SLVG — Below Zero
longlost — stay (old release)
Jamie Duffy — Solas
Dorian Marko — Cornfield Chase
Harmless — Swing Lynn (Slowed Version)
Словно по взмаху волшебной палочки, время полетело с невероятной скоростью вперед в неизведанное. День сменялся другим, стоило оторвать голову от учебника. Кажется, первые две недели были даны на раскачку, освоение на новом месте, а теперь Сару затянул водоворот ежедневной рутины и она даже стала постепенно забывать, что все происходящее нереально. Домашние задания, лекции, контрольные работы, перерыв на еду и прогулку до домика Хагрида — и так по кругу. Снейп в поле зрения Сары попадал крайне редко и в лучшем случае маячил на горизонте, а в ее мысли не вмешивался тем более. Пивз тоже куда-то испарился, что удивительно. Таким образом, настроение омрачала только погода, которая все чаще была дождливой и промозглой. Одним из знаменательных событий последних дней сентября стала вылазка Квартета в Выручай-комнату по заданию Дамблдора. Директор рассмотрел информацию, полученную от Сары, и принял решение, что стоит начать с самого ближайшего по расположению крестража и заодно убедиться в, хотя бы частичной, достоверности данных. Ребят удивило, что профессор разрешил им поработать в команде, ведь прежде он брал с собой на задания только Гарри и зачастую запрещал ему делиться с друзьями деталями экспедиций. Выяснить у Дамблдора, почему он сделал в этот раз исключение, не получилось, но Гермиона предположила, что в школе, чисто теоретически, с ними ничего не случится. Холодным и пасмурным воскресным утром, после завтрака, Гарри, Гермиона, Рон и Сара, закутавшись в шерстяные свитера (на Саре был один из тех свитеров, что вязала для Гарри миссис Уизли), лениво, озябшими движениями, поднялись на восьмой этаж и остановились напротив пустой стены. Вокруг не было ни одной живой и неживой души, в мертвой тишине ребята могли слышать дыхание друг друга. Закрыв глаза, они представили место, где можно было бы найти что угодно, — хламохранилище. В стене появилась огромная двустворчатая дверь с витиеватыми узорами и пропустила студентов внутрь. Друзья вошли в ту самую комнату, в которой Гарри спрятал меньше полугода назад учебник Принца-полукровки. — Итак, куда дальше? — Рон безнадежным взглядом окинул помещение, которому, казалось, не было конца, как и хламу вокруг. — Придется долго искать, — ответила Сара. — Я не знаю, где точно может лежать диадема. — Акцио диадема! — взмахнул палочкой Гарри. На приличном расстоянии от ребят что-то громыхнуло, звякнуло, послышался стук книг и еще чего-то тяжелого, повалившегося на пол. Это Что-то явно пробивало к ним путь. Через минуту на большой скорости в живот Гарри ударился блестящий предмет. Поймав его, Поттер обнаружил, что держит в руках диадему. Она была собрана из многочисленных камней-стекляшек, не представлявших никакой ценности. — Подозрительно просто, — сказал Рон. — Конечно, ведь это не диадема Кандиды Когтевран! Манящие чары не работают на крестражах, — пояснила Сара. — Я знаю, как выглядит то, что нам нужно, поэтому искать придется вручную. Вперед! Блэк махнула рукой, чтобы друзья следовали за ней, и пошла вперед по коридору из хлама. Гарри бросил диадему в сторону, та печально звякнула при ударе о подлокотник поломанного стула, и Трио послушно последовали за подругой. Они проходили сквозь лабиринт из нагроможденных друг на друга предметов, спрятанных здесь тысячами давно покинувших Хогвартс учеников, и приглядывались в попытках найти что-то похожее на старинную диадему. Мрачно, тесно, тихо, пыльно. — Подождите… Гарри остановился напротив потрепанного буфета и посмотрел сквозь его стеклянные дверцы, в ушах у него загудело. Друзья проследили за его взглядом. За стеклом красовался, если так можно было вообще сказать о данной вещи, видавший виды учебник по зельеварению — тот самый, принадлежавший некогда Северусу Снейпу и спрятанный Гарри на шестом курсе. Поттер поднял взгляд выше. Наверху буфета стоял щербатый каменный бюст волшебника в пыльном ободранном парике и потускневшей короне. — Это же я собственноручно на него парик напялил! — удивился Гарри. — Ребята, это она! — воскликнула Сара. — Диадема! Мы нашли! Рон, будучи самым высоким, протиснулся