Ирония выбора

      Сидя в казино за барной стойкой в ожидании своего лидера, сверлишь взглядом полки с алкоголем, неосознанно судорожно сглатываешь: ощущение сухости стягивает глотку. Сейчас бы утонуть в объятиях жидкого солнечного света, а не сидеть вот так, разрываясь между долгом и удовольствием. Отстукивая пальцами известный только тебе ритм, торопишь время, но оно, словно насмехаясь, тянется медленно, подобно каравану в пустыне, и тягуче, словно меласса. Грустно вздыхаешь и все же ждёшь: желание никуда не исчезает, а Аарон попросил — считай, что приказал — дождаться его. Ты же не подведешь его, ты же его дождёшься? Ему явно что-то нужно от тебя… Несмотря на твой отбитый образ жизни, лидер смог хоть в чём-то привить тебе дисциплину, поэтому ты тут и сидишь сейчас. Чёрт, они с Вишней должны были уже приехать! Где их носит? Сколько времени ты уже сидишь здесь и ждёшь, ощущая себя псом, потерявшим хозяина? И это вместо того, чтобы снова встретиться с Ней!       Но вот и они… Странно, ты так сильно, как оказалось, задумался, погрузившись в свои мысли, что даже не услышал, как они подъехали. Оба зашли в казино с хмурыми лицами. Что же случилось? Всё прошло не совсем так, как они ожидали? Ты вскакиваешь и подходишь к ним.       — Босс, что случилось? Кого нужно прессануть?       — Дело не в этом, Бурый. «Чёрные Драконы» буквально десять минут назад потеряли свою очаровательную представительницу, — нахмурив брови, резко ответил Аарон. О, этот тон… Он тебе знаком. Таким тоном он разговаривал, когда замыкался в себе. Напрягаешься: ты неплохо изучил Аарона и понимаешь, что что-то не так. Замечаешь нечто, ранее неизведанное, в его взгляде; пытаешься понять, что же с ним произошло за этот промежуток времени.       — Сара? Вы о ней? Эта девчонка куда-то вляпалась опять? — вспоминая приключения с Фавном, зло бросаешь ты. О да, конечно! Эта заноза в заднице только и может находить приключения на свою, довольно интересную, пятую точку.       — Да нет, Бурый. Просто Сентфор, похоже, доконал её своими приключениями, — загадочно подключается Вишня к разговору. Вид у него мрачнее тучи. И это немудрено: они были тесно знакомы, что удивляло и, похоже, все же раздражало вашего лидера, а вопрос их дружеских взаимоотношений подвергался сомнению с твоей стороны. Да и не только с твоей, если начистоту.       — Что ты имеешь в виду? — голос с хрипотцой выдаёт что-то, похожее на волнение. Беспокоишься..?       — Она решила уехать обратно в Балтимор, к отцу. Похоже, навсегда. В её глазах лично я увидел твёрдое желание побыстрее отсюда свалить. Мы поэтому и задержались: решили проводить её, — встревает Вишня и, немного подумав, добавляет: — Принцесса теперь дожидается свой поезд на вокзале, но она так боялась опоздать на встречу с новой жизнью, что появилась задо-о-о-л-г-о до прибытия своей птички счастья, а мы не смогли провести оставшееся время с ней: сам понимаешь — дела, — растягивает и акцентирует внимание на одном лишь слове этот хитрый чертяка, пытаясь, по-видимому, вычислить твою реакцию, но ты неверяще переводишь взгляд с Аарона на него и обратно. Твои мысли сводятся к одному: да как она только посмела так поступить и бросить твою семью, где все стоят друг за друга горой? Ведь банда не раз выручала её, а чем она ответила? Побегом?       — Как навсегда? Шеф, вот и зачем надо было принимать её в нашу банду? — усмехаешься, разозлившись… на него, её или самого себя? — Я сразу говорил, что ей тут не место!       — Бурый, не нарывайся. Ты же сам должен прекрасно понимать, что бывших драконов не бывает, ведь так? — в голосе Аарона звучат металлические нотки, намекающие на твоё поведение в банде. Да уж, сколько раз ты был на грани исключения из банды из-за наркотиков, алкоголя или в целом твоего поведения, и всё равно ты здесь. До сих пор можешь называть их своими братьями.       — Ладно-ладно, молчу… — под взглядом лидера, пристальным и проницательным, ты сдуваешься как шарик.       — Через часа полтора зайди ко мне, — уже спокойно говорит Аарон и, не дожидаясь ответа, разворачивается, уходит в свой кабинет.       Вишня подходит к бару и заказывает виски. Да уж, сладенький знает, что заказывать. Но твои мысли возвращаются к Саре. Чёрт, как она могла поступить так с бандой? «Чёрные Драконы» — это не просто банда, это же семья! Твои мысли так и крутятся возле этой девушки и её поступка.       