Вечная борьба

      Мы с Пак Чимином приехали в район Добон уже около восьми вечера. Один из одноклассников Хансока всё-таки рассказал, что мой непутевый братик у него лишь потому, что «нуна ему давно нравится». Оказаться среди потенциальных возлюбленных одноклассников своих мелких не было в списке желаний, но это хотя бы сыграло на руку.       Однако стоило мне выйти к воротам дома, как из них вышел отчим, придерживавший Хансока за плечо и благодаривший родителей его одноклассника за помощь. Мужчина заметил меня и не оставил без внимания Пака, который вышел из автомобиля чуть позже и остался стоять поодаль.       — Сестра! — воскликнул братишка, порываясь ко мне, но отчим сильнее сжал его плечо, останавливая. — Отец, можно я поеду с сестрой? — в голосе мелкого было столько страха, что у меня сердце сжалось.       — Нет, — безапелляционный ответ.       Меня словно сковало от страха перед этим мужчиной, от которого исходила аура уверенности в себе и непоколебимой животной силы, его ничем невозможно сломать, ничем не сломить, никак не победить. Пытаться даже вступить с ним в схватку заведомо бессмысленная затея, обреченная в ста процентах случаев на провал. С ним невозможно бороться, лишь только играть по его правилам, чтобы хоть как-то выживать. Он всегда меня пугал и восхищал этой своей способностью вселять в окружающих страх и подчинение. Как бы я его ни ненавидела, но отдавала должное впечатляющей и ужасающей силе.       — Господин Кан Джун, — едва дыша, обратилась к отчиму, которому нравилось подобное обращение. — Позвольте отвезти брата домой, — сделав пару шагов, оказалась подле него, опустив голову, выказывая абсолютную подчиненность.       — Милая моя, твой брат провинился, он должен ответить за свой проступок, — мужчина едва коснулся указательным пальцем моего подбородка, заставляя взглянуть на себя, вызывая ещё больший страх, сковывающий и перекрывавший дыхание.       — Прошу вас, — прошептала, глядя в леденящие глаза и боясь вздохнуть.       Он посмотрел на наручные часы, а потом на меня и почему-то на Пак Чимина. Мужчина о чем-то размышлял, что было заметно по забегавшим вдруг глазам.       — Я поеду с вами, — ошарашил вдруг своим ответом, потому что никогда раньше вместе с ним мы не ездили никуда, даже на семейные собрания. — Мой автомобиль в ремонте, — очередная ложь, не понятно, с чем связанная, но пререкаться даже не стоило пытаться.       Отчим с братишкой подошли к автомобилю, а Пак не промолвил ни слова, всё это время наблюдая за нами.       — Это Пак Чимин, мы вместе учимся, — представила мужчине Пака, который ни одной клеточкой не выглядел напуганным или хоть сколько-нибудь тронутым. — Господин Кан Джун…       — Твой отчим, — закончил за меня Чимин, коротко кивнув мужчине наглядно без выражения уважения, на что отчим никак не отреагировал, усаживаясь на заднее сиденье автомобиля. — Пожалуй, доберусь домой с тобой, лень вызывать такси, — и сел на переднее пассажирское кресло, отдавая мне ключи.       До дома мы ехали в абсолютной тишине, нарушаемой лишь монотонным звуком двигателя.       Когда оказались в нашем дворе, отчим с братишкой вышли первыми и направились в дом, а Пак задержался рядом со мной, оглядев дом.       — Наён, заходи, я провожу твоего друга, — вдруг обратился отчим, закрывая дверь за братишкой.       Но тут Чимин резко прижал меня к автомобилю, обхватив одной рукой за затылок, заставляя наши носы почти соприкоснуться. Рефлекторно выставила руку перед собой, но он взял мою ладонь в свою и притянул к себе.       — Не сопротивляйся, я ничего не сделаю, — прошептал Чимин, выдыхая горячий воздух на мои губы, заставляя опустить и задержать взгляд на его пухлых губах, приоткрытых и таких чувственно-притягательных, что у меня перехватило дыхание, а сердце чаще забилось. — Твой отчим… Он смотрит на тебя, как на собственность…       — Но ведь мы и есть его собственность, — еле сдерживая свой естественный порыв коснуться этих губ, ответила ему и посмотрела в глаза, непривычно ярко блестевшие озорным огоньком. — Чимин…       — Я сам доберусь, милая, — более громким голосом сказал Пак, сделав шаг от меня. — Увидимся завтра.       Смущенная и сбитая с толку проводила его взглядом, лишь позже оборачиваясь и замечая непроницаемое лицо отчима.       — В дом, — кратко кивнул головой, шагая к парадной двери, а я ещё несколько секунд смотрела на дверь ворот, где скрылся Пак Чимин, совсем не тот угрюмый парень, которого я привыкла видеть в университете.       Мать буквально подскочила с кресла, увидев меня, но тут же остановилась, заметив за моей спиной отчима, неловко приглаживавшего свои идеально уложенные волосы.       — Дорогой, я… я не ждала тебя так рано, — пролепетала она, подлетая к нему словно бабочка и тут же помогая снять пиджак. — Извини, ужин ещё не готов…       — Ничего страшного. Хочу поговорить с детьми.       — Но им ещё нужно заниматься… И потом к репетитору поехать, — мать явно растерялась, не представляя себе, как можно было бы оттянуть наказание близнецов.       — Со всеми детьми, — уточнил мужчина, бросив на неё взгляд, не терпящий возражений.       Она не нашлась, что ответить, лишь недоверчиво уставилась на меня, словно я действительно могла что-то знать о замыслах этого мужчины. Оказавшись без Чимина, я почувствовала себя беззащитной: у меня снова подкашивались ноги и не хватало воздуха в присутствии отчима. Мне снова стало страшно оказаться с ним наедине хоть и в гостиной.       — Кто он? — заговорил отчим, и я даже не сразу поняла, что обращался ко мне.       — Я ведь назвала имя.       — Ты меня боишься? — в его голосе была какая-то насмешка, но на лице ни один мускул не дрогнул, сохраняя маску непроницаемости. — Не стоит.       — Вы снова побьёте близнецов?       — А ты этого не хочешь?       Он меня пугал. Я едва не теряла сознание от страха из-за его голоса, движений, мимики, присутствия. Что он задумал? Почему спрашивал об этом? С каких пор ему стали интересны мои желания или нежелания? Что происходило в его голове?       Теряясь в вопросах, ответов на которые я даже не могла предположить, наконец свободно выдохнула, когда показались мать с близнецами. Ханбёль и Хансок держались за руки и опустили головы, едва слышно хныкая. Отчим кивнул матери, придерживавшей руку у груди, чтобы оставила нас, и сам проводил в свой кабинет. Быть может, он решил, что настала пора и меня избивать?       Закрыв дверь кабинета на ключ, мужчина опустился на крутящийся стул за свой рабочий стол и сложил ладони домиком, упираясь локтями о столешницу. Он словно собирался с мыслями, но мы прекрасно знали, что делал так специально, чтобы усилить давящую атмосферу.       — Итак, вы сами признаетесь в своих грехах или мне сказать? — он откинулся на стуле, приняв расслабленную позу.       — Отец, прости, я лишь хотел повидать одноклассника, — Хансок бросился отцу в ноги, встав на колени и сложив ладони в молитвенном жесте.       — А я не сказала маме, где он, прости, отец, — прижалась к братишке Ханбёль, шмыгая носом от вставших в глазах слезах.       — Я не про сегодня…       Близнецы переглянулись и посмотрели на меня, растерянную и откровенно не понимавшую, что имел ввиду мужчина. Он поднялся со своего места и вытащил конверт из выдвижного ящика стола. Только по его рукам, нервно сжимавшим конверт, я поняла, что он совсем не спокоен и готов взорваться. Длинные пальцы вытащили пачку бумаг и швырнули их во все стороны по комнате. Лишь когда они коснулись пола, я поняла, что это фотографии, а не просто бумага. Фотографии меня. Фотографии меня у Ким Намджуна.       