ближе к буфету, протянул руку и снял с него бюст. Гермиона взяла в руки диадему. Серебро потемнело от времени, драгоценные камни потускнели, на ободке уже трудночитаемая гравировка: «Ума палата дороже злата». — Красивая, — прокомментировала Грейнджер. — Была когда-то, — усмехнулся Уизли. — Давайте разберемся с ней и пойдем отсюда, — поежилась Сара и чихнула из-за попавшей в нос пыли. Гермиона передала Гарри диадему, а сама раскрыла свою сумочку и, засунув в нее руку по локоть, начала копаться. Не прошло и минуты, она выудила оттуда клык василиска с засохшими черными пятнами. По словам Поттера, они с Дамблдором таким образом уже уничтожили прошлый крестраж. Отправляя Квартет на важную миссию, директор отдал им клык с собой. — Надо найти более просторное место, — сказал Гарри. Они стояли бок о бок в узком проходе между древними книжными стеллажами, собравшими за века на своих полках не только твердые и мягкие переплеты, но и слои грязи толщиной с палец. Поплутав по еще нескольким веткам лабиринта, гриффиндорцам удалось выйти на небольшую полукруглую площадку, образованную столами, тумбами, совиными клетками и Исчезательным шкафом. Поттер встал на колени в самом центре, положил перед собой диадему и принял из рук Гермионы клык, покрепче сжав его в правой ладони. — Лучше отойдите подальше, но будьте готовы подстраховать, — попросил Гарри. Кровь в ушах зашумела с удвоенной силой. Блэк, Уизли и Грейнджер послушно рассредоточились на трех позициях в нескольких шагах от Поттера. Гарри набрал побольше воздуха в легкие, замахнулся и со всей силы ударил в самый центр диадемы — в крупный, некогда голубой, камень. Раздался звон расколотого пополам украшения, а вслед за ним оглушительный нечеловеческий визг, заставивший ребят заткнуть уши. Из места, в которое воткнули клык, хлестала черная жидкость, похожая на кровь. Представление продолжалось порядка пяти минут, пока, как показалось, вся кровь не вытекла из крестража. — Фу-у-ух! — выдохнул Рон, разжимая уши. — Никто не оглох? — Вроде нет, — хором ответили Сара и Гермиона. Гарри ничего не ответил. Он только тяжело дышал и разглядывал остатки диадемы; грудь его медленно поднималась и опускалась. — Ты как? — Сара села рядом с ним на колени и положила руку ему на плечо. — Порядок, — ответил Гарри, сглотнув. — Пойдемте отсюда. В кабинет директора они вернулись с трофеем и клыком василиска, на котором прибавилось чернильных пятен. Дамблдор был серьезен как никогда, принимая из рук Поттера диадему и клык. Он спрятал их под замок в стеллаже стены, Сара предположила, что там хранятся все остальные деактивированные крестражи. Альбус не был многословным в тот день: он отблагодарил студентов за работу и попрощался, пожелав хорошо провести остаток воскресенья. На первый день октября была запланирована очередная тренировка по квиддичу. С погодой, на удивление, повезло. По-осеннему яркие лучи послеобеденного солнца среды согревали макушки идущих в сторону поля для квиддича гриффиндорцев. Жарко не было, игривый ветер холодил открытые части тела студентов и пробирался сквозь вязку теплых и колючих свитеров. Схема самой тренировки ничем не отличалась от предыдущих. Только от Гарри звучало все больше фраз по типу: «До матча две недели! Покажем слизеринцам!». Гермиона увлеченно объясняла Саре материал конца четвертого курса по трансфигурации. Девушки склонились над учебником, прижавшись друг к другу, и изредка отвлекались на игру одноклассников. Когда команда наконец начала расходиться, Сара окликнула своего крестного брата. — Гарри! — Что? — Помнишь, ты мне обещал? — О, да, конечно! Спускайся! Блэк стремительно сбежала по ступенькам с трибуны вниз и приземлилась на мягкую траву. Гарри аккуратно положил перед ней свою «Молнию». Несколько дней назад Сара опомнилась, что «вообще-то она уже месяц живет в этом мире, а на метле так ни разу и не полетала»! И тогда Поттер пообещал научить ее этому в ближайшую тренировку по квиддичу. — Итак, — Гарри сложил ладони вместе, — вытяни руку над метлой и произнеси: «Вверх»! Сара послушно сделала все, как сказал Гарри, но на первый раз ничего не произошло. — Настойчивее. И снова ничего. — Наверное, она слишком любит тебя, Гарри, и мне не