I missed you more than I thought I would

Ваня и Тихон сидели по разные стороны дивана и не разговаривали, только смотрели в телевизор. Янковский скрестил руки на груди и изредка поглядывал на Жизневского, который сверлил его сердитым взглядом. Они опять поссорились. Раз десятый за неделю и это был пока что их рекорд. С недавнего времени в Ване будто что-то сломалось, он сам это понимал; знал, что мог так сильно не цепляться к бытовым мелочам, не кричать, но так и хочется иногда прикопаться к чему-нибудь, особенно когда уставший после работы. — Ну прости меня, Вань. — начал Тихон — Я не буду так больше. Посуду за собой мыть буду, ботинки с дороги убирать. Ты только не сердись. Жизневский понял, что уже давно начал не делать домашние дела, о которых просил Ваня, они ругались, говорили друг-другу ужасные вещи, которые даже не связаны с причиной ссоры, но потом всегда мирились. Значит и этот раз не станет исключением. — Нет, Тиш, я устал от этого, — Янковский устало вздохнул, потёр лицо руками и из последних сил держался, чтобы не расплакаться — Нам надо отдохнуть друг от друга, поэтому я завтра на выходные уеду к Лизе. Тихон только кивнул — вдруг действительно за два дня получится отдохнуть, прийти в себя и с новыми силами начинать что-то менять в отношениях. — Всё тогда, я спать. Ваня встал с дивана и даже не поцеловал Жизневского, а сразу ушёл в спальню. На кровати слишком просторно и пусто без Тихона, а за окном гремела гроза. Ваня до ужаса боялся молний, поэтому лёг на самый край кровати, укутавшись с головой в одеяло, пытаясь уснуть, но в мыслях всё прокручивались обывки вечерней ссоры. " — Я вообще не знаю, как мы съехались. Надо было сразу понять, что ты со мной не ужился бы, потому что весь из себя такой правильный, хозяйственный, куда мне до тебя, -Тихон взмахнул руками, чуть ли не задев гору посуды в раковине.» Может Янковский и правда тогда поторопился с переездом, а может им вообще не стоило съезжаться. Ваня почувствовал, как дышать стало тяжело, будто камень на грудь положили, он понимал, что сам во всём виноват — первый цеплялся, начинал злиться, кричал, в то время как Тихон до последнего держался спокойным. В голове проскочила безумная мысль:"А что, если я его больше не люблю?» Янковский полежал пару минут неподвижно, но снова начал ворочаться, чтобы не зациклиться на этом. После того, как Ваня несколько часов крутился под одеялом, пытаясь нормально лечь, он наконец уснул. Тихон к нему пришёл только под утро, замерев в дверном проёме. Вид у него был не очень свежим то ли от того, что он не мог нормально спать на диване, то ли от того, что выпил чуть больше, чем нужно. — Ты прости, что я тебя так подвёл, — шепнул Жизневский спящему Янковскому — Я так хотел, чтобы ты был счастлив со мной, чтобы мы жили без размолвок, но видимо не получилось. Так что ты прости, я виноват очень. Тихон поджал губы, подумал зайти и лечь рядом с Ваней, но потом всё-таки ушёл обратно на диван. Утром он даже не услышал, как Янковский проснулся, собрал вещи и ушёл. Только почувствовал, как его поцеловали в щёку родные губы. Всю дорогу Ваня проделал с очень серьёзным лицом, постоянно сидел в поезде хмуря лоб и, когда его на вокзале встретила Лиза, то сразу поняла, что брат не просто так погостить приехал. — Рассказывай, что случилось? — спросила девушка уже в машине. Янковский принял удивлённый вид. — У кого? — Вань, не валяй дурака. — У меня ничего не случилось. — Ваня отвёл взгляд и стал смотреть в окно, боковым взглядом замечая, как Лиза недовольно постукивала пальцами по рулю. Девушка тоже опустила взгляд, замечая, что Янковский положил телефон на панель управления экраном вверх. — И то, что тебе уже раз третий дозванивается Тихон, а ты не берёшь