет. Демону и так слишком тяжко, не стоит еще и давить.       Однако, когда они только пересекают границу, Азирафеля скручивает судорогой невыносимой боли. Ангел падает на колени, хватаясь за живот. Перед глазами на миг темнеет, а после все проходит так резко, словно ничего не было. Дагон оказывается рядом с ним, беспокойно заглядывая в глаза.       — Ты в порядке? Что это было?       — Просто боль, — удивленно выдыхая, отвечает Азирафель, сам не понимая, откуда она исходит. Ангел мгновенно пытается нащупать связь с Кроули, но она по-прежнему молчит. Как в таком случае до него смогла долететь вспышка боли? — Я чертовски надеюсь, что не его.       — Но больше она не может ничьей быть, — тихо говорит Дагон.       Азирафель беспомощно смотрит на нее.       — Долго еще?       — Давай ускоримся. Нам нужно пройти еще какое-то расстояние.       Ангел кивает. Подхватывает Дагон на руки и расправляет крылья       — Это сэкономит нам время, — говорит он, как только взлетает. Дагон согласно кивает и указывает ему в сторону.       Они летят не долго. Это действительно быстрее, чем обычный шаг, и Азирафель укоряет самого себя за то, что не сообразил сразу. Мгновенная вспышка боли тревожит еще сильнее, ведь Азирафель понятия не имеет, кто ее источник — Кроули или… их малыш. И то, и другое — ужасно. Хочется надеяться, что Азирафелю просто стало больно… но он не верит в подобные совпадения.       Азирафель шумно приземляется и ставит Дагон на землю. Демон моментально потягивается и, больше не желая терять времени, изящно взмахивает руками. На пальцах Дагон появляются темно-красные всполохи магии. В них мелькают черные сгустки, и демон закрывает глаза. Воздух вокруг становится заметно тяжелее. Пыль вьется под ногами, и Азирафель внимательно смотрит вперед, туда, где в пространстве медленно концентрируется магия, образовывая нечто, напоминающее воронку. Такого же цвета, что и на пальцах демона.       Дагон не требуется много времени, и, наконец, она открывает глаза, глядя на искрящийся всполохами магии портал, раскрывшийся перед ними.       — Послушай, — она внимательно хмурится, поворачиваясь к Азирафелю, завороженному этим зрелищем, — ад, как и небеса, находится где-то между — в пространстве и времени. Не знаю, как твое тело отреагирует на переход в незнакомую атмосферу, но будь готов к любым последствиям, а главное — не теряйся. Условно — ад, это большая воронка, глубоко уходящая в слой реальности. В нем всего девять расслоений, и…       — Как писал Данте? — Азирафель удивленно вскидывает бровь. Дагон недовольно поджимает губы.       — Да, тот сбежавший грешник довольно условно изобразил то, что видел. Мы все равно забрали его обратно. Так вот, Сатана и его самые приближенные демоны находятся на самом низшем девятом слое. Но суть в том, что каждый, независимо от сущности, видит ад по-разному. И я не смогу объяснить тебе, как пройти. Его лабиринты меняются с каждой секундой, и передвижения в нем зависят исключительно от магии. В общем… он, как одна сплошная живая энергия, которая играет с тобой. И… мы вроде как верим, что Сатана, как часть этой магии, следит за каждым одновременно, не давая ничего утаить.       — Хм… — Азирафель задумывается, — но ведь вам с Кроули удалось заговорить его очки, а после сбежать. Значит, какие-то участки ему не подвластны.       — Кроули решил так же, — Дагон согласно кивает, — он долго что-то изучал, но не говорил мне, прежде чем сбежать. Мои иллюзии… — Дагон мнется, — в большем случае помогали спрятаться от глаз демонов и Сатаны, поэтому, — она щелкает пальцами, и Азирафель чувствует, как его обволакивает чужеродная магия. Холодная по ощущениям и пахнущая морской солью. — Это единственное, чем я могу помочь.       — Этого уже много, — Азирафель благодарно кивает, — спасибо тебе.       — Это не ради тебя, — Дагон неуверенно смотрит в сторону, — это ради Кроули. И его малыша…       Азирафель мелко улыбается. В волнении поворачивается к порталу, чувствуя, какая невероятно темная магия исходит от него. Делает шаг. Слышит, как Дагон отходит от него на несколько шагов.       И ступает в портал.       Магия окутывает со всех сторон, Азирафель невольно жмурится. Звуки вокруг пропадают, исчезает само ощущение жизни. Сплошная пустота, давящая на сознание, вызывающая необоснованную панику и желание спрятаться как можно глубже.       Но объятия пустоты отпускают, тело окутывает тяжесть, и, открыв глаза, Азирафель обнаруживает себя на краю пропасти. Равновесие моментально теряется, Азирафель едва не падает вперед и тут же взмахивает крыльями, удерживая себя на самом краю. Из бездны доносятся тихие голоса, и Азирафель отворачивается, не желая их слушать.       Вокруг оказывается лес. Темный, мрачный, с кронами деревьев, застилающими небо. Тьма, кажется, рябит перед глазами, словно отдельный живой организм, и Азирафель ежится от внезапно накатившего холода. По влажной земле стелется плотный туман, обволакивающий ноги, и Азирафель осторожно делает шаг вперед.       Он никогда не бывал в этом месте. Никогда не расспрашивал о нем Кроули, потому что любые разговоры с демоном, касающиеся тонкости его сущности, задевали его, и даже если Азирафель пытался, Кроули всегда сворачивал с неприятной темы.       Сейчас Азирафель сильно жалеет, что Кроули никогда не уточнял.       Было бы куда проще.       Ведь он понятия не имел, где Кроули и что его ждет. Дагон сказала, что ад вне пространства и времени. Если время здесь течет иначе, чем на Земле, то Кроули, которого утащили всего день назад, мог находиться в аду… сколько угодно. Больше двух месяцев, которые нужны для того, чтобы малыш родился…       Азирафель мотает головой. Нет. Все не так. Кроули пропал всего день назад, и с их ребенком все хорошо. Главное, верить в это…       Отойдя подальше от бездны, Азирафель останавливается и складывает ладони в молитвенном жесте. Ничего. Никаких признаков Кроули. Связь по-прежнему молчит, и лишь та единичная вспышка боли была хоть каким-то отголоском того, что Кроули еще жив. Азирафель пытается услышать их ребенка. Ведь в нем есть ангельская частичка. Тоже безуспешно.       Закусив губу, Азирафель не позволяет панике накатить на него. Без ориентиров сложно, но…       Слева раздается громкий звук, и Азирафель моментально поворачивает голову. Прозрачный дух подкрался к нему почти вплотную, но яркая вспышка света отбросила его в сторону. Азирафель с опаской разглядывает его — женщина в бальном разорванном платье, с длинными растрепавшимися кудрями. Прозрачная настолько, что туман проходит сквозь нее.       — Мне так больно в этом тумане, — тихо говорит она, глядя на Азирафеля жадными сверкающими глазами, — ты, как свет во тьме, к которому хочется прикоснуться, чтобы не было больно.       Азирафель морщится.       Конечно, да, скорее всего души, не нашедшие покоя, тянутся к его благодати.       — Я здесь так долго, — бормочет женщина. Над туманом разносится жуткий вой, и она испуганно отворачивается от Азирафеля, поднимается на ноги и устремляется глубоко в чащу.       Азирафель задумчиво смотрит в сторону леса. Оборачивается к бездне, из которой все еще доносятся голоса. В их жутком гуле почти ничего не разобрать. Все слова сливаются в единое месиво, непонятное для слуха.       — В лесу можно блуждать хоть вечность, — задумчиво произносит Азирафель, возвращаясь к краю бездны. — И тебя здесь точно нет. Я бы почувствовал.       Закрыв глаза, Азирафель складывает крылья и шагает в пустоту. Тьма жадно обхватывает его со всех сторон, Азирафелю кажется, что холодные пальцы касаются его перьев. Голоса становятся громче, обволакивая сознание, зовут его по имени, называют ангелом. Тянутся к нему.       