доверяет. Вдруг, я врежусь на ней куда-нибудь и останутся от нее щепки… — Сара оставила попытки, опустив руку, и пожала плечами. — Тебе «Чистомет» принести? — с ухмылкой спросил Гарри. — Давай попробуем. Парень убежал в хранилище метел и через три минуты вернулся с потрепанным жизнью «Чистометом-5». Он положил метлу на прежнее место «Молнии», Сара вновь вытянула левую руку вперед и четко и уверенно произнесла: — Вверх. На этот раз метла послушалась ее с третьего раза, чему девушка не могла не обрадоваться. — Ну, это только начало пути! — сказал Гарри. — Теперь нужно сесть на метлу. И он показал подруге, как правильно это сделать, чтобы не соскользнуть, находясь в воздухе. Сара крепко обхватила ногами древко метлы, также цепко держась руками. — Хорошо, попробуем взлететь. На счет «три» тебе нужно оттолкнуться ногами от земли. Держи метлу твердо и старайся, чтобы она была в ровном положении. Поднимешься на метр-полтора и опускайся обратно — для этого надо слегка наклониться вперед. — Поняла. — Если что, мы подстрахуем. — Гарри повернулся к Рону и Гермионе, (которая тоже успела спуститься с трибуны), и подмигнул. Сара оттолкнулась от почвы, будто делает прыжок, и метла медленно начала поднимать ее в воздух. — Ого! — обрадовалась девушка. Очень необычно чувствовать себя в невесомости — земля уходит из-под ног буквально. — Теперь спускайся! — скомандовал Гарри, когда Блэк оказалась на расстоянии двух метров над полем. Так Сара еще несколько раз спускалась и поднималась обратно, каждый раз увеличивая расстояние. Чем выше она поднималась, тем сильнее у нее захватывало дух — это неприятное и одновременно приятное ноющее чувство в солнечном сплетении. Наконец, Гарри дал вольную и Сара, взлетев на десять метров в высоту, пустилась вдоль периметра всего поля. С каждым кругом она набирала высоту и скорость — последняя на пятом круге стала максимальной. Ветер свистел в ушах, трепал золотистые кудри, спутывая их между собой, а девушку одолел приступ безграничной радости. Она громко смеялась, периодически поглядывая вниз на друзей, которые отвечали ей искренними улыбками, и уже не двигалась четко по периметру стадиона — пробовала разные направления: вдоль, поперек, вокруг шеста и, в конечном счете, пролетела через кольцо. С легкой отдышкой, Блэк стала сбрасывать скорость и спускаться на землю. Тут ее внимание привлекла фигура, расположившаяся на третьем ряду, которой до этого здесь не было, но она казалась знакомой. Стопы Сары вновь коснулись травы, ее покачнуло — теперь непривычно было твердо стоять, — и она постаралась рассмотреть непрошеного зрителя. Мир перед глазами перестал плыть и оказалось, что фигура принадлежит никому иному, как Римусу Люпину. Вот вам и «непрошеный»! Однако Сара действительно смутилась; она почувствовала, как к щекам ее прилила кровь. — Здравствуйте, профессор! — Квартет помахал руками Люпину, Блэк произнесла слова приветствия тише остальных. Люпин улыбнулся им в ответ. — Думал, успею застать тренировку команды. — Мы закончили около часа назад, — ответил Рон. — А я как раз-таки в это время проверял домашние работы первокурсников, — вздохнул Римус. — Подошел только когда ты, Сара, вовсю летала над полем. — Это мой первый полет, профессор… — Очень хорошо и уверенно, должен сказать. Я в свое время так и не подружился с метлой. — Наверное, это у меня от папы, — кивнула Сара. В школу Квартет возвращался в компании Римуса. Неосознанно Сара держалась с краю спутников — подальше от профессора, — а полное молчание, похоже, напрягало ее одну. Такие перепады настроения стали нередко посещать Сару, особенно после контактирования с Люпином. Гермиона заподозрила неладное и пыталась получить от подруги ответ на вопрос о ее самочувствии, не заболела ли она, на что Блэк ничего не могла ответить и лишь непонимающе хлопала глазами. Сара практически жила от урока по Защите до дополнительного занятия с Люпином и так по кругу. Ее тянуло пообщаться с профессором на учебные темы, а если повезет — и на отвлеченные. И каждую встречу она была в разной степени взволнована. Ей нравилось как Римус Люпин к ней относился. Как-то особенно, по-родному, что ли. Девушке даже стало казаться, что учитель ей теперь ближе Сириуса и