А голос Вишни неожиданно выхватывает из твоих дум:       — Составишь мне компанию? — кивает он в сторону бара.       — Аарон попросил зайти, — отвечаешь, махнув неопределённым жестом, будто бы сомневаясь. С одной стороны, очень хочется напиться, а с другой — Аарон спуску не даст, если поймёт, что пришёл ты к нему далеко не трезвым. — Поэтому…       — Ничего страшного, я прикрою. Тем более, мы же не собираемся напиваться в хлам? — не дав тебе договорить, перебивает Вишня. Ты киваешь. Ох, демон-искуситель в лице этого хитрюги заговорчески подмигивает и улыбается во весь рот.       — Я об этом пожалею, скорее всего… — притворно вздыхаешь, всё же предвкушая аромат и вкус крепкого алкоголя, а появившаяся радость на твоём лице не ускользает от твоего собрата.       Он усмехается и забирает уже бутылку виски, бармен протягивает два пузатых бокала.       — Ну что ж, Бурый, выпьем за Сару? Девочка заслужила если не счастье, то хотя бы спокойствие… — он не договаривает и смотрит в упор, будто силясь прочитать твои проскакивающие мысли, а ты чувствуешь, как Вишня этой фразой провоцирует, но только для чего? Что он пытается этим добиться?       — Ты опять о ней? Я ничего не хочу о ней слышать! Эта пигалица не должна была вступать в наши ряды! — уже практически срываясь на крик, резко отвечаешь, отзываясь на провокацию. Сладенький с прищуром смотрит на тебя в ответ: кажется, он что-то уловил в твоей реакции. Возможно, он этого и добивался. Мотивы и поведение этого засранца всегда было тяжело «прочитать» и понять, в отличие от того же Аарона. Никогда нельзя было быть уверенным, что отчебучит Вишня в следующий момент. Но сомнений в его преданности банде никогда ни у кого не возникало.       Неожиданно Вишня неопределённо жмёт плечами — ты силишься понять: смог ли скрыть свою тайну? — и разливает крепкий алкоголь по бокалам. Ты думаешь о том, что неплохо бы сейчас вспомнить вкус тёмного шоколада от «Neuhaus», что был подарен в далёком и, как тебе кажется, всё же счастливом детстве на какое-то Рождество миловидной старушкой, неведомым чудом оказавшейся вашей соседкой. Этот подарок — одно из самых ценных воспоминаний: ты, маленький мальчуган, перемазанный смесью тёртого какао и масла какао-бобов, разделил плитку со своей сестрой и матерью, даже не думая о ровности долек. И пускай то Рождество было далеко не идеальным, но оно запомнилось кусочками лакомства в руках женщин, самых дорогих твоему сердцу, улыбками и руками, испачканными в шоколадной растаявшей массе.       Вдруг перед лицом маячит чья-то рука: это твой собутыльник пытается достучаться до тебя. Переводишь взгляд и бормочешь под нос какие-то несмелые, робкие оправдания. Вишня цокает: по твоему задумчивому взгляду он понял, что ты витал в облаках, предаваясь воспоминаниям, что скрыты ото всех твоей наглой улыбкой, дерзким взглядом, вызывающим поведением.       Он кивает на бокалы, и вы выпиваете, морщась и занюхивая рукавами своих курток. В тебе проскальзывает сожаление: этот шоколад идеально бы подошёл к обстановке.       ...Виски довольно быстро заканчивается, как и разговор, и остатки в бутылке вы выпиваете уже молча, думая каждый о своём.       Вишня, вздохнув, собирается уходить. Тоже встаёшь, решив проводить своего собрата. О, а ты, оказывается, слегка переборщил: хмель ударила в голову, а голова слегка закружилась. Вишня вдруг разворачивается и смотрит своим сканирующим взглядом с его хитрым, мать его, прищуром.       — Знаешь, езжай к ней, пока она не уехала… — хочешь его перебить, но он мотает головой. — Послушай меня. Мне можешь не заливать о том, как ты её ненавидишь… Я помню твою пьяную исповедь, о которой ты до этого и не подозревал. Представляешь степень своего опьянения, раз решил высказать всю правду? Хорошо, что тогда подвернулся я. А ещё как-то случайно услышал твой бред о ней под кайфом, когда ночевал у тебя, — продолжает он. — Да-да, не кривись, я всё знаю. Пока она не уехала, езжай к ней. Сейчас не объясняй мне ничего: время не на твоей стороне, — усмехается дракон. — Просто не дай ей уехать. У тебя есть около двадцати минут, иначе поезд увезёт эту