Ад пуст. Все бесы здесь

Звон стаканов прямо над ухом вырвал Дейдару из сладостной полудрёмы, и парень, вздрогнув, распахнул глаза, тут же болезненно сощурившись от яркого света. Он сам не заметил, как уснул под монотонный бит музыки прямо за барной стойкой, разомлев от выпитого за вечер алкоголя. Во рту пересохло, а тело затекло из-за не слишком удобной позы. Душный воздух, изъеденный никотином, давил и оседал на языке неприятной горечью. Цукури поднял тяжёлую голову со сложенных рук и потёр глаза, осоловело осматриваясь по сторонам. Бар по-прежнему переливался неоновым светом и был почти полностью заполнен людьми, разбившимися на шумные компании за столами. Их смех перебивал даже музыку и оглушительным набатом бил по ушам, заставляя Дейдару раздражённо поморщиться. Время ушло далеко за полночь, и уже пора было покидать обитель забывшихся в беззаботной пьянящей ночи. Разговоры и дребезжание бутылок не утихали, сигаретный дым ядовито струился по помещению, освещение пульсирующе мигало до боли в глазах. Хотелось выйти на улицу, остывшую после знойного дня, и вдохнуть полной грудью, чтоб мысли очистились и пришли, наконец, в упорядоченность. Непослушным языком Цукури попросил стакан воды и, с облегчением утолив жажду, собирался уже уходить, поднявшись со стула, но тут поддался мимолётному желанию оглянуться в последний раз. Взгляд его бегло метнулся по бару, внезапно зацепившись за чью-то фигуру. Это был юноша. Некая возвышенность и отрешённость — вот что отличало его от других посетителей бара. Дейдара невольно залюбовался незнакомцем, практически незаметным в самом дальнем углу помещения, но оттого кажущимся интересным и слегка загадочным. Он сидел в гордом одиночестве, подобрав под себя одну ногу, и лениво потягивал какой-то коктейль, окидывая бар безразличным взглядом. Кажется, он никого не ждал и не желал видеть рядом с собой. Его движения и поза отдавали лёгкой небрежностью, будто всё происходящее вокруг было для него лишь надоевшей декорацией, которую хотелось бы сменить щелчком пальцев. Взор юноши бесцельно блуждал по веселящейся громкой толпе, не выражая к ней интереса. Что-то в нём, несомненно, цепляло. Дейдара склонил голову набок, выражая крайнюю степень заинтересованности. Он напрочь забыл о том, что хотел было покинуть бар, и даже разум его в миг прояснился, а остатки недавнего хмеля улетучились. Парень осторожно проскользнул между столами и затаился у противоположной стены, рассматривая незнакомца с необъяснимым для себя жадным любопытством. Юноша был довольно миниатюрным, и его грацильное телосложение первым делом приковывало заинтересованный взгляд Дейдары. Незнакомец не был угловатым или нескладным, наоборот, его стан отличался изящностью линий. Плавные изгибы тела и точёные черты лица — он скорее напоминал скульптуру античных времён, чем реального человека, и, как и подобает статуе, обладал бледной мраморной кожей, холод которой Дейдара ощущал даже на другом конце зала. До дрожи в кончиках пальцев хотелось прикоснуться к ней, чтоб почувствовать леденящую красоту, но разве позволительно трогать шедевры руками? Цукури готов был рискнуть. С бледностью тела контрастировали волосы незнакомца, которые при внимательном рассмотрении оказались огненно-красными. Юноша то и дело смахивал с лица алые пряди и вновь возвращался к своему напитку в запотевшем хайболе. Он абсолютно не вписывался в общую картину шумного бара, будто сидел в обрамлении невидимого ореола. Этот одиночка выглядел слишком величественно среди прочих людей. И что подобный очаровательный юноша забыл в этом невзрачном месте? Дейдара вознамерился узнать ответ на свой вопрос, во что бы то ни стало. Он отстранился от стены и направился к таинственному незнакомцу, лавируя среди людей. Их громкие разговоры больше не раздражали его, и вообще весь окружающий мир как бы отошёл на второй план, отдавая ведущее место аловолосому юноше. Ничего в данный момент не занимало Дейдару так сильно, как он. Подходя ближе к нему, парень улавливал в нём всё больше сходства с красивым видением, которому было место не здесь, посреди шума и беспорядка, а в каком-нибудь умиротворённом и возвышенном пантеоне. Казалось, если Цукури моргнёт, то образ одиночки бесследно исчезнет подобно истаявшему призрачному миражу, но этого не происходило, и юноша оставался сидеть на прежнем месте у дальнего края барной стойки, скучающе помешивая трубочкой лёд в хайболе. Почему-то, чем меньше оставалось до цели, тем сильнее будоражило разум Дейдары, а внутри что-то нервно трепетало, словно он пробирался к эпицентру рокочущей бури. Поборов лёгкое волнение, парень обогнул табурет, на котором сидел незнакомец, и облокотился на стену совсем рядом с ним. Тот, казалось, его не заметил, продолжая смотреть помутневшим от