Принуждение

      — Я заспался, да? Ты начал готовить без меня, — Ибо, зевая, вполз в кухню.       На самом деле он не знал, который сейчас час, не запомнил, взглянув на экран телефона, зато мгновенно среагировал на пустую половину постели.       Проклятье, Сяо Чжаню шло всё, что он ни надевал, даже розовый фартук. Сам он сказал бы «коралловый», но Ван Ибо не видел разницы. Его больше интересовало, что под фартуком. Футболка и шорты. Отлично, кое-кто нарывался. Хотя будь там смокинг с галстуком-«бабочкой» Ибо, скорее всего подумал бы то же самое.       — Зато выспался. А дел полно, я найду, чем тебя занять, — Сяо Чжань обернулся с очаровательной улыбкой.       Ибо примерно представлял, как выглядит: помятый, сонный, волосы дыбом. Но Сяо Чжань одним томным взглядом буквально облизал его с ног до головы, с особым тщанием останавливаясь в определённых местах. У Ибо аж губы затряслись от предвкушения.       Он довольно усмехнулся. Вряд ли они подумали об одном и том же, ведь Сяо Чжань не видел своей аппетитной задницы, на которую у его парня немедленно появились однозначные планы.       Ибо облизнулся и пошёл вперёд, пританцовывая. Жертва не замечала крадущегося к ней хищника и беспечно отвернулась к плите. Ибо видел цель и не видел препятствий. Любую готовку можно отложить, просто выключив плиту. Времени вагон, гостей они не ждут. Рождество — семейный праздник.       Погружённый в свою стихию, Сяо Чжань забубнил под нос какую-то абракадабру «добавить к топинамбуру розмарин и базилик». Топинамбур? Что это за хрень вообще?       Ван Ибо не умел готовить и без стыда это признавал. В доме его отца готовили и убирали слуги, ему не приходилось ничего делать, поэтому не будь Сяо Чжаня, Ибо столкнулся бы с большой проблемой. А под руководством своего парня постигать кулинарные азы оказалось даже занятно.       Не обнаружив в услышанном ничего полезного, Ибо проскользнул оставшиеся сантиметры и запустил ладони ему в трусы.       — Ибо, твою мать! Чего набрасываешься? Я чуть кипящую сковородку на себя не опрокинул! — Сяо Чжань немедленно взбунтовался, пытаясь одновременно оттолкнуть Ибо, убрать ложку и отодвинуться от плиты, а то мало ли его чокнутому парню вздумается вжать его в раскалённый сотейник. — Лапы убрал, я делом занят!       — Я тоже вообще-то, — обиженно засопел Ибо, сжимая круглые ягодицы, так идеально умещающиеся в его больших ладонях. Дыхание перехватило, а потом потяжелело, когда он вжался лбом в шею Сяо Чжаня. — Как же я соскучился по тебе и твоим мягким булочкам, — со стоном протянул он, прикрывая глаза.       Он уже третьи сутки был лишён этих прелестей. Позавчера была очередь Сяо Чжаня, а вчера они драили свою квартирку и слишком устали для чего-то большего, просто целовались и ласкали друг друга руками. Сейчас Ибо ощущал просто нестерпимый голод.       Само собой, подобные манипуляции не прошли даром, и его член налился в полную силу, что Ибо не без удовольствия продемонстрировал, вжавшись в Сяо Чжаня. Для этого пришлось чуть развести ладони, и, соответственно, ягодицы.       Сяо Чжань чуть не опрокинулся вперёд, почувствовав член. Он отбросил ложку и упёрся руками в столешницу. Из-под прикрытых век Ибо с ехидной улыбкой отметил, как красиво на напрягшихся предплечьях проступили вены.       — Ибо-о, ну что ты творишь. Разве не видишь…       — Вижу, — усмехнулся тот, медленно вынимая руки из трусов, но только чтобы развязать узел фартука.       — У нас будет целый вечер насладиться друг другом, не хочу в спешке… Ай, зараза! — капризным тоном начал Сяо Чжань, но Ибо перебил его, цапнув в шею.       Он прихватил зубами совсем немного кожи, и это, наверняка, было больно. Сяо Чжань взвился, но Ибо лишь сильнее в него вжался.       — Сбрендил?       — Ответ слишком очевиден, чтобы я его озвучивал, — заметил Ван Ибо и мокро лизнул покрасневшую от укуса кожу, а после крепко присосался, заставляя робко наливающийся след проявиться ярче, засиять на коже отметиной принадлежности.       Сяо Чжань покрылся мурашками, Ибо почувствовал их и даже перенял часть на себя, когда, развязав наконец этот проклятый фартук, нырнул ладонями под футболку, на покрывшуюся пупырышками кожу. Огладил грудь, живот, судорожно вздымающиеся бока, шею, заставил Сяо Чжаня откинуть голову ему на плечо.       Получилось не на плечо, конечно. У Ибо искры из глаз посыпались, когда Сяо Чжань, резко дёрнувшись, саданул макушкой в висок.       О, оставлять такое безнаказанным было категорически нельзя! Коварно усмехнувшись и жалея, что Сяо Чжань не видит сейчас его лица, Ибо вернул руки в трусы, на этот раз спереди, дерзко и требовательно обхватив вставший член.       — Ибо, ты не представляешь, какой сложный рецепт, — простонал Сяо Чжань. — Я же хочу побаловать тебя вкусным блюдом. Давай, я хотя бы закончу…       — Отлично, этим в первую очередь и займёмся, — самодовольно заявил Ибо, игнорируя продолжение «нарезать имбирь».       