Ноги перестали держать, я словно провалилась на миг в бездну, оказываясь на полу и прекрасно рассмотрев все снимки. В груди что-то защемило, стало так отвратительно и стыдно. Потому что сделала это, потому что кто-то об этом узнал и увидел.       — Чья идея? Как вам только в голову такое пришло?! — повысил голос отчим, вызывая такой животный страх, что любой оказывался парализован на долгое время. — Уверен, что не без вашего содействия Наён соблазняла заместителя директора. Думали, я ни о чём не узнаю? — близнецы сжались в единый комочек и слезно просили их пощадить. — А ты? Тебе самой не противно? Ведешь себя как последняя шлюха, — отчим навис надо мной, блокируя все пути отступления. — Какой пример ты подаешь им? Разве этому мы тебя учили?       Внутри всё закипело после этих его слов. Самый аморальный человек на свете стоял и пытался учить порядочности невинных детей!       — Мне рассказать, чему меня учили? — процедила сквозь зубы, приподнимаясь с пола и заглядывая в бесноватые глаза мужчины. — Вы действительно этого хотите? Рассказать, что вы…       Однако отчим не дал договорить, затыкая мне рот ладонью, а второй рукой схватив за шею и прижав к полу, выбивая весь воздух из лёгких.       — Папа! Папа, не трогай сестру! Папа, ты же ее задушишь! — закричали Ханбёль и Хансок, хватая отца за плечи с двух сторон, но он наотмашь ударил обоих не глядя.       В глазах темнело, а руки и ноги становились ватными, отчего мои попытки убрать руку мужчины с шеи были тщетными. Когда я начала терять сознание, он отпустил меня. Жадно и рвано хватая воздух, я боялась даже пошевелиться, поэтому лишь глазами отыскала лежавших на полу близнецов. На крики близнецов в комнату ворвалась мать, вся в слезах, с ужасом оглядывая нас всех. Ее трясло, но она нашла в себе силы приподнять с пола близнецов.       — Дорогой, Хансок только из больницы… За что… За что ты так? — промямлила она и вывела младших из кабинета, оставляя меня с тираном одних.       — Не стоило тебе открывать рот, — проговорил мужчина, сидя рядом на полу, и, вытянув ноги, ослабил галстук.       — Не трогай их больше, — прошептала хриплым голосом, касаясь дрожавшей рукой шеи и медленно приподнимаясь. — Прошу, они…       — Что это? — мужчина коснулся моего затылка и резко стянул кофту со спины. — Кто посмел…       Меня вновь затрясло от страха. Мужчина обхватил ладонями мои плечи, убирая спутавшиеся волосы в сторону и стягивая края блузки, не церемонясь и разрывая тонкий и лёгкий материал.       — Не надо, — сжавшись в комок, обняла себя руками, хоть как-то пытаясь закрыться и защититься от этого чудовища.       — Кто это сделал?! Это тот мелкий подонок? — отчим чуть не кричал, сжимая кожу на плечах.       — Не делай вид, будто не знаешь… Ты избиваешь близнецов, мать избивает меня. Закономерно.       Горячее дыхание опалило кожу на спине, вызывая не самые приятные воспоминания и расшатывая хрупкую нервную систему. Мерзкий, отвратительный, чудовищный тип, двуличный и лицемерный до невозможности резко обнял, прижимая к себе, выбивая последний воздух из лёгких.       — Не надо, — слёзы скатывались по щекам, а тело содрогалось от каждого его движения или касания.       — Я не причиню тебе боли, — он снова взял себя в руки и вернул голосу прежнюю твёрдость и уверенность. — Но ты больше не должна видеться с заместителем директора.       — А как же близнецы…       — Если будешь послушна, я их не трону.       