Сказка, сотканная из любви и пустоты

Жил-был мальчик. Я допускаю, что зачин весьма избитый, но так эта история и началась. Жил-был мальчик, и как в любой подобной истории, жил он в лесу. Он жил со своей семьёй — замечательными во всех смыслах людьми: больше одарёнными, нежели сильными, больше добрыми, нежели одарёнными, а более всего — самобытными. Жил-был мальчик, и все в городе его любили. С друзьями он проводил свои дни, с товарищами по команде играл в игры, с учителями набирался ума, а незнакомцам — помогал при каждом удобном случае. Жил-был мальчик, с виду само совершенство, и мало кто знал, что был у него секрет. Попрошу заметить, что секрет его начался с малого. Сперва то были светлые локоны да красивые глаза. Затем секрет разросся до изогнутых в уверенно-едкой улыбке губ — пряных, пьянящих, и в поздний час, когда не оставалось поблизости чужих любопытных глаз, бешеная страсть придавала этим губам алый металлический привкус. Позднее секрет стал включать в себя руки: их искусительно нежную кожу, их цепкие ноготки, впивавшиеся мёртвой хваткой, покуда однажды — не ведал тогда ещё этого мальчик — эти руки не оставили свою притворную ласковость ради острых ножей, заряженных ружей и горящих спичек. Жил-был мальчик, и хранил он свой тёмный секрет. И гуще становилась его тьма, пока смотрел он, как в прах обращается всё, что ему было дорого. В том, право же, не было его вины. Не страшны тебе чудища, коли возлежишь с дьяволом. А ежели станут пугать, так нечего бояться мальчику, который всё потерял. Потому и не испугался мальчик, когда явилась к нему тень чернее самой ночи. «Верно, — согласно улыбалась тень, глядя на мальчика сверху вниз. — Терять тебе больше нечего. Но тебе есть, что мне предложить, в обмен на то, что ты захочешь получить». Размах этой сделки мальчик понимал не более, чем верил заманчивым обещаниям, но попытка не пытка, а мысль о мести была слишком сладка, чтобы отказаться. И в ту самую ночь его тёмный секрет обрёл форму сделки. А сделка вскоре обернулась гончими, что скреблись в окна виновных, воплями, что сводили их с ума, а когда рассудок окончательно покинул убийц, языки пламени стали лизать их тела и дома, пока не остался от них лишь дым да запах свершившегося суда. Жил-был мальчик. У мальчика был секрет. Но впервые секрет ему стал не в тягость, и о сделке с тенью он не жалел. А позже и вовсе о ней позабыл. Незачем было помнить: он получил, что хотел, а о собственном обещании можно было не беспокоиться. В уплату за содеянное над одной возлюбленной Ногицунэ потребовал того, кого Дерек полюбит следующим — когда бы это ни произошло. А мальчик, конечно же, согласился, ведь после того, что случилось с его семьёй, едва ли он снова впустит в своё сердце любовь. Жил-был мальчик, что перехитрил Ногицунэ, его руками отомстив обидчикам и ничего не отдав взамен. Или так он о себе думал. *** Дерек нескоро понял. По правде говоря, они все заметили это слишком поздно — каждый по своим причинам. Скотт был чересчур занят шашнями с Эллисон и Кирой, Айзека больше интересовали отношения Эллисон со Скоттом, Лидия заглядывалась на каждого симпатичного парня, что попадались на глаза, и ей было не до одинокого мальчишки. Дерек, в свою очередь, был слишком занят тем, чтобы этого самого одинокого мальчишку избегать. Он даже над этим не задумывался. Дерек знал, что Стайлз терпеть его не мог, что винил Дерека за то, в какой бедлам превратилась их жизнь. Положа руку на сердце, Дерек и сам себя считал во многом виноватым. Отчасти поэтому, быть может, и старался держаться от парня подальше: как бы он ни пытался помочь, казалось, своим вмешательством он приносил окружающим больше вреда, чем пользы. Так почему бы ему не избавить Стайлза от лишних проблем и от раздражающей необходимости иметь с Дереком дело? Впрочем, собственное фатальное невезение не мешало Дереку по-прежнему наставлять Скотта и приглядывать за остальными, но обычно ему удавалось не слишком задумываться над тем, почему из всех членов стаи именно для Стайлза он так боялся быть обузой. И всё же Стайлза он избегал не только поэтому. Парень и сам был невезучим — быть рядом с ним значило искушать судьбу, но говоря по правде, неважно, как сильно могло раздражать или расстраивать Стайлза присутствие Дерека, потому что Дереку было хуже стократ. Он, конечно, тоже часто раздражался, но ещё рядом со Стайлзом ему было попросту больно. Стоит заметить, что Дерек никогда особенно не боялся боли и часто даже был к ней расположен. Не в последнюю очередь потому, что считал, будто заслуживает её. Однако такой муки даже он перенести