трубку это ничего? В порядке нормы, правильно я понимаю? — Слушай, я потом тебе расскажу, машина это не самое подходящее место. Ваня стиснул зубы, чтобы в эту же секунду не разныться. — Так, заедем в магазин, а то трезвыми мы это не выдержим. — Лиза решительно завернула в сторону ближайшего магазина. *** Тихон услышал, как открылась дверь и в квартиру зашёл Янковский. Жизневский выбежал в прихожую, улыбаясь во весь рот, и ждал, когда Ваня увидит чистую квартиру, цветы на столе и только приготовленный ужин. Но Янковский не спешит упасть в объятия, пройти в квартиру или хотя бы разуться. — Надо поговорить, — Ваня тяжело вздохнул и посмотрел печальными глазами. — Хорошо, — Тихон кивнул и перестал улыбаться, понимая, что разговор будет не слишком весёлым — Может ты хоть в квартиру зайдёшь? — Да, конечно. Янковский попытался стянуть куртку, но запутался в рукавах от волнения и Жизневскому пришлось помочь; ботинки он аккуратно поставил в угол и сел на край дивана, прям как школьник-отличник. — Ну давай, говори, — Тихон уселся так, чтобы видеть собеседника. Ваня пару раз то открыл, то закрыл рот, в попытках что-то сказать, но потом вздохнул и прикрыл глаза. — Сейчас, подожди минутку, — он пытался восстановить дыхание — Просто это не так легко, мне надо собраться. Тихон кивнул и протянул руку, чтобы погладить Янковского по спине, но как только он почувствовал пальцы на своём плече, то вскочил, будто ошпаренный. — Тихон, нам надо расстаться. Это прозвучало слегка истерично, после чего в комнате повисла звенящая тишина. Тихон смотрел на Ваню. Ваня смотрел в пол. — Надо что сделать? — Жизневский хлопал глазами, приоткрыв в удивлении рот. — Ты и сам всё слышал. Янковский сморщился, отмахнулся и сел обратно на диван, роняя голову на ладони. — Но почему? Теперь уже Тихон встал и начал наматывать круги по комнате. — Потому что это всё большая ошибка. — голос Вани тревожно дрогнул. — В чём заключается эта ошибка? — Жизневский не заметил, как начал кричать, но Янковский даже не пытался успокоить его. Тихон имел полное право на крики — Может я что-то не так делаю, может ты считаешь, что не стоило переезжать, может я какой-то не такой? Может вообще все наши чувства ты считаешь ошибкой? Жизневский остановился перед Ваней. — Ты скажи, что не так, — Тихон опустился на колени, обхватывая ноги Янковского — Я исправлюсь, клянусь. И в квартире убираться буду, и всё что хочешь сделаю, только останься, пожалуйста. Ваня смотрел в чужие глаза и ему казалось, что сердце перестало биться. — Я же люблю тебя. — шепнул Жизневский и поцеловал острые коленки — Не представляешь, как я люблю тебя. И вечность ещё любить буду, ты только не уходи. Янковский не выдержал долгого взгляда и отвернулся. — Нет. Мы уже ничего не делаем кроме того, как ссоримся. — Я же говорю, я исправлюсь, мы поработаем над собой и всё будет как раньше. — Я устал, Тиш. Просто устал. — Ваня поджал губы, чувствуя, что всё-таки начал плакать — Прости меня, пожалуйста, но я не могу так больше. Он опустил голову, чувствуя, что Тихон обхватил его щёки руками и прислонил чужой лоб к своему. Янковский не знал, что ему делать дальше. Внутри была какая-то тяжёлая пустота, хотелось закрыться от всего и прийти в себя, потому что последние недели выдались трудными. А потом Ваня уже предвкушал обратный переезд, насмешки отца, переход в свой родной театр и обсасывание всей этой ситуации на новостных форумах. — И когда ты уедешь? — Тихон запутал пальцы в волосах Янковского. — Сегодня. Лиза ждёт меня внизу, мне надо собрать вещи. Ваня как-то сморщился и, убрав от себя чужие руки, встал и пошёл в сторону спальни. — Может тебе помочь? Тихон заглянул в комнату, где сидел Янковский и складывал одежду в чемодан. Оглядев всё, что