В следующее мгновение он содрал этот дебильный фартук, а следом — и футболку, выключил плиту и потащил слабо сопротивляющегося Сяо Чжаня назад. Ибо уронил свой зад на небольшой кухонный диванчик, а своего парня — себе на колени, предварительно оголив смачные ягодицы. Жаль, что он не такой ловкий, чтобы стащить ещё и собственные трусы, тогда он, не тратя времени, уже усадил бы Сяо Чжаня на член. Но и так, когда мягкие булочки прижали его сверху, было хорошо.       — Для меня ты — лучшее блюдо, — проговорил он, обхватывая горячие бёдра и несильно раскачивая Сяо Чжаня на себе, заставляя острее прочувствовать, какое славное приключение его ждёт. Не забывал прикусывать сладкую шею и плечи, но уже не оставляя следов. Лишь самодовольно поглядывая на тот, свежий и яркий.       Он любил оставлять такие отметины на нежной коже, но не перебарщивал. Даже одна смотрелась божественно красиво, а означала ровно то же, что пять или десять.       — Это ты сейчас так говоришь, а вот заурчит в желудке, начнёшь круги по кухне нарезать и канючить: «покорми», — хмыкнул Сяо Чжань, когда Ибо притянул его ближе.       — Тогда и решим. Сейчас у меня другая «проблема», как видишь… — с небольшим упрёком заявил Ибо, напрягая член, чтобы дать сильнее почувствовать.       — Не вижу. Ты не даёшь мне смотреть, — с издёвкой заявил Сяо Чжань, за что немедленно поплатился — Ибо снова перехватил его подтекавший член, на этот раз никакой ласки — сжал сильно, искренне надеясь, что не больно.       Сяо Чжань расставил ноги и с тонким всхлипом завалился назад, впечатывая Ибо в спинку дивана и на несколько дивных моментов лишая воздуха. Что ж, это ничего. Скоро Сяо Чжань будет так же задыхаться под ним.       — Насладишься вечером, как сам сказал. А сейчас… Давай-ка, вставай, — сказал Ван Ибо, приподнимая Сяо Чжаня за бёдра, и сразу же толкнул его грудью на стол.       Последовавший писк он ни в коем случае не посчитал за протест. Провёл по спине, заставляя прогнуться. Руки подрагивали от нетерпения, когда Ибо, уперев ладонь в область лопаток, точно предупреждая не подниматься, стягивал с себя трусы. Шорты Сяо Чжаня уже болтались у щиколоток, и когда тот попытался выпутаться, Ибо звонко шлёпнул его по заднице.       — Оставь там. Помешают сбежать, — заявил он, изучая ладонями изгибы гладких сочных ягодиц и несильно их сжимая.       — Да куда я денусь с кухни? — буркнул Сяо Чжань, пытаясь приподняться, но Ибо, предвидя это, придавил его поясницу.       — Не двигайся, — сказал он сурово.       Так, похоже, ему придётся ненадолго его покинуть. С мысленным стоном Ибо наказал себе припрятать смазку где-нибудь и на кухне тоже, на вот такие непредвиденные случаи. Уходить даже на мгновение не хотелось. Можно было, конечно, вставить и так. Своей смазки поначалу хватит, но с прошлого раза прошло прилично времени. Ибо обожгло от мысли. Ни за что! Он никогда не причинит боль или малейший дискомфорт. Только плавить от ласк, только сводить с ума от восторга.       — Знаю я тебя. Только отвернусь, поскачешь крошить свой розмарин.       — Топинамбур, дубина, — обиженно засопел Сяо Чжань, утыкаясь лицом в руки, но послушно оставаясь на месте.       — Вот так, хороший мальчик, — напоследок требовательно скользнув в ложбинку пальцами, отчего Сяо Чжань дёрнулся и чуть ли не носом проехался по столу, Ибо с коварной усмешкой умчался в спальню.       Да, он помнил, как говорил это, соблазняя в туалете неприступного, гетеросексуального Сяо Чжаня. Он помнил все детали, связанные с ним. Никогда не забудет.       По дороге назад он уже готовился сурово отчитывать своего непослушного парня, но так и застыл на пороге, обнаружив его в том же положении, в каком оставил: стреноженным шортами и безропотно лежащим на столе с оттопыренной задницей.       — Мне до вечера так стоять? Может, поторопишься? — почти сердито откликнулся Сяо Чжань. — Вечно ты…       — Ой, не ворчи, а! — его оклик вернул Ибо утекающее сознание.       Он сглотнул, понимая, что внезапно стало нечем дышать. Может, от чёрного перца или других приправ, распылённых в воздухе? Да нет, самые жгучие специи, вызывающие привыкание, сейчас находились перед ним, в ожидании мучительно сладкой ласки.       Ибо хотелось всего и сразу. Присесть на колени и впиться языком между ягодиц в чуть припухший розовый венчик мышц. Рукой скользнуть по крепко стоящему члену. А может, подлезть снизу и взять в рот, заставить Сяо Чжаня стонать и кричать, довести его до агонии, но остановиться, не дав кончить. Или зайти спереди, взять за затылок и направить… А ещё можно долго-долго целовать в губы.       — Ибо, определяйся скорее и сделай уже хоть что-нибудь, — с мученическим стоном выдавил Сяо Чжань и шире расставил ноги, до предела натягивая шорты.       — Я говорил вслух? — изумился Ван Ибо.       — Нет, но я тебя знаю. Снова залип на мою талию, спину или что-нибудь ещё.       