алкоголя взглядом на дно стакана. Цукури открыл было рот, чтобы обратить его внимание на себя, но отчего-то не смог вымолвить ни звука, будто близость алентового юноши нарушало ход его мыслей. Тряхнув головой, чтобы сбросить с себя это глупое наваждение, Дейдара мысленно укорил себя: «Соберись!» и, придав себе как можно более расслабленный вид, наконец, произнёс: — Привет! Незнакомец едва заметно вздрогнул, выдернутый из своих размышлений, и бросил быстрый взгляд на нарушителя своего спокойствия, впрочем, не поворачивая головы, так что в его поле зрения попал только неясный силуэт Дейдары. Бесстрастное лицо тронула тень удивления. Юноша явно не ожидал, что к нему кто-нибудь подойдёт. — Здравствуй, — ответил ему отнюдь не юношеский голос. Дейдара недоумённо застыл. Этот низкий размеренный тембр никак не вязался с лицом молодого человека, которому сам парень не дал бы больше собственных лет. Отстранённо поздоровавшись, одиночка вернулся глазами к хайболу, будто пытался вспомнить, на какой именно мысли парень его оборвал. Интерес Дейдары же вспыхнул с новой силой. Этот незнакомец никак не хотел разворачиваться к нему в анфас, поэтому, решив рассмотреть его внимательнее, Цукури взобрался на барную стойку и, усевшись поудобнее, устремил взгляд на лицо юноши. Вблизи незнакомец казался ещё более обворожительным. Дополнением к приятно очерченному профилю шли орехового цвета глаза, сверкающие в мерцании неоновых ламп. Дейдара перевёл цепкий взгляд на руки юноши, покоящиеся на барной стойке. Кожа его действительно напоминала благородный, но хладный мрамор или хрупкий фарфор. Ладони с тыльной стороны были покрыты сплетениями выступающих вен, а тонкие пальцы, выводившие замысловатый узор на запотевшем стекле стакана, были похожи на элемент изысканной средневековой картины. Дейдара не знал, где ваяют подобные произведения искусства, но мысленно восхитился. Воистину филигранная работа. — Ты что-то хотел? — несколько лениво осведомился юноша. Он медленно сморгнул вязкую пелену с глаз, и Дейдара наконец обратил внимание на длинные кукольные ресницы, склеившиеся аккуратными лучиками, вероятно, от туши. — Хотел бы узнать твоё имя, — кивнул парень. — И угостить, — примолвил он слегка дрогнувшим голосом. Цукури в уме ругнул себя за эту заминку. С чего бы он так растерялся? Неужто красота юноши поразила его до беспамятства? Усмехнувшись про себя этой мысли, парень подумал, что это вполне возможно — собеседник был обаятельным до безумия и даже голос его, струившийся как шёлк, заставлял мозги клинить, а слова напрочь вылетать из головы, оставляя там блаженную пустоту. Незнакомец или не заметил его оплошности или не захотел замечать. Изящные пальцы обвели край опустевшего стакана по кругу, приковав к себе взгляд Дейдары. — Сасори, — юноша мотнул головой, откинув со лба амарантовую прядь. — Акасуна, — спустя секунду размышлений добавил собеседник и отставил хайбол, будто хотел этим жестом показать, что Дейдара заинтересовал его в достаточной степени для того, чтобы отвлечься от прежнего занятия. «Звучное имя» — подумалось парню. Ответ юноши ободрил Цукури, и парень снова посмотрел на него, представляясь с прежним энтузиазмом: — Я Дейдара, — он упёрся руками в край столешницы между своих коленей и чуть наклонился, чтобы оказаться поближе к Сасори. Юноша слегка оживился при звуке его имени и выпрямился, спустив согнутую ногу со стула. Карий взгляд мазнул небрежно по барной стойке и, наконец, поднялся, встречаясь с чужим. Сам Ад разверзнулся перед Дейдарой, приветливо разгораясь огнём. Будто зыбучий песок, взгляд Сасори затягивал глубже, в недра своей пылающей преисподней, завораживал росчерками огненных всполохов, манил обжигающим пламенем. На дне пронзительных глаз Акасуны покоилась Бездна и разливался из своих берегов Флегетон. Дейдара словно нырнул в этот омут без надежды на возвращение. Он чувствовал себя стоящим посреди ада — жар захлёстывал с головой, заставляя дыхание сбиться, и вились вокруг жадные языки пламени, норовя обратить в пепел того, кто посмеет подступить ближе. Парень знал, что когда-нибудь обязательно попадёт за свои грехи в преисподнюю, но не думал, что та будет столь пленительна и приятна. Взгляд Сасори опалесцировал в неоновом свете, насмешливо пронзая Цукури. Неотрывно глядя в эти демонические глаза, Дейдара посмел лишь подумать: «Ад пуст. Все бесы здесь». Сасори точно был созданием Эдема, и плевать на его обманчиво-инфернальный облик. Обладающий боголепной внешностью и вместе с тем испепеляющим огненным взором, он был наделён поистине серафической красотой. — Угости, — между тем лукаво позволил он (а иначе Дейдара бы это не назвал). Парень толком не помнил, как подозвал бармена и что именно заказал. Взгляд его затерялся в складках одежды