Связующие нити

Иногда Лайла смотрела на него, когда они лежали рядом ночью. Она знала, что что-то не так, но Келл не говорит ей, что именно. Иногда, глядя на мешки под его глазами, она задавалась вопросом: какую ношу он взял с собой, покидая Лондон? И вот снова Лайла изучала его. Его неровно поднимающуюся и опускающуюся грудь и то, как трепещут его веки от чего-то, мучившего во сне. Лайла знала, что произойдет через несколько минут, и, пока она пребывала в ожидании, сердце ее колотилось в бешеном ритме. Она закрыла глаза и медленно повернулась к Келлу спиной. Одна минута. Две. Три… Келл издал почти неслышный вздох, и Лайла почувствовала, шевеление рядом с собой. Очень осторожно он встал с их общей койки и вышел из каюты, прихватив пальто. Корабль Лайлы мягко покачивался на волнах, и она снова заснула бы, если бы это не повторилось вот уже в тринадцатый раз. Между Келлом и Лайлой установилась негласная связь, и они оба знали, когда другой хочет поговорить, а когда хочет остаться наедине с собой. До сих пор она не разрушила эту связь, спрашивая его, что случилось, хотя и видела, что он несет на своих плечах незримую тяжесть. По морщинкам на его лице Лайла видела, что он испытывает некую физическую боль, которая не дает ему спать. Но он не решился ничего рассказать, а она была готова дать ему время. Но терпение — особенно терпение Лайлы — имело свои пределы. Примерно год назад она поступила бы так из-за болезненного любопытства. Но теперь, когда Лайла накинула на плечи пальто и покинула каюту, она чувствовала, как беспокойство заставляет ее сердце рваться из груди. Она никогда раньше не выходила вслед за Келлом, оставляя его в одиночестве. Но теперь тихонько прокралась (какая ирония, подумала она, красться за кем-либо на своем же корабле) за ним и увидела, как он прислонился к борту. Ветер ерошил его медные волосы и развевал полы пальто. Лайла не могла сказать, знал ли он, что она здесь, однако, когда она подошла к нему, он не отпрянул и не удивился. Келл просто повернулся к ней и одарил одной из своих теплых, нежных улыбок. Улыбка эта была слабее, чем обычно, но оттого не менее чувственная. Сердце ёкнуло в груди, когда она увидела неизменно увеличивающиеся мешки у него под глазами. Лайла заставила себя успокоиться, подражая спокойствию моря. Не говоря ни слова, подняла руку и провела большим пальцем по тени под его черным глазом, точно таким же, как у нее. Они стояли на палубе, ветер кружился вокруг них, словно бы в танце, играл с тканью их одежды. Не говоря ни слова, Лайла осторожно водила большим пальцем по его лицу. — Расскажи мне. Келл отвернулся, но она положила ладонь ему на щеку и заставила посмотреть в глаза: черный глаз встретился с черным, карий с синим. Наконец он накрыл ее руку, все еще лежащую на его левой щеке. Переплел их пальцы. — Когда Холланд использовал Передатчик, кольцо все ещё было у меня на руке. Он забрал часть моей магии. Голос Келла был очень мягким, а слова крайне громкими в ночном безмолвии. Они тяжёлым грузом осели в груди Лайлы, когда она поняла, что будет сказано дальше. — Каждый раз, когда я использую магию… — он сделал паузу и прижался лбом к ее лбу. Его неровное дыхание соответствовало биению ее сердца. — Мне больно. Это боль, которую я никогда раньше не испытывал. С каждым разом становится все хуже и хуже, и я не могу это контролировать. А без моей магии… Лайла поцелуем стерла слезинку, скользнувшую по его лицу. — Без своей магии ты все еще Келл. Храбрый и ответственный принц Арнеса. И ты все еще тот человек, которого я привязала к кровати в Сером Лондоне и заставила взять с собой в путешествие до ада и обратно. Ты все еще остаешься собой. — Каждый раз, когда я использую магию, я причиняю Ри боль. Это напоминание, что я никогда не смогу защитить его в полной мере, как раньше, не сделав уязвимым. Я не такой, каким меня считают его подданные. Если они обо всем узнают, я не смогу защищать его так, как должен… Что, если кто-то нападет на Красный Лондон? Что, если у меня не хватит сил остановить их? Что, если Ри положится на меня, а я его подведу? Моя магия — это то, что определяет меня как личность. Так было всегда. Антари. Келл закрыл глаза. Лайла произнесла: — Если бы у меня не было моей магии, ты бы танцевал со мной на балу, пошел бы со мной на балкон? Ты бы позволил мне быть с тобой в одной лодке, когда разверзся ад? Келл посмотрел на Лайлу, и она поняла, какие мысли не дают ему спать по ночам, крадут его у нее. В этот момент она ненавидела себя. Потому что Келл, конечно, был прав. Если бы не его магия, он был бы ничтожен. Был бы просто-напросто еще одним королевским подданным, карманы которого можно обчистить без каких-либо чудес и невысказанных слов, повисших в воздухе. Но Лайла любила его. Разве этого недостаточно? Она обняла Келла за шею и посмотрела ему в глаза. — Скорее всего, нет. Но, благодаря тебе, моя жизнь повернулась так, как я и не смела надеяться. Ты принес свет в мое темное, унылое существование, и я буду вечно благодарна тебе за это. Я не знаю, как составить душещипательные фразы из теплых слов, как умеет Ри. Или улыбнуться ослепительной улыбкой и заставить тебя забыть о проблемах, как умеет Алукард, но знай… Лайла сглотнула и заставила себя смотреть на Келла, не моргая. Все ее существо кричало: «Беги!» И она это сделала. Лайла побежала ему навстречу. — Я люблю тебя, Келл Мареш, и я не позволю тебе ускользнуть от меня, погружаясь в эти ужасные мысли. Я была совсем другой, гораздо хуже, когда мы встретились. Я бы и не заметила тебя таким, каким ты был тогда, не взглянула бы чуть глубже, за образ Антари, чтобы найти Келла. Но теперь, благодаря тебе, я знаю, что не стоит смотреть лишь на внешность, — сказала Лайла, вспоминая историю с проклятым Черным камнем. — И я буду с тобой снова и снова, даже когда наступит конец света, и не останется ни капли магии. Если бы кто-то из команды Лайлы увидел или услышал их в этот момент, он бы не поверил самому себе. Не поверил бы, что Дилайла Бард, жесткий капитан «Ночного Шпиля», может произносить слова любви. Ее слезы смешивались со слезами одного из сильнейших Антари, со слезами принца Арнеса. Келл опустил лицо, шепча «Спасибо», прежде чем накрыть ее губы своими. Все же, в мире ещё была магия. Невозможность несущественна, если ты сумеешь найти нить, способную изменить твою жизнь, выводя к безмятежному морю и чистому небу.