Принуждение

      Приём, устроенный корпорацией «Wang Group», грозил оказаться поистине выдающимся. Сяо Чжань уверился в этом, ещё даже не войдя в отель.       Отреставрированное старинное здание поражало красотой и роскошью. Невозможно было не остановиться на мраморных ступенях и не поддаться соблазну сфотографировать изящные балконы, колонны и тонкую, точно кружевную отделку. Сяо Чжань настроил камеру прямо здесь, отвлёкся на цветочные клумбы и убранство внутреннего двора, отметив, как медленно ползут на взгорок лучшие образцы автопрома. Сегодня сюда стекались все крупные бизнесмены и значимые люди города.       Для торжественного мероприятия пятизвёздочный отель выделил лучший конференц-зал. Входя сюда, гости будто переносились в европейский дворец расцвета эпох. Золочёная лепнина ярко выделялась на белых стенах и узорных выступах стен. Фуршетные столы ломились от закусок и напитков, официанты заканчивали расставлять огромную пирамиду из бокалов в самом центре. Каскадные люстры рассеивали тёплый свет, а хрустальные, прозрачные как слёзы подвески мелодично колыхались на лёгком ветру. Над головой раскинулось… голубое небо с облаками.       Сяо Чжань пришёл в полный восторг от потолочной росписи. Впрочем, он приходил в восторг от всего здесь, несмотря на то, что стойко ощущал себя крошечной креветкой на тарелке с отборными морскими деликатесами. Он улыбался собирающимся гостям, вежливо раскланивался, и то и дело ловил смешки коллег из других печатных изданий. Мол, какой глупый, ты не должен привлекать внимания.       Но Сяо Чжань упорно не хотел становиться незаметным. Даже несмотря на то, что на него поглядывали так, будто он задолжал им крупную сумму денег. Он всё сильнее чувствовал подкатывающее вдохновение. Реальность для него уже раскалывалась сотней красивых кадров. Он любил свою профессию, обладал невероятным чувством прекрасного и при выборе объекта руководствовался подчас интуицией, чем необходимостью. К тому же он впервые оказался в подобном месте, хоть работал штатным фотографом в журнале «Daily China» не первый год. Босс Тан Чжэньмин хвалил его за внимательность к деталям и выработанный стиль, но снимать светские рауты неизменно отправлял кого-то другого. Сяо Чжань использовал все навыки убеждения, чтобы сегодня оказаться здесь.       Корпорация «Wang Group», производящая технику, бытовые и промышленные системы вентиляции и кондиционирования, сегодня презентовала новый продукт. А для Сяо Чжаня сегодняшний вечер был важен потому, что он наконец-то получил шанс проявить себя и подняться на новый уровень.       Официальная часть началась с торжественной речи президента и председателя совета директоров «Wang Group» — господина Ван Яо. Чтобы снять его с лучшего ракурса Сяо Чжань просочился в первый ряд. Благодаря худощавому телосложению ему удалось без труда это сделать. Презентабельный мужчина средних лет выглядел свежо, отчасти за счёт модельной стрижки. Невероятно дорогой костюм прекрасно сидел на стройной и поджарой для его возраста фигуре, но под строгим взглядом невольно хотелось втянуть голову в плечи.       С ростом Сяо Чжаня это был дохлый номер. Он уже получил пару «случайных» тычков под рёбра и злобное шипение в спину «ну и дылда».       Свой продукт господин Ван представлял со всей серьёзностью и ответственностью, даже шутил с непроницаемым лицом. Он производил впечатление человека делового и мудрого, он явно знал, чего хочет от жизни, и брал это без колебаний и компромиссов.       Сяо Чжань невольно проникся к нему уважением.       Перед приходом сюда, он, само собой, подготовился, просмотрел список наград и достижений компании, прочитал биографию Ван Яо и членов его семьи.       Заворожённый глубоким голосом главы корпорации Сяо Чжань не сразу обратил внимание на высокого стройного парня и красивую молодую девушку, расположившихся сбоку от небольшой сцены.       