Восьмого, в полночь, на том же месте

— Он меня проклял, — стонала Гнев, стискивая подушку. — Навёл какую-нибудь древнюю порчу из своих книжек, чтобы у меня сил не было покинуть Каас!       Ветт с искренним сочувствием тронула подругу за руку. Та не отреагировала, продолжая лежать в позе эмбриона, что, пожалуй, пугало тви’леку больше всего. Несколько месяцев назад за такие попытки утешения Иврис не раздумывая откусила бы голову, но теперь даже не угрожала особо жестокой казнью. — Может, всё из-за юксизвериного сала? — предположила Ветт. — Не то чтобы я сомневалась в твоей способности съесть килограмма три за раз… — Это было неделю назад! — Значит, до сих пор переваривается!       Иврис отмахнулась от неё, не имея никаких сил спорить. Первоначальное воодушевление и готовность к боевым подвигам подозрительно быстро сменились невозможностью отползти от кровати дальше освежителя, и она почему-то не сомневалась, что во всём виноват Ваурон. Не только прямо, но ещё и как-нибудь косвенно. К её сожалению, советник из чувства самосохранения к столице не приближался, предпочитая отсиживаться на Бостирде и насылать загадочные ситхские порчи. — Или психосоматика, — выдвинула другую догадку тви’лека. — Твой мозг так упорно отвергает идею деторождения, что заставляет тебя страдать физически. Или тебе почки отбило ещё тогда, на Квеше. Или…       Неловкий посторонний кашель вынудил её прекратить излагать одну теорию за другой. Чистокровная женщина в медицинской форме, сидевшая на краешке кресла с планшетом, по виду очень хотела что-то сказать, но тактичность не позволяла ей вмешиваться в разговор повелителя ситхов. — Вы психиатр? — простодушно уточнила Ветт, наконец-то обратив внимание на присутствие гостьи. — Можете ей помочь? — Я профессор Мидара, репродуктивный генетик, — снисходительно пояснила дама. — И всё-таки хотела бы обсудить некоторые детали с лордом наедине. — А вы и так наедине, — не уступила она. — Я вот кто? Никто. Имущество повелителя, прямо как кресло под вами. Его же вы вынести не просите? — Ветт. Сходи погуляй, — просипела Гнев.       Та возмущённо заворчала, но повелительница была настойчива в своём решении и одним взглядом пообещала ужасные кары. Тви’лека поплелась к выходу, то и дело оборачиваясь в надежде, что Иврис передумает. Не стала. — Ну? — Гнев ценой невообразимых усилий села, подоткнув под спину подушку. — Сколько мне осталось? — Месяцев шесть, милорд, — недоумённо ответила Мидара. — Так мало? — Простите?.. — Всего полгода? — В идеале, — безжалостно участливым тоном добавила чистокровная. — Результаты тестов допускают большую вероятность сокращённых сроков. О них я и хотела бы с вами поговорить.       Иврис с досадой прикусила губу. Вот уж не так она планировала закончить жизнь и карьеру. Да и сколько всего не успелось! Даже список врагов, которых обязательно надо отправить на тот свет раньше себя, составлять теперь было поздновато. — Ладно, — с джедайским спокойствием подытожила она. — У мелкого-то какие шансы? — Пока нет никаких, — Мидара сглотнула под недобрым взором повелительницы, — угроз. Вас что-то конкретное беспокоит, милорд? — То, что мне жить осталось полгода, да ещё и мучительных? — Жить? Но… С чего вы взяли? — А зачем тогда матушке присылать консультанта той половины Тёмного Совета, у которой ещё не всё отсохло и отвалилось? Всё предрешено. Я умру в страшных страданиях, а два могущественных клана будут воевать двести лет за право хранить наши забальзамированные тела в семейной крипте. И никто так и не признается, чья сторона осыпала меня проклятиями из сборника «Алхимия на каждый день», лишь бы не разгребать дерьмо с неудобным наследником!       Гнев сурово шмыгнула носом, представляя самые роскошные похороны на Дромунд-Каасе. В Империи. Вереницы плакальщиц, тонны цветов и толпы обречённых на жертвоприношение рабов… — Ваш специалист по подбору действительно допустил ошибку, но не настолько серьёзную, — вклинилась в картину невероятного расточительства Мидара. — Я думаю, наблюдения на всём сроке беременности будет достаточно.       «И психиатра», — прочиталось в безупречной искусственной улыбке. — Ошибку? Например, ещё не сбежал из имперского пространства со всеми родственниками? — Я бы таких «специалистов» на опыты отдавала, — не на шутку возмутилась профессор. — Подумать только, подобрать Шийярам партнёра из других высокородных зиостских киссай! Века бережной евгеники, сохранения генетического разнообразия в условиях ограниченной популяции, а какой-то идиот…       «…не может удержать ремень», — закончила про себя Иврис. — Вы не волнуйтесь, — как могла успокоила Мидара. — Сейчас от тёмной алхимии и экспериментов с геномом появляется куда больше особей с признаками вырождения, чем от связей с высокой степенью генетического родства. Правда, я должна подготовить вас к тому…       Иврис жалобно глянула на голокомм в противоположном конце комнаты. Вот бы посадить вместо себя Ваурона, и пусть он выслушивает, как опасно вымирающим видам трахаться без двухсотстраничного контракта и пяти голодисков с медицинскими записями. Может, Мидара даже покажет ему свой музей заспиртованных уродцев, по которому она водит любимых первокурсников, приговаривая: «Вот почему нужно учить биологию и не забывать про предохранение». — Лорд Иврис, — снова отвлекла её от драматических полотен чистокровная. — Мне жаль, но есть большая вероятность, что потомство не унаследует предрасположенность к Силе. — И… всё? — Никогда нельзя исключать других отклонений, но с меньшим шансом, — Мидара рассеянно поправила визор. — Не переживайте. Вот у лорда Д. родилось настоящее чудовище, хотя подбор был идеальным! Розовокожее, с огромным носом и гладким, как, простите, задница, подбородком. Наверное, потому что жена изменила ему с республиканским солдатом.       Иврис долго смотрела в одну точку, пока фоновым шумом профессор рассказывала ей о других «смешных» случаях из практики. Мидара, догадавшись, что повелителю неинтересно, заткнулась минут через десять, а Иврис до сих пор никак не реагировала на её присутствие. Пока наконец не спросила: — Значит, я не умираю? — Это токсикоз, милорд.