девочку. Торопись, Бурый, торопись…       Его слова служат своеобразным триггером, спусковым крючком, и ты выскакиваешь из казино как пробка из бутылки шампанского. «Лишь бы успеть, лишь бы успеть...» — колоколом в голове бьётся единственная мысль, что расползается по коже, будоража и проникая в кровь зельем надежды и отчаяния — двух сторон одной медали. Чёрная Honda NV750 Shadow сиротливо ждёт тебя. Что-что, а мотоциклы всегда были твоей страстью, и, несмотря на то, что тебе практически постоянно нужны были деньги на постоянные встречи с Ней, ты никогда не задумывался о продаже своего железного коня. Ты настолько к нему привык, что мог доехать на нём практически в абсолютно любом состоянии.       Садишься за руль и выжимаешь почти максимальную скорость. Оглушительный рёв прямотока заставляет бурлить кровь в жилах, чувствовать свободу и уверенность в своих силах, ощущать ветер своим другом, если не соперником. По пути встречается дорожный патруль, который начинает преследовать. Но ты же не дашь себя поймать? Начинаешь петлять, будто играя в шашки, и постепенно увеличиваешь отрыв, торжествуя и сияя как медный таз. Ещё бы! Ведь в мыслях ты уже рядом с Ней.       Сворачиваешь вправо и облегчённо выдыхаешь: жёлтый свет фонарей, издалека смазывающийся в неяркую линию, радует тебя не меньше, чем визит к барыге, а сам начинаешь верить в благосклонность судьбы. В голове проносится мысль, что успеваешь. Резко жмёшь на тормоз, почти на ходу спрыгиваешь с байка и бежишь на перрон, расталкивая людей, ища глазами Её. Увидев открытые дверцы скоростного поезда, уже предвкушаешь момент, как запрыгиваешь в вагон и собираешься с мыслями, думая о том, с чего начать разговор.       Внезапно швы чёрной косухи неприятно трещат от чьего-то резкого рывка. Ты не понимаешь, что случилось, но вскоре вызванное чувство недоумения и гнева сменяется пониманием отличной работы дорожной полиции Сентфора — из груди рвётся наружу пронзительный, практически животный рёв, а ты настойчиво пытаешься добраться до своей цели, такой желанной и недостижимой, пытаешься сделать хоть ещё маленький шажочек навстречу мечте, что ускользает из-под рук как неуловимая бабочка, если пытаться поймать её руками. Но всё бесполезно: холодное прикосновение наручников касается кожи на запястьях. Ты не чувствуешь щелчка, но он очень громко и явственно звучит в твоей голове. «Щёлк». Конец. Это конец. Это не укладывается в твоей голове, а реальность такова, что браслеты всё же давят и обжигают запястья. Хочется поверить в то, что это неправда. Мираж. Иллюзия.       Оказавшись на заднем сидении служебного авто, ты с какой-то потаённой надеждой взглядом касаешься вокзала. Он пуст — и ощущение затянувшего сна, кошмара не проходит, разрывая грудную клетку, заставляя сердце биться в разы чаще. Вдруг до тебя всё же отчётливо доходит понимание, что это явь, но её трудно принять; возникает желание завыть, но ты с трудом его подавляешь: надо быть сильнее. Как же удивительно устроен человек: ещё недавно он был уверен в своей фортуне, в предвкушении представляя все свои действия, а теперь уже рвёт и мечет, проклиная и пеняя на свою судьбу.       Твой взгляд случайно натыкается на железного коня, который так и остаётся сиротливо лежать на асфальте, но ты уверен: никто не тронет имущество одного из «Чёрных Драконов».       Полицейский участок встречает тебя одиночной камерой. Как жаль, что нет хотя бы одного соседа: возможно, тогда бы смог отвлечься от назойливых мыслей. Возможно. Но не факт. Ожидаешь Аарона — что же ещё остаётся делать? — старательно пытаясь не думать о своей неудачной попытке и всё же возвращаясь к ней: растревоженный улей мыслей никак не переключается на другие темы, но оно и понятно — тяжело бороться с поражением. Кружишь по камере раненым и диким зверем, меряя шагами небольшую комнатку, пытаешься сладить с собой, но ладони непроизвольно сжимаются и разжимаются, а стены слегка вибрируют от твоих нескольких ударов… Вздыхаешь: хоть как-то смог выместить злость. Сбитые костяшки ноют и саднят, но тебе нет дела: снова мысли не дают покоя и начинают крутиться в голове. Что же ты сделал не так? Когда твоя игра с чувствами успела превратиться в русскую рулетку, где бьёт адреналин и пульсируют виски, где грохочет сердце, вибрируя на кончиках пальцев, где совсем не понятно, что играет — безрассудство или бессмыслица? Где допустил ошибку? И как тут не поверить в фатум, провидение, рок? Колесо Фортуны? Можно называть по-разному, но смысл особо не меняется.       