Сасори, высматривая какую-нибудь интересную деталь. Юноша был одет в рубашку чистого небесно-голубого цвета, которая выгодно подчёркивала глаза и приятно контрастировала с рубиновыми волосами; рукава были закатаны по локоть, открывая взору белоснежные предплечья. Дейдара всмотрелся в кружево вен под хрустально-прозрачной кожей запястий и ещё раз подумал, что Сасори обязан быть околобожественным существом. Парень всё ещё придерживался мысли, что Акасуна бы абсолютно естественно смотрелся в музее среди прочих произведений искусств. — А что ещё ты хотел бы узнать? — между тем ласково спросил юноша. Глаза его продолжали гипнотизирующе сиять. Цукури отмер, возвращаясь в реальность. Кажется, всё это время тот тоже разглядывал его с не меньшим интересом. — Хотел спросить, что ты здесь делаешь. — А где же ещё мне, по-твоему, быть? — наигранно удивился Акасуна и сел в полоборота к нему, облокотившись на барную стойку. — В более благородном месте, — Дейдара сделал неопределённый жест рукой, указывая на это невидимое место. — Например? В казино что ли? — Сасори развеселился. Цукури фыркнул. — Казино это слишком вульгарно для тебя. — А ты считаешь меня не вульгарным? — юноша с нарочитым изяществом убрал с глаз мешающиеся волосы. Дейдаре захотелось собственной рукой зачесать их назад. Его тянуло к Сасори, но не как к холодному магниту из книжных описаний, а как к ядру Земли, пламенному и величественному, поражающему своей мощью. Поборов в себе настойчивое и неуместное желание прикоснуться к чужим волосам, он ответил: — Считаю. Сасори тихо раскатисто рассмеялся. — Ошибаешься. Будь моя воля, я бы совратил тебя прямо здесь. Что-то под рёбрами Дейдары предостерегающе шевельнулось, обращая его внимание на этот ответ, но он решил проигнорировать это предчувствие. Акасуна продолжал по-кошачьи глядеть на него, неосознанно вырисовывая на столешнице пальцем всё те же витиеватые линии. Парень лихорадочно соображал ответ. Сасори, сам того не зная, сильно отвлекал его от размышлений. — Звучит многообещающе. Стало быть, я так сильно тебе понравился? — спросил он, не придумав ничего лучше. — Следующий вопрос, — с сардонической усмешкой распорядился юноша, без зазрения совести съезжая с темы. У Цукури даже дух перехватило от этого властного тона, и что-то в груди восторженно затрепетало. Ему хотелось подчиняться беспрекословно. Сасори установил между ними негласное, но неоспоримое правило — главный здесь он, и вправе командовать Дейдарой как ему вздумается. Парень едва не облизнулся от осознания того, что юноша, вероятно, очень любит, когда ему подчиняются, и подтянул к себе одну ногу, поставив её пяткой на край барной стойки. Следующий, значит следующий. — Ну, а сколько тебе лет? Ляпнув это, Дейдара подумал, что этого не стоило спрашивать, ведь это наверняка был вопрос из того самого ненавистного людьми разряда глупых, бестактных и надоедающих. С вероятностью 99% каждый, кто говорил с Акасуной, обращал внимание на его почти подростковую внешность и глубокий мужской голос (которые, к слову, удивительным образом гармонично сочетались в нём) и тут же задавал этот вопрос, скорее всего приводящий Сасори в раздражение. Рассудив так, Дейдара прикусил язык и хотел извиниться. Но у Сасори уже был готов меткий ответ. — Достаточно, чтобы переспать с тобой. Голос его не дрогнул, а лицо осталось безупречно невозмутимым. Он, как ни в чём не бывало, забрал со столешницы принесённый хайбол. — О. «Интересно, это его дежурная фраза или он ради меня извернулся?» Дейдара почесал в затылке, подмечая, что его причёска беспорядочно растрепалась. Надо было хоть в зеркало посмотреть, прежде чем подходить знакомиться, запоздало пронеслось в его голове. Однако Сасори эта деталь вряд ли отталкивала. Наоборот, он источал почти осязаемое желание коснуться его и, возможно, исполнить вышеупомянутое. «В любом случае, он скорее похож на юношу» — заключил для себя Цукури, тщетно силясь запихнуть уже начавшие возникать перед глазами неприличные образы подальше в глубины сознания. Краем глаза заметив замешательство Дейдары, юноша оторвался от созерцания коктейля и вскинул на него насмешливый взгляд. — Расслабься, я пошутил. «Ага, как же» Цукури мог даже поверить в существование бога, но никак не в его слова, однако не стал озвучивать эту мысль. Возможно, Сасори таким образом успокаивал сам себя. — Зачем тогда сказал, что совратил бы меня? — парень поставил руку в сторону и перенёс вес на неё, наклонив корпус в сторону юноши. — Тоже пошутил? Я был бы аккуратнее с таким чувством юмора, — он подцепил свой бокал и мельком заглянул внутрь, чтоб узнать содержимое. Там плескался пенистый физ. Акасуна фыркнул: — Я бы только подразнил тебя. Можешь забыть о своих фантазиях. — Каких фантазиях? — Дейдара изобразил святую