он уже успел собрать, Жизневский подумал, что когда Ваня только переехал, вещей было больше. — Не стоит, спасибо. Тихон кивнул и пошёл бездумно слоняться по квартире; на столе он заметил цветы, которые сам же и купил. Недолго посмотрев и подумав, Жизневский взял букет, пачку сигарет и вышел из квартиры, хлопнув при этом дверью. — Тихон? — Ваня выглянул из спальни, утирая находу пару слезинок, и, никого не обнаружив в квартире, ушёл обратно собирать вещи. Тихон вприпрыжку полетел вниз по лестнице, чтобы поскорее покурить, от чего с цветов сыпались лепестки. У подъезда стояла машина Лизы, а сама она сидела в салоне и, судя по позе, в которой находилась, девушка дремала. Жизневский подумал, стоит ли её будить, но желание поговорить с ней о Ване было слишком большим. — Лиз, — он постучал в окно, от чего девушка вздрогнула — Не против поговорить? Она, спросонья, непонимающе посмотрела на Тихона, протирая глаза, но увидев сигарету в его зубах, как-то приободрилась. — Привет. — Лиза вышла из машины, сразу обнимая Жизневского и похлопывая его по спине — Ну как ты? Она глянула на развалившийся букет в чужих руках — Что там Ваня? Тихон дёрнул плечами от прохлады и протянул Лизе пачку сигарет. — Ваня не знаю как. Может ему лучше, после того, как он сделал такое заявление. Не знаю в общем. Это ты мне лучше скажи. — Жизневский опустил взгляд на букет, который до сих пор держал в руках и решил его выбросить — Он же наверняка к тебе ездил, чтобы своими заморочками поделиться. Лиза бросила печальный взгляд на цветы в мусорке. — Да, ты прав. В своё оправдание скажу, что я отговаривала его как могла. Но ему почему-то вбилось в голову, что ты его больше не любишь, что вы только ссоритесь и всё из-за него. — Он правда тебе так сказал? — у Тихона брови медленно поползли вверх и он рисковал выронить сигарету из приоткрытого, от удивления, рта. — Стала бы я тебе врать. — Лиза тоскливо усмехнулась и, затушив сигарету, полезла обнимать Жизневского. — Я его попробую ещё раз переубедить. Мы в городе ещё три дня будем, потому что у него спектакли, а потом едем в Москву. Так что у тебя есть ещё три шанса, чтобы всё вернуть назад. Лиза улыбнулась и Тихон улыбнулся ей в ответ. Жизневский думал, что она была права и у него есть все шансы всё исправить. Сзади послышалась трель домофона и из подъезда вышел Ваня, увешаный сумками и с чемоданом. Оглядев сестру и Тихона недоверчивым взглядом, он стал грузить вещи в багажник. — Ладно, мы поедем. — девушка на прощание похлопала Жизневского по плечу и подмигнула. Чтобы не мешать, Лиза залезла в машину и уткнулась в телефон, пока Янковский стоял около двери и молча смотрел на Тихона. — Ну всё тогда, пока. — Жизневский потянулся, чтобы обнять Ваню на прощание, но тот отшатнулся. — Пока. Янковский с излишним интузиазмом захотел сесть в машину и даже открыл дверь, но в последний момент захлопнул её обратно и, схватив Тихона за кофту, притянул к себе, чтобы поцеловать. У Жизневского были тёплые и шершавые губы, как и обычно, а у Вани они стали солёными и мокрыми от слёз. Тихон чувствовал, с каким отчаянием и тоской Янковский целует его. В машине Ваня долго плакал, отвернувшись к окну, чтобы Лиза не видела. Он не хотел казаться слабым, ведь сам закончил эти отношения, но Янковский не понимал, почему ему тогда так больно. За два дня, которые Ваня провёл в Москве, он убедил себя в том, что всё-таки ничего не чувствует к Жизневскому. Но сейчас, когда смысл последних часов стал доходить до него, дышать становилось тяжелее, сердце начинало бешено биться о рёбра, а слёзы текли с двойной силой. Когда Тихон зашёл в квартиру, то сразу почувствовал, как в ней пусто, одиноко и бледно. Все цвета будто померкли, когда Янковский сел а машину и