друзей. Внеурочные занятия проходили хорошо. Сара понимала почти все темы. Если что-то ей не давалось, она упорно шла вперед и вперед. Это нравилось Римусу. Он хвалил ее, но старался делать это в меру, чтобы не разбаловать ученицу. Когда оставалось время, Люпин предлагал устроить чаепитие и практически всегда Сара не могла отказаться (только когда ее истеричное подсознание верещало о том, как она вообще смеет «гонять чаи с учителем»). Тогда он заваривал ароматный травяной чай (в основном, ромашковый) в стареньком фарфоровом чайнике, разливал по таким же чашкам и выкладывал на середину своего рабочего стола, заранее освобожденного от бумаг и книг, плитку темного шоколада. Они могли обсуждать мировое искусство и науку, а могли слушать пластинку из скромной коллекции Римуса или вовсе сидеть друг напротив друга в тишине и при этом чувствовать себя абсолютно комфортно. После таких посиделок Сара возвращалась в гостиную Гриффиндора либо с глупым и мечтательным выражением лица, либо сама не своя. Это и беспокоило Грейнджер. На очередном пятничном занятии, за неделю до октябрьского полнолуния, Римус предложил Саре перенести занятие. — Оно как раз выпадает на день после… В общем… — Я понимаю, — твердо сказала Сара, а внутри все сжималось. — Как скажете, так и будет. — Тогда я могу ждать тебя во вторник, четырнадцатого октября? — Конечно, — не раздумывая ответила она. Как бы она хотела помочь ему. Но что она могла сделать? В назначенный день Сара пришла в кабинет Люпина, предварительно постучавшись в дверь и получив разрешение войти. Он уже ожидал ее, освободив середину класса от парт и стульев. «Какую интересную практику он подготовил на этот раз?» — Здравствуй, Сара, — тихо сказал Римус. Он стоял в центре помещения, сжав волшебную палочку в руках. — Здравствуйте! Как ваше самочувствие? — обеспокоенно поинтересовалась Сара, подходя ближе. Она считала, что все же профессору лучше находиться в покое и не проводить дополнительных занятий в канун полнолуния, но это было не ей решать — Люпин твердо стоял на своем. — Я в порядке, Сара, спасибо. Ты готова? — Конечно! Какая тема будет сегодня? — Гарпии. — Ого, интересно… Для этого вы подготовили место? — Сара говорила тихо, на одной волне с преподавателем, и поняла это только сейчас. От этого их диалог казался загадочным, будто Люпин ей не школьную тему рассказывает, а посвящает в заветную тайну. — К сожалению, достать настоящую гарпию я не могу. — Он поджал губы и покачал головой. — Нет, мы дополнительно вспомним заклинания, которые непосредственно используются в борьбе с этими существами. Все эти заклинания ты уже знаешь. В последующие полчаса Римус поведал Саре о гарпиях — злобных полуптицах–полуженщинах, которые похищают детей и человеческие души. Он показывал ей изображения, нарисованные художниками, из различных учебников и статей и даже реальные колдографии. Не самое приятное зрелище. Блэк не сдержалась и поморщилась, увидев на фотографии нечто с туловищем, покрытым экскрементами, и лицом женщины, с дикими золотыми глазами, огромными крыльями и птичьими лапами. Не хотелось бы повстречать такую. Для студентки было удивительно, что гарпий завлекают загадки и таким образом их можно обмануть и беспрепятственно улизнуть. Но в целом способов избавиться от них оказалось не так уж и много. Заклинание «Протего» Саре было скучно повторять, поэтому долго на нем не задержались, а потренировать «Инкарцеро» на любимом учителе она категорически отказалась. Девушке всегда было неловко отрабатывать боевые заклинания на профессоре Люпине, ведь на других уроках ученики в таких случаях тренировались друг на друге или манекенах и это было чем-то привычным и само собой разумеющимся. А тут… Это даже объяснить сложно. Не хотелось причинить малейшую боль учителю — этим все сказано. Тем более, сегодня особенный день. В плохом, конечно, смысле — скоро полнолуние и Римус Люпин не в лучшем физическом состоянии. Саре было жалко его. Да и в голове не укладывалась мысль — применить на профессоре связывающее заклинание! Блэк метлой изгоняла эту картину глупого положения из своей головы. К концу занятия морщины на лице Люпина стали более заметными, он медленно моргал и осунулся. Вяло передвигаясь