Рекламой и продвижением собственной продукции занимался наследник и единственный сын главы. Сяо Чжань видел Ван Ибо на множестве баннеров и обложек журналов, но, взглянув вживую, понял, что ни одно фото в полной мере не передавало его привлекательности. Каждая уважающая себя девушка была в него влюблена, включая Сяо Синь — младшую сестру Сяо Чжаня. И сейчас он, похоже, понимал и даже в некоторой степени разделял её чувства.       Ему нестерпимо захотелось поймать его мужскую красоту в кадр. Отразить блеск тёмных глаз, сияние гладкой кожи и соблазнительный изгиб полных губ. Несмотря на маленькое лицо и не до конца сошедшую подростковую припухлость щёк, от Ван Ибо веяло силой и харизмой. В свои двадцать два он уже состоялся как личность и бизнесмен, курируя рекламный отдел и являясь держателем трети акций компании. А ведь всего-то на каких-то три года младше Сяо Чжаня.       Бархатная бабочка поджимала горло, выделяя острый кадык. Густые ресницы и пушистая чёлка при коротко постриженном затылке должны были смягчить строгий деловой образ, но острый взгляд и внутренняя жёсткость отменяли предыдущее впечатление. Холодом от Ван Ибо тащило даже с такого расстояния.       Сяо Чжань повёл плечами, стряхивая мурашки и сместил на него прицел объектива. Точно заворожённый, теперь он не хотел снимать никого другого.       Оглядев толпу, Ван Ибо опустил голову и больше не отрывал взгляда от экрана телефона. Он нарочито небрежно водил по нему пальцем и старательно делал вид, что происходящее его никак не касается. Заметив эту демонстрацию пренебрежения, стоящая рядом красивая девушка немедленно шепнула что-то и надавила рукой, заставляя опустить телефон.       Ван Ибо подарил ей взгляд из убийственного арсенала. Его рука под её напором напряглась, но не сдвинулась. Красавица поджала губы, отчего её прелестное лицо исказилось нервной гримасой, но через мгновение она уже приветливо улыбалась. А после качнулась вперёд, заслоняя Ван Ибо от вспышек камер.       Сяо Чжань и не предполагал, что поймает такой момент семейной «идиллии». Эта девушка могла сойти за сестру Ван Ибо, но была, несомненно, его мачехой.       Первая жена Ван Яо умерла рано, оставив маленького сына ему на воспитание. Во второй раз он женился относительно недавно, но на зависть всей мужской половине Китая. Жао Юэ имела блестящее прошлое. Рано дебютировав в качестве айдола, она долгое время сияла на сцене, пока на одном из вечеров не познакомилась с господином Ван Яо. С той счастливой минуты её приоритеты изменились, и место контракта с агентством занял брачный.       Хоть молодая мачеха и прикрыла грудью Ван Ибо, Сяо Чжань всё равно увидел его перекошенное лицо. Но мгновение горькой слабости длилось недолго, мстительная усмешка тронула уголок губ, презрение сменилось на непроницаемое выражение.       Сяо Чжаня аж затрясло. Говорят, в таких случаях над головой загорается лампочка. Похоже, над ним сейчас засияла целая гирлянда. Ловить эти микроэмоции, красть их даже не для журнала, а для себя… Или для Синь-мэй. То-то она обрадуется, когда брат презентует ей пару эксклюзивных фото Ван Ибо. Может, удастся даже поймать его нормальную улыбку, а не глянцевое безобразие. Ведь он же умеет улыбаться? Наверное, ему очень идёт. Сяо Чжаню уже не терпелось начать «охоту» на наследника корпорации.       Но сразу после презентации Ван Ибо вместе с отцом на некоторое время пропал с радаров, а когда появился вновь, выглядел бледным и взвинченным. Вероятно, так казалось из-за рассылающих янтарный свет люстр, или из-за наседающих фотографов. Как тут не занервничать, когда по твою душу собирается целая пресс-конференция. Всем хотелось запечатлеть трогательный семейный момент. Правда, счастливыми ни отец, ни сын не выглядели. Идеальная осанка, гордая поза и острый взгляд — это, несомненно, объединяло их и не давало ложных сомнений по поводу родства, но внешне у них было не так много схожих черт. И вообще, рядом с главой корпорации Ван Ибо выглядел неопытным юнцом.       