наивность, наслаждаясь видом того, как тонкие пальцы юноши в нетерпении сжимаются на стакане. — То, как ты смотришь на меня, — с лёгким раздражением отозвался тот. — Правда думаешь, что я не замечаю? Что ж, если он уже начал врать, то Дейдара с радостью поддержит это мероприятие. Приняв самый невинный вид из всех возможных, парень отмахнулся: — Тебе показалось. И уставился в свой хайбол, с притворным интересом вглядываясь в шипящую консистенцию физа. Жгучий взгляд вперился в Цукури с явным намерением прикончить его на месте. Ещё немного и у него задымилась бы кожа, но Дейдара мастерски сделал вид, что не заметил этого поистине смертоносного взора. Становилось горячо. — Мне, несомненно, лестно такое внимание к своей персоне, но твой настойчивый взгляд сейчас проест во мне дыру, — с расстановкой проговорил парень и поболтал напиток в стакане. — Но ты смотришь на меня точно так же, — возвращая себе прежнюю насмешливость, возразил Акасуна. — И не смей говорить, что мне показалось. Дейдара не стал придумывать мудрёный ответ. — На тебя грех не смотреть, — искренне отозвался он. Сасори хмыкнул на грани слышимости, удовлетворённый нехитрым комплиментом, и, наконец, приподнял бокал: — У тебя есть тост? — За твоё чувство юмора, — осклабился парень, салютуя своим. Юноша одарил его мимолётным убийственным взглядом, но после того, как отпил физ, к нему вернулась прежняя благосклонность, если не сказать кокетливость. — Скажи мне, Дейдара, — Сасори обратился к нему по имени, с явным удовольствием перекатывая на языке букву «Р», словно пробовал на вкус какой-нибудь дорогой алкоголь, — что ещё тебя увлекает? Кроме того, чтобы ходить по барам и пить с симпатичными мальчиками. Парень оставил этот подкол без внимания. Он втянул в себя почти треть стакана, попутно любуясь грацией чужого стана. И всё-таки Акасуна, между тем дожидавшийся его слов, был неописуемо красив. Его можно было разглядывать со всех сторон, но вряд ли где-то нашёлся бы хоть один изъян. Будто с иконы сошёл. И как это боголепное существо умудрялось быть вместилищем для самого ада? Дейдара оторвался от стакана. У него было множество вариантов ответов, но почему-то с языка легко сорвалось: «Живопись». Лицо юноши приняло озадаченное выражение. Он чуть недоверчиво оглядел Дейдару, словно хотел найти какое-то наглядное подтверждение его слов. Парень почувствовал, как этот горящий пристальный взгляд будто проникает через одежду и видит всё ему необходимое. Через несколько мгновений Акасуна подытожил: — Ты не похож на ценителя искусства. Цукури наградил его самой соблазнительной улыбкой из своего арсенала: — Но я ведь подошёл к тебе. Сасори на мгновение одобрительно сощурился и изогнул тонкие губы в ухмылке настолько сногсшибательной, что у Дейдары закружилась голова. Алкоголь явно был не причём, этот юноша пьянил гораздо сильнее одной своей близостью и пользовался этим на полную. Он сделал пару глотков, продолжая глядеть на Цукури поверх бокала и затем похвалил: — Недурно льстишь. — Приятно слышать, — откликнулся парень, стараясь вернуть ясность зрению. — Может у тебя есть ещё какие-то таланты? Дейдара кивнул, поднося ко рту хайбол, чтоб сделать глоток. — Разумеется. — Продемонстрируешь? — Акасуна подвинулся ближе, подпирая подбородок рукой. — Я бы с радостью, но ты осадил меня, когда сказал забыть о моих фантазиях, — и Дейдара продолжил пить, всем видом показывая, что Сасори уже упустил свой шанс. Юноша раздосадовано покрутил в пальцах коктейльную трубочку, раздумывая над чем-то, и всё же сказал: — Признаюсь, заинтригован. Как мне искупить свою вину? — он обратил взгляд на колено Цукури и начал подниматься от него выше. Дейдара ощущал его взор кожей, как полноценное прикосновение, уверенное и распаляющее. Парень чувствовал себя горстью пороха, готовой вспыхнуть от неосторожной искры, а Сасори, как назло, так и метал их своими невозможными глазами. Чтоб отвлечься от этого жгучего ощущения, Цукури вновь отхлебнул из хайбола, но этого не было достаточно, чтоб потушить уже начавшее разгораться пламя. — Предлагаю сделку. — Условия? — нетерпеливо отозвался юноша, отводя взгляд от его бедра. Дейдара деловито отставил почти пустой стакан и указал ладонью на собеседника. — Ты исполняешь своё желание подразнить меня, а я после этого покажу всё, что тебя интересует. Акасуна скептически хмыкнул. — В таком случае удовлетворяются только мои желания. Дейдара не растерялся: — А ты сделай так, чтоб я тоже остался доволен. Сумеешь? — подстегнул он, допив свою порцию. — Сумею, — Сасори уверенно усмехнулся. Вдруг неоновый свет во всём баре погас, а в центре зала заработали ультрафиолетовые лампы. Там с новой силой грянула музыка, но она долетала до них как через толщу воды. Они оказались почти в темноте — до этого угла