не мог. Даже сейчас, когда Стайлз неподвижно стоял в другом конце комнаты, Дереку давило грудь так, будто вот-вот проломятся рёбра и его разорвёт на части. По его шее, по рукам и спине словно рассыпали искры, от которых готова была загореться кожа. Всякий раз одно лишь присутствие Стайлза выбивало воздух из его лёгких. Дерек не знал, что это за чувство и почему оно разрушало его изнутри. В последний раз, когда он проверял, Стайлз не был ведьмой, способной на проклятье, чтобы таким образом от него избавиться. Дерек не знал, что это за чувство, но знал, что ненавидит его — по крайней мере, так он думал. И как любой разумный человек он делал всё, чтобы его не испытывать. Если это означало держаться подальше от Стайлза — что ж, не проблема. Вот и получилось, что они не виделись несколько недель, и Дерек ничего не заметил. Дерека пронзила мысль, что, не избегай он Стайлза, раньше бы обнаружил в нём перемены. Ведь хватило одного разговора со Стайлзом, чтобы обратить внимание и на чуть повышенный тон, когда тот сделал Дереку резкое замечание, и на то, как непривычно изогнулись его губы, и на глаза, янтарный цвет которых вдруг приобрёл оттенок меди. Чуточку темнее, чуточку жёстче. Чуточку безжизненнее. — Кто ты? — зарычал Дерек, выпустив когти и пригнувшись. Стайлз — или то, что выглядело как Стайлз — на миг смутился, а затем расплылся в широчайшей улыбке. Отвесил Дереку поклон и рассмеялся. — Я чёрен, как ворон, то мал, то велик. Я сверху накрою, хоть к низу прилип. На солнышке нежусь, не ищи меня в дождь. Я тебя не обижу, ты меня — не убьёшь. Кто же я? — произнесли губы Стайлза. — Отвечай мне! — рявкнул Дерек. Он никогда прежде не терял самообладания, но сдерживаться не собирался. И не стал задумываться, почему. Стайлз покачал головой и, нарочито надувшись, цыкнул. — Вот как ты встречаешь старых друзей? — спросил он, склонив голову набок. Глаза его, тем не менее, смеялись. — Когда я принёс тебе голову Кейт Арджент на блюдечке, ты так не грубил. Что же изменилось? Дерек не сразу понял, о чём он говорит. А когда понял — весь похолодел. В тот раз всё так удачно сложилось, так помогло ему пережить утрату и не сойти с ума, так походило на сказку, что он убедил себя, будто ему это всё просто приснилось. А потом погибла его сестра, дядя слетел с катушек, у него появились беты, затем их убили, и о том своём давнем видении он совсем позабыл. — Что ты здесь делаешь? — ответил Дерек вопросом на вопрос. — Ты ведь и сам прекрасно знаешь, не так ли? — был ответ Ногицунэ. Дерек ничего не сказал: они оба знали, что это правда. По крайней мере, о том, что он бы заметил перемены в Стайлзе и предотвратил их, если бы не отдалился, можно было забыть. Не за это теперь обрушилось на него сокрушительное чувство вины. Ведь проводи он больше времени со Стайлзом, и, вероятно, Ногицунэ пришёл бы за ним раньше. Но как ни крути, именно Дерек был во всём виноват. Всегда. — Я его не люблю, — заявил Дерек. — Будь это так, меня бы здесь не было, — пожал плечами Ногицунэ, словно это была самая очевидная вещь на свете. Может, так оно и было. Дерек вспомнил, какой пыткой для него было находиться со Стайлзом рядом, вспомнил, как спирало дыхание, как пробегала по телу дрожь — а затем вспомнил, что сотворила с его родными Кейт. Если что и могло причинить ему столько боли, так это, пожалуй, именно любовь. Ничего удивительного, что он бежал от этого чувства, как от чумы, даже не распознав. Ничего удивительного, что Стайлз пугал его до смерти. Ногицунэ снова склонил голову, когда Дерек втянул когти и опустился на колени. Дерек не сводил с него глаз, но даже если бы Ногицунэ не видел, как утекает из них алый цвет, всё равно становилось ясно: волк сдался. — Что, даже не поборешься за мальчишку? Не будешь молить, чтобы я оставил его в покое? — спросил Ногицунэ с явным любопытством, словно привык к чужим мольбам, словно надеялся на них теперь. — Разве это что-нибудь изменит? Впервые в жизни Дерек не был уверен, найдёт ли он силы бороться дальше. У него даже на ноги встать сил не было. Если на твоём пути раз за разом возникают охваченные огнём города, рано или поздно ты сгоришь, пытаясь пройти через них. Он видел, как работает Ногицунэ. У Дерека не было ни шанса. Стайлз умрёт — Дерек собственноручно подписал ему приговор. И всё же от насмешек Ногицунэ кончики его пальцев покалывало от просящихся наружу когтей. У него не было сил подняться, ибо он знал, что ничего не сможет сделать, но собственное бессилие заставляло кровь вскипать яростью, наполняло его тем же упрямством, той же злостью, что не позволяли ему просто