уехал. Ваня наполнял всё вокруг себя светом; он будто показывал Жизневскому всю палитру цветов, которые раньше он не видел, а теперь всё стало простым и плоским. Осмотрев квартиру, Тихон почувствовал, что на каждом углу хранятся воспоминания. Три дня спектаклей тянулись мучительно долго. Ваня почти не ел и не спал, только постоянно ходил на репетиции и лежал на кровати, смотря в потолок. Но его нехило взбодрило то, что на последнем спектакле он увидел Тихона в первых рядах. Янковский даже умудрился забыть свою реплику, зависнув на лице Жизневского. — Что ты тут делаешь? — прошипел Ваня, заходя в гримёрку. — Вань, послушай, я тут подумал, — Тихон вбежал в комнату следом и остановил Янковского за запястье — Может нам не надо расставаться? Просто сделаем перерыв? Ваня устало вздохнул. — Я не хочу делать перерыв, понимаешь? После перерывов ничего хорошего не бывает. Янковский замолчал, смотря Тихону в глаза; когда он почувствовал на себе недоумённые взгляды коллег, то замолк и улыбнулся им. — Пошли выйдем. — шепнул он и потянул Тихона в какой-то коридор. — Я ухожу от тебя, хочешь ты этого или нет. В темноте глаза Вани заблестели и это не укрылось от Жизневского. — Я не могу так жить, потому что мы оба постоянно на работе. Я устаю, ты устаёшь, а когда мы приходим домой, то всё время ругаемся. И дело даже не в этой дурацкой немытой посуде, а в том, что у меня нет никаких ресурсов, которые я могу отдать тебе. — Янковский всё больше распалялся, активно жестикулировал, постоянно запинаясь и пытаясь перевести дыхание — Когда я переезжал, я думал, что у нас всё будет хорошо, что мы постоянно будем вместе, но о чём тут говорить, когда даже нашу вторую годовщину мы провели на работе. Жизневский смотрел в пол, будто провинившийся школьник, дожидаясь, когда Ваня закончит свой монолог. Он удивлялся, каким Янковский был упёртым. — Главное, чтобы ты был счастлив. Отодвинув Ваню за плечо, Тихон пошёл к выходу, оставляя Янковского одного в недоумении, больше не желая кого-то останавливать и пытаться вернуть. Внутри вдруг появилось чёткое ощущение пустоты, такое же, как до знакомства с Ваней.

*Год спустя*

Неверящим взглядом Тихон таращился в экран телефона. Ему хотелось верить, что всё это плохая шутка, но на фото в Инстаграме действительно Ваня, с ребёнком на руках. — Серый, ты это видишь? — Жизневский повернулся к Горошко и повернул к нему экран. — О…ого. — у Серёжи тоже глаза превратились в пять копеек — Мне жаль, Тиш, правда. Тихон усмехнулся. — А мне уже нет, ведь у меня же есть ты. — он тянется к Горошко, чтобы чмокнуть в нос. В мыслях Жизневский трактует этот жест как извинение за ложь, потому что как бы ему не нравится Серёжа, Ваню он продолжает любить без меры. — Так, я побежал. Тебе же тоже пора собираться, так что давай, — Горошко ещё раз наклонился, чтобы клюнуть Тихона в губы и уйти на работу. — Да уж… Жизневский вздохнул и отложил телефон. Внутри заскреблись кошки и Тихон не понимал, почему это всё вызывает у него такие эмоции. Они с Ваней уже не вместе, надо жить дальше и Жизневский до этого момента был полностью уверен, что у него это получается. Причём очень хорошо. А тут эта фотография, которая всё рушит. — Так, ладно. Надо в душ и на работу. На работу.- повторил по слогам Тихон. Пока он до красноты натирает себя мочалкой, в голове мелькает навязчивая мысль, что надо написать Лизе, спросить какого чёрта вообще происходит, но Жизневский засовывает эти мысли подальше и идёт на репетицию в театр. Проходит уже целый месяц, как Ваня и Диана живут вместе, с ребёнком и Янковский с ужасом смотрит на жену, и с каждым днём всё больше убеждается, что не любит её. Из головы всё не выходило сообщение от Тихона, которое он случайно прочитал в телефоне Лизы.