толком не доставало освещение. Сам не соображая, что делает, Дейдара выдал: — К слову, сейчас очень благоприятный момент. Акасуна, уже было вернувшийся к физу, вздёрнул брови. — Начинать? — Да, — Цукури бы сравнил своё согласие с добровольным падением в пропасть, но отказаться было выше его сил. Что-то между ними коротко вспыхнуло, оставив в отражении бездонных глаз юноши снопы огней, ещё ярче прежних. Дейдара готов был сказать, что между ними промелькнула искра, но одной искры было мало, чтобы зажечь их. Это был, по меньшей мере, взрыв сверхновой звезды. Сасори плавно соскользнул с места, оказавшись напротив Дейдары. Объятый праведным огнём, тот сидел, практически не дыша. Не разрывая зрительного контакта, Акасуна приблизился к барной стойке, опираясь на неё руками по обе стороны от Цукури. — Подними меня, — потребовал он, слегка запрокинув голову. Блондин всё ещё находился выше него, заставляя юношу глядеть на себя снизу вверх. Терять своё незначительное преимущество Дейдаре не особо хотелось, но эти чёртовы глаза так смотрели на него, что не выполнить поставленное требование было бы смертным грехом. Парень подхватил Сасори за талию, легко оторвав от земли. Тонкие губы изогнулись в довольной усмешке, когда Цукури притянул его ближе к себе, позволяя поставить колени на барную стойку по обе стороны от своих ног. Юноша теперь возвышался над ним, не скрывая удовольствия от своего превосходства. Он бесцеремонно уселся сверху на парня, пристраивая руки на его плечах, и вызывающе заглянул Дейдаре в глаза. Ликующий взгляд его полыхал ещё пуще, словно в нём отражался бушующий огненный смерч. Сасори праздновал свой триумф. Верхом на бёдрах Дейдары он смотрелся до неприличия правильно, будто там ему было самое место. Цукури почувствовал, как тот холодными пальцами смял ткань футболки на его плечах, и едва не занялся пламенем, поражаясь тому, как действуют на него леденящие прежде касания. Сасори приблизился к его лицу, оставив для вдоха только пару сантиметров. Желание нарушить чужое личное пространство ещё никогда не одолевало Цукури так сильно, но взгляд юноши отчего-то сдерживал его, немо предупреждая: гореть тебе в Тартаре за твоё нетерпение, Дейдара. И этому беззвучному предостережению вовсе не хотелось перечить. Тут Акасуна опустил взгляд, оценивающе осмотрел его, что-то для себя подмечая, и негромко оповестил: — Процесс пойдёт быстрее, если ты расскажешь, где твои эрогенные зоны. Приятный тембр Сасори прокатился вибрацией по всему телу и кольнул, будто слабый электрический разряд, где-то в кончиках пальцев. От этой близости уже становилось невыносимо, хотелось, чтобы юноша касался его, как ему заблагорассудится, свободно и пылко. Дейдара не хотел лишать себя очередного удовольствия и чуть севшим голосом произнёс, глядя ему в глаза: — Предоставляю тебе право разобраться самостоятельно. Стало быть, Акасуна остался доволен приобретённой прерогативой. Его дьявольский взгляд блеснул с новой силой. — Как пожелаешь. Он дразняще ощерился, не спеша преодолевать оставшееся между ними расстояние, и с силой надавил рукой на его грудную клетку, побуждая слегка отклониться назад. Дейдара подчинился, облокотившись на руки позади себя. Юноша выправил его футболку из-за пояса штанов и приподнял её край, запуская под него руку. Холодные пальцы уверенно и собственнически коснулись живота у самого ремня, и Дейдаре, который наблюдал за этими манипуляциями со стороны, в голову набатом ударили непристойные мысли. Он не мог видеть чужую ладонь под одеждой, но отлично чувствовал, как она движется вверх по оголённому торсу. Кожа его была горячей в отличие от пальцев Сасори, которые невесомо прочертили незримую линию холода от живота до груди. Тело ожидаемо отозвалось приятной волной мурашек. Дейдара чуть вздрогнул, в полной мере ощущая разницу температур между ними двумя. Он прикрыл глаза и откинул голову назад, постепенно привыкая к леденящим прикосновениям. Этот контраст медленно и неотступно заводил его. Рука Сасори тем временем исследовала его правый бок, с нажимом пробегаясь пальцами по рёбрам. Юноша перевёл ладонь на спину в районе поясницы и оставил там, решив перейти к другим действиям. Дейдара почувствовал, как тот придвинулся ближе и опёрся на свободную руку рядом с его собственной, почти касаясь его своим торсом. Парень хотел открыть глаза, чтобы понять, что делает Акасуна, но тут его шеи, сбоку, почти обжигающе коснулись чужие губы. Цукури замер, боясь пошевелиться, пока Сасори оставлял на тонкой коже аккуратный засос. — Нравится? — выдохнул он, закончив, и Дейдара почувствовал, как у него внутри всё сжимается в узел. Парень распахнул веки, упираясь взглядом в затерявшийся во тьме потолок бара, по которому время от времени скользили лучи ультрафиолетовых