лечь и умереть каждый раз, когда его жизнь рушилась. — А ведь когда-то ты был бойцом. В тебе было столько силы, столько гнева и мощи, — вздохнул Ногицунэ. — И где всё это? Дерек посмотрел ему в глаза. Слова, что сорвались с его языка, для него самого стали неожиданностью, но это была сущая правда: — Всю силу, что у меня осталась, ты носишь теперь, как собственную кожу. Дерек думал о том, каким самоотверженно храбрым был Стайлз, каким безрассудным и острым на язык. Дерек вспоминал его жёсткий нрав, твёрдый взгляд, и как его ноги часами месили воду за двоих, чтобы не дать им утонуть. Пускай Стайлз был человеком, а Дерек — оборотнем, и пускай ему не пришлось проживать трагедию за трагедией, а затем вновь подниматься, подобно Дереку, но Стайлз был сильным и смелым, и Дерек знал, что после его смерти он сам потеряет желание жить. Как же стыдно, что он понял это только теперь. Ногицунэ хмыкнул и сказал: — В любом случае, ты прав: сделать ты ничего уже не можешь. Договоры ведь нарушать нельзя. И всё же, стоило Ногицунэ шагнуть к двери, Дерек взмолился. — Но их можно дорабатывать, — его голос эхом прокатился по лофту. В звенящей тишине ни один не двинулся с места. — Можно вносить дополнения. Или заключать более выгодные сделки. На Стайлзово лицо вернулось выражение любопытства. Дерек на миг позволил себе надеяться. Он вспомнил, сколько раз он тщетно молил о том, чтобы занять место своей семьи. Он не стал сразу же просить о том, чтобы занять место Стайлза, ведь прежде это не срабатывало. Так почему должно было сработать сейчас? Но глядя, как раздумывает Ногицунэ, он позволил себе надеяться, что, может быть, теперь ему воздастся за прошлые неудачи. Если только Ногицунэ позволит, Дерек не раздумывая займёт место Стайлза. — Но тебе больше нечего мне предложить, — произнёс Ногицунэ, круша все надежды. — Есть я. Возьми меня, — в отчаянии стал настаивать Дерек, чем только развеселил Ногицунэ. — Хочешь заплатить тем, что сам не ценишь? — спросил тот. Дерек припомнил, что когда он был моложе, Ногицунэ задавал ему вопросы с той же снисходительностью, и эта привычка, очевидно, осталась при нём. — Я бы предложил тебе подарок. И один, как ты знаешь, я уже сделал. — Прошу, — сорвалось у Дерека с губ. — Ты же понимаешь, Дерек, я служу хаосу, — возразил Ногицунэ. — Не людским прихотям. И всё же, вместо того, чтобы уйти, существо приблизилось. Оно медленно кружило вокруг Дерека, и тот примеривался напасть, но прекрасно осознавал, что навредит этим только Стайлзу. — Ты знал, что всегда был моим любимчиком? — поинтересовался Ногицунэ. Сплошные вопросы. Дерек стиснул зубы, лишь бы не порадовать существо ответом, ибо — да, у него было впечатление, будто Ногицунэ питает к нему слабость. — Догадываешься, почему? Дерек не ответил. — О, ну перестань. Ты же в курсе, что я люблю загадки, — Ногицунэ хлопнул Стайлзовыми ладонями. — Разве ты не хочешь склонить меня на свою сторону? Разумеется, Дерек хотел. — Ты любишь хаос и разрушение, а я проклят и тем, и другим, — честно ответил он. Ногицунэ рассмеялся. — Именно! И они не просто следуют за тобой по пятам, — он с нежностью положил ладонь на голову Дереку, и тот едва сдержался, чтобы не отдёрнуться. — Всё твоё существо бурлит хаосом, Дерек. Никогда не встречал в одной душе сразу столько тоски и злости и столько тяги к саморазрушению. Неспешно, будто бы задумавшись, Ногицунэ прошествовал к двери лофта. — Ты мне нравишься, Дерек, — снова сказало это существо. — Потому я дам тебе шанс. Дерек вскинул голову. — Вернее, по большей части — потому что ты мне нравишься. Но ещё, если я сломаю тебя сейчас, то потеряю свой любимый источник отчаяния, — оно пожало плечами, ничуть не смущаясь. — И надо сказать, я могу. В сущности, я это и сделаю. Но мне нравится думать, что ты сумеешь осчастливить нас обоих. — Как? — тут же спросил Дерек, боясь, что тот передумает. — Что за горячность, — усмехнулся Ногицунэ, и до боли знакомые пальцы постукивали по Стайлзовым губам. — Скажи-ка мне Дерек, что я люблю почти так же сильно, как хаос? Дереку понадобилось пару секунд на раздумья. — Вопросы. Загадки, — ответил он. Ногицунэ снова хлопнул в ладоши. — Верно! — воскликнул он. — А ты догадливый. Тем лучше для тебя. Вот что мы сделаем: я задам тебе загадку. Отгадаешь её — и твой мальчик будет свободен. Если нет — что ж. По крайней мере, ты будешь знать, что попытался. Что за игру затеял Ногицунэ, Дерек понял сразу. Тому было мало его горя и чувства вины за гибель Стайлза. Неважно, насколько виноватым он будет себя считать, ведь в глубине души он будет знать, что не был властен над