Азирафеля окутывает холод, он резко открывает глаза и тут же пятится назад. Вокруг него раскинулся город. Огромный мегаполис с высокими домами, горящими яркими огнями, неоновыми вывесками и кроваво-красным небом с бордовыми облаками, в которых теряются вершины небоскребов. Азирафель оказывается едва не в самом центре шумно заполненных улиц, по которым ездят машины моделей самых разных веков. Повсюду раздаются разговоры, сливающиеся в единую массу. Что-то хватает Азирафеля за запястье, вокруг него оборачивается тонкий хвост, и ангела утягивают на тротуар, по которому с невероятной скоростью движутся демоны самых разных пород и окрасов.       — Какой необычный у тебя запах, красавчик, — его вжимают в ближайшую стену, рядом кто-то фыркает от презрения, и над Азирафелем возвышается демон с красной кожей и небольшими белыми рогами, завивающимися вместе с кудрявыми волосами. — Давно такого не встречал. — Он шумно втягивает воздух рядом с лицом Азирафеля. — Как только начались эти бесчисленные битвы, люди перестали сюда попадать, а я так соскучился по неизведанному.       Азирафель отталкивает демона от себя. Тот, как будто забыв о нем, врывается в поток демонов, бредущих по улице. Тяжело дыша, Азирафель ошарашенно смотрит перед собой. Да, на небесах все абсолютно иначе.       — Ангел? — Азирафель поворачивается, глядя на окликнувшую его женщину. Та, вроде как похожая на человека, стоит, облокачиваясь о дверь какого-то заведения, из которого доносятся смех и довольные стоны. — Не первый и не последний. Вас тут много стало, как только ад обратился против небес.       Азирафель недоверчиво хмурится.       — Только ты на других не похож.       — Потому что я здесь по своей воле, — замечает Азирафель, подходя к ней. — А ты не похожа на демона.       — Я умерла лет… не знаю, сколько назад. В тысяча семисотом. Клиент задушил до смерти, — она откидывает голову, демонстрируя на шее следы от пальцев. — А здесь… — она усмехается, — любой фетиш, но ничего тебя не убьет. Главное — держаться города и не выходить за его границы. Дальше, говорят, ничего хорошего.       — Ты знаешь, как найти Сатану? — Азирафель становится к ней вплотную, игнорируя потоки голосов, пытающихся забраться в самые уши.       — Сатану? — женщина скептично закусывает губы. — Мало кому хочется с ним встретиться. А зачем он тебе?       — Это не твое дело, — Азирафель воинственно вспушивает крылья. Потоки голосов вокруг начинают его раздражать. А этот разговор кажется пустой тратой времени, в которое с Кроули может произойти что угодно.       — Ну здесь ты его точно не найдешь, — отвечает женщина, — его владения куда глубже, а выхода из этого города для тех, кто попал сюда, нет. Оставайся с нами, — она делает к нему шаг, проводя рукой по краям плаща. — Здесь хорошо, сплошное беззаботное веселье.       Азирафель отшатывается от нее, попадая в поток демонов. Проходит улицу и заворачивает за угол, оказываясь в подворотне. Тяжело дышит, уставившись перед собой. Неизвестность раздражает. Наполняет темными, ранее неведанными эмоциями. Они опутывают душу, подобно черным щупальцам, маня подчиниться им.       И в этой переполняющей душу ярости Азирафель, наконец, улавливает знакомый запах. Тонкий след пламени, живущего внутри Кроули. Он где-то там, глубоко, куда Азирафелю не добраться. Огонек его души слишком слаб, он пытается мерцать глубоко в темноте. Тянется к Азирафелю, но терпит неудачу.       Азирафель чувствует Кроули. Улавливает его присутствие. И это наполняет силами, вместе с опутывающими душу темными эмоциями. Расправив крылья, Азирафель взлетает. Поднимается над проклятым городом, уходя в иллюзорные небеса, окутанные кровавым туманом. Парит среди вершин небоскребов и громоотводов. И летит дальше, четко чувствуя, что рано или поздно этот город закончится.       Все рано или поздно заканчивается. Ничто не бесконечно.       Даже в аду.       