***
Наруто страдал. Наверно, это была та самая боль, которой он всегда боялся. Она пробиралась в сердце, не останавливаясь не перед чем. Казалось, он погряз в боли, стал с ней единым целым. Будто теперь вместо крови у него были страдания и самобичевание. Быть может, Наруто мог бы отпустить это легче, если бы не уверенность, что именно он виноват в смерти Мадары. Да, безусловно. Если бы он тогда не сбежал.. Наруто не мог нормально жить, он просто существовал. В перерывах между очередной истерикой, он ел и пил, чтобы набраться сил на очередные выбросы чакры, которые крушили вещи в его комнате. Ему необходимы были эти выбросы, иначе бы он попросту умер от переизбытка чакры. Так, по-крайней мере, говорил Курама.. Никто из обитателей дома не подходил к нему. На это были разные причины: страх, нежелание, собственные страдания. Никто не хотел обременять Наруто еще большими мучениями и пустыми разговорами, так что они просто следили за его состоянием, не заходя слишком далеко за порог. Иногда Наруто просиживался на кухне, словно приходил в себя, однако долго это не продолжалось, и он вновь запирался в маленькой комнате, поддаваясь страданию. Позволяя ему вгрызаться в плоть и губить его, сжигать живьём. Каждый страдал по-своему. У каждого были свои причины страдать. Каждый из большой семьи Наруто пострадал от смерти Мадары и не важно в какой мере. — Мам, есть у нас еда? — Безразличный голос Наруто заставил всех присутствующих на кухне опустить головы. Лишь Саске нагло стоял у стены, не реагируя. Он не знал Узумаки так долго, чтобы его пугал такой его тон и выражение лица. Он не успел привыкнуть к жизнерадостному блондинчику с голубыми глазами в такой мере. — Да, сейчас. Саске, подвинься пожалуйста. — Конан посмотрела на Учиху, который загораживал проход на другую часть кухни. — Обойди, женщина, я не собираюсь тут тебе потакать. — Конан в ярости посмотрела на него, не собираясь терпеть такой наглости. Итачи и Пейн встали, собираясь приструнить зарвавшегося мальчишку, в то время как остальные лишь зло смотрели, слишком вымотанные для активных эмоций. Однако раньше, чем кто-то успел, что-то предпринять, в стену, рядом с щекой Саске, пролетел кунай, оставив глубокую царапину и заставив его вскрикнул от неожиданности. — Не смей разговаривать так с моей матерью, ублюдок. — холодный и по-прежнему спокойный тон голоса Наруто пробрал всех до костей, а Саске почувствовал себя так, будто его только что окунули в бассейн с акулами. Выражение лица Узумаки пугало. Саске казалось, что через порез из него утекает душа. Напряжённая аура давила на всех, и только Наруто продолжал помешивать кофе в кружке, холодно и безразлично смотря в стену.***
Кажется, сегодня была пятница.. Да, да, точно, пятница. Осенняя и холодная, продуваемая ветрами и отчаяньем жителей этого дома. Кажется, Наруто всё-таки потерялся, не осознавая сколько прошло времени.. Дни проходили монотонно, и у Наруто не было повода задумываться о времени раньше. Он был слишком поглащен собственными истериками и болью. Громкий вскрик заставил парня вынырнуть из своих мыслей и сквозь пелену усталости и холода, повернуть голову в сторону шума. Все смотрели на него с беспокойством, а Узумаки просто приподнял брови. — Наруто! Голос Конан звучал очень громко и неуютно, в тишине комнаты. Узумаки медленно опустил голову на свои колени, куда указывала рука матери. Пятно? — Кажется, не попить мне сегодня кофе. — Ни единой эмоции не проскользнуло в голосе Наруто, он просто стоял и глупо смотрел на тёмное пятно на штанах. — Нару, тебе надо поесть. — Пейн обеспокоено посмотрел на Наруто, сжимая его плече рукой. Его уже не волновал горячий ожог, который скорей всего останется на ноге сына, он просто хотел, чтобы