***

— Как же я за вас рада. — Лиза пила шампанское и, казалось, больше всех радовалась рождению ребёнка. Как только Ваня написал ей, что они с Дианой выписываются из роддома, то сестра сразу приехала их забирать на машине, попутно заскочив в магазин. Теперь они сидели на кухне, им очень уютно и Янковский чувствовал в душе что-то, похожее на ещё только зарождающееся счастье. — Спасибо, Лиз. — Диана улыбнулась, но сделала это очень устало. — Вы извините, но я наверное пойду спать, — Пожарская встала из-за стола, её сразу обнял Ваня, нежно поцеловал и сказал, чтобы она звала, если что-то понадобится. — И за ребёнком я посмотрю, не переживай. Пока Лиза встала, чтобы налить ещё шампанского, ей на телефон пришло сообщение; Ваня в любопытстве заглянул на экран и его будто по голове стукнули. Дыхание сбилось, а ноги стали ватными. — Держи. — сестра протянула ему бокал и взяла телефон, прищурившись глядя на Янковского. — Прости, я не должен был смотреть. — Ваня крутил бокал, пытаясь отвлечься. Это было сообщение от Тихона. Жизневский, спустя год молчания, так просто взял и написал Лизе. — Вань, мне тут это…- девушка пыталась подобрать правильные слова — Тихон пишет. Янковский что-то промычал и опустил голову. — Спрашивает, что значит твоя фотография. — Так ответь ему, что она значит. — Ваня со скрипом отодвинул стул и ушёл в гостиную. Янковский после того вечера сразу навёл справки, пошарился на закрытом аккаунте Тихона, на который не заходил уже пол года и выяснил, что у него никого нет. Потом он всю ночь пересматривал их старые истории, рассматривал публикации: фотография со съёмок, фотография спящего Вани, их совместное, жутко размазанные фото с вечера, когда они ездили на развод мостов и ещё множество видео. На одном из них они бегут по полю, вокруг них море цветов, а за кадром слышен смех Лизы. — Целуйтесь. — кричит девушка. Янковский смущается, мотает головой, но Тихон отрывает его от земли и целует, кружась в траве. Ваня смахивает слёзы и пьёт вторую чашку кофе, хотя на часах уже три ночи. Он не хотел идти спать, потому что устал видеть сны, которые не имели ничего общего с реальностью. Янковскому казалось, что всё вокруг вдруг стало пропитано воспоминаниями о Тихоне и тоской по нему. Ваня зациклился на одном и навязчивая мысль о том, что ему надо съездить в Питер, крутилась на повторе. Тихон смотрел истории Дианы, где Янковский довольный и счастливый гуляет с каляской, но потом резко выключил телефон и положил его на стол с громким хлопком. С дивана в гостиной на него удивлённо уставился Серёжа. — Что случилось? Жизневский вздохнул и покачал головой. — Ничего, по работе написали, там небольшие неполадки. — он улыбнулся и подошёл к Горошко, подвинув его ноги, чтобы было место на диване — Я посижу с тобой? — Конечно. Серёжа смотрел что-то про политику, а Тихон это всё не очень любил, так что ушёл в свои мысли, перебирая волосы Горошко. На момент он мог представить, что сидит с Ваней, но это наваждение длилось всего пару секунд, потому что у Янковского не нужно было спрашивать, можно ли сесть с ним рядом; он не смотрел передачи о политике, вместо них он постоянно включал свои любимые мелодрамы. Думая об этом, Тихон ощущал, что ему не хватает будто частички себя, но назад уже ничего не вернуть. Главное, что он не один, у него есть Серёжа, который любит его. Жизневский понимает, что это эгоизм: держать человека рядом, чтобы чувствовать себя любимым, но самому не любить, потому что вся любовь уже потрачена на другого. — Тихон, ты меня