В голосе слышалась усмешка, но беззлобная, поэтому Ибо не обиделся. Лишь в качестве маленькой мести ущипнул Сяо Чжаня за ягодицу, отчего тот взвился и снова попытался выпрямиться, но Ибо упёр руки по бокам, накрывая его своим телом, и от того, как узкая спина вжалась в его горячую грудь, испытал едва ли не экстаз. Он чувствовал, как двигаются мышцы спины и, не сдержавшись, обхватил Сяо Чжаня за грудь, снова поражаясь тому, какой он тонкий и хрупкий, и как же нестерпимо хотелось защитить его от всех. Ибо так и сделает. Он может, это не львиная гордость.       Запертый в клетке его рук, Сяо Чжань принял судьбу покорно и лишь вздохнул, когда Ибо демонстративно прямо перед его носом вскрыл новый флакончик и случайно пролил прямо на стол.       — Расточительствуешь, — хмыкнул он, отодвигаясь от вязкой лужицы.       — Да у нас уже годовой запас. Не жмоть, с твоей новой работой можешь себе позволить, — ответил Ван Ибо, медленно вводя влажные пальцы, чувствуя нетерпеливую дрожь и проникая глубже в нежное горячее нутро, заслышав тихое «заносчивый говнюк».       — Да, и этот заносчивый говнюк собирается хорошенько тебя трахнуть, — пропел Ибо, облизываясь в предвкушении, не без удовольствия ощущая, как расслабляются шёлковые стенки, готовясь принять его.       Ибо вставил одним глубоким толчком, и от неожиданности Сяо Чжаня протащило вперёд. Он попытался задержаться руками, но ладони заскользили по разлитой смазке, отчего он с тихим вскриком опрокинулся грудью на стол, судорожно вцепляясь в край.       — Проклятье, Ибо! — тут же смачно выругался Сяо Чжань, на что ему ответили усмешкой. Ибо не планировал ловушку, но она удалась на славу.       Мягко обняв за бёдра, он толкнулся несколько раз глубоко и медленно, но быстро понял, что ему мало такого темпа, а судя по тому, как заверещал разложенный на столе Сяо Чжань — и ему. Поэтому Ван Ибо перехватил его крепче, принимаясь входить резко и сильно. Стол прочный, выдержит. Ибо покупал его с этим расчётом. Поэтому быстро перестал жалеть Сяо Чжаня, крепко придерживая, потому что его ноги дрожали и грозили просесть. Разъехаться им не позволяли шорты, и Ибо в очередной раз похвалил себя за сообразительность. Случайную, конечно, но зачем признаваться?       Стоны Сяо Чжаня ласкали слух и беспрерывно гнали по телу волны жаркого удовольствия. Ибо и сам уже сомневался, устоит ли на ногах, когда его накроет. А судя по тому, как беззаветно отдавался ему Сяо Чжань, это случится скоро, очень скоро. Ибо хотелось поцеловать напряжённые лопатки, укусить в шею и долго-долго ласкать языком губы, но из нынешнего положения это оказалось невозможно. Что ж, сейчас они просто утолят извечный голод, а вечером…       На этот вечер у Ибо имелись грандиозные планы. Он уже всё для себя решил.       Сяо Чжаня трясло, он почти хныкал и сильнее прогибал поясницу. Ибо притянул его плотнее, сжал мягкие бока. А потом начал входить жёстко и хлёстко, подкидывая ягодицы вверх нарочно, чтобы скользить внутри по чувствительному бугорку, будто выманивая его наружу.       Он уже знал, как правильно это делать, чтобы Сяо Чжань не мог удержаться на ногах, выплескиваясь толчками, долго и мучительно хорошо. А потом ещё несколько мгновений не находил сил говорить, просто моргал, тяжело дышал и смотрел сквозь мироздание, словно небожители открыли ему великие тайны бытия. Ибо в прошлый раз крепко позавидовал такой реакции. У него так пока не получалось.       Не сбавляя темпа, он подталкивал Сяо Чжаня к оргазму, чувствуя приближение их совместного штормового вала, но ещё держался. Дразнил, катясь по самой кромке сокрушительной волны, надеясь, что Сяо Чжань его догонит, и их накроет вместе. Доигрался. Его закрутило в смертельный «штопор» так стремительно, что по ощущениям ноги оторвались от пола, и Ибо, содрогаясь от проходящих насквозь электрических волн, остервенело впился пальцами в бёдра Сяо Чжаня, не контролируя силу. Чтобы заземлиться, не улететь в небеса. И по тому, как болезненно-сладко простонал под ним его парень, понял, что чутка перестарался.       Ещё покачиваясь, словно действительно вышел из бушующего моря, сбрасывая с ног приставучие пенные волны, Ибо немедленно перехватил Сяо Чжаня и усадил на стол. Его щёки пылали, глаза выражали полную степень непонимания. Безумие напополам с восторгом. Ибо не удержался, смял его губы напористым поцелуем и прижал к груди так крепко, что начавший, было, отвечать Сяо Чжань хныкнул и оттолкнул его:       — Полегче. Я ещё не… — заявил он капризным тоном, взглядом указывая туда, где всё крепко стояло. — Если бы ты меня так не сдавил…       — Я не виноват, что ты такой горячий. Исправлюсь, — парировал Ибо, без лишних слов захватывая его скользкий член в руку, действуя резко и быстро.       