своими чувствами, не мог ничего с ними поделать. А вот с загадкой — может, и если не найдёт отгадку, это разобьёт его окончательно. Ногицунэ кормился несчастием Дерека. Отбери у него Стайлза, затем подари ему надежду и вновь отними, уже насовсем — после такого удара Дерек больше не оправится. Ведь ничто не разит так верно и бесповоротно, как надежда. Дерек промедлил с ответом, и Ногицунэ выдал себя, начав убеждать. — И вот ещё что, — добавил он. — Я дам тебе три попытки. По одной в день. Так что у тебя будет три дня на поиск ответа. Разве не честная сделка? Вовсе нет. — Договорились, — сказал Дерек, потому что Ногицунэ знал, что делает, и даже понимая, что скорее всего проиграет, не попытаться Дерек не мог. Ногицунэ улыбнулся. Взмахнул рукой, и что-то щёлкнуло у Дерека в груди, оставив ему привкус чернил и оков. Сделка была заключена. — Любезный мой Дерек, — произнёс Ногицунэ. — «Что значит имя?» — спрашивал Шекспир, Изгой за ним стоит или кумир. Своим наш договор скрепя, Ответь же: как зовут меня? Дерек нахмурился, не понимая. Всё не могло быть так просто. Но в чём подвох, он уловить не мог. — Первая попытка. Каков будет твой ответ? — поторопило его существо. — Ногицунэ, — ответил Дерек с сомнением. Существо никогда ему не представлялось, но Дерек начал разузнавать о нём сразу же после первой встречи. Он уже почти убедил себя, что ему всё приснилось, но всё равно упрямо выяснял, кто бы это мог быть. К тому же ему необходимо было на что-то отвлечься от своего горя. У него ушли месяцы на то, чтобы найти что-то подходящее, но в итоге существо выдала его любовь к загадкам. Ногицунэ приподнял брови и с пугающе ласковой улыбкой сказал: — Вижу, ты провёл небольшое исследование, — звучало одобрительно, но Дерек готов был поклясться, что расслышал в его голосе нотки раздражения. — К несчастью, это лишь название моего вида. Я такой же Ногицунэ, как ты — Оборотень. И он направился к двери. — Подожди! — Дерек рванул было за ним, но так и не сумев подняться на ноги, позорно растянулся на полу и потянулся следом. — Подожди! — Какой нетерпеливый мальчик, — обронил Ногицунэ, не оборачиваясь. — У тебя ещё будет попытка завтра. В это же время. А пока... Ухмыльнувшись через плечо напоследок, существо двинулось вперёд и, вопреки ожиданиям Дерека, не вышло через дверь, а шагнуло в тень за ней и исчезло — вместе с телом Стайлза. Дерек всхлипнул. Если Ногицунэ было названием вида, то как же ему узнать имя этого конкретного представителя? *** Близилась полночь, как и в прошлый вечер, а Дерек так и не разузнал имени Ногицунэ. Он написал стае, кратко обрисовав ситуацию, что Ногицунэ завладел Стайлзом, и единственный способ его спасти — выяснить имя существа. После чего отключил звук на телефоне и игнорировал входящие, закопавшись в книги о сверхъестественном, которые сохранились в их семейном склепе. Он вновь заперся в лофте, не желая проверять, найдёт ли его Ногицунэ в другом месте, и отказался сообщать стае, где находится. Дерек ждал, что кто-нибудь всё равно начнёт ломиться дверь, требуя ответов. Однако позднее обнаружил, что Лидия велела всем заниматься розысками, так что вскоре ему сообщение за сообщением стали приходить небольшие отрывки текстов о Ногицунэ. Это немного отвлекало, но он быстро приспособился просматривать сообщения в перерывах между книгами, которые шерстил сам. От Лидии было больше всего пользы. Вот только время уже поджимало, а никто из них так и не приблизился к ответу, как зовут это существо. Лидия была хороша в изысканиях, настолько, что — думал Дерек — уже, вероятно, поняла, почему он так заинтересован в поражении Ногицунэ и что это говорило о причине, по которой жизнь Стайлза оказалась на кону. И тем не менее, до Стайлза ей было далеко. Им бы сейчас очень пригодились его исследовательские навыки. Вдруг одновременно произошли две вещи. Во-первых, мигнул и погас свет, когда от входа раздался смешок. По всем углам комнаты расползлись тени. Во-вторых, взгляд Дерека — упрямо смотревшего в книгу в отчаянной попытке найти хоть что-нибудь — зацепился за один абзац. «Ногицунэ не является личностью сам по себе. Это хаос без структуры или формы, как и предполагается его природой. Он не воплощение, но скорее отражение эмоций и ситуаций, объединённых в бестелесную сущность». Из тени выступила фигура. «Таким образом, это не индивидуум, но причудливая совокупность едва держащихся вместе частей. И хотя не стоит недооценивать разрушительную силу, коей он является, полезно помнить, что личность его ограничена личностью человека, которого он преследует». Желчь подступила к горлу, когда