После десяти-пятнадцати минут томительного, такого долгого для тебя ожидания слышишь разгневанный голос своего лидера. Тот, в свою очередь, гневно сверкнув глазами в твою сторону, разбирается вопросом твоего освобождения, но от этого взгляда возникает дискомфорт. Даже мелькает шальная мысль, что стоит, возможно, остаться тут? Но открывший дверь дежурный быстро выпускает тебя из заключения, однако тебе бы хотелось больше всего на свете сейчас остаться там: видеться сейчас с Аароном — дело гиблое, но деваться некуда.       Молча покинув отделение, выслушав в свой адрес претензии и ругательства Аарона, ты ухмыляешься: ваша встреча прошла относительно неплохо. Несмотря на то, что он отчитал как мальчишку за нарушение его планов, как озарение, как вспышка возникает мысль, что Аарон, похоже, приревновал тебя к этой искательнице приключений на свою задницу — ему же стали известны обстоятельства задержания. Вспомнив снова о своём фиаско, в груди начинает зарождаться что-то, похожее на ядрёный коктейль, переливающийся всполохами ярости, злости, гнева и раздражения. Окутывает тебя, проникая внутрь, разнося своё отравляющее воздействие по сосудам, просачиваясь в жизненно важные органы, отравляя всё на своём пути, одурманивая и разум, и сердце. «Тётя Роберта», не иначе.       Под колючим и пристальным взглядом Аарона кое-как приходишь в себя, пытаясь укротить чувства, но особо не получается, и, пнув какую-то железную банку, уходишь в сторону вокзала за своим байком, всё же сомневаясь в сохранности своего железного товарища.       И вот уже летишь на байке по пустынной дороге, не считая ветер другом. Он как подлый недруг преследует тебя до последнего, нанося своими потоками удары в лицо. Как же низко это для твоего друга. Слёзы. Это всё он. Ветер. Это.Просто.Ветер. Из-за него глаза слезятся. Волосы хлещут в лицо, будто живут своей, самостоятельной жизнью, пелена застилает глаза — тяжело сосредоточиться на дороге, но ты и не дилетант. Как молния в грозу, яркая и слепящая, возникает сумасбродная мысль о визите к своему барыге за очередной порцией дурмана для отвлечения от реальности. Ты хочешь снова увидеть Её… хотя бы таким образом.                     …Подъезжая к мусорной свалке, останавливаешься возле въезда; кивнув охраннику, открывшему проезд, проезжаешь мимо и паркуешься только возле трейлера. Вздохнув, понимаешь, что не можешь полностью успокоиться: раздражённый зверь внутри просит выхода, с гневом и яростью вспоминая фиаско. Осознаёшь: выход один. И с предвкушением отдаёшься, сдаваясь и не имея сил на душевные терзания. Опустошённый полностью, ты заходишь в трейлер, кидая кожанку куда-то, даже не обращая внимания куда именно; готовишь такую необходимую тебе аптечку; привычным жестом закатывая рукав, с предвкушением готовишься к уколу.       Почувствовав, как губительное, но такое необходимое зелье медленно расползается, с кровью разнося по всему телу необходимые тебе облегчение и какую-то своеобразную радость, ты расслабляешься в удобной позе в любимом ободранном кресле.       Твоё тело медленно обмякает, приближаясь к эйфории, экстаз неотвратно накрывает тебя с головой, будто цунами сушу, а глаза будто сами собой закрываются в расслабленном жесте.       Какой-то сумасшедшей волной накрывает разочарованность в своей жизни: ты практически в первый раз решился на значимый поступок, соскребая всю смелость и решительность, что имелись в твоём характере, решая оголить свою душу и сыграть в ва-банк, а фатум насмехнулся над тобой и плюнул и в лицо, и в душу. Ощущение изолированности и одиночества преследует тебя в этот момент — хаос твоих мыслей неуправляем, как байк под руками пьяного водителя.       Но возникшая неразбериха в мыслях твоих обрывается силуэтом стройной смуглой девчушки с глазами цвета горького шоколада, когда-то любимого тобой в детстве. Девичьим видением, что дрожит на внутренней стороне век. На кончиках пальцев. И тогда, сидя в ободранном кресле, ты вновь расслабленно шепчешь:       — Ну, привет, Сара…