Наруто наполнил свой желудок хоть чем-то. — Спасибо, пап, я не голоден. — Узумаки выдавил из себя эти слова и отошёл поближе к выходу. Он осмотрел всех сидящих на кухне стеклянным взглядом, затем вновь повернувшись к двери. Плавным шагом Наруто вышел из кухни. — Сынок, ты уверен? — Кушина подняла голову, показывая на обозрение похудевшее лицо и темные синяки от недосыпа. Узумаки-младший остановился около порога, застывая. — Да, мам, а тебе стоит пойти поспать. — сидящие на кухне услышали тихие слова Наруто, только из-за абсолютной тишины. Даже не поворачиваясь лицом, блондин чувствовал сплошную усталость в голосе матери. Тишина на кухне продолжилась, позволяя ее обитателям услышать даже шум чего-то дыхания. Всем было очень неуютно в такой напряженной тишине, но головы раскалывались, так что они молчали. Не дожидаясь более никаких вопросов, Наруто быстро зашагал, пропадая за поворотом коридора. Дейдара спрятал лицо в руках, чувствуя предательские слезы, которые отвратно щипали глаза. Состояние Наруто нагнетало на всех еще сильней, и они уже не могли отвлечься от своих проблем. Просто некому было это сделать. И Кушина, и Наруто были погружены в свое отчаяние и невозможно было смотреть на их изуродованные страданием лица. Каждый хватался за другого, в конечном итоге просто утаскивая его за собой. Дейдара сдержал порыв позорно разреветься и просто утер слезы, стараясь не слишком громко всхлипывать. Сасори посмотрел в глаза Обито, пересекаясь с ним взглядом и кивнул. Затем Тоби приобнял Дейдару за плечи и встал из-за стола, аккуратно поднимая его за собой. — Пошли, Дей, я уложу тебя спать. — Уставший Тсукури не хотел сопротивляться, так что он просто оперся на руки Учихи, позволяя ему самому вести их. Дейдара чувствовал приятные ощущения от поглаживаний Обито. — Сасори, ты не пойдёшь? — брюнет повернулся к Акасуне, обеспокоенно наблюдая за его скованными движениями. При такой атмосфере Сасори сложно было спокойно двигаться в кукле и некоторый страх за семью немного затруднял плавность движений. — Нет, спасибо.. — Потускневшие глаза опустили взгляд в стол. На плечо легла рука Темари, сидящей рядом. — Может, все-таки сходите вместе? — Девушка натянуто улыбнулась, затем вновь быстро расслабляя лицо. Сасори покачал головой. На кухне было немного людей, лишь часть, от всей группировки. Самые закрытые и безэмоциональные, вроде Гаары и Итачи, ушли по комнатам, переживая страдания в закрытой комнате — в одиночестве. Кисаме, несмотря на указ Итачи — не подходить к нему, решился таки подняться и попытаться успокоить. Гаара же все также сидел в комнате — в одиночестве, чувствуя себя свободнее, чем в окружение людей, чья аура подавляла сильнее любой печати. Иногда, он чувствовал сильный жар и открывал окно, вдыхая свежий воздух. Однако это не скрашивало будни, а монотонно проходящие день за днём не радовали никого. Даже мрачный Какузу поддерживал Хидана в сложный для них обоих период. Хидан пил. Много пил, очень много. Какузу это не нравилось, но он позволял любимому утопить горе в алкоголе. Это было не правильно — Какузу понимал, но поделать ничего не мог. Стоило Хидану протрезветь, как он сразу начинал впадать в истерику, не привыкший к таким происшествиях, как смерть кого-либо близкого. Да, Мадара не был для Хидана "отцом", коим являлся для того же Дейдары, но он и вправду к нему привязался. И его смерть была потрясением для Мацураси, который никогда не думал, что испытает подобное сам. Темари и Канкуро тоже страдали, с отличием лишь в том, что они просиживали на кухне, иногда переговариваясь с кем-либо. Брат и сестра привыкли к тому, что каждый день они могли обратиться к Мадаре с просьбой, даже незначительной. Учиха кривился, но помогал, в