Сяо Чжань звонко всхлипнул, вздрогнул всем телом и отклонился на согнутых руках. Обнял Ибо ногами, слабо водя по ягодицам стопами, в попытке зацепиться хоть за что-то, и это ему удалось. Пальцами ног впившись в футболку, которую Ибо так и не снял, он оттянул её назад, отчего ворот впился в горло. Не больно, можно было и потерпеть, тем более, наградой был Сяо Чжань, мечущийся в предоргазменной дрожи.       Ему не хватало воздуха. Он сглатывал вязкую слюну и задыхался, едва не падая спиной на скользкий стол. От такой реакции Ибо заводился снова. Один только взгляд из-под прикрытых век проносился иссушающим штормом по телу. Абсолютно чёрные, пьяные глаза неумолимо затягивали в омут похоти. На губах застыла хитрая усмешка. Ван Ибо невольно вспомнил те времена, когда Сяо Чжань стеснялся так откровенно проявлять эмоции и смущённо опускал ресницы, когда Ибо, лаская его, нарочито не отводя взгляда.       Сейчас Сяо Чжань смотрел на длинные размашистые движения его руки, явно наслаждаясь и подстёгивая. Он шире раздвинул ноги, расслабляя худые бёдра, отчего на миг сверкнул перед Ибо влажным, ещё не стянувшимся входом в белёсых потёках.       — Когда ты так на меня смотришь, я-а… — начал он, но голос оборвался коротким стоном и сдавленным мычанием, которое всё равно прорвалось громким вскриком, когда Сяо Чжань крупно задрожал и вылился в сжимавшую его ладонь.       После он откинул голову назад так резко, что хрустнула шея. Ибо бережно подхватил Сяо Чжаня под лопатки и усадил на край, притягивая к себе.       Глядя на него, удовлетворённого и бесконечно прекрасного, Ван Ибо ощутил нестерпимую потребность наговорить всякой романтической чепухи. А потом поцеловать до звёзд из глаз и шума в ушах. Грудь жгло, как хотелось.       Но признаваться в любви и лезть с поцелуями после того, как они только что кончили, слишком сентиментально для двух взрослых мужчин.       Внезапно Ибо почувствовал, что Сяо Чжань тонкими руками мягко обхватил его плечи и подался вперёд. Уже через мгновение грудь Ибо порвало ураганом эмоций оттого, что как нежно Сяо Чжань прихватил его губы, лениво обводя языком, даря внимание и ласку, вместо того, чтобы расслабленно откинуться или сползти со стола и отвернуться.       И это значило для Ван Ибо многое, если не сказать всё.       И он понял, что все эти предрассудки — пустое. Хочешь сказать — скажи. Хочешь сделать — делай.       «Люблю тебя», — выдохнул он где-то в перерывах между невесомыми касаниями губ, и Сяо Чжань в его руках едва ли не заурчал от удовольствия. От его томного шёпота «я тоже тебя люблю», по коже прокатился жидкий огонь.       Они не прекращали лёгких поцелуев, пока дыхание не выровнялось, а тела не остыли.       — Теперь мне в душ надо, вместо того, чтобы продолжать готовку. Я весь перепачкан, и спереди, и сзади… — укоризненно проговорил Сяо Чжань, ёрзая на столе.       — Сходи, а я пока сам тут похозяйничаю. Покрошу твой топинамбур и натру имбирь, — охотно принял полномочия Ван Ибо.       Сяо Чжань по привычке открыл рот, но так и застыл. Поправлять оказалось нечего.       — Притворщик, — хмыкнул он с улыбкой и опустил голову, очаровательно щурясь.              * * *              Сяо Чжань любил снег.       В родном Пекине снега валило достаточно, но он или слишком быстро таял или казался каким-то серым. Здесь же белоснежные хлопья сыпали, не переставая, и быстро превращались в небольшие сугробы. Потрясающе! Сяо Чжаню казалось, он мог просидеть у окна весь день, просто любуясь вихрем снежинок.       Как-то он безуспешно попытался приучить к этому делу Ибо. Подвёл его к окну и сказал:       — Смотри, какая красота!       Ибо долго пялился, стрелял глазами по разным сторонам улицы, усиленно ища, что же такого красивого обнаружил его парень.       — Ты про украшения на соседнем доме? Миленько, да.       Сяо Чжань просто вздохнул.       Рождество в Китае тоже празднуют, но там оно никогда не интересовало его так, как здесь. Но не поддаться массовой истерии в Нью-Йорке оказалось катастрофически сложно. Когда вокруг тебя только и говорят, что о еде, гостях и подарках, а улицы превращаются в сказку, невольно втягиваешься в круговорот подготовки к празднику. Настроение не омрачали даже толкотня и суета в торговых центрах.       Ёлка в гостиной появилась будто сама собой, дом оказался украшен в соответствующей тематике, подарок для Ибо — припрятан на полке с нижним бельём, а голова Сяо Чжаня — забита кучей разных интересных рецептов для праздничного стола.       Ибо поначалу относился к создаваемой суете скептично, но после изменил мнение. Наверное, Сяо Чжань слишком наседал и экстатически расписывал прелести волшебного праздника. А может, Ибо просто решил, что Рождество — ещё один повод вкусно поесть и провести вечер с любимым человеком.       Сяо Чжань само собой заготовил подарочное красное яблоко в причудливой упаковке и включил в меню традиционные танхулу и цзяоцзы с капустой и кинзой. Ну, и по обычаям приютившей их страны: запечённую индейку, пудинг с сухофруктами, салаты.       Небеса, съедят ли они столько?       