ламп. С пустой головой наблюдая за этим калейдоскопом, он ожидал следующего выпада юноши, и тот не заставил себя долго ждать — Акасуна с чувством поцеловал его совсем рядом с багровеющим засосом. Дейдара обессиленно прикусил губу. — Значит, здесь? — промурлыкал Сасори ему на ухо; в его голосе без труда угадывалась хитрая лисья ухмылка. Дейдара не ответил, чувствуя, как в том месте, где ощущалось дыхание Сасори, по коже разошлись мурашки, будто круги по воде. Уловив его реакцию, юноша остался доволен этим безмолвным ответом и усмехнулся, спускаясь к плечу. Он перенёс вес тела на колени, чтоб освободить руку и потянул ворот футболки, обнажая ключицу, а после наклонился к ней с целью оставить ещё один поцелуй. По телу Цукури пробежала мелкая дрожь. Ему было так хорошо и плохо одновременно, что самому было неясно — пытка это или всё-таки дар? Он хотел, чтобы это прекратилось или всё же продолжилось? Когда тёплые губы на мгновение коснулись плеча, Дейдара определился со своим выбором. — Продолжай, — хрипло выдохнул он и медленно повёл плечом, призывая Сасори возобновить ласки. — Ты такой нетерпеливый, совсем себя не контролируешь, — медоточиво прокомментировал юноша его действия. Его голос теперь действовал на Дейдару подобно парализующему яду, вынуждая все мысли в голове застыть, как сломавшийся часовой механизм. Он чувствовал, как немеет затылок и все мышцы следом за ним, а воздух в лёгких спирает. — Если б ты был на моём месте, ты бы понял, что я ещё отлично держусь, — натянуто ответил Цукури, вознося немые мольбы небесам. Акасуна отравлял его разум, играл с ним, методично сводил с ума. Теперь Дейдара сильнее склонялся к мысли, что Сасори всё-таки демон, опасный и соблазнительный, а он поддался его виртуозному обольщению, позволив взять над собой верх, за что сейчас и поплатится. Цукури проклинал свою беспечность и чужую обаятельность. Тем временем демон вернулся к его лицу, одаривая хитрым кармелитовым взглядом. Он светился золотом в окружающем их полумраке даже несмотря на отсутствие источников света поблизости. Это адское пламя продолжало гореть где-то на дне его глаз, несомненно, подумал Дейдара. — Тогда предлагаю не сдерживаться, — Сасори лёгким движением руки смахнул со лба упавшую прядь. — Я тебе тоже, — слетело с языка быстрее, чем парень сообразил, что именно ляпнул. Бровь Акасуны выгнулась в изумлении. Он будто спрашивал взглядом: «Ты уверен в своих словах?», подлавливал его на необдуманно сказанной фразе. Вообще-то Дейдара не сильно жалел о ней. Что бы сейчас ни выкинул юноша, даже будь это что-то безумное, Цукури бы смотрел на это с искренним восхищением — всё в Сасори заставляло его благоговеть. Тем не менее он не вызывал чувства опасности, хоть и выглядел сейчас почти хищно с усмешкой на губах и горящими прищуренными глазами. Лицо его уже оправилось после лёгкого удивления, в которое его вверг Дейдара. Кажется, он что-то обдумывал. Воспользовавшись моментом, парень выпрямился и расположил ладони на чужой талии, про себя отмечая насколько приятно это ощущение. Стан Сасори был изящен и лёгок, но вместе с тем достаточно крепок — Дейдара чувствовал сквозь одежду сильные поясничные мышцы. Трогать его было одно удовольствие, в котором парень не спешил себе отказывать. Он хотел опустить руки на его широко разведённые бёдра, но тут Акасуна моргнул пару раз, очнувшись от своих размышлений. Загадочная улыбка расцвела на его лице. Цукури вопросительно поднял брови, пытаясь угадать, что юноша задумал на это раз. Эта улыбка сулила ему что-то умопомрачительное, но оттого не менее приятное. Предчувствие шептало Дейдаре, что сейчас произойдёт что-то из ряда вон. Возможно то, чего они оба желали, но что осталось невысказанным, потому что любые слова на этот счёт были излишни. Он был в предвкушении. Акасуна вынул руку из-под его футболки и скользнул обеими ладонями по спине, останавливаясь на лопатках. Глаза его коварно блеснули из-под обворожительных длинных ресниц. — Не боишься обжечься? — Сасори приблизился, играючи соприкоснувшись с его кончиком носа своим. Дейдара широко усмехнулся. Подавшись навстречу, он уже ничего не боялся. Юноша прильнул к нему в тёплом, чуть трепетном поцелуе, на пробу проводя по сомкнутым губам Цукури кончиком языка. Парень ожидал напора и резкости, но ощутил в его действиях неожиданную осторожность. Сасори целовал его с упоением, будто касался чего-то желанного вопреки всем строжайшим запретам. Цукури чувствовал это и мягко, в тон ему, отвечал на поцелуй, охотно демонстрируя своё удовольствие. Его разум постепенно выходил из оцепенения, позволяя Дейдаре всем естеством ощутить нежные прикосновения юноши. Вот оно — противоядие, возвращающее ясный рассудок, панацея, которую хотелось пить с его губ нектаром. Не почувствовав