Ангелу кажется, что силы скоро покинут его. Но этого не происходит. Они лишь сильнее наполняют его черной магией, которой пропитано все пространство вокруг. Дагон не лгала, говоря, что ад — словно живая энергия, организм, живущий сам по себе. Азирафель отчетливо это чувствует. Окутывая себя эфирным сиянием, которое не позволяет этой магии коснуться его.       Наконец, ощущение голосов и городского веселья покидает его. Кровавый оттенок заметно сменяется серым, вокруг сгущаются грозовые облака, сверкают молнии. Оттенки тьмы медленно заволакивают пространство вокруг, и Азирафель чувствует накатывающую тоску в этой магии вокруг.       Но она не сильнее его ярости, тянущейся к тому эфемерному пламени, которое Азирафель чувствует всей душой.       В небесах разверзается воронка из молний и облаков.       Азирафель смело залетает в нее, не боясь ничего, что собирается подкинуть ему ад. Ничто не воспрепятствует ему в поисках возлюбленного.       Даже встреча с Сатаной.       Азирафель ищет ее. Не останавливаясь ни перед чем.       С громким хлопком Азирафель падает на землю. Видит перед собой огромные горы золота, сверкающие блеском. Они возвышаются внутри пещер, покрытых камнем и обсидианом. Вокруг пылает невыносимая жара, и широко распахнутыми глазами Азирафель смотрит на спящих драконов, обхватывающих золото чешуйчатыми телами. Они крепко спят, выдыхая в воздух горячий пар, а вокруг их шей сомкнуты металлические ошейники.       В ярости Азирафель достает из эфирного пространства меч. Это дается с трудом, он едва не застревает в обхватывающих когтях темной магии.       — Нет, я не собираюсь бродить здесь вечность, — цедит Азирафель сквозь зубы. — Плевать мне, сколько здесь слоев, сколько локаций. Ты не будешь водить меня кругами, запутывая только сильнее.       Эфир окутывает лезвие. Азирафель призывает всю свою силу и тяжелым взмахом разрубает пространство. Оно разбивается с громким звоном стекла, осыпаясь вокруг острыми осколками, но Азирафель даже не жмурится, лишь прикрываясь крыльями.       Азирафель оказывается во тьме. Она окутывает со всех сторон, не давая увидеть ничего, что скрывается в ней. В этой тьме раздается тихое посмеивание, и Азирафель резко оборачивается в его сторону. Но ничего не происходит. Никто не нападает из-за угла, не выпрыгивает из неизвестности.       Щелчком пальцев Азирафель зажигает на их кончиках свет. Он озаряет тьму, и вокруг различаются стены узкого коридора. Наугад выбрав направление, Азирафель направляется вперед. Огонь Кроули зовет его к себе, но сам Кроули упорно молчит. Азирафель вдруг понимает. Кроули и не пытается его позвать. Он оградился от него, чтобы Азирафель наоборот… не мог его найти. Но пламя, живущее внутри возлюбленного, ангел просто чувствует, идя на него, как на запах. Это пламя возводит внутри еще больше злобы и ненависти, и, спрятав меч обратно, Азирафель быстрым бесстрашным шагом идет по его следу. Не опасаясь ничего, что может вылезти из тьмы вместе с этим противным смехом.       Коридор, кажется, длится целую вечность. Азирафель не позволяет себе устать или сдаться. Но он чувствует это. Как будто само время застыло вокруг, не давая двигаться дальше, заволакивая в свои сети и создавая ощущение того, что реальность вокруг — всего лишь недвижимая иллюзия.       Тьма медленно расступается, коридор становится шире. В этом месте нет никаких дверей. Только тени, сгущающие разум. И вместе со вспышкой ненастоящего света Азирафель оказывается в огромном зале. Его стены не видны из-за слоящегося вдоль них мрака, и он кажется бесконечным и не имеющим границ. Высокие колонны уходят вверх, тая во тьме, словно наверху есть путь едва ли не до самых небес. Но сам зал освещается яркими огнями, зависшими в воздухе.       В центре помещения возвышается огромный золотой трон, обрамляемый черепами, разинувшими челюсти в эмоции ужаса. Вокруг таких же, высеченных из золота, черепов, вьются каменные змеи.       Азирафель застывает.       