душе чувствуя счастье от этих просьб. Они начали волноваться, когда ссоры Наруто и Мадары переросли в постоянные крики. Даже если Собаку но могли понять Наруто, они также понимали важность его безопасности и то, как бездумно Узумаки разбрасывался обвинениями в несправедливости Мадары, было для них странным. Темари и Канкуро видели ситуацию объективно и могли судить справедливо, не опираясь на личные догадки. Да, возможно Мадара был довольно строг, но и Наруто совершал многое. Темари вздохнула, укладывая голову на руки. Сасори рядом несчастно сщурился и облокотился о спинку стула.***
Конан дала Нагато лекарство, придерживая голову, дабы ему легче было глотать. Спина мужчины болела, но он терпел, понимая важность режима питания, который ему выписал Сасори. Когда тебе из спины вытаскивают штыри, которые были там лет десять, не очень-то просто вновь нормально себя чувствовать. Слабость в теле немного оттеняла боль, хотя и не убирала полностью. — Я словно беспомощный ребенок.. — мужчина отвел глаза в сторону, устало вздыхая. Кушина рядом положила на тумбочку перемолотые фрукты и ягоды. — Нагато, не волнуйся, скоро ты восстановишься. — Конан приулыбнулась, смотря на Узумаки полузакрытыми от усталости глазами. Девушка была удивлена, как ее глазницы еще вообще не растворились. — Нагато-кун, Конан права. — Кушина кивнула, размешивая пюре в тарелке. Узумаки нужны были витамины, дабы восстановить свое здоровье и телосложение. Впавшие щеки, проступающие косточки, почти полное отсутствие кожи и чертовски тонкий живот. Мужчина выглядел очень плохо, и Конан мучилась от сострадания к любимому, делая все, чтобы он быстрее выздоровел. Она знала, что сейчас Нагато чувствует себя незащищённым, но тем не менее им доверяет и поэтому позволяет себе помочь. — Тебе придётся пройти долгий курс лечения, но рано или поздно ты встанешь на ноги. — Нагато приоткрыл тонкие белые губы, обхватывая ими ложку с едой и языком подтолкнул пищу ближе к горлу. Он немного подержал субстанцию во рту, прежде чем понять, что она достаточно размоченна слюной и аккуратно проглотить. Непривычно было делать такое, но он старался получить как можно больше удовольствия от этого, дабы вынести хоть какую-то пользу для себя. Небольшая кислинка от яблока заставила Нагато скривиться, вздрагивая всем телом. Почти сразу он почувствовал, как еда спускается все ближе к желудку, прежде пройдя через пищевод. Нагато мог поклясться, что он чувствовал, как его кишечник сужается вновь и вновь, проталкивая пюре в желудок. Конан, удостоверившись, что принятие внутрь чего-либо помимо воды не вызовет у мужчины рвотный рефлекс, закупорила баночку с настойкой и отложила лекарства на полку, затем присаживаясь на край постели. Легкое беспокойство затягивало в груди узел, сковывающий девушку. Она провела пальцем по груди Нагато, отмечая, что кожа облегала кости плотнее, и они уже ощущались более мягкими на ощупь. Сам Нагато слегка постанывал, от процесса пищеварения в желудке. Он уже отвык от того, что в него попадает что-то, кроме настоек и чакры, которой он собственно-то и подпитывался последние десять лет. Есть нормальную еду он начал недавно, и только в очень маленьких количествах, чтобы кишка вновь могла привыкнуть тому, что через нее проходит пища. На самом деле, будь у Нагато возможность – он бы вернулся в прошлое и ни за что бы не позволил себе просиживать со штырями в спине. В напоминание об этих днях, спина вновь загудела тупой болью, заставляя Нагато сжать зубы, а затем вскрикнуть от боли в них. Слабые зубы были очередной проблемой его слабости, от недостатка питания, а следовательно и витаминов. Они буквально крошились от нажатий или резких движений. Боль заставила Узумаки мученически застонать