Дерек медленно поднял взгляд на лицо Стайлза, искажённое выражением, которое ему придал Ногицунэ. Лицо Стайлза. Лицо Ногицунэ. Грань между ними размывалась в сознании Дерека, и он ненавидел себя за это. — Здравствуй, Дерек, — поприветствовало его тело Стайлза, но, как и в прошлый раз, тон голоса был чуть высоковат. — Вот мы и встретились снова. Дерек не ответил: слова из книги всё ещё отдавались эхом в его голове. Он не был уверен, что верно понял заложенный автором смысл, или что погрешности перевода не исказили его, или, в конце концов, что сам автор действительно знал, о чём писал. Суть, похоже, заключалась в том, что у Ногицунэ не было собственной идентичности — он заимствовал её у человека, чей облик носил. Вероятно, это имело смысл, но в то же время... ...В то же время Дереку невыносимо было смотреть в глаза Ногицунэ и говорить, что они со Стайлзом были одним и тем же. Он беззвучно давился одной только мыслью об этом. Ногицунэ смерил его взглядом и в итоге пожал плечами. — Что ж, ладно. Опустим любезности, — ухмыльнулся он. — Итак, Дерек: «Что значит имя?» — спрашивал Шекспир, Изгой за ним стоит или кумир. Своим наш договор скрепя, Ответь же: как зовут меня? Дерек проглотил свой гнев. — Стайлз. Стилински, — выдавил он, последние слоги дались с трудом. Наступила тишина, в которой Дерек и Ногицунэ просто смотрели друг на друга. По лицу демона невозможно было что-либо прочесть, и Дерек впился когтями в собственные ладони, ожидая. Наконец, поскольку Дерек смотрел очень внимательно, он заметил, как сжались челюсти и дрогнули ноздри Ногицунэ, стоило ему бросить взгляд на книгу. Впрочем, он тут же снова посмотрел на Дерека и улыбнулся. — Не-а, — произнёс Ногицунэ с подчёркнутой «а», так больно напомнившей Дереку о Стайлзе, и стал отступать к двери. — Что? — вскочил Дерек с места, где сидел скрестив ноги, обложенный книгами. — У тебя осталась последняя попытка, — произнесло существо вместо ответа. Не то чтобы Дерек действительно ждал от него подсказок. И всё же бросился за Ногицунэ, ускользавшим в тень. — Это ведь его имя! — молил Дерек, не зная, уверяет он, что это и есть имя Ногицунэ или же что оно принадлежит одному только Стайлзу. — Подожди... Но Ногицунэ исчез. Дерек же застыл посреди гостиной, осознавая свою ошибку. «Стайлз» не было именем Ногицунэ, потому что оно не было даже именем Стайлза. Всего лишь дурацкое прозвище. Загадка Ногицунэ вдруг обрела смысл. Что же ещё было спрашивать у Дерека, как не это? Из всех проёбов Дерека в жизни этот заслуживал стать вишенкой на торте. Он заявлял о своей любви к Стайлзу — или, по крайней мере, Ногицунэ верил в это, — и всё же Стайлзу понадобилось стать одержимым демоном хаоса, чтобы Дерек понял: он даже имени его не знает. Дерека вырвало. *** По правую руку от Дерека стояла Лидия — до того неподвижная, что на секунду заставила его поверить, будто она не боится. По другую руку стоял Скотт, которого зримо трясло от обуревающих его эмоций. Наконец, прямо за Скоттом стоял шериф, статный и гордый, и хотя кожа под глазами у него блестела от влаги, подбородок он держал высоко. Им не под силу было помешать его появлению. Они и не пытались. После ухода Ногицунэ прошлой ночью Дерек немедленно позвонил Скотту выяснить настоящее имя Стайлза, пока сам мчался домой к Лидии. Полного имени Стайлза Скотт не знал, знал только, что до того, как Стайлз придумал своё нынешнее прозвище, все звали его «Мечик». Дерек зарычал и бросил трубку. У Лидии Скотт появился немногим позже Дерека. И пусть Лидия лучше проявила себя за недолгие часы, пока над городом не забрезжил рассвет, Скотт действительно старался помочь. Дерек ещё злился на него за то, что тот не знал имени лучшего друга, но даже он отдавал Скотту должное за то, как тот, вооружившись телефонной книгой, в столь безбожный час методично обзванивал всех знакомых Стайлза, будь то учителя, ученики или родители учеников, кто мог бы знать его имя. Большинство бросали трубку. Иные припоминали первую букву или, самое большее, первый слог. Полностью не вспомнил никто. Тем временем Дерек метался: звонил остальным членам стаи в надежде, что у тех появятся какие-то идеи, заглядывал Лидии через плечо, пока та подтверждала его интерпретацию отрывка из книги и шарилась в старой коробке с чердака, и пытался — безуспешно — дозвониться до шерифа, уехавшего на конференцию в другом конце штата. Наконец Лидия нашла альбом из детского сада, который вышел, вероятно, до того, как Стайлз придумал себе прозвище: под фотографией улыбающегося во весь рот мальчишки значилось: «Mieczyslaw Stilinski». В остальных