Он улыбался снисходительно, комментариев не давал и быстро устал позировать. Поймав момент, когда отец отвернулся, Ван Ибо скользнул в сторону.       Сяо Чжань чуть не упустил его. Прежде он не бегал за богатыми красавчиками, поэтому сейчас ситуация его даже позабавила. Возблагодарив свои длинные ноги, он настиг Ван Ибо, когда тот залпом опрокидывал в себя бокал шампанского.       — Господин Ван, разрешите фото для журнала «Daily China».       Когда тот повернулся, Сяо Чжань вскинул камеру, поэтому равнодушный взгляд наблюдал через объектив. Но мурашки всё равно побежали по рукам. Быстро нажав пару раз на кнопку, он поблагодарил, но Ван Ибо уже смотрел в другую сторону, мгновенно потеряв интерес к фотографу.       Сяо Чжань думал, что не обидится. По сути, кто он — так, обслуживающий персонал, однако получать явное пренебрежение от мальчишки с гипертрофированным самомнением было неприятно. Впрочем, не смертельно, он переживёт.       Сяо Чжань пролистал сделанные снимки. Свет был прекрасный. Строгая тонкая фигура Ван Ибо идеально вписывалась в роскошный интерьер. Дорогой костюм и жгуче чёрные волосы создавали контраст с бледной кожей и казались насыщенными и густыми тенями в янтарном свете люстр. Но откровенно говоря, господину Вану изумительно пошёл бы более тёплый оттенок волос, например, каштановый.       — Что ты сказал? — хрипловатый низкий голос вторгся в мысли, и Сяо Чжань, вздрогнув, поднял голову от камеры.       Строгий взгляд немедленно захватил его в плен. Ван Ибо смотрел на него из-под длинной чёлки, точно лев из кустов. Въедливо, с мимолётным проблеском интереса.       — Ничего, простите… — пробормотал Сяо Чжань, изо всех сил вспоминая, что именно ляпнул вслух.       С какой стороны ни посмотри, расклад получался дурацким. Ван Ибо мог обидеться на любую мелочь. Кто их, богатых, разберёт.       Сяо Чжань прежде никогда так не ускользал от реальности. Вероятно, сказалась излишняя нервозность и попытка мало-мальски соответствовать окружению сегодняшнего вечера. Но, несмотря на все старания, его костюм и белоснежная рубашка с чёрной полосой были далеки от статуса «VIP». И по скользнувшему по его фигуре взгляду, способному высасывать мозг из костей, Сяо Чжань немедленно это понял.       Он не видел иного способа выкрутиться из щекотливой ситуации, кроме как закосить под дурачка. Он лучезарно улыбнулся, щурясь будто от яркого солнца. Обычно люди начинали улыбаться в ответ, их взгляды теплели.       В данном же случае уловка не сработала. Ван Ибо смотрел на него, не отрываясь, а потом хмыкнул и подступил, окутывая пудрово-пряным ароматом.       Сандал, мускус, пачули. Сяо Чжань так легко разложил его парфюм на составляющие, потому что его девушка, Ян Цзы, как-то упросила помочь выбрать отцу туалетную воду. Ей непременно хотелось чего-то дорогого, солидного. Чтобы он сразу почувствовал себя миллионером. Сяо Чжань выбрал терпкий мускус и тёплый сандал. Эти ингредиенты для него ассоциировались с роскошью. Что, в случае с Ван Ибо, только закрепилось.       А ароматом пачули пропахли в одно время все его вещи, когда Ян Цзы повесила в его шкаф саше. Так она потихоньку отвоёвывала территорию. В ванной комнате в стаканчике появилась лишняя зубная щётка, на письменном столе — губная помада… Но Сяо Чжань упорно не «понимал» намёков, и до сих пор не предложил ей съехаться. Хотя и мама, и Сяо Синь были от неё в восторге и уже мысленно их поженили, Сяо Чжаню хотелось определиться с карьерой, чтобы суметь обеспечить все потребности любимого человека. Поэтому-то он и возлагал на сегодняшнее мероприятие большие надежды.       — Сяо Чжань, «Daily China», — от тягостных мыслей его отвлёк твёрдый голос Ван Ибо, уверенно читавший с бейджика.       А после длинные пальцы выпустили кусочек пластика, и тот перевернулся, точно получил приказ больше никому не показывать имя фотографа. В усмешке Ван Ибо явственно читалось: «я тебя запомнил», но больше он ничего не сказал, только подхватил с подноса новый бокал шампанского.       Едва спины гостей сомкнулись за ним, как Сяо Чжань выдохнул с облегчением и отправился снимать музыкантов. Этот пронзительный взгляд выкрутил ему все кишки.       Фуршет плавно перевалил за середину. Сяо Чжань сменил уже несколько карт памяти и теперь прикидывал, что через полчаса, самое большее, час будет свободен. Конечно, ещё предстояло перекинуть фотографии в компьютер, отобрать несколько лучших и обработать. Босс в любом случае будет доволен, Сяо Чжань поймал много удачных кадров. В том числе всеми любимого выскочки, холодного, как шампанское.       Сяо Чжань старался больше не пересекаться с ним, чтобы не нарываться.       Через некоторое время их случайным образом схлестнувшиеся миры разойдутся. И Сяо Чжань об этом совершенно не жалел.       Но ощущение тяжёлого взгляда не проходило. Он впивался даже не между лопаток, а окольцовывал целиком. И всегда в такие моменты рядом оказывался Ван Ибо.       Похоже, действительно запомнил. И что? Раздумывал, как изощрённее отомстить? Людям подобного сорта не требовался повод, чтобы раздавить человека, и членам семейства Ван стоило лишь моргнуть, чтобы от доброй репутации не осталось и проблеска памяти.       Если повышенный интерес Ван Ибо связан именно с этим, то Сяо Чжань попал. Его надежды на «прекрасный шанс» таяли. Чем дольше шёл приём, тем нервознее он становился. Лоб покрылся испариной, в горле пересохло. Сяо Чжань сделал пару глотков минералки.       За окнами сгустились сумерки, мягкими тенями укрывая город. Ноги сами потащили его на балкон, где можно было глотнуть свежего воздуха.       В отдалении переливался сияющими огнями мегаполис. Гул двигателей и сигнальные гудки автомобилей доносились даже сюда. Сверкающие дороги и горящие неоном вывески реклам подсвечивали быстро темнеющие небеса. При виде всех оттенков синего над головой, в Сяо Чжане проснулся художник. Вернее, он и раньше не дремал, просто сейчас захотелось схватиться именно за мольберт и кисти, а не за пластиковый корпус камеры.       В детстве Сяо Чжань был твёрдо уверен, что рисовать — его призвание, и ничто не собьёт его с пути. Как кропотливый перфекционист, он мог усидчиво тратить дни и недели на одну картину. Но как быстро загорался, так же быстро и потухал. Хватался за новую работу, не завершив старую. А не видя результата трудов, унывал. Мотивация сходила на нет.       Закаты и рассветы быстротечны. Рисовать по памяти — не то, что с натуры. Пока разложишь краски, установишь штатив мольберта и всё прочее, небо уже почернеет, и придётся рисовать звёзды. Поэтому ещё в юности, осознав подводные камни любимой профессии, Сяо Чжань сменил направление на фотографию. Это ведь тоже вид искусства. Теперь он с удовольствием ловил понравившиеся фрагменты в объектив хорошей камеры, а рисовал в свободное время. Которого у него почти не было.       Вот и сейчас Сяо Чжань опомниться не успел, как уже щёлкал затвором, крадя на цифровую плёнку замечательные виды: невысокую холмистую гряду, широкую ленту искусственного озера, завораживающие оттенки неба и встопорщившийся высотками мегаполис. Сяо Чжань так воодушевился, что захотел украсть даже холодный вечерний воздух, доносящий сладость с цветочной клумбы.       — Красиво.       Низкий голос раздался близко, прямо над ухом, и Сяо Чжань, вздрогнув от неожиданности, чуть не выпустил камеру из рук. Он истерично вскинулся, забыв, что фотоаппарат висит на шнурке на шее и ему грозило шмякнуться на мраморную дорожку внизу только от суетливых движений незадачливого фотографа.       — Господин Ван, — опешил Сяо Чжань, прижав камеру к груди. Безопасности ради, а не для того, чтобы образовать преграду между ними. — Извините, не слышал, как вы подошли.       Подкрались, точнее. Разум взбунтовался от подобной бестактности. Но Сяо Чжань знал этикет, и прекрасно понимал, что чревато последствиями говорить такое Ван Ибо. Это его приём, в конце концов, он может ходить где угодно, хоть по парапету балкона.       На миг представив себе эту картину, Сяо Чжань закусил губы, чтобы не засмеяться, и опустил взгляд в бокал шампанского в его руке. Хрусталь смотрелся особенно хрупким в крупных ладонях. Интересно, какая степень кондиции заставила бы Ван Ибо отпустить подобные выкрутасы? Это ведь даже не третий бокал — только два он выпил при нём.       Но Сяо Чжань тут же понял, что выпей Ван Ибо хоть бутылку залпом, он не уронил бы достоинства плебейскими выходками. Это они с Лян Цзыханем, коллегой по журналу и лучшим другом, однажды так насвинячились, что… Ой, нет, лучше не вспоминать.       Ван Ибо пристроился рядом, опираясь на перила и покачивая в пальцах тонкую ножку высокого бокала. Он больше ничего не говорил и смотрел, не отрываясь. Под этим пронзительным взглядом Сяо Чжань мгновенно почувствовал себя неловко.       — Да, красивые виды, — сказал он, чтобы разбавить тягучее молчание.       Он с мечтательной и немного смущённой улыбкой огляделся, полагая, что Ван Ибо, со всей присущей человеку высшего общества вежливостью, отреагирует так же и подхватит тему. Но, когда он повернулся, улыбка подтекла с лица, как знаменитые мягкие часы Сальвадора Дали. Ван Ибо не вертел головой, он ни на миллиметр не сдвинулся, и всё так же гипнотизировал Сяо Чжаня своим кажущимися в полумраке абсолютно чёрными глазами.       Это было… пугающе. Сяо Чжань сглотнул, подавляя неистовое желание бежать прочь, распахивая двери и зовя на помощь. Странная реакция, честное слово.       — Я не про виды. А про тебя, — ответил Ван Ибо, глядя всё так же требовательно.       Сяо Чжань несколькими мгновениями ранее беспардонно собирался украсть воздух для своих снимков, а вот Ван Ибо сотворил это, не прикладывая особых усилий. Несчастный фотограф задохнулся, осознавая…       — Прошу прощения, я, похоже, не расслышал или неправильно понял…       — Всё ты правильно понял. Я сказал, что ты красивый, — перебил его лепет Ван Ибо прямолинейным заявлением. — Я за тобой уже полвечера наблюдаю.       Значит, тяжёлый взгляд в спину Сяо Чжаню не мерещился.       Он смутился и опустил голову. Улыбка прорвалась сама собой.       Он не впервые слышал в свой адрес подобные заявления, но в основном от девушек. Тонкого и высокого Сяо Чжаня частенько принимали за модель или даже айдола, что крайне удивляло. У звёзд сцены была иная красота, лощёная, завораживающая. А что он? Типичная, на его взгляд, внешность.       Поэтому он посчитал комплимент данью уважения. Конечно, он не понимал, за каким хреном, такому человеку, как господин Ван, хвалить его, но неожиданно это оказалось приятно. Его заметили, он не просто пятно на стене или ленточка, подвязывающая волосы.       — Спасибо, господин Ван. Рад слышать. Но с вами мне не сравниться, — тут он почти не лукавил. — Я могу что-нибудь для вас сделать? Может поснимать ещё? На фоне заката получатся прекрасные…       — Нет. Это я хочу снять тебя.       Ван Ибо выделил это голосом так доходчиво, что в голове Сяо Чжаня болезненно щёлкнуло. Он сразу понял, что «снять» подано не в значении «сделать несколько фотографий», а в интимном смысле. «Как девушку на ночь».       Но ведь Сяо Чжань не девушка по вызову. Вернее, не мальчик. Стоп, что?!       Под пожирающим взглядом он почувствовал себя голым, и это оказалось пакостно, даже несмотря на то, что на балконе, кроме них, никого не было. Сяо Чжань с большей охотой разделся бы на самом деле и выскочил к гостям, чем проводил эти сумбурные минуты наедине с Ван Ибо.       — Не понял, — замешательство достигло апогея.       Истово хотелось услышать опровержение постыдной догадке. Подошло бы что угодно, от хлопка по плечу и смешка «я пошутил», до грубого «тогда пошёл на хер».       — Мда, а казался сообразительным, — усмехнулся уголком губ Ван Ибо, — впрочем, твои умственные способности меня не так интересуют, как… другие качества.       Он наконец-то оторвал взгляд от его лица, скользнув на грудь, живот, ноги и обратно. Сяо Чжань почувствовал жар и тяжесть, словно его обложили нагретыми кирпичами.       — Поехали отсюда. Я хочу, чтобы ты скрасил мой вечер, — Ван Ибо поставил бокал на парапет и качнулся вперёд. Просто удивительно, каким мягким и обволакивающим стал его некогда жёсткий голос. Тёплые пальцы поползли под манжету накрахмаленной рубашки. Сяо Чжань дёрнулся, но на запястье сомкнулся обжигающий обруч. — Тебе понравится.       Ван Ибо усмехнулся. Похоже, улыбаться обеими сторонами рта он умел всё-таки только, как наглый коварный монстр.       «Снять фотографа». Ещё пошлые банальности будут?       Сердце замолотило, как бешеное, а пропитанный ароматами цветов воздух показался отравляющим. Довлеющая аура Ван Ибо душила. Сяо Чжань рванул руку, но та почти не поддалась. Или от липкого страха он сделал слишком слабую попытку? Словно ломался, набивал себе цену.       В висках затюкало. Понятное дело, он тут никто, обычный фотограф, но… Кем этот сопляк себя возомнил? Они ведь оба парни!       Задохнувшись от возмущения, он дёрнул руку изо всех сил. Горячие пальцы скребнули по кисти, по ощущениям содрав кожу. Зато Сяо Чжань высвободился.       — Вы ошиблись адресом, господин Ван. Я не из «этих», — сказал он подрагивающим от гнева голосом, из последних сил пытаясь держать достоинство.       — Да брось, не бесплатно. Дам, что попросишь. Что угодно, — этот похотливый сучонок снова попытался приблизиться, но, ослеплённый гневом и оправданным негодованием, Сяо Чжань выкрикнул:       — Отвали!       Но он даже закончить не успел, как на его рот опустилась ладонь, больно сжимая скулы, а хриплый шёпот раздался прямо в ухо:       — Тише! Хочешь кричать, я предоставлю тебе такую возможность. Но не здесь…       Мозг Сяо Чжаня точно взорвался. В глазах потемнело. Он с трудом оторвал от себя руку, сжимавшую рот, но она тотчас впилась в плечо, удерживая на месте, а потом, кажется, скользнула на поясницу. Сяо Чжань как отключился. Он уже не помнил, что говорил, как далеко посылал, направляя всё своё существо на попытки выпутаться из жадных рук.       Наконец, он с силой оттолкнул от себя Ван Ибо. Тот врезался спиной в парапет, смахнул бокал. Брызги шампанского и осколки попали ему на брюки и ботинки. Сяо Чжань замер, уставясь на разбитое стекло. Звук мог привлечь внимание.       Он был спасён.       С него сразу сошёл гнев. Стёк, как капли шампанского с брюк молодого господина. Но обида осталась.       — Я надеюсь, ты понял, что мне это неинтересно.       И он быстрым шагом пошёл прочь, желая только одного: раствориться в тенях и больше никогда в жизни не пересекаться с Ван Ибо.       Он не разбирал дороги. Прямо перед носом выросла колонна, какой-то человек придержал его за локоть. Сяо Чжань не глядя извинился и чуть не выпал в распахнутые двери зала.       Ясность рассудку не возвращалась. Он словно надышался паров шампанского и терпкого парфюма засранца, который самонадеянно пожелал его в свою постель.       Крепко прижав к груди камеру, он перевёл дух в одиночестве у стены. Поток лиц стал нестерпимо аляпистым. Сяо Чжань решил, что рабочий день закончен, а сверхурочно он не нанимался. Застегнув дрожащими пальцами чехол фотоаппарата, он сорвал с шеи дурацкий бейджик и шаткой походкой направился на выход.