"К" и другие буквы

      Сарухико никогда не испытывал мук совести. На него косились, шептались за спиной рядовые Скипетра — «предатель, предатель, смотрите, вдруг и нас так же кинет, почему король ему верит?»       Не то чтобы Сарухико вообще считал себя крайней стороной в конфликте с Хомрой.       Не то чтобы у него был конфликт именно с Хомрой. Изначально. Потом, знамо дело, появился. Но не он же начал!       Кто начал?       Да не сложно догадаться!       Мисаки, чертов придурок, полгода орал, что не гей, еще полгода хвостом вертел, и только все улеглось, надо ж ему было, ну вот надо ж…       Пока Фушими пустился в гневные стенания, лучше нам предоставить Яте право рассказать эту историю.       Если мы спросим у Мисаки (разумеется, мы ни в коем случае его так не назовем), он нам обязательно ответит кое-что нецензурное, но общий смысл будет примерно следующим: изначально недовольство Сару Хомрой пошло вовсе не от Хомры, а от одного конкретного случая.       Как-то раз они сидели в баре (как обычно), выпивали (как обычно) и Ята немного переборщил с алкоголем (какая неожиданность, да?). Наш герой сначала просто отключился и уснул, привалившись к плечу вполне еще трезвого Микото (хотя рядом, с другого бока, сидел Сарухико!), потом безвольной тряпочкой висел у Красного короля на руках, пока он со стандартно каменной мордой лица относил его в кровать и укладывал («Но где же был сам Сару?!» — спросите вы? А Ята, жаль, не знает, был в отрубе. Чтобы не порочить имя Микото, добавим, что он Яту даже не раздевал, не вертел, не щупал и почти не трогал — если точнее, мешком кинул на покрывала и закрыл дверь). На следующий день Мисаки выполнял задание Короля при его непосредственном участии.       Каким местом Сарухико смотрел и к чему приревновал, Ята сказать не мог. Ссора началась с вполне безобидной претензии, мол, чего это ты так к Микото липнешь, влюбился что-ли, и все бы сошло на нет… Но тут надо бы вспомнить о характере наших героев, и понять, что на нет в итоге ничего, конечно же, не сошло. Ята и Фушими разосрались в пыль буквально за каких-то десять минут, после чего первый едва не спалил комнату, а второй хлопнул дверью. Потом они перестали разговаривать, потом Сару рассорился с Тоцукой (да, оказалось, и такое возможно). Еще через два дня народу в Хомре поубавилось.       Итак, ни Ята, ни Фушими, разумеется, не могли знать тогда, что буквально через месяц будут снова зажиматься по углам и прятаться — теперь уже не от одного клана, а от двух. Как помирились сами не поняли, просто одна из остервенелых драк как-то плавно перетекла в темный тихенький переулочек с большим количеством горизонтальных (и не очень) поверхностей в виде коробок и другого хлама. Сидя там же, на холодном асфальте, Сарухико смеялся почти до колик, глядя на недовольно бубнящего какую-то чушь Яту, натягивающего почти разорванные на поясе шорты на их законное место.       Итак, Сарухико никогда не испытывал мук совести.       Ни тогда, разрывая отношения с Красным кланом, ни сейчас.       Почему ему должно было быть перед кем-то стыдно сейчас, спросите вы.       Ну, Рейши Мунаката ответил бы вам на этот вопрос очень подробно, если бы узнал, что его подчиненному заблагорассудилось использовать его собственный рабочий стол для весьма сомнительных занятий с членом члена враждебного клана. Для начала Синий Король, разумеется, откусил бы Сарухико голову, но потом обязательно бы ответил.       Но, разумеется, Рейши Мунакаты здесь не было, и откусить голову Сарухико было некому, поэтому эта самая голова продолжала без намека на стыд заниматься сомнительными занятиями с членом члена враждебного клана. Ни член, ни член члена против тех сомнительных занятий, конечно же, не были. Члену правда было стремно. Очень. Член члена же, погруженный в рот вышеупомянутого Сарухико, был вполне доволен своей жизнью и метаний хозяина не понимал. Ну у Синих и у Синих… Ну и что, что на столе Короля… Сиди и наслаждайся, придурок, мы развели этого высокомерного извращенца на целый минет!       ***       — Ята, где тебя носит? — тон Изумо подсказал — лучше бы ему одеваться еще быстрее.       — Я буду через полчаса!       — Ну, минут пять у нас еще есть, — заключил Сарухико, стоило Яте убрать телефон в карман только натянутых шорт. И притянул неуспевшего и мяукнуть Мисаки к себе прямо за рыжую голову.       — Пусти, придурок! Мне идти надо, — с трудом отклеился от него Ята, пытаясь еще и вытечь из стальной хватки.       — В следующий раз «оскверним» жилище Красного Короля, — насмешливо пообещал Сарухико.       Ята с силой пнул его коленом.       ***       Мисаки не то чтобы испытывал прям «муки» совести… Но она у него, в отличие от Сарухико, была.       Например, он все же винил себя за то, что Фушими предал Хомру.       Немного.       Но начал все этот ревнивый идиот!       Сарухико, чертов придурок, полгода клеился к нему, как озабоченная самка вомбата, едва за жопу не кусал, еще полгода вел себя, как полоумный кролик, и только все улеглось, надо ж ему было, ну вот надо ж… Пока Ята в свою очередь пустился в гневные стенания, лучше нам вернуть Фушими право рассказать эту историю. Но с его стороны все покажется оправданным и немного абсурдным по единственной приичне — они ведь были пьяны, а чего только не увидишь на нетрезвую голову в вещах, где абсолютно нет подтекста. Итак, ни Ята, ни Фушими, разумеется, не могли знать тогда, что буквально через месяц… Ну вы помните, да? Итак, Мисаки муки совести все же испытывал. Иногда. Но не сейчас. Вот позже — обязательно будет, но не сейчас. Почему не сейчас, а позже, спросите вы. Ну, Микото Суо и Изумо Кусанаги обязательно бы вам на этот вопрос ответили, если бы узнали, чем занимается член члена враждебного клана не так далеко от члена члена их клана на барной стойке пустой штаб-квартиры Хомры. Для начала Красный Король, разумеется, закурил бы, ну а второй в Красном клане непременно бы изнасиловал члена враждебного клана какой-нибудь бутылкой за такое надругательство над святилищем алкоголиков, но потом они оба обязательно бы ответили. Но, разумеется, Микото Суо и Изумо Кусанаги здесь не было, и курить и насиловать было некому, поэтому член члена враждебного клана не так далеко от члена члена их клана на барной стойке пустой штаб-квартиры Хомры продолжал заниматься чем-то, о чем они не знали. Ни члены, ни члены членов против тех сомнительных занятий, конечно же, не были. Правда, на этот раз обоим членам было стремно. Очень. Члены членов с хозяевами были не согласны по одной простой причине — один был вполне доволен своей деятельностью в плотно сжатом кулаке члена Синих, а второй был не менее удовлетворен своей в заднице члена Красных. Ну у Красных и у Красных… Ну и что, что на барной стойке… Ну и что, что если узнают, поубивают к чертовой бабушке… Трахайтесь, придурки, пока не явилось командование и не оборвало вам уши!       Чего еще надо-то?       ***       Изумо любовно протирал гладкую поверхность стойки, лениво насвистывая какой-то простенький мотивчик. Микото курил, уложив ладонь под щеку. Ята неумолимо краснел, глядя на деревянную столешницу.       — Ты чего это? — хлопнул его по плечу подкравшийся незаметно сзади Тоцука, тут же опускаясь на соседний стул. Микото перевел на них взгляд, не уловил каких-либо изменений или особых странностей в общем виде Мисаки и упал в прострацию снова.       — Да так, ничего, — выдавил Ята, краснея еще гуще.       А потом по бару разнесся недовольный голос Кусанаги:       — Так, я не понял, что это тут за пятна на полу?