****
Но, судя по всему, Абби совсем не хотелось брать грех на душу и убивать кого бы то ни было, поэтому она, во второй раз направившись в сторону дворца и заметив ораву ребят, без раздумий ввязалась в их игру и пробегала до самых сумерек. Когда начало темнеть и играющие принялись расходиться по домам, девчонка спохватилась и двухметровыми прыжками бросилась вслед за рыжеволосым княжичем. От отца Силаббиастина знала, что все до одного представители княжеского рода Стенчоуртов не блещут умом и слишком тугодумны для того, чтобы понять даже отнюдь не тонкие намеки, поэтому решила брать нахрапом, сразу заявив о том, что именно ей нужно: — Бад, тут такое дело… Можно будет у тебя сегодня переночевать? — Конечно, можно! — ответил ей подросток. Возвратившись домой, ребята поужинали и устроились на ночной сон на лежанках в комнате Анкутмы-младшего — той самой, где дочурке Рунтара уже доводилось почивать восемь лет назад. Дождавшись, пока Бад крепко уснет, Абби осторожно поднялась со своей постели и на негнущихся ногах и с сердцем, грозящим в любой миг выскочить из груди, приоткрыла дверь, вышла на цыпочках в коридор, притворила ее за собой, после, пройдя по темному коридору, в котором не было видно ни зги, она ощупью отыскала дверь в спальню княжеской пары, затем так же аккуратно потянула ее на себя. Несмело шагнув вовнутрь, девчушка, ощупывая воздух перед собой, приблизилась к лежанке из шкур и наклонилась, чтобы осуществить задуманное. Однако как же она удивилась, коснувшись абсолютно ровной постели, на которой никто в этот момент не лежал! На секунду притронувшись одной рукой к сердцу, которое в этот миг заколотилось пуще прежнего, чтобы немного его таким образом успокоить, Силаббиастина другой извлекла из кармана свечу, кремень и огниво, а затем зажгла ее, зажав в зубах и чиркнув камнями друг о друга, выбив парочку искр, зажегших фитиль. Сунув камни назад в карман, Абби, поудобнее схватив свечу, горящую тусклым пламенем, немного осветила себе убранство комнаты, подвигав рукой вверх-вниз и по кругу. Даже если княжеская чета стояла бы в стороне от лежанки или же в этот самый момент заходила бы в помещение, дочь Рунтара бы в таком случае расправилась с ними обоими, вот и все. Однако их не было. Пять, десять, пятнадцать минут стояла девчушка, ожидая их, но тщетно. Задув свечу, она с ничем поспешила возвратиться на свое прежнее место сна. — Абби, ты не спишь? — окликнул подружку мальчишка. — Не-а… — был ответ. — Вот и я не сплю. Мои мама и папа решили по случаю пятнадцати лет брака устроить себе медовый месяц, поэтому я на несколько дней остался один! В тот миг Абби ужасно захотелось дать самой себе крепкую затрещину. Ну вот как можно было так опростоволоситься? Столько времени зря потеряла, а теперь уже подходящий момент упущен! — А чего же ты сразу об этом не сказал? — поинтересовалась она, стараясь чтобы интонация ее голоса не выдавала того, насколько она была сейчас расстроена. — Могли бы повеселиться! — Ну, особенно не повеселишься, я все-таки не один здесь. — Что ж, понятно. Чем предлагаешь заняться тогда? — Давай вылезем через окно наружу и добежим до луга! Завтра сено будут складывать, чтобы зимой было чем яков кормить, поэтому сейчас его сгребли в стога, на которых можно поваляться и полюбоваться на ночное звездное небо! Да и повеселиться как следует снаружи можно будет! — Давай. — согласилась девица, которой совсем не хотелось возвращаться домой с ничем. Без лишних раздумий подростки так и сделали и, плюхнувшись на внушительные копны ароматной сухой травы, они подложили руки под головы и устремились взглядами вверх, к небосводу. — Папа мне говорил, что всегда очень любил летними ночами валяться на сене и рассматривать звезды. Мы с ним несколько раз так делали, когда я был маленький. Эх и здорово! — Да, здорово. — безучастно отозвалась его собеседница, будучи полностью поглощенной своими далеко не самыми радостными мыслями. — Абби, я вот хотел спросить — а где ты пропадала-то все это время? После того, как я восемь лет назад повеселился с тобой на сырном празднике, я тебя больше не видел! — А откуда я могла знать, что я тебе небезразлична? А будь это так, ты бы нашел способ вновь встретиться со мной! — Тогда я был еще ребенком, тебя мне не позволялось звать домой, даже видеться не разрешали, но сейчас я почти взрослый и мне уже все равно — буду делать то, что хочу! Генерал Гауда говорил, будто ты — демон. Вот же чепуха! — Это неудивительно. Он просто не слишком любит мою маму, и это еще очень мягко говоря, и потому ему претило то, что ты будешь водить дружбу со мной, с ее дочерью. — Честно говоря, я даже не знаю, почему я тогда его послушался и после не решался пойти наперекор. Он ведь мне не родитель и даже не родственник. — Ничего необычного в этом нет, — заметила девица, отметив в мыслях, что это можно отнести как к ее приятелю, так и к ней самой, — детям внушают, что они должны слушаться взрослых, при этом не объяснив, что не всех взрослых поголовно и не во всяких ситуациях — больший, чем у тебя, возраст, не делает их правыми абсолютно во всем. — Согласен. Ты, пожалуйста, не теряйся так больше, ладно? — Постараюсь.****