Кроули сидит на этом троне, уронив голову на плечо. Волосы скрывают лицо, руки, уложенные на подлокотники, словно домашний питомец, оплетает тьма, образуя подобие цепей.       Азирафель бросается к нему, как только видит. Магия словно подталкивает его, и Азирафель оказывается у трона быстрее, чем происходит щелчок пальцев.       — Кроули! — ангел падает рядом с демоном на колени, но он молчит, не подавая никаких признаков жизни. — Кроули, Кроули!.. Пожалуйста.       Азирафель обхватывает его лицо, нависая над ним, убирает влажные пряди волос со лба, но веки Кроули даже не дрожат. Он кажется таким легким, словно в нем больше не осталось жизни. Из-под век по щекам стекают темные струи крови, и сердце Азирафеля останавливается на мгновение, как только она холодом касается кончиков пальцев. Щелчком света Азирафель разрезает браслеты из тьмы и берет ладони Кроули в свои, в ужасе замирая. Руки Кроули сплошь вымазаны кровью, она стекает по пальцам. Пачкаясь в ней, Азирафель обхватывает его ладонь… с ужасом не нащупывая таких привычных острых когтей.       — Кроули, — Азирафель обнимает его, в надежде дозваться и растормошить, но демон вновь не реагирует на его зов.       Леденящая догадка остро колет сознание, и Азирафель касается его живота, спрятанного под просторной мантией, боясь смотреть. Живот Кроули плоский, как и всегда. Страх и ужас скользкой змеей забираются в сердце, но Азирафель быстро отталкивает от себя омерзительную мысль.       Кроули слишком похож на человека. В нем нет ничего демонического. И душа Азирафеля сжимается в мучительной надежде, что Кроули все же успел спрятать их малыша в ирреальности.       Не дал до него добраться.       Как только Азирафель пытается коснуться груди Кроули, чтобы услышать обнадеживающий стук сердца, невидимая сила невероятно колко отталкивает его от Кроули. Ангел отлетает на несколько метров, выпрямляет крылья, чтобы не упасть, и с громким шумом приземляется на каменный пол тронного зала. Поморщившись, поднимает голову. Кроули безвольно обмякает на троне, его лицо вновь скрывается под волосами, а тьма вокруг него оживает, собираясь в огромную бесформенную массу.       — Надо же, кто решил заявиться сюда.       Азирафель морщится. Этот голос, слишком громкий, почти кричащий, раздается не только со всех сторон зала, исходя от всей тьмы, которая здесь есть, но еще и где-то глубоко в сознании Азирафеля. Ужас цепкими руками закрадывается в сердце, но Кроули, лежащий так близко и одновременно так далеко, отрезвляет, заполняя разум неконтролируемым гневом.       — Он так отчаянно не желал звать тебя на помощь, но погляди, ты все равно здесь!       Тьма перед ним становится все больше, вырастая и, наконец, образуя едва ли отчетливую фигуру. Смех, исходящий от стен, становится отчетливей, сопровождая громогласные слова, и Азирафель поднимает голову.       Фигура из тьмы вырастает выше трех метров, тени вьются вокруг нее бесформенным балахоном, скрывая все, кроме двух тонких рук с длинными когтями, вылезающими прямо из тьмы. Голова, очерченная четким кругом, показывается из-под спущенного капюшона, из нее вырастают длинные вьющиеся по бокам рога, а от них отходят тонкие, похожие не то на рога оленя, не то на ветви деревьев. Лицо Сатаны все еще скрывается во мраке, окутывающем его, но два огромных глаза сияют в этой тьме белыми фонариками света.       — Я тебя ждал, — произносит Сатана, закрывая Кроули собой, лишая Азирафеля возможности увидеть его, — ждал так долго. Если бы я только знал, как, оказывается, легко тебя сюда заманить, давно бы пустил этого демона в расход. Но Змей слишком коварно скрывал тебя от моего взора все эти тысячелетия.       Азирафель хмурится, в защитном жесте поднимая крылья. От Сатаны исходят такие невероятные сила и магия, что хочется прикрыться. Но ярость, заполнившая сердце при виде Кроули, не дает ничего, кроме желания отбросить Сатану как можно дальше и ринуться вперед, к своему демону.       — Так вот — я здесь, перед тобой, — говорит Азирафель, делая шаг вперед. Тьма вьется вокруг Сатаны, искажая его фигуру, но ангел все равно видит этот силуэт. Сверкающие светом глаза. — Пришел забрать свое обратно.       Тьма искажается смехом.       — Оно не твое. Кроули всегда был моим. Или ты думаешь, от того, что ты забрался в его тело и оставил в нем свой след, он вдруг стал твоим?       Сердце Азирафеля сжимается в страхе. Сатана моментально замечает это, и его глаза, лишенные какой-либо жизни, обращаются на Азирафеля.       — Что ты сделал с нашим ребенком?! — гневно цедит Азирафель, хватаясь за рукоятку меча, спрятанного в ирреальности.       Со всех сторон снова раздается смех, но Азирафель не обращает на него внимания, сконцентрировав взгляд на Сатане.       — Не знаю, — иронично отвечает Сатана и передвигается влево, унося за собой движущуюся тьму. Давая ему вновь увидеть Кроули. Взращивая ярость в Азирафеле только сильнее. — Чья жизнь тебе дороже, ангел? Жизнь демона или его ребенка?       Азирафель выхватывает меч с громким лязгом, и смех вокруг становится громче.       — Я заберу твою, если ты хоть пальцем тронул кого-то из них!       — Какое громкое заявление для обычного ангела, — Сатана усмехается. — Впрочем, ты всегда таким был. Слишком дерзким, слишком жаждущим перемен и задающим много вопросов.       Азирафель хмурится, замечая, как тьма вдоль стен начинает опасно шевелиться.       — Ты можешь считать его своим, но пока на нем моя метка, Кроули до конца останется привязанным к аду. Ко мне. Как и все мои демоны.       В воспоминании мелькает ожог на руке Кроули — хватка, слишком большая для обычного человека или демона. Азирафель со злостью сжимает челюсти. Нужно было стереть ее, еще когда был шанс. Возможно, именно по ней Сатана и смог выбраться на Землю как раз там, где прятался Кроули.       — Демоны не принадлежат тебе!       — Наоборот! — голос яростным эхом отразился от стен. — Они сами выбрали восстание, они пошли за мной. Не мне одному получать наказание небес. Мы все обязаны страдать за эту ошибку.       Смех вокруг стихает, и Азирафель чувствует, как Сатана нависает над ним, концентрируя на нем все внимание.       — Кроме одного. Кроме тебя — Азирафель. Ты так и остался безнаказанным во всей истории Великого Падения.       Азирафель хмурится, не понимая, о чем говорит Сатана.       — Я никогда не поднимал восстание! — говорит он, делая к нему смелый шаг. — Меня не было там в момент великой битвы. Я не пожелал сбрасывать ангелов с небес.       — Однако ты, Азирафель, — облик Сатаны рябит, начиная меняться. Тьма растворяется в пространстве, формируя совершенно иной силуэт. — Его начал.       Из тьмы выходит ангел, некогда именовавший себя Люцифером. Черные волосы кудрями падают на плечи, а золотые глаза сверкают яростью и обидой, глядя прямо на Азирафеля.       Азирафель замирает, как только белые крылья с рядами золотых перьев раскрываются за его спиной.       — Самаэль?.. — в удивлении произносит Азирафель, от неожиданности опуская меч.       Ангел, о чьей красоте на небесах ходили легенды, усаживается на траву рядом с Азирафелем. Азирафель миловидно ему улыбается и протягивает ладонь, осторожно касаясь перьев. Люди успели уснуть, и Азирафель остался в саду один. Как стражу, ему не позволялось пускать в этот сад иных ангелов, но для друга, с которым они слишком много времени проводили вместе, Азирафель всегда делал исключение. А Самаэль был в восторге от людей. Ему нравилось наблюдать за ними.       — Тебе никогда не казалось, что происходящее… неправильно? — спрашивает Азирафель, поворачиваясь к Самаэлю. Тот удивленно моргает. Золото разными переливами играет в его глазах.       — Что именно? — спрашивает он, поддевая пальцами яблоко, растущее на дереве, но не срывая его.       — Все эти запреты, правила и условия. Я не понимаю, ради чего. Когда появились люди, все стало как будто иначе.       Самаэль непонятливо смотрит на него.       — Не пойми неправильно, люди нравятся мне. Я лишь не понимаю, почему это понятие любви запрещено нам, ангелам.       — Я никогда не думал о том, что правил слишком много, — Самаэль задумчиво смотрит перед собой, перебирая пальцами края тоги. — Скорее, мы же… созданы, чтобы им подчиняться, верно?       — Да, но какой смысл подчиняться правилам? Быть созданным ради чего-то, а не жить для себя?.. — Азирафель смотрит на свой меч, до сих пор не понимая, зачем он ему. — Я уверен… не я один не понимаю смысла этих правил, и… ты никогда не задумывался, что людям их нарушать почему-то можно? Скорее, знаешь… я не понимаю этого странного понятия любви, которое можно им, но закрыто для нас.       Глаза Самаэля загораются любопытным огоньком, и ангел с интересом поднимает взгляд вверх, на яблоневое дерево.       — Не я заставил тебя поднять восстание! — возмущенно восклицает Азирафель. — Мне было интересно, только и всего. А ты…       — Ты зародил во мне идею! — восклицает Самаэль, поднимая в воздух крылья. Его облик вновь искажается, начиная заливаться тьмой. — Без твоих речей я беззаботно жил, не думая о том, что происходит что-то неправильное. — Золото в его глазах лопается светом, крылья исчезают, а все тело вновь вырастает, заполняясь тьмой. — Ты начал все это, Азирафель, а в момент, когда я поднял восстание, не поддержал меня. Тебя даже не было во время падения, ты трусливо прятался, не пожелав уничтожать своих братьев!       Азирафель опасливо делает шаг назад, сжимая рукоять меча.       — И ты так и не заплатил за то, что единственный из всех, кто этого заслуживал, остался на небесах. Твое место здесь, Азирафель!       — Нет, мое место там, где я сам захочу, — шепчет Азирафель, — а ты разрушил его и убил всех, кого я пытался спасти. Ты начал новую войну, в которой нет смысла, только потому, что в твоем сердце больше нет того света, который был когда-то в моем друге. Ты разрушил Землю, разрушил все…       Ангел осекается, когда от тьмы, разросшейся над ним, вновь исходит лютый смех.       — Но я еще не до конца разрушил то, что тебе по-настоящему дорого.       Азирафель успевает взмахнуть мечом и взлететь до того, как Сатана возвышается над Кроули. Ангел встает перед троном выставив перед собой меч и окутав себя сияющим защитным эфиром.       — Значит, ты ждал меня, чтобы сделать это на моих глазах? — в гневе Азирафель сжимает рукоять крепче. — Я тебе не позволю!       — Только ли мне? — смеется Сатана.       Тьма вокруг разбивается с громким щелчком. Спадает, словно иллюзия, и Сатана распадается в пространстве. Весь зал оказывается заполнен полчищем шипящих, словно насекомые, демонов. Они заполняют собой стены, двигаясь бесформенной массой. Черные, совсем не похожие на тех, что населяли ад или вылезали на Землю. Похожие на мертвецов, из которых высосали души, оставив лишь иссохшую оболочку.       Они набрасываются на Азирафеля всей толпой, и ангел едва успевает взлететь, прежде чем они настигают его.       Демоны догоняют его в воздухе, раскрывая черные, заполненные тьмой, крылья, шипя и скалясь. Пытаются дотянуться до ангела когтями, задевая перья на крыльях и пачкая их скверной. Азирафелю с трудом удается отбиваться от полчища бесчисленных слуг Сатаны. Он машет мечом, пытаясь разрубить их, но тьма, разрываясь, собирается снова, нападая на него.       Азирафель летает по залу, словно птица, запертая в клетке. И краем глаза подмечает, как демоны, ползя по полу, пытаются добраться до Кроули.       Ярость и злоба, спутанные ненавистью, сплетаются в душе, и Азирафель сжимает пальцы, концентрируя на них благодать. Заглядывает в глубины ауры, находя источник собственной силы.       Загнанный демонами, тяжело дыша, Азирафель падает на пол, стукаясь коленями. Пальцы демонов ползут по нему, путаясь в перьях, пытаясь сорвать эфирный щит, который начинает стекать под силой стольких демонов.       