со стороны партнёра никакого протеста, юноша осмелел, бесстыдно проникая языком в его рот, и Дейдара не стал противиться, уступая ему первенство в этой игре. Ненавязчивый поцелуй разом перерос в уверенный и глубокий — Сасори ощутил свободу действий, начиная беззастенчиво своевольничать. Он окончательно вошёл в раж, целуя развязно, горячо, не оставив и следа от той аккуратности, с которой действовал в самом начале. Цукури податливо подчинялся, ожидая развязки. Акасуна без стеснения воспользовался своей вседозволенностью и распустил причёску Дейдары, позволив длинным волосам пасть на плечи золотистым каскадом. Разомлевший Сасори смотрел на него сквозь отсветы далёких ламп затуманенным взглядом, и Дейдара готов был сгореть под ним заживо, чувствуя, как по венам уже растекается магма. Будто во сне он запустил пальцы в огненно-алую шевелюру, чуть оттягивая волосы на затылке, чем заставил юношу неровно вздохнуть. Тот словно таял в его руках, млея всё сильнее под чужими прикосновениями. Сасори закрыл глаза, прижавшись вплотную к груди Дейдары, и сквозь поцелуй издал еле слышимый стон, отдавшийся в теле Цукури приятной распаляющей дрожью. «Змей-искуситель» — усмехнулся про себя парень, с трудом сдержав вздох удовольствия. Губы юноши после коктейля были сахарно-сладкими, и Дейдара никак не мог остановиться, чтоб оторваться от них, хотя чувствовал нехватку кислорода — и без того душный воздух теперь словно раскалился вокруг него. Хотелось сделать глубокий вдох ртом, но как тут пресечься? Следуя примеру Акасуны, парень закрыл глаза, всецело отдаваясь ощущениям, и почувствовал, как внутри него закипает возбуждение, беспокойно клокоча между рёбрами. Дышать ровно становилось всё тяжелее. Сасори слегка качнул бёдрами, и Дейдара впился в его талию до синяков, неимоверным усилием сдерживая готовый вырваться из горла громкий стон. Юноша внезапно отстранился, разорвав поцелуй. Цукури удивлённо распахнул глаза и увидел, как тот смотрит на него прояснившимся взглядом с расширенными искрящимися зрачками, чуть приоткрыв рот и громко дыша. Грудь его вздымалась прерывисто и неровно, а сердце заходилось так сильно, что Дейдара чувствовал его лихорадочный ритм сквозь одежду. Акасуна не спешил отрываться от его тела, бездумно сжимая пальцами гелиодоровые пряди, лежащие на спине. Наконец Сасори коротко облизнулся, оборвав тонкую ниточку слюны, протянувшуюся между их губами. Цукури проследил заворожённым взглядом за мелькнувшим острым кончиком языка и вытер подбородок тыльной стороной ладони. Он пылал и задыхался, обуреваемый диким восторгом. Ощущения были сравнимы с теми, как если бы он совершил нечто смертельно-опасное и остался в живых. Например, канул в ад и выбрался оттуда обратно. Трудно было сказать, что в этот момент чувствовал Сасори. Он выглядел ошеломлённо, будто сам не верил тому, что только что совершил, и с трудом переводил дыхание, не сводя взора с лица Дейдары. Парню хотелось, чтобы этот момент навечно отпечатался у него в памяти. Юноша, глядящий на него, бесспорно, являл собой картину, на фоне которой безнадёжно терялась вся обожаемая Цукури живопись. Во время поцелуя он словно растерял свою насмешливость и хитрость. Дейдара наблюдал за этой метаморфозой с неописуемым удовольствием. Вся дерзость Сасори исчезла, будто её и не было, и пусть взгляд его по-прежнему теплился, он больше не парализовывал парня. Цукури будто освободился от сковавшего его плена и теперь держал ключ от этих незримых цепей в своих руках. Акасуна был обездвижен и потрясён, практически беззащитен перед ним. Подчиняться ему было приятно, но теперь над ним можно было без труда доминировать. Дейдара усилием подавил в себе торжествующую улыбку. Теперь главенствующий — он. — Думаю, нам нужно продолжить… — начал он и выдержал паузу, стрельнув глазами в сторону шумного зала, — не здесь. Сасори согласно кивнул, отстраняясь: — Пожалуй. Голос его практически звенел от возбуждения, как дребезжащая струна. Цукури с лёгким сожалением почувствовал, как с его спины пропадает уже привычное ощущение холодных ладоней. Сасори ловко спустился со стойки, Дейдара соскочил вслед за ним, не глядя оставив на столешнице деньги. Они пробрались между гомонящей толпой и вынырнули из прокуренной духоты бара в прозрачный ночной воздух. Дверь, захлопнувшись за Дейдарой, отрезала шум от их слуха и взметнула порывом длинные волосы. Ночная прохлада приятно остужала голову, приводя парня в чувство; тишина окутывала нежным эфиром. Сасори уже сошёл по ступеням с крыльца, в ожидании обернувшись к Цукури. Он отрезвлённо вздохнул и тоже спустился на пыльный тротуар, кивком головы зовя за собой Акасуну. — Пойдём, нам туда, — Дейдара указал влево, где на перекрёстке отрывисто мигал одинокий фонарь в окружении вьющихся