Он поднялся, поправляя рубашку, стянув галстук и уложив волосы, и протянул мне руку, чтобы поднять с пола. Меня едва держали ноги, а в голове всё не укладывалось, что мы так легко отделались. Какой же был подводный камень? Что задумал отчим? Почему он так себя вёл, будто действительно не безразличен? Становилось мерзко и противно только от одной мысли, что я ему дороже родных детей. Но, быть может, это его психологические уловки? Дрессирует или испытывает нас, как своих подчиненных, с удовольствием наблюдая за нашей агонией и растерянностью, и как только мы потеряем бдительность и расслабимся, он ударит ещё сильнее и больнее. Ему нельзя было доверять, как и любой даже самой светлой его мысли или чувству. Он умело пугал и путал, заставляя жертв самих себя медленно уничтожать.       Мать вернулась в кабинет, видимо, вспомнив, что тут ещё оставалась я. Вероятно, ей хотелось поскорее отыграться на мне за новые синяки близнецов.       — Дорогая, — обратился к ней отчим, когда она показалась на пороге и недоверчиво взглянула на меня, уткнувшуюся в угол и едва слышно всхлипывавшую. — Если я замечу хоть царапину, то перестану быть снисходительным, — он посмотрел на меня с каким-то вызовом, чего мне было не понять. — Я про Наён. У меня на её счёт большие планы, так что лучше займись безупречностью репутации нашей семьи.       — Да, дорогой, как скажешь, — мать согласно кивнула, незаметно сжимая руки в кулаки и покорно покидая кабинет.       — Что… что это значит? Какие ещё планы? — я вышла из своего укрытия, а отчим уселся за рабочий стол. — Я же не вещь, чтобы распоряжаться…       — Мне нужно работать, — мужчина кивнул головой в сторону двери и занялся какими-то бумагами столь невозмутимо, словно не было никакого скандала.       Захлебнувшись возмущением, всё же решила не раздражать его лишний раз, хотя любопытство съедало изнутри. Сделав несколько шагов к столу, встретилась с непроницаемой маской на его лице, охлаждающей похлеще ведра ледяной воды.       — Но… я…       — Моя, — резко, грубо и деловито закончил отчим, даже не подняв головы от бумаг, а я чуть не подавилась от приступа тошноты и кашля.       Быстро покинув кабинет, юркнула в свою комнату, закрывая ее на ключ изнутри. Слёзы рванули градом, и хотелось провалиться сквозь землю или стереть себя с лица планеты. Стало жарко, и я пошла в душ прямо в одежде, встав под холодную струю воды. Если бы вода из-под крана могла смыть всё на свете, я бы хотела, чтобы она смыла меня или мою память.       Черён как Хатико ждала меня у ступенек главного корпуса университета с кофе в руках и подбадривающей улыбкой на лице. Эта солнечная девушка вдохновляла меня и вызывала дикое желание жить. Она была неким эталоном: тем, кем я хотела бы быть, или той, на чьем месте я хотела бы оказаться.       — Выглядишь лучше, чем ожидалось, — усмехнулась Черён, подавая стаканчик с кофе. — Всё утряслось?       — Да, на удивление, — кивнула, делая глоток.       — Знаешь, я люблю сплетни и слухи, но… Наён, о тебе и Чимине хотела бы слышать лично от тебя, — я чуть не поперхнулась жидкостью. — Малоприятно понимать, что мы с тобой подруги, а ты со мной не делишься своими проблемами, переживаниями, да чем угодно. Я будто пустое место…       — Черён, всё не так… Господи, я даже не знаю, что сделала…       — Вы вместе уехали, а мне ты сказала, что у тебя братишка сбежал из больницы.       — Чимин поехал со мной, чтобы помочь…       — А почему ты меня не попросила? Я бы хоть увидела твоих призрачных близнецов, о которых столько слышу.       — Эм, Черён, я… Не хочу… Неправильно… Не думаю… В общем, боюсь, что они могут как-то повлиять на тебя, и…       — Ты думаешь, я перестану с тобой дружить? Да какими бы они ни были, чтобы ни делали, ты это ты. Милая мученица Наён, — она наконец-то улыбнулась, делая перерыв в длинном монологе. — Давай так. На выходные приглашаю к себе тебя и твоих близнецов. Чтобы быть на равных, притащу свою младшую и братьев. Идёт?       Согласно кивнув головой, допила кофе и выбросила стаканчик в урну. Лишь краем глаза заметила неподалеку знакомые силуэты высокого парня из толпы и Ким Тэхёна, поэтому, схватив подругу за руку, хотела дать дёру, но она остановилась, активно махая руками Киму.       Парень на удивление радостно приветствовал ее в ответ и меньше, через минуту стоял рядом с нами в компании молчаливого на этот раз друга.       — Черён, давно не виделись, — сладко улыбался Ким, накручивая на палец длинный локон осветленных волос моей подруги. — Ты как всегда прекрасна, моя милая.       — Вот же подлиза, — подруга ткнула пальцем в плечо парня, игриво отталкивая от себя. — Чего тебе?       — Ну что ты так сразу? Я, может, соскучился.       — Ой, конечно. Ты слишком популярен, чтобы скучать.       — Можешь устроить мне встречу с Чонгуком? — полушепотом спросил Ким, наклонившись к уху Черён, словно это было чем-то секретным.       — После того, как ты увёл у него девушку? — ухмыльнулась Черён, скрестив руки на груди и сделав недовольное лицо.       — Я оказал ему услугу, избавив от потенциальной вертихвостки, — невинно пожал плечами парень и развел руки в стороны. — Он не отвечает на мои звонки, закрывает дверь перед носом. Сколько можно обижаться…       — Ладно, ладно, поняла. Сделаю, но только ради душевного спокойствия моего брата.       — Ты ж моя богиня, — Тэхён потянул руки, чтобы обнять Черён, которая сделала шаг в сторону и ускользнула от него.       Меня поражало, насколько же они были близки, и почему я этого раньше не знала или не замечала. Вероятно, Черён говорила всерьёз про мою замкнутость на семейных проблемах и невозможности обратить внимание на окружающий мир. Жизнь вокруг кипела, была наполнена интересными событиями, но я не замечала ничего, сосредоточившись лишь на самой себе. Быть может, стоило обращать внимание на других, чтобы суметь открыться миру, чтобы действительно начать жить.       Черён подхватила меня под руку и повела за собой в университет, а Ким со своим другом шли рядом. Не то чтобы он меня сильно пугал, но всё же чувствовала я себя некомфортно и неловко. Парень даже не обращал внимание на моё присутствие или умело делал вид, что равнодушен. Это было совсем не похоже на того Кима, который выглядел ледяной глыбой пару дней назад.       Рядом с аудиторией нашей странной компанией мы встретились с Пак Чимином, выглядевшим непривычно в пиджаке, чёрной шелковой рубашке и с уложенными назад волосами, вызывая лёгкий трепет где-то в грудной клетке.       — П-привет, — пробормотала я, опуская взгляд, со смущением вспомнив сцену прощания перед отчимом.       Пак ведь так и не объяснил, что это была за причуда.       — И тебе, — впервые отозвался он, улыбнувшись, чем окончательно выбил меня из колеи.       — Оу, так всё-таки у парочки дела пошли на лад? — усмехнулся высокий дружок Тэхёна, на что Ким его легонько ткнул в бок.       — Со Джун, я понимаю, что тебе нравится за мной подбирать всех, — язвительно заметил Пак, вдруг приобняв меня за плечо, чем шокировал всю публику. — Но Наён не для тебя.       Лицо Черён приняло мрачный вид, и мне стало неловко. Получалось не очень хорошо, ведь выглядело так, словно все слухи оказывались правдой.       — Черён, — прошептала одними губами, когда подруга демонстративно прошла на наше место, а Ким с другом ушли.       — Ты же обещала сделать всё, что попрошу?