ежегодных альбомах либо уваживали предпочтения Стайлза, либо — в двух случаях — величали его просто «М. Стилински». Вот только как это произнести, Дерек не имел ни малейшего представления. Большую часть утра они провели, прослушивая онлайн сомнительного качества записи с произношением этого имени, но им попались два варианта, и Дерек вдруг похолодел при мысли, что он выговорит что-нибудь неправильно, и Ногицунэ не засчитает ответ. С того бы сталось. Этим мучениям пришёл конец, когда им после полудня позвонил шериф, требуя рассказать, что стряслось. Он был неглупым человеком: из-за поездки на конференцию он не мог заметить изменений в личности Стайлза, и в курсе о происходящем его не держали, но с десяток пропущенных звонков за пару часов ясно дали понять, что что-то было не так. Ему рассказали, и ещё до темноты шериф вернулся в Бикон Хиллс. После этого Дереку оставалось только тренировать произношение под руководством шерифа, когда они все вчетвером обосновались в лофте, ожидая появления Ногицунэ. И вот он явился. — Привёл друзей? — спросил Ногицунэ с видимым безучастием, но Дерек заметил блеск в его глазах, пока тот обводил взглядом людей, которым намеревался принести непоправимое горе. Дереку сдавило грудь от ненависти к себе, от того, что он снова станет источником боли для собственной стаи. Он вздрогнул, когда чужая рука легла на плечо, и увидел, как шериф ободряюще сжал пальцы. Это лишь на секунду прогнало чувство вины, но прежде чем оно успело вернуться, Лидия схватила его за руку. Дерек крепко зажмурился, стараясь вздохнуть. — Просто задай свой вопрос, — сказал Дерек. Голос сорвался. «Мечислав. Мечислав. Мечислав.» — Терпение — добродетель, Дерек, — произнёс Ногицунэ. Прозвучало лицемерно, учитывая, что его собственный голос почти дрожал от восторга в предвкушении победы над Дереком в их интеллектуальном поединке. Что-то было не так. — «Что значит имя?» — спрашивал Шекспир, Изгой за ним стоит или кумир. Своим наш договор скрепя, Ответь же: как зовут меня? Дерек открыл было рот, но ничего не сказал. Что-то было не так. Ногицунэ видел его с книгой, где он нашёл ответ прошлым вечером. Если ответ был верен, Ногицунэ теперь должен был выглядеть обеспокоенным или злым. В идеале — поверженным. Однако он выглядел радостным. Вот только Дерек отчётливо помнил злобное лицо Ногицунэ, когда он назвал имя Стайлза и демон заметил книгу. Ведь это явно что-то значило, так? Может, тот просто дурачил Дерека. Всё-таки большинство книг, что он прочёл за прошедшие два дня, описывали Ногицунэ как плута и обманщика. А может, тот пытался перехитрить Дерека сейчас. Дерек понятия не имел, что ему делать. — Дерек? Чего ты ждёшь? — зашипел Скотт, но Лидия его оборвала. Краем глаза Дерек заметил её пристальный взгляд и не в первый раз задался вопросом, могла ли она читать чужие мысли. Ногицунэ с улыбкой ждал ответа, и Дерек сжал кулаки. — Сынок, — прошептал шериф, так и не убравший руку с его плеча. — Что бы ни случилось, что бы ты ни посчитал нужным сказать или сделать, сработает это или нет, я верю в тебя, и я верю, что ты сделаешь лучшее из того, что можешь, чтобы спасти моего мальчика. До этого момента Дерек пытался подавить смутные подозрения, вызванные странным поведением Ногицунэ, и сделать так, как они договорились. Теперь же, с разрешением шерифа отступить от плана, он позволил себе задуматься. Он стал вспоминать отрывок из книги. «Ногицунэ не является личностью сам по себе. Это хаос без структуры или формы, как и предполагается его природой. Он не воплощение, но скорее отражение эмоций и ситуаций, объединённых в бестелесную сущность. Таким образом, это не индивидуум, но причудливая совокупность едва держащихся вместе частей. И хотя не стоит недооценивать разрушительную силу, коей он является, полезно помнить, что личность его ограничена личностью человека, которого он преследует». — Дерек, твой последний ответ? Дерек, в задумчивости прикипевший взглядом к полу, вскинул голову. Голос Ногицунэ звучал холодно, лишённый веселья, которым был пропитан всего минуту назад. Насколько Дерек знал, читать мысли Ногицунэ не умел, но подумал, что возможно — только возможно — это знак, что он на правильном пути. Он сосредоточился на отрывке: его внимание вдруг привлекли два фрагмента. «Он не воплощение, но скорее отражение эмоций», — повторял про себя Дерек, пытаясь понять, что здесь не давало ему покоя. Слово «отражение» наводило на мысли о зеркалах, подтверждавших его догадку, если посмотреть на искажённое лицо Стайлза. Однако... Ногицунэ вовсе не был отражением Стайлза. У него было тело Стайлза, но его эмоции, его личность совершенно отличались. Так если не Стайлза, то чьи же эмоции он отражал? — Дерек? — зашипел Ногицунэ. Дерек не обратил на него внимания. Вместо этого он припомнил, как Ногицунэ обмолвился, что питается несчастьем Дерека. Ногицунэ убил Кейт, потому что этого хотел Дерек; захватил тело Стайлза, потому что его хотел сам Дерек; он был могущественным демоном хаоса, потому что сам Дерек был весь гнев, отчаяние и хаос. «...