мотыльков. — Живёшь поблизости? — Сасори на ходу похлопал себя по карманам, проверяя, не оставил ли чего-нибудь в баре. — За углом, — не соврал парень и, взяв спутника под локоть, торопливо повёл его через пустынную спящую улицу. Едва ввалившись в квартиру, Цукури случайно опрокинул стоящее около входа кашпо, но тут же забыл о нём, чувствуя, как футболка незаметно исчезает с его тела стараниями Сасори. За ним было невозможно успеть уследить. Отбросив одежду, юноша хотел раздеться сам, но был накрепко вжат в стену телом Дейдары. Он поднял голову, недовольно взглянув на парня. В глазах его читался немой вопрос. Цукури растянул губы в азартной усмешке. Акасуна не представлял, во что он ввязался: он думал, что подчинит Дейдару себе одним отточенным движением руки, возьмёт абсолютный контроль над ситуацией, беспрепятственно поставит свои условия. Откуда же ему было знать, что Дейдара тоже обладает демонической сущностью, но таит её до последнего, чтобы явить в критический момент? Бесполезно вить вокруг него свои сети, Цукури всё равно в итоге одержит верх. — Здесь ты играешь по моим правилам, — охотно объяснил Дейдара, просовывая колено между его ног. Акасуна возмущённо вспыхнул, вцепившись в его плечи уже знакомым жестом. Наверное, останутся синяки. — Сверху буду я, — безапелляционно заявил он. Такая уверенность развеселила Дейдару. Весьма смелое утверждение, учитывая, что он сейчас даже пошевелиться не может, надёжно впечатанный в стену. — Нет, я так не думаю, — Цукури отрицательно покачал головой, не удосужившись скрыть свою усмешку. Твёрдый тон юноши отнюдь не смутил его. — Что? — почти искренне изумился тот, и даже хватка его ослабла. «Считал, что играешь со мной? Просчитался» — удовлетворённо подумал Дейдара и начал расстёгивать пуговицы на его рубашке, стоически игнорируя собственный стояк. Ради такого можно было и потерпеть. Отказ парня застал Сасори врасплох. Вероятно, это был удар по его гордости — он попался в ловушку. Не стоило переоценивать свои силы. Юноша не сопротивлялся, но постепенно терял самообладание, сверля оппонента гневным взором. Казалось, сейчас он воспламенится не то от злости, не то от возбуждения. — Если так хочешь быть сверху, можешь оседлать меня, — ехидно разрешил Дейдара, видя его душевные метания. Парень высказал это неожиданно даже для себя, но, подумав, рассудил, что лучшего места, чем верхом на его бёдрах, для юноши не будет. Ему вновь захотелось почувствовать вес его тела на себе. Тот поджал губы, всё ещё не желая мириться с таким положением дел, но что-то в его глазах дрогнуло, поддаваясь. Эта слабина не осталась незамеченной для Дейдары. — Лучшего предложения тебе сегодня не поступит. Соглашайся, — пророкотал Цукури и для пущего эффекта надавил коленом на его пах. На лице Сасори отразились все проклятия мира. Пару секунд он молчал, крепко зажмурившись, но всё же не выдержал: — Хорошо, — сдавленно шикнул юноша и открыл свои демонические глаза, устремив их в лицо Дейдары. Парень расплылся в торжествующей улыбке и сбросил рубашку с его плеч, одной рукой фиксируя запястья над головой, а другой прикасаясь к подтянутому животу. Акасуна издал что-то похожее на оборванный стон и запрокинул голову, открывая вид на острый кадык. Цукури впился в него жадным взглядом. Искусство в чистом виде, не иначе. Хотелось смотреть на него целую вечность. Дейдара догадывался, что с первым проблеском зари Сасори упорхнёт из-под его носа, исчезнув, будто его и не было. Упускать его совсем не хотелось. — Оставишь свой номер? — набравшись наглости, задал вопрос Цукури. — Я подумаю, — мгновенно парировал юноша в попытке разбить надежды Дейдары вдребезги. Всё ещё пытался показать свою независимость. Нет уж, Сасори, вот твоё поражение. — У тебя не будет времени думать, — вкрадчиво произнёс Цукури, вновь обращая его взгляд на себя. В подтверждение своих слов парень опустился перед ним на колени и многозначительно добавил: — Решай сейчас. Дейдара обезоруживающе подмигнул в довершение, беззвучно объявляя ему шах и мат. Сасори премило прикусил губу, думая, как оставить за собой последнее слово, хотя знал, что уже проиграл. Парень выжидающе смотрел на него снизу вверх, прожигая испытующим взглядом. Наконец юноша сдался: — Если останусь доволен. Цукури с победной усмешкой лязгнул пряжкой ремня. Слово «Если» из этого предложения вычиталось автоматически.

***

Уже утром на поверхности запотелого зеркала его ждала аккуратная линия цифр. В памяти невольно всплыли пришедшие ему на ум слова драматурга. Шекспир был прав — все бесы здесь, и главный из них, несомненно, Сасори. Дейдаре отчётливо вспомнился его пламенеющий во тьме ярким заревом взор. Он рассмотрел в мутном отражении располосованную за ночь спину и усмехнулся себе. А говорил ещё: «Я пошутил».