За разговорами незаметно протекла ночь, и затем ребята стали свидетелями потрясающего явления — рассвета. Поистине чудесным оно было еще и потому, что перед их глазами простиралось бескрайнее небо, тянувшееся до самого горизонта и нисколько не закрытое деревьями — со всех сторон был только луг. Когда подростки направились в сторону дворца, солнце с каждой минутой вставало все выше в небе, теплым светом озаряя все вокруг. В детстве Силаббиастина всегда с восторгом наблюдала за красочной сменой дня и ночи, но сейчас радоваться не выходило — все-таки такая безделица никаким образом не могла перевесить удручающие думы о том, что она не оправдала ожиданий отца и самым настоящим образом проштрафилась. Правда, Бад не имел ни малейшего понятия о душевном состоянии своей подружки — та умело скрывала его, нацепляя на себя фальшивую улыбку и следя за голосом и его интонацией. Как только они залезли через окно назад и вышли в коридор, чтобы пойти в столовую и позавтракать, им навстречу выбежала милая пухленькая девочка лет восьми, светловолосая и голубоглазая, с редкими веснушками на щеках и носике. — А я маме с папой все расскажу, когда они вернутся! — воскликнула она, показав княжичу язык. — И что ты невест к себе водишь, и что по ночам по лугам бродишь! — Только попробуй! — погрозил парень ей кулаком. — Тили-тили-тесто, жених и невеста! — Кто это? — поинтересовалась Абби. — Это Ольга, моя младшая сестра. — был ответ. — Жуткая ябеда. Немного позлив старшего брата и покривлявшись перед ним, Ольга побежала к Инге, своей закадычной подруге. Последняя была одного с ней роста, но на этом их внешнее сходство заканчивалось: Инга, не в пример гладкой и округлой княжне, была жилистой и мускулистой, а ее длинные идеально прямые волосы были каштанового цвета, как и у ее матери. Хоть этой девчонке было всего восемь, в ней отзывался дух авантюризма и потому она грезила о том, как сколотит баркас и уплывет на нем бороздить моря в поиске сокровищ и приключений. Повзрослев, стать кухаркой, как и ее мама Регина, вовсе не входило в ее планы. Именно поэтому Инга больше всего на свете жалела о том, что родилась девочкой — будь она мальчишкой, как ее младшие трехлетние братишки-близнецы, Пармезан и Маасдам, то обязательно заняла бы место отца и стала бы генералом. Единственный выход из сложившейся ситуации, который она видела — втайне от взрослых соорудить плавсредство и удрать на нем из дома по воде, или на крайний случай — ускакать в случайно выбранном направлении на яке, предварительно привязав к его копытам толстые пучки травы, чтобы животное само заметало за собой следы. А парочка подростков тем временем, сытно позавтракав и немного побесившись, поняла, что им пора прощаться. — Может быть, еще немного побудешь у меня? — любезно предложил гостье рыжий парнишка. — Рада была вновь тебя увидеть и провести с тобой время, но мне пора домой. — чуть погодя пробормотала девчушка, хотя, по правде говоря, идти туда было последним, чего она в данный момент времени хотела. — Я все-таки не бездомная. Свидимся. **** Каким-то путем она очутилась на том берегу реки, где находились угодья ее мамы. С тяжелым сердцем вернувшись домой, Абби с воем рассказала обо всем родным, ожидая, что ее примутся ругать, однако ее родитель, против всякого чаяния, взялся ее успокаивать и вытирать слезы, горячими ручьями текущие по ее щекам, подбородку и шее. — Милая, знаю, ты коришь себя за то, что тебе не удалось сделать то, чего я от тебя ожидал, но ты нисколечко не виновата. Безусловно, я не могу радоваться, что Анкутма до сих пор жив, но ты не должна заниматься самоуничтожением — ты ни капельки меня не разочаровала. Да и все равно я планировал его удушение твоими руками на прошедшую ночь, так что как ни крути, все равно Анкутма ночью был бы не во дворце, раз днем уехал со своей женой. Силаббиастина, услышав об этом, выдохнула с облегчением при той мысли, что отец на нее не сердится, и отправилась заниматься насущными делами, с удовольствием ощутив, как с ее плеч исчезла невидимая ноша, чересчур тяжеленная даже для такой невиданной богатырши, как она. — Ну что ж за невезуха! — взвыл Рунтар, оставшись в одиночестве. — У этого борова, что, есть какая-то защита от самой судьбы, позволяющая ему всегда оставаться невредимым в результате моих попыток его умертвить?!