Оттого он очень ответственно подошёл к готовке, начав прямо с утра. Он фантазировал, как они с Ибо, подтрунивая друг над другом, будут создавать кулинарные шедевры вместе, потом накроют на стол, приоденутся и лишь, выпив пару бокалов вина, отправятся в спальню.       Неисправимый Ван Ибо нещадно похерил все грандиозные планы.       Зато заниматься делами сейчас, без зуда перманентного возбуждения, стало гораздо легче. Сяо Чжань не без удовольствия наблюдал, как Ибо, высунув кончик языка сражается с овощами. Сам он вооружился тесаком и ловко разделывал мясо.       Загрузив всё в духовой шкаф, парни быстро подготовили стол, и Ибо отправился в душ. За это время небо за окном потемнело, набухло снеговыми облаками и просыпало белую крупу на землю. Сяо Чжань снова залип у окна, с улыбкой глядя, как соседская малышня высыпала играть в снежки.       С дальнего конца улицы слышалась рождественская музыка, фонари зажгли тёплые огни, а гирлянды на деревьях переливались, рассыпая разноцветные брызги на сугробы. Двери соседних домов были украшены пушистыми венками с колокольчиками и стеклянными шарами, а празднующие завершали последние приготовления.       Весь этот колорит до этой поры не интересовал Сяо Чжаня, но покорил сердце незамедлительно. Прочувствовав атмосферу, он поддался ощущению праздника, впустил в сердце веру в волшебство.       Ведь чудо с ним уже произошло.       Корабль жизни шёл ко дну, из безвыходной ситуации невозможно было выбраться, не потеряв ничего ценного и важного, а теперь он здесь, с любимым человеком, встречает праздник нового года, новой свободной жизни.       Дети за окном весело смеялись, валяясь в снегу. Сяо Чжань перебирал в пальцах колкую хвойную лапу, вдыхая невероятный аромат, и невольно задумался, что хотел бы услышать детский смех и в их с Ибо доме. Ему хотелось полноценную семью. Хотя это, скорее всего, повлечёт некоторые сложности, но мечтать ведь не вредно. А опыт в обращении с детьми у него есть, он заботился о сестре с младенчества.       Стоило вспомнить о ней, как немедленно затрезвонил мобильный. Приняв видеозвонок от домашних, Сяо Чжань с удовольствием отметил, что мама и сестра прекрасно выглядят. Оттеснив маму, Синь-мэй затараторила, спеша рассказать все новости за тот короткий период, пока не разговаривала с братом.       А потом неожиданно замолчала и раскраснелась, а Сяо Чжань немедленно ощутил требовательное объятье. Ибо, совершенно не стесняясь обнажённого торса, влез в кадр, чтобы поздороваться.       Сяо Чжаню стало нечем дышать от свежего аромата его шампуня и ощущения гладкой влажной кожи под пальцами. Он поспешил попрощаться, потому что Ибо уже подбирался к его губам, а Сяо Чжань придерживался правила, что всё интимное должно оставаться за закрытыми дверями.       Провалившись в упоительно-сладкий поцелуй, он притянул к себе гибкое твёрдое тело и не сразу понял, что его телефон снова звонит.       — Это один из заказчиков, хочет поздравить, — проговорил Сяо Чжань, нехотя отрываясь от мягких губ.       — Скорее подлизаться к лучшему фотографу. Кто ещё так круто обработает ему фото, — хмыкнул Ибо, прежде чем уйти одеваться и сушить волосы.       Поэтому не увидел довольной ухмылки. Ибо невольно признал, что ценит его профессиональные навыки, и это значило для Сяо Чжаня безмерно много. Не похвалы клиентов, не комментарии поклонников в блоге, а вот такие вскользь брошенные комплименты. Потому что они шли от чистого сердца. Огромного и способного беззаветно любить. Чувствуя, как намокает в носу, Сяо Чжань немедленно свернул сентиментальные мысли, а то ещё разнюнится во время разговора.       Ибо вышел из спальни в белых брюках и простом сером свитере как раз, когда Сяо Чжань закончил взаимные поздравления. Свежевымытые каштановые волосы, быстро высушенные феном, были ещё немного влажными на кончиках, но уложились так великолепно, что Сяо Чжань не мог оторвать взгляда. Гладкая светлая кожа излучала мягкий свет, отчего тёмные глаза казались больше, а губы — алее, под цвет перекинутого через шею шарфа. Сяо Чжань тоже отдал эту дань, надев яркий свитер.       Но сейчас речь шла не о его новых, ещё пахнущих фабричным складом нарядах и даже не о родной стране, а о том, как безбожно и бесподобно красив Ван Ибо.       Аж руки зачесались, как захотелось схватить камеру и отснять его со всех ракурсов, благо свет располагал. Но Сяо Чжань и так уже периодически заставлял его позировать. Ибо не любил все эти фотосессии, но терпел, хоть часто запарывал прекрасные кадры своим хмурым лицом.       А стоило Сяо Чжаню убрать снаряжение, тотчас становился милым и приятным. Зараза ходячая. Но ничего, у Сяо Чжаня скопилась тайная коллекция его спящего. Вот уж где Ибо — милый, мягкий котик с пухлыми щёчками и мечтательной улыбкой. Если Ибо найдёт снимки, как минимум выдерет Сяо Чжаня так, что сидеть будет больно. Ремнём. А может, и кое-чем другим, смотря по обстоятельствам. Он дико не любил видеть себя таким «ванильным» и «сладким». Но что поделать, если это был самый любимый образ Сяо Чжаня.       — Можно… — начал он робко, на что предвидевший такую реакцию Ибо немедленно отозвался:       — Нет! Мы же договорились, несколько совместных фото, и всё, — закатил он глаза. — А ты сейчас развернёшь фотосессию на два часа.       — Я просто увлёкся в прошлый раз, с кем не бывает, — недовольно фыркнул Сяо Чжань и скорчил рожицу. — Но ты же выдержал…       Ван Ибо поднял палец вверх, останавливая полившуюся речь, и заявил:       — Идея! Вот как мы поступим. У тебя крутой рождественский свитер. Так что сегодня тебя снимаю я!       Сяо Чжань опешил на мгновение, а язык заработал отлично от мозга:       — А ты умеешь?       И тут же мысленно застонал, потому что выражение твёрдой уверенности на любимом лице моментально сменилось лёгким раздражением.       — Да что я с каким-то сраным фотиком не справлюсь? Неси!       Не лёгким, средним. Ошибочка вышла.       — Хорошо-хорошо, — немедленно отозвался Сяо Чжань.       И под самодовольное «то-то же» отправился в спальню за камерой, объективами, вспышками и прочим снаряжением. Из вредности он хотел поспорить, что для того, чтобы фотографировать хорошо, нужно капельку больше навыков, чем обывательские, но внезапно подумал, что это не имеет значения. Потому что ни один свитер не грел лучше, чем полный обожания взгляд, который он поймал напоследок.       Когда он вернулся, Ибо привалился к мягкому подлокотнику дивана, а руку запустил в карман. Он выглядел расслабленным и задумчивым, но стоило появиться Сяо Чжаню, вскочил, выдёргивая руку, и буквально отобрал у него чехол.       Стоило признать, снимки у него получились неплохие. Посмотрев первые сделанные, Сяо Чжань остался вполне доволен. Конечно, недочёты имелись, но говорить об этом раздувшемуся от довольства Ибо, с усмешкой глядящего на его удивлённое лицо, не стоило. В конце концов, это не имело значения. Ведь Сяо Чжаню хотелось только радовать любимого. Он и сам не ожидал, что оказаться по другую сторону объектива окажется так приятно. Или дело было в фотографе?       Потому что усадив его на ковёр под ёлку, точно рождественский подарок, Ибо вертел камеру и так, и эдак, меняя ракурс и собственное положение. А когда он едва не грудью лёг на пол, чтобы поймать его улыбку, Сяо Чжань растрогался до слёз. Больше не в силах это терпеть, он перехватил руку Ибо и потащил его к себе.       — Эй, ты чего? — удивился тот. — Я ещё не закончил.       — Ну и что, — упрямо заявил Сяо Чжань, выпутывая ремешок фотоаппарата из его рук и откладывая в сторону, чтобы крепче обнять Ибо и поправить пальцами каштановую прядь. — Знаешь, как сексуально ты выглядишь с камерой?       — Завёлся? — усмехнулся Ибо. — Теперь-то ты понимаешь, почему я не выдерживаю, когда снимаешь ты.       — О да, более чем, — согласился Сяо Чжань и впился в мягкие губы.       Властвовал он недолго. Уже мгновение спустя оказался прижат лопатками к полу. И хорошо, иначе, ненароком свалил бы ёлку. Зато теперь задыхался от неистовых поцелуев, обсасывая жадный язык Ибо и млел от ощущения сильной руки на затылке. Ощутив сладкое напряжение в животе, Сяо Чжань уже собирался послать всё в пекло и поменять местами праздничный ужин и финальную часть, как нежные пухлые губы оторвались от него.       — Так, спокойно. Давай после еды. Не будем обесценивать твои труды.       Сяо Чжань буквально застонал на этот не вовремя пробившийся голос противного разума. И у кого? У Ван Ибо? Который всегда плевать хотел на предрассудки, планы и распорядки дня, когда дело доходило до Сяо Чжаня и удовлетворения желания. А то, что оно сейчас сводило с ума, было видно невооружённым взглядом. И вовсе не по выпирающей ширинке, а по вожделению во взгляде. Имей Сяо Чжань возможность заглянуть в его воображение, наверняка увидел бы, как Ибо со звериным нетерпением разрывает на нём одежду и впивается зубами в шею.       Сяо Чжань сглотнул и сел, неловко потирая шею, словно уже ощутил укус голодного самца. Ибо поднялся, пошатнулся, пригладил волосы, поправил член через брюки, и… суетливо перехватил карман. Да что там у него?       Сяо Чжань почувствовал глупую, неуместную ревность к неизвестному предмету, так сильно занимавшему сознание его парня.       А ещё это так напоминало… Но нет, не могли же их желания настолько совпасть!       Ужин оказался превосходным. Сяо Чжань таял от похвал и невероятного вкуса удавшихся блюд. Шампанское ударило в голову, но сильнее на нервных окончаниях плясали необъяснимые чувства. Он чувствовал себя свободным и счастливым. Поэтому вместо того, чтобы наслаждаться едой, от которой на столе не было свободного места, он то и дело любовался Ибо или перехватывал и сжимал в ладони его прохладные пальцы.       