***

      Во второй раз Дарт Ваурон женился по любви, чем сильно расстроил бабулю, считавшую, что эмоции в браке ни к чему хорошему не ведут. Многочисленные капризы возлюбленной тогда казались ему очаровательными, даже если ей хотелось водить за собой наутоланского мальчика-раба определённого оттенка зелёного или засыпать сад коррибанским песком, украденным из-под носа у ещё хозяйничающих на планете республиканцев.       К слову, бабуля оказалась права. Брак продержался пять месяцев. Движимая ревностью супруга вознамерилась отравить новую любовницу мужа и пригласила её на пустяковое торжество. Та момент не упустила, прибыв на роковой банкет с «подарком».       В двух испортивших праздник (и аппетит гостей) смертях все ожидаемо обвинили Ваурона. Сатамис ещё полгода висела у него на руке, умоляя рассказать, как он так чисто сработал, что и намёка на улики не осталось. Ваурон и сам уже начал сомневаться, что не приложил к убийствам руку, но потом бабуля нехотя призналась: яд обе взяли у неё. Одной госпожа Кхарад поведала, что супруг собирается бросить её ради новой пассии, а другой — что от свадьбы с будущим членом Тёмного Совета её отделяет только нынешняя жена. Так в битве за сердце Дарта Ваурона победила невыносимая чистокровная карга и, пока он предавался трауру по несчастной любви и очередному вдовству, быстренько подобрала ему хорошую партию. Отличную, как бы ни хотелось признавать обратного.       Короче говоря, жизненный этап любовных интриг Ваурон считал давно пройденным. Жениться он до событий последних месяцев больше не собирался, а прихоти временных избранниц находил утомительными и пресекал сразу же. Но, видимо, лорд Гнев сбила его до базовых настроек, иначе Ваурон и объяснить не мог, зачем, забыв все разногласия, побежал исполнять первую же озвученную просьбу. Точнее, привезённую ранним бостирдским утром капитаном Куинном.       «каас в девять вечера на той скамейке я тебя ненавижу».       Он с незаметным вздохом пригладил испорченные дождём волосы. Рассказ Иврис о самом ужасном дне в её жизни был настолько трагическим и эмоциональным, что к его концу советник забыл, почему вообще перед сном смаковал мысли об убийстве с особой жестокостью. Ну захотелось прелестной воительнице погреться у лавовых озёр, что с того? Подумаешь, ослушалась, какая женщина так не делает? Вон, успокоилась уже, сидит на Дромунд-Каасе и никаких дурацких планов не строит. О ребёнке переживает. Вытерпела госпожу Мидару, которую чудом ещё никто не обезглавил.       Очаровательные девичьи глупости, только и всего.       Перед глазами неодобрительно покачала головой бабушка Кхарад. «Опять началось, тебе хоть ядом в глаза плюй». — Хочешь, ко мне поедем? — проворковал Ваурон, когда Иврис сделала паузу, чтобы перевести дыхание. — Воздухом в саду подышишь, сало твоё любимое закажем, Вейна ещё вина хорошего прислала, понюхаешь… — Не вздумай его пить!       Она резко прикусила язык. Сдавать план Шийяров по устранению советника было плохим ходом, но по-другому Иврис не смогла. Ваурон был единственным, кто выслушал её, не прерывая. Ещё и по спине ласково погладил. Мерзавец. Как вот его убивать? — Отравлено? Нет, что ты, — отмахнулся ситх. — А вот парочка ауродиевых кубков самого повелителя Сеймуса, которые я очень удачно купил у дальнего знакомого твоего отца неделю назад — да. Впрочем, я подозреваю, что Дарт Шедд об этом не знает. Яд, как тебе известно, женское оружие. — Ты ведь не будешь мстить в ответ? — Мне было как минимум обидно! Однако буду признателен, если ты убедишь родителей, что в моей смерти нет необходимости. Все прошлые попытки от меня избавиться я, так и быть, забуду. — Прошлые?!       «Прости, бабушка, — мысленно обратился он к Бездне, где госпожа Кхарад, по его надеждам, горела целую вечность. — Ничего не могу с собой поделать. Когда дама, имея возможность и мотивы, не участвует в покушениях на тебя, это ли не любовь?»       Ваурон бесстрашно сжал её ладонь, в этот раз говоря со всей искренностью: — Момент так себе, но я вынужден вновь поднять вопрос, денно и нощно терзающий безраздельно покорённое тобой сердце. Не окажешь ли ты мне честь, милая Миртиврисхан, приняв предложение о брачном союзе?       Иврис беззлобно фыркнула, но руку выдирать не стала. Напротив, села поближе и примостила голову на его насквозь промокшее плечо. — Да никогда в жизни.