личность его ограничена личностью человека, которого он преследует». Ногицунэ никогда не преследовал Стайлза. Знал его только через Дерека и никогда по-настоящему им не интересовался. Ногицунэ и завладел-то Стайлзом, только чтобы добраться до Дерека, которого ждал и выслеживал годами. Ногицунэ завладел Стайлзом, но был в жизни Дерека, охотился за Дереком и наслаждался его мучениями задолго до этого. — ДЕРЕК! — в голосе Ногицунэ не осталось ничего человеческого. Тьма Ногицунэ, вся его сущность произрастала из Дерека. Ногицунэ был им. — Дерек Хейл, — произнёс он хрипло, не смея оглянуться и увидеть реакцию остальных на его слова. Благодаря этому Дерек заметил, как потемнели глаза Ногицунэ, и осмелел. — Подчеркнуть разницу между моим именем и твоим в загадке было умно, но недостаточно. Ты тот, кто ты есть, из-за того, кто есть я. Дерек Хейл. Он всё ещё понятия не имел, правильно ли ответил, но каким-то образом чувствовал, что разгадал загадку. Ногицунэ, похоже, был с этим согласен. Внезапно изо рта Ногицунэ вырвался вопль — такой громкий, что их всех отбросило назад. Он истошно кричал, запрокинув голову, и от этого в лофте лопались окна и трескалась посуда. Дерек зажимал руками уши, стараясь приглушить звук, и думал о лежавших рядом членах стаи. Он не знал, пытаться ли помочь им или лучше попробовать подобраться к тому, кто стоял посреди комнаты. В конце концов это стало неважно. В считанные секунды крик оборвался, а тело безжизненно обвалилось на пол. Стайлз. *** Дерек подавил стон и закатил глаза. Стук хотелось проигнорировать, но если он что-то и усвоил за последние дни, так это то, что Стайлз будет барабанить в дверь до самого утра. Или до тех пор, пока не убедится, что Дерек сбежал, выпрыгнув в окно. — Дерек! Да открой уже эту грёбаную дверь, ты, глупый кусок синтетического плюша! — проорал Стайлз, и у Дерека против воли вырвался смешок. — Я тебя слышал! Я знаю, что ты там, ты не сможешь избегать меня вечно! Ну, время покажет. Стук продолжался ещё час, в течение которого Дерек стоял, прислонившись лбом к двери, и всем телом ощущал её вибрацию, пока вдыхал тень запаха стоявшего по ту сторону Стайлза. Тот пах подростком, аддераллом и почему-то лимонами — Дерек никогда не понимал, почему. Запах Стайлза был чистым. Он пах собой и больше ничем. Наконец стук прекратился. — Дерек, — тихо позвал Стайлз. Тот напрягся, понимая по голосу, что теперь в ход пойдут чувства. — Дерек, ты уже делал так, ты избегал меня до того, как случилась вся эта херня, и я думал, это потому, что ты меня ненавидишь. Я пытался скрывать, притворяться, что всё хорошо, но это убивало меня. Дерек вздохнул. — А потом произошло всё это, — продолжал Стайлз. — И я узнал, что ты избегал меня, потому что любил, из каких-то идиотских сообра… — оборвав сам себя, Стайлз вздохнул, и Дерек прикрыл глаза. — И вот теперь ты снова меня избегаешь то ли потому, что всё ещё меня любишь, то ли потому, что тебе жаль, но в любом случае — потому что тебе не всё равно. Затем за дверью раздался тихий всхлип, и Дерек открыл глаза. — Вот только неважно, любишь ты меня или ненавидишь, потому что тебя всё равно нет рядом! — воскликнул Стайлз. — И мне всё так же плохо, грустно и одиноко, как когда я думал, что ты меня ненавидишь! — Рука Дерека сама собой потянулась к дверной ручке. — Ты знаешь, что я был там? И что я думал, что умру? Но я не умер, ведь ты приложил все силы, чтобы меня у тебя не отняли. Так зачем ты так со мной? С чего ты взял, что мне будет менее паршиво смотреть, как ты уходишь из моей жизни, чем тебе — смотреть, как исчезаю я? Дерек хотел было возразить, что он-то не умирает, но сдержался. Его взгляд скользнул в сторону собранного чемодана, и он почему-то был уверен, что Стайлз о нём знает. — Дерек. Я знаю, ты думаешь, будто приносишь другим людям одни беды. Но с тех пор, как ты навязал Скотту свою помощь, помог своим бетам впервые почувствовать вкус счастья, защищал этот город… — Стайлз снова всхлипнул. — Ты помогал всем, кого я знаю. Ты и мне помог, и только благодаря этому я смог почувствовать, что для меня тоже есть место. Ты думаешь, что приносишь всем несчастье, но