Не без удивления отмечая, что они не согреваются в тёплой гостиной. К слову, ел Ибо тоже мало, только пробовал и запивал, а потом болтал, не затыкаясь. Рассказывал всё подряд, притом даже то, что Сяо Чжань уже неоднократно слышал.       Теперь он забеспокоился не на шутку. У Ибо срывало заслоны, когда он нервничал. Но что его волновало, Сяо Чжань упорно не мог понять. Дома всё хорошо. На работе — тоже. Ибо несколько раз расписал софт, который они готовили к выпуску весной, причём так красочно и подробно, что даже Сяо Чжань начал что-то понимать.       Оставалось только одно, что могло выбить из колеи Ван Ибо и в чём тот никогда не признался бы по доброй воле. Сяо Чжань сжал кулаки. Конечно, кто ещё вздумает испортить долгожданный вечер, нагадить в душу? У этого человека, что, совсем, нет сердца?       Сяо Чжань чуть не уронил пудинг, который вносил с кухни. Завидев его, Ибо тут же воодушевился.       — Так, где нож? Сейчас я разберусь с этим красавцем, — кровожадно усмехнулся он, вставая из-за стола, но Сяо Чжань внезапно оборвал его порыв:       — Только после того, как скажешь, что случилось!       — В смысле? — Ибо замер на месте.       — Думал, я не замечу? Ты же весь вечер как на иголках. А почему нервничаешь, не говоришь! — в голосе неосознанно прозвучали интонации капризного ребёнка, и Сяо Чжань чуть кулаком от бессилия не стукнул, видя, как мрачнеет лицо Ибо, как он медленно закрывается, стягивается в раковину, откуда его никогда в жизни не выковыряешь, пока он сам не захочет. — Тебе отец звонил?       — Что? — уплотнившееся удивление разбилось, когда Ибо рассмеялся. — Сяо Чжань, вот ты тугой! Я уже решил, ты обо всём догадался.       — О чём догадался? Да что ты начал опять? — в сердцах тот топнул ногой, хмурясь и негодуя оттого, что Ибо что-то скрывал от него. — Ты не говоришь, потому что бережёшь меня или не доверяешь… — проговорил он, проглатывая обиду.       — Ты дурак совсем? Сяо Чжань я тебя точно когда-нибудь прибью. Тебе думать вообще нельзя. Я совсем о другом хотел… — вспыхнул Ибо и привычным движением скользнул в карман.       — Вот! Ты весь вечер руку оттуда не достаёшь, — немедленно поймал его движение Сяо Чжань. — И не надо заливать, что себя через карман трогаешь!       — Глупости какие. Для этого мне не нужен карман, — фыркнул Ибо, не вынимая руки. — Наверное, надо привыкнуть, что с тобой всегда всё через задницу, — вздохнул он.       — И вовсе не…       — Заткнись и слушай, — проговорил Ибо, и мелькнувшее на дне его глаз волнение заставило Сяо Чжаня послушно закрыть рот. — Я не умею красиво говорить, поэтому не жди многого, — он смущённо дёрнул плечом, отводя в сторону взгляд. — Я никогда особо не распространялся по поводу того, что чувствую. Меня таким воспитали. Бессердечным, холодным, — невесело хмыкнул он и мотнул головой, когда Сяо Чжань собрался возразить.       Ибо скривился и сглотнул ком, надавивший на горло. Сяо Чжань ощущал примерно такой же в собственной глотке. А ещё ему до побелевших костяшек хотелось разгладить эти хмурые складки на лбу Ибо, чтобы он больше никогда не грустил.       — Истинные чувства нужно было скрывать, «держать лицо», вести себя достойно. И раньше я правда в это верил. Что высший сорт, а остальные отбросы. Что я могу брать всё, что угодно и ничего мне за это не будет, потому что деньги решат все проблемы. Поэтому когда я тебя встретил, тоже захотел присвоить, наплевав на твои чувства и желания. Я не сразу, но понял, как недопустимо себя вёл и как ужасно это выглядело. Только с тобой я научился снова чувствовать, как обычный настоящий человек, а не манекен в витрине.       Говорить ему становилось всё тяжелее, в глазах уже плескалось море. И эти волны, накатывая, согревали и увлекали за собой в пучину. Пучину полную любви.       — Я выбираю тебя. Люблю тебя! И эгоистично хочу, чтобы ты был всегда рядом. Но не чтобы присвоить и брать, а чтобы отдавать. Поэтому я предлагаю всё, что у меня есть…       Зрение Сяо Чжаня заволокло знакомой дымкой. Оторопев от нестройной речи, он не сразу понял, почему смотрел на Ибо сверху вниз, а тот, выдавив сквозь зубы «криворукий долбоёб», протягивал ему что-то на ладони.       А после выпавший фрагмент встал на место. Ибо так разволновался, что, достав дражайшее нечто из кармана, не удержал. Поймал красную коробочку за секунду до удара об пол. Для этого пришлось присесть на одно колено.       — Такого я, конечно, не планировал, — пробормотал он, — но ладно, значит, пойдём по канону. Что скажешь?       Сяо Чжань смотрел сначала на его пылающие алым уши, на растекающийся пятнами румянец, на блестящие тёмные глаза, поэтому не сразу заметил другой блеск. Металлический, завораживающий. Сердце в груди неистово забилось, а весь алкоголь, имевшийся в крови, переместился в голову, заставляя её, бедную, закружиться.       — Ибо… — только и смог выдать он, когда справился с оглушающим волнением.       