Сатана появляется перед ним, победоносно ухмыляясь. Склоняется, неестественно выгибаясь.       — Я разорву Змея на части на твоих глазах, — шепчет он, и его голос сливается вместе со смехом демонов, удерживающих Азирафеля на коленях перед Сатаной. — Медленно, чтобы ты осязал каждый отголосок его боли внутри себя. А после ты станешь таким же Падшим демоном, как все мы, но эта боль, которую ощущал твой возлюбленный, останется в тебе вечным напоминанием, которое ты будешь чувствовать до тех пор, пока не захочешь умереть. Память многих демонов стирается при жизни, как данность за вечные муки. Но твоя, как и моя, наказанием останется целой.       Азирафель поднимает на него взгляд, пытаясь подняться с колен, но демоны тянут его обратно.       Сатана выпрямляется, направляясь к Кроули.       — Самаэль, — зовет его Азирафель, заставляя остановиться. Тьма проходится по фигуре Сатаны волной, словно шерсть взъерошенной кошки.       — Хочешь попробовать умолять меня сохранить ему жизнь?       — Хочу, чтобы ты вспомнил, — говорит Азирафель, сжимая пальцы в кулаки.       Нити благодати вспыхивают во тьме, и тысячи демонов замирают, опутанные ими, словно паутиной. Свет благодати ярко сияет, связывая демонов и лишая возможности двигаться. Азирафель поднимается с колен, стряхивая с себя их руки, чувствуя, как разноцветный прозрачный эфир стекает по нему сквозь бреши в оболочке. Сатана оборачивается к нему, удивленно разглядывая связанных демонов и опутанный благодатным кружевом зал.       — Что связывать свою душу с множеством демонов бывает опасно… и очень больно, — Азирафель дергает рукой, затягивая нити благодати.       Крик Сатаны раздается на весь тронный зал, отражается в голове Азирафеля, заставляя болезненно сморщиться. Демоны хрипят, задыхаясь в сетях, замертво падают на пол, лишаясь жизни вместе с утекающей по нитям благодати магией.       Сатана продолжает верещать, тенью оседая на пол, вместе с умирающими вокруг него демонами, которые поддерживали его жизнь. Азирафель бросается к Кроули, осторожно поднимая его на руки, пока демоны вокруг корчатся в последней агонии.       Кроули оказывается легче пушинки. Азирафель цепляется пальцами за слой ирреальности, разрывая его вокруг Кроули. Черные крылья безвольным ворохом спадают к его ногам. И в безумной надежде Азирафель кладет руку ему на живот, желая услышать стук сердца.       Азирафель мимолетно целует Кроули в макушку, как только чувствует под ладонью слабые признаки жизни, как только в ушах раздается два слабых сердцебиения.       — Ты все-таки его удержал, дорогой, — шепчет Азирафель, и крепче ухватывает Кроули в руках.       Он оборачивается, видя, как Сатана пытается из последних сил доползти до него. Осторожно перехватывает Кроули, сжимая меч в другой руке.       — Я уничтожу мир, который ты создал, Самаэль, — Азирафель возносит меч под яростное хрипение Сатаны, — так же, как ты уничтожил мой.       Взмах меча, вспыхнувшего благословенным пламенем, перерубает пространство. Слои реальности рушатся, разбиваясь осколками. В возникшей бреши мелькает кровавый город, лес, затянутый туманом, пещеры, заполненные золотом, бесконечные коридоры, по которым непрерывным потоком бредут грешники, вулканы, сочащиеся лавной. Много мест мелькает во все новых брешах, рвущихся под лезвием меча. И, наконец, тьма, заволакивающая потолок, разрезается светом.       Азирафель расправляет крылья и взлетает. Сатана с болью кричит ему вслед, расползаясь на части вместе с тьмой, затягивающейся в бреши.       Когда Азирафель прижимает Кроули к себе, демон по-прежнему не открывает глаз.       А впереди, там, куда устремлен Азирафель, перед глазами мелькает путь к свободе. Азирафель видит перед собой Землю.       В то время, как под ним ярким пламенем полыхает вся преисподняя.