слышишь? — Горошко похлопал пару раз по чужой коленке — Пойдём спать, а то у тебя уже глаза закрываются. — Ага. Тихон даже толком не услышал, с чем соглашается, продолжая витать в облаках. — Я хочу завтра уехать в Питер, — сказал Ваня за завтраком — Следующим утром вернусь. Диана исподлобья на него посмотрела. — А зачем? — Да к другу съездить хочу, мы давно не виделись. Пожарская пожала плечами и снова уткнулась к себе в тарелку. — Всё равно к нам мама приезжает, она поможет мне с ребёнком. Янковский сразу же взял билеты, быстро собрался и к вечеру поехал к Лизе. Ему очень хотелось с ней всё обсудить и Ваня надеялся, что она отвезёт его с утра на вокзал. — Подожди, куда ты едешь? — Лиза с открытым ртом стояла посреди прихожей — Зачем тебе в Питер? Янковский улыбнулся, приподняв брови, мол ты и сама знаешь. — Нет. — протянула девушка — Нет, нет и ещё раз нет. Вань, ты головой хоть думаешь? — А что такого? — он скинул ботинки и прошёл в квартиру, оставляя сестру за спиной. — Ты только начал жить нормально, а теперь ты хочешь снова вернуться к постоянным переживаниям? Лиза взмахнула руками, спеша на кухню за братом. — Всё будет нормально, у него никого нет, а Диана об этом даже не узнает. — Ваня по хозяйски налил себе воды. — Откуда ты знаешь, что у него никого нет? Девушка подошла и начала стягивать с Янковского куртку. — Я посмотрел у него на закрытой станице. — Ваня улыбнулся, будто считал себя компьютерным гением — Тем более не стал бы он тебе писать, если бы ему было всё равно. Он написал, потому что думал обо мне, может он до сих пор любит меня и я должен поехать к нему, поговорить, сказать, какой я был дурак, что расстался с ним и предложить снова быть вместе, нам ведь было так хорошо. — А если он не захочет быть с тобой? Янковский пожал плечами. — Ну тогда буду каждый день просыпаться, ходить на работу, возиться с сыном и когда-нибудь я забуду, что у меня была другая жизнь, полная радости и красок Лиза смотрела на брата, как на безумца. — Вань, скажи, ты пьян? — Нет. — Ты под кайфом? — девушка выгнула бровь. — Нет, почему? — Янковский усмехнулся. — Потому что ты несёшь полную чушь. В квартире повисло молчание, на что девушка махнула рукой и пошла заниматься своими делами. — Во сколько у тебя поезд? Ваня улыбнулся. Лиза всегда была на его стороне, что бы он не делал и это ещё больше добавляло уверенности. Тихон лежал целую ночь без сна, потому что внутри него что-то тревожилось, не давая уснуть. Было стойкое ощущение того, что что-то должно произойти, причём очень скоро. Жизневский напряг память, вспоминая, точно ли завтра у него нет встреч, но кроме работы и похода к Серёже на спектакль, планов у него не было. С утра это чувство ожидания какого-то призрачного образа усилилось и, когда в дверь позвонили, внутри у Тихона всё замерло. Ваня стоял у знакомой двери и ждал, когда ему откроют. Пока он ехал в поезде, то продумал множество вариантов исхода события. В одном Жизневский с порога обнимет его, поцелует, скажет, что надеялся на приезд; в другом Тихон в изумлении отойдёт назад, в шоке прикроет рот рукой и будет стоять так, пока Ваня первым его не обнимет. И подобных вариантов было множество, но ни одного плохого Янковский не придумал. И тем более у него не было такой версии, что дверь ему откроет рыжеволосый молодой парень, который на первый взгляд был очень похож на самого Ваню. — Привет…- парень улыбнулся, но позже спохватился — То есть, здравствуйте. Тихон не говорил, что вы придёте… Янковский усмехнулся. — А он рассказывал обо