Отчаянно ждущий его реакции Ван Ибо, получив эту крупицу, тут же затараторил:       — Тут разрешено, я узнавал. Всё законно. Мы правда можем зарегистрировать брак. Если ты, конечно, согласишься стать моим мужем. Сяо Чжань, решай уже, у меня рука отвалится так стоять!       — Блин! Ибо, подожди! Я сейчас! — воскликнул он и умчался в спальню.       А когда вернулся, наткнулся на обиженный взгляд поднимающегося с колен Ван Ибо.       — Нет, я не отказываю! Просто… Вот, посмотри, — Сяо Чжань кинулся к нему так быстро, что запутался в собственных ногах. Упав в заботливо раскрытые объятья, он выпустил из пальцев зелёную бархатную коробочку. Та угодила точно в подставленную ладонь.       — Ты… Тоже? — ахнул Ибо, пытаясь расщёлкнуть маленький замочек одной рукой.       — Криворукий долбоёб? Видимо, да, — рассмеялся Сяо Чжань, помогая раскрыть коробочку. — Я вообще не планировал так официально, как ты, делать предложение. Просто хотел намекнуть, посмотреть на твою реакцию, а дальше, по ситуации, так сказать…       Он чувствовал дикое смущение. В конце концов, Ибо заготовил ему проникновенную речь, а он сам сейчас от волнения и восторга и двух слов связать не мог.       А ещё от того, какой беспредельной радостью загорелись глаза любимого человека. Такой сильной, что все слова кончились. Хотелось просто смотреть и восторгаться. А ещё увидеть, наконец, это украшение на безымянном пальце любимого.       Поэтому Сяо Чжань немедленно выдернул из мягкой подложки широкое кольцо с плоским камнем. Пальцы немного тряслись, и кольцо показалось скользким, но, хвала небесам, эффект кривых рук не испортил момент.       — Поэтому я принимаю твоё предложение. И очень хочу выйти за тебя, или как там, в нашем случае, правильно. И ты…       — Безоговорочное «да», — торопливо ответил Ибо.       Его голос звучал тихо и хрипло, и Сяо Чжань понял, куда тот так спешил. Он и сам чувствовал, как подкатывающие эмоции готовы накрыть его шквалом. Он быстро-быстро заморгал, чувствуя заволакивающую зрение водную завесу. Так он ещё того и гляди промахнётся, а Ибо пошутит про точность попадания в узкие отверстия. Сяо Чжань огрызнётся, предложив немедленно проверить, и…       Он мотнул головой и вцепился в запястье Ибо. Скользнул прохладным металлом по безымянному пальцу.       — Идеально, — выдохнул он заворожённым шёпотом, потому что смотрелось потрясающе. Не слащаво, а сдержанно и красиво. Умопомрачительно.       Но, конечно, не настолько, как сам Ибо. Не отнимая руки, он смотрел на кольцо с подозрением. Точно оно могло обернуться червяком, опоясавшим палец. Точно не верил, что кто-то мог его любить до забытья и сумасшествия. Сяо Чжань, хоть неустанно и напоминал об этом словом и делом, всё же понимал, как сложно будет растопить многолетний лёд родительского равнодушия. Но сдаваться не собирался.       Сейчас он не смог бы адекватно высказать всё, что чувствовал. Отпускать рук Ибо не хотелось. Хотелось видеть его таким, ошеломлённым и безгранично счастливым, всегда.       — Это для меня… — выговорил Ван Ибо глухо. Его пальцы ощутимо задрожали, и Сяо Чжань крепко их стиснул.       Ибо точно очнулся. Высвободил из алой коробочки кольцо, предназначенное Сяо Чжаню, и взял его кисть. Его руки наконец-то согрелись. От них, тёплых и мягких, по телу разносились мурашки.       У Сяо Чжаня дыхание сбилось, когда Ибо перевёл на него взгляд. В нём можно было сгореть дотла и воскреснуть от безграничной любви. Наверное, никогда прежде в нём не было столько нежности, а в руках — столько ласки и желания оберегать. Сяо Чжань растворился в сокрушительной нежности, и даже не заметил, как по пальцу скользнул холодок.       На его руке этот символ их любви смотрелся не менее идеально.       — Ты — лучшее, что есть у меня в жизни! Как же я тебя люблю! — хрипло проговорил Ибо, крепче стискивая его кисти, но Сяо Чжань не обратил внимания на лёгкую боль, потому что потянулся к самым желанным в мире губам. И прикрыл влажные ресницы, вкладывая всю нежность в сладкий поцелуй.       Наверное, нет большего счастья, чем любить взаимно. И Сяо Чжань именно это и чувствовал. Оглушительное счастье. Пульсирующее в ушах, будоражащее кровь, согревающее душу, разгорающееся в настоящее пламя.       Он и сам не понял, как нежное соприкосновение губ сменилось напористым головокружительным поцелуем. Но он уже сильнее прижимался к Ибо, страстно прихватывая его губы и лаская язык.       — Я бы предложил отрепетировать брачную ночь прямо сейчас, — заявил он, на мгновение отрываясь. — Но нас ждёт десерт, а я так старался.       — Возьмём с собой, — немедленно уловив посыл, подхватил Ибо. — Я съем его прямо с тебя. А потом и тебя съем, — усмехнулся он и снова поцеловал так, что в ушах зашумело.       Где-то на улице снова затянули рождественскую песню.       Сяо Чжань подумал, что теперь навсегда полюбит этот праздник, ведь волшебный вечер их новой жизни подарил ему самое натуральное чудо.       Ещё одна его мечта собиралась сбыться.