моя жизнь была паршивой ещё до твоего появления, и ты стал лучшим, что случилось со мной с тех пор. Дерек открыл дверь. — Без меня тебе будет лучше, — начал он и зажал Стайлзу рот рукой, когда тот собрался возразить. — Ногицунэ неспроста был сотворён мной. Был мной. Он дождался, пока Стайлз перестал отстраняться, чтобы заговорить, и убрал руку. Стайлз помрачнел. — Теперь мне можно говорить? — саркастично уточнил он, и Дерек не сдержал лёгкой улыбки, сопроводив её кивком. — Ногицунэ не был тобой... — Был, — настоял Дерек. — Ладно! — всплеснул руками Стайлз. — Ногицунэ был тобой, но ты-то сам не Ногицунэ, — заявил он, и Дерек моргнул. — Он весь состоял из тебя — из твоих тревог, из тёмной стороны тебя, но разница между вами в том, что у тебя есть ещё и другая сторона. Хорошая сторона. И эта сторона полностью низводит всю тьму, в которую тебя раз за разом швыряет жизнь. Ты больше того, чем был Ногицунэ. — Но я не весь хороший, — упорствовал Дерек. От самого себя было не скрыть, что от близости Стайлза сдавило грудь, и понадобилось сделать усилие, чтобы заговорить. — Как и все, — огрызнулся Стайлз, после чего сделал вдох и взял себя в руки. — Скотт — самодовольный выскочка, который семьдесят пять процентов времени руководствуется похотью. Лидия — гордячка. Папа прикладывается к бутылке, когда не может справиться с эмоциями, и однажды прикончит себя своей диетой. Ты гневливый, израненный человек. И знаешь что? Я — маленький лживый говнюк, и если верить Библии, все мы закончим свой путь в аду. Дерек невольно рассмеялся, но это прозвучало как-то тревожно. Стайлз дотронулся рукой до его предплечья. Кожи Дерека будто коснулся сам огонь, и пламя разошлось по всему телу. Он не стал отстраняться. — Но суть вот в чём, — тихо добавил Стайлз. — Своя тьма есть у каждого, но я не встречал никого, кто бы так отчаянно старался поступать правильно, приносить другим радость, творить добро, как это делаешь ты каждый божий день. Ты невероятный, Дерек, и я уверен, что это как раз я тебя недостоин. Дерек замотал головой, не в силах совладать с собственным голосом. Задыхаясь. — Но, — продолжил Стайлз, видя, как мало-помалу Дерек уступает, — я хочу стать достойным. И лучшее, что я могу для этого сделать, это встать с тобой рядом и подставить своё плечо, чтобы помочь тебе нести эту ношу. Если ты мне позволишь. — Стайлз, — голос Дерека был глухой, еле слышный, — я не могу тебе это позволить. Не могу позволить тратить свою жизнь на меня. Он не знал, как ещё объяснить. Он всей душой верил в то, что говорил. Стайлз никак не мог понять, что Дереку нечего было ему предложить, кроме собственной злости. Ногицунэ это знал, и Стайлзу стоило бы знать тоже. — Дерек, — Стайлз широко распахнутыми, блестящими от слёз глазами смотрел, как Дерек ускользает от него. — Ты твердишь, что не можешь быть со мной, даже как друг, потому что ты воплощение несчастья. Но ведь единственный способ это исправить, стать лучше в собственных глазах, — он особо выделил «собственных», — это позволить себе заменить несчастье — счастьем. У нас получится. Если ты разрешишь себе иметь то, что хочешь, тогда ты по умолчанию перестанешь быть мучеником, живущим горем, которое ты так ненавидишь, и со временем станешь тем, кем хотел бы стать. Счастливым человеком. Дерек не мог этого сделать. Дерек хотел это сделать. Постепенно тяжесть в груди Дерека вытеснила страх, а огонь на его коже выжег остатки. — Я никогда не попрошу у тебя того, что ты не сможешь мне дать. Мы можем быть друзьями, если хочешь. Но прошу тебя, не убегай. Пожалуйста, Дерек, позволь мне быть рядом, — взмолился Стайлз. Дерек не мог вздохнуть. И тогда распахнул дверь лофта шире. — Я не хочу, чтобы мы были просто друзьями, — признался он, отступив в сторону. Стайлз ухмыльнулся — ничем не напоминая Ногицунэ — и шагнул вперёд. — Тогда вперёд, к тому, чего хотим мы оба. Вместе. Каким бы долгим и трудным ни был этот путь, — решительно кивнул Стайлз и отёр мокрые глаза, заставив Дерека улыбнуться чуть шире. Он смотрел, как Стайлз проходит внутрь, и боролся с искушением сбежать. Если у них не получится, говорил себе Дерек, сбежать он всегда успеет. Но почему-то казалось, что ему не придётся. Он смотрел, как Стайлз оглядывается на него, стоя у окна, омытый ярким солнечным светом, и в очередной раз отметил, как перехватывает дыхание при одном только взгляде на Стайлза. Впервые Дерек не пытался убедить себя в том, что это плохо. Дерек знал: это ещё не «долго и счастливо», но чувствовал в эту минуту, что так даже лучше. Кому нужен финал, когда перед ними многообещающее начало?