мне? — Ну…да. — Серёжа замялся, пропуская гостя в квартиру — Я Сергей. Ваня посмотрел на протянутую ладонь и пожал её. — Иван. Горошко усмехнулся и у него выскочило: — Я знаю. Вы замечательный артист, как и Олег Иванович. Серёжа при этом не выпускал чужую руку и слегка её тряс. Заметив это, он покраснел, отпустил пальцы Янковского и сделал шаг назад, погружая прихожую в неловкое молчание. — Серый, кого там принесло? — из кухни послышались шаги и у Вани замерло сердце. Тихон нисколько не изменился, лишь подбородок покрывала лёгкая щетина; у Янковского же пролегли тёмные круги под глазами от недосыпа, губы у него были бледными и обветренными, а заусенцы на пальцах он постоянно ковырял ногтями. Жизневский понял, что Ваня просто стал прежней версией себя: постоянно тревожной, сомневающейся во всём и с кучей мыслей в голове. Они стояли, смотрели друг на друга неверящим взглядом и молчали, не обращая внимания на бедного Горошко, который места себе не находил. — Так, ладно, — Серёжа хлопнул в ладоши — Я пошёл на работу. Он подошёл к застывшему Тихону, поцеловал его в щёку. — Ты помнишь, что тебе сегодня ко мне на спектакль? — парень недолго подумал — Иван, может вы тоже хотите прийти? Я и вам пригласительный билет выпишу, на сегодняшний вечер. Сходите вдвоём. — Нет, спасибо. Я вечером уже уеду. — Янковский поджал губы в улыбке. Когда дверь за Серёжей захлопнулась, Тихон протянул руку вперёд и положил пальцы Ване на щёку, будто проверял, точно ли он реален. Янковский подставлялся под большие тёплые ладони, прикрывая глаза. — Серёжа значит? — Ваня улыбнулся. Жизневский тоже усмехнулся, не убирая руки с чужого лица. — Мы вместе играли в Громе, а недавно у нас было совместное интервью, после которого мы выпили и дальше так закрутилось, что он теперь со мной. Янковский промычал что-то нечленораздельное и кивнул. — Зачем ты пришёл? — хрипло спросил Жизневский, наконец одёргивая руку от щеки. — Я хотел прощения попросить, за всё. Поговорить нормально. Тихон стал очень хмурым, от чего Ване стало не по себе. — Пройди в квартиру. Это было даже не предложение, а приказ, поэтому Янковский поспешил в гостиную. Сердце у него билось о рёбра с бешеной скоростью, ему казалось, что ещё немного и он упадёт без сознания; руки его не слушались, а колени тряслись. Ощущения у Вани были такие же, как в тот день, когда он неловко признавался Жизневскому в любви. — Может чаю? — намекая спросил Янковский, переминаясь с ноги на ногу. — Нет, спасибо, я попил уже. — ответил Тихон, позже понимая, что сказал — Если хочешь, то чайник горячий. Но я думаю ты не чая пришёл выпить. Ваня про себя издавал непонятные звуки и думал, что всё идёт как-то не по плану и слишком натянуто. Где долгожданные объятия, где желанные поцелуи? — Тихон, я хочу сказать тебе…- Янковский решил не тянуть, раз уж встреча так не задалась — Я хочу сказать, что до сих пор люблю тебя. Ваня выпалил это проглотив половину букв, но смысл до Жизневского дошёл. Тихон кивнул и с философским видом отвернулся к окну. На улице светило солнце, отбрасывая золотые лучи и он вспомнил, как Ваня любил август. Он всегда говорил, что в августе особенное солнце, такое последнее что-ли; смотришь в окно и видно, что лето уходит и от этого становилось очень грустно. В одно такое уходящее лето Янковский больше четырёх лет назад признавался в любви, а теперь они сидят здесь и пытаются собрать осколки, в которые они же сами превратили их отношения и Жизневский уже заранее знал, что ничего не выйдет, потому что все пальцы и ладони