и чуть ли не заплакать от безысходности. В последнее время его нервы были расшатаны до предела, так что Нагато не удивился бы своим слезам. — Конан, полежишь со мной? — от резкого приступа желания любви со стороны Конан, мужчина умоляюще посмотрел на девушку. Кушина тихо засмеялась от такого выражения лица у вечно серьёзного Нагато. Конан же умилилась этому и быстро выполнила просьбу красноволосого, залезая под одеялко вместе с любимым. Тело Нагато было довольно холодным и с очень резкими изгибами, особенно в области груди, где сильно выпирали ребра. Однако, Конан это не смущало, и она продолжила обнимать мужчину, стараясь лишь сильно не нажимать, чтобы не сделать ему больно. Кушина тихо усмехнулась и прошла к выходу, выключая свет. Внезапно наплыли воспоминания о том, как они отсоединяли Нагато от Гедо.***
Flashback
(Хочу отметить, что все последствия, которые я написала не правдивы, мне просто было лень искать последствия травм в этих местах.) Сасори заранее выставлял на стол возле кресла Нагато различные обезболивающие и кровоостанавливающие, из-за которых кровь начнёт сильней свёртываться, не давая ей так обильно вытекать из ран. Также, в качестве своего помощника, кукольник развернул на стене карту строения спины человека, чтобы Конан и Кушина могли по ней ориентироваться. Нагато в это время сидел в кресле, еле дыша от волнения, страха и адреналина в крови. Он помнил, как было больно, когда в него воткнулись эти палки, а уж что будет, когда их начнут вытаскивать... Тут уж, даже самый смелый начнёт боятся. Нагато видел, что Сасори заранее пометил на карте мышцы, в которые предположительно утыкаются концы штырей, чтобы Конан могла следить за тем, какие точки, находящиеся рядом с ними, могут вызвать наибольшую боль. Желая как можно сильней ослабить боль Нагато во время сеанса, Акасуна подробно расписал куда нажимать точно не стоит. — Смотри, Конан, — Сасори указал на стык между малой ромбовидной мышцей и трапециевидной мышцей. — Сюда тебе нажимать вообще не стоит, иначе ты заденешь остистые отростки позвонков, а при его состояние, они с большой вероятностью просто разломятся пополам. — Конан нервно сжала губы и потеребила в руках маленький ножик, коим собиралась вырезать некоторые участки кожи на спине Нагато, чтобы упростить процесс извлечения штырей. — Хорошо, Сасори, я поняла. — Девушка кивнула и продолжила слушать, наблюдая за пальцем Акасуны, указывающим в различных направлениях. — Вот тут, — мужчина обвел пальцем среднего размера розоватую мышцу около плечевой кости. — Находится большая круглая мышца. Ее задевать также не стоит, так как можешь случайно ее продавить и к чертям вынести ему этим все способы движения локтем. На карте были отмечены некоторые места, которые, как объяснил Сасори, указывают на места, где находятся допустимые участки, которые без тяжёлых последствий можно задеть при извлечение. Сам кукольник был уверен, что один штырь, так или иначе все равно проткнул Нагато в тазовую кость, так что ему следовало бы осторожней быть с ней, и вытащить самому. Он не мог сделать так с остальными палками, так как Нагато не подпускал к себе в таком состояние никого, кроме Кушины и Конан. Но под конец сеанса он в любом случае перестанет осознавать реальность, так что это уже не будет проблемой. — Все, можем начинать. В комнате было напряжённо, у Кушины вспотели лицо и ладони, но она держалась. В помещение был яркий свет, так что было отчётливо видно, как на спине Нагато поступили кости, а в тонкий слой кожи впились грубые, металлические прутья. Сасори задумчиво осмотрел, предполагая, какой будет лучше вынуть первым. — Давай вон тот. — Палец указал на самый верхний штырь, находящийся на искосок и проходящий через сразу несколько мышц, однако не задевая ни одной кости. — Он не задевает косточки, так что его легче будет вытащить. Конан кивнула, крепче обхватывая ножик. Кушина сосредоточилась, приготовившись вкачивать в Нагато свою чакру, которая поможет ему не умереть и возможно облегчит боль. Хаюми резко выдохнула и сделала один надрез. Мужчина слабо застонал, однако особых признаков боли не подал. Сасори кивнул, и Конан аккуратно сделала еще пару разрезов, сглатывая. Неприятный звук чавканья чего-то склизкого в унисон с громким криком раздался по комнате, стоило Конан только попробовать вынуть штырь. Однако, ее это не остановило и девушка начала уверенно тянуть его на себя, стараясь сдержать рвотные позывы. Из дыры, оставшейся от палки, начала сочиться кровь, а внутри этой жижи, проступали кровавые прожилки мышц, насквозь проткнутые штырем. Конан сжала губы, испытывая огромное желание отвести взгляд. Но ей пришлось подойти ещё ближе, чтобы снова сделать разрез. Нагато было очень больно, однако он не мог нормально кричать из-за ослабленного состояния. Казалось, из него вместе со штырями вытягивают и внутренности, а мысли о том, что Конан приходится за всем этим смотреть и наблюдать, как из его спины выходят железные прутья, заставляла Узумаки чувствовать себя отвратно. Кушина же, в отличие от Хаюми, имела возможность отвернуться и воспользовалась ей, продолжая уже не глядя подпитывать Нагато чакрой. Сасори привык к таким картинам, так что спокойно за этим наблюдал, просто покручивая в руке колбочку с обезболивающим. Конан вновь сглотнула, протягиваю руку ко второй палке. Сасори кивнул и пригляделся к тому, как лезвие ножа вновь разрезает кожу до мышц, однако не задевая их. Руки Хаюми слегка тряслись, и она боялась сделать что-то не так, навредит тем самым Нагато, но девушка старалась держать себя в руках. Как бы то ни было, Конан была куноичи, и она обязана справиться с этим. Внезапно мышца начала быстро сокращаться, и Узумаки почувствовал, как его правое плечо свело судорогой. Он закричал от боли и неприятного чувства скованности, а Сасори тихо ругнулся. Оперативно влив в Нагато баночку обезболивающего, Акасуна приложил руки к месту, вокруг уже наполовину вышедшего из тела штыря, начиная быстро разминать кожу пальцами. Кушина смекнула проблему и начала направлять чакру в то место, где торчал штырь. Нагато немного отпустило, и он начал лишь тихо постанывать, тяжело дыша. — Черт, Конан, вытаскивай его до конца, быстрее! — прикрикнул Акасуна и сильнее прижал кожу пальцами, раздвигая ее, для более удобного извлечения. Хаюми вздрогнула и быстро, но аккуратно дернула, ощущая себя виноватой. — Это из-за меня? — Немного напугано спросила девушка и сжала губы. Со звоном на пол упала железка, заставляя Кушину вздрогнуть и повернуться на звук. Стоило ей увидеть месиво, что твориться на спине Нагато – она почти вытошнила свой завтрак, но успела себя сдержать. Дыры в спине кровоточили, и оттуда сгустками выходили комки свернувшейся крови. Разорванная мышца выглядела отвратительно. Прожилки потемнели, а сама мышца немного сжалась, проявляя морщины. Кровь вокруг раны постепенно запекалась, что выглядело еще хуже. Рвота подступила к горлу, но Кушине пришлось ее сглотнуть, от чего она поморщилась. Конан понимающе кивнула, переводя взгляд на Сасори. — Нет, это свойственная реакция для повреждённой мышцы. — Акасуна задумчиво помотал головой, беря с полки колбочку с кровоостанавливающим. — Продолжай, выдергивай тот, что снизу с права. Конан кивнула, подходя к спине Узумаки. Дрожь пробежала по спине и Хаюми поджала губы. Судорожный вздох и она вновь полоснула ножом по коже Нагато...End Flashback
***
Кушина поморщилась и помотала головой. Не самое приятное воспоминание...