уже были изрезаны в кровь. — И что? Наконец, после молчания, выдавливает Тихон. — Давай будем вместе, как раньше? — Ваня садиться рядом на диван, кладёт руки на чужие колени, как когда-то делал это Жизневский — Правда у меня не получится переехать к тебе, но можем как в старые добрые ездить друг к другу и… — Вань, у тебя жена есть и ребёнок. Я не собираюсь разрушать семью. — перебил Тихон — Тем более это твой выбор был. Ты сам решил, что нам надо расстаться. Ты даже не захотел послушать Лизу, — Жизневский вспоминал всё и начинал злиться — Ты скажи, разве я тебя не пытался остановить? Я тебя не просил остаться, обещая, что исправлюсь? Тебе тогда было всё равно. Ты вдолбил себе в голову, что я тебя не люблю и вообще, у нас всё плохо. — Но…- на глазах Вани блестели слёзы. — Никаких «но», Вань, это был твой выбор. Тихон стиснул зубы посильнее, чтобы сдержать слёзы и встал с дивана, чтобы не сидеть рядом с Янковским. — Живи теперь так, как выбрал ты. — Пожалуйста, Тиш, вернись ко мне, я не смогу без тебя. — чужой голос срывался, заглушался всхлипами. Жизневский не успел заметить, когда Ваня впал в истерику. Тихон с жалостью смотрел на то, как Янковский умолял его остаться и понимал, что не уже может быть рядом. — Так, успокойся, Вань. — Жизневский налил ему воды. — Жизнь не кончается на этом. Тихон вернулся на диван, протянул стакан и пока Ваня пил, Жизневский гладил его по спине. Они не знали, сколько просидели в тишине, вспоминая все самые лучшие моменты их отношений. В эти минуты Янковский почувствовал наконец, что всё закончено. В душе осталась только пустота и полное понимание того, что дальше ему придётся жить в сером мире. Тихон же жалел о том, что наговорил Ване, но это всё было правильным. — Думаю тебе пора. Жизневский абсолютно негостеприимно подтолкнул Янковского, чтобы он вставал и шёл к выходу, но когда их пальцы столкнулись, передавая стакан, то они задержались в прикосновении чуть дольше нужного. Ваня поднял глаза, сталкиваясь со взглядом Тихона и приподнялся на носочках, чтобы быть ближе к губам напротив. Жизневский не мог сопротивляться и тоже поддался вперёд, чтобы между их лицами почти не осталось расстояния. Чувствуя дыхание друг друга, они стояли, боясь поцеловаться, потому что тогда точно не смогут расстаться. — Я люблю тебя, — хрипло шепнул Янковский. — Знаю. — Тихон обогнул Ваню и пошёл в прихожую. Одевался Янковский в молчании, пока Жизневский, скрестив руки на груди, облокотился на стену. — Тиш, если бы был шанс вернуть всё назад и не начинать наши отношения, ты бы согласился? — Ваня уже приоткрыл дверь, когда ему в голову пришёл этот вопрос. Тихон подумал, что конечно же нет. В этих отношениях он был самым счастливым человеком. — Наверное да. — холодно ответил Жизневский. Янковский, прикусив губу, кивнул и вышел из квартиры. На лестничной площадке он облокотился на дверь спиной и съехал на грязный пол. Сейчас у него не было никаких сил, чтобы уйти оттуда. Зачем он только приехал, только сделал себе хуже. Ваня злился на себя за такую наивную глупость. Тихон чувствовал, что Янковский не ушёл, поэтому занёс пальцы над дверной ручкой, чтобы снова открыть дверь и обнять как следует. Но он знает, что за объятиями последует поцелуй, после поцелуя они перейдут в постель и сил сопротивляться уже не будет. Чувствовал ли Жизневский себя последним придурком? Определённо. Потому что наврал Ване, заставляя думать, что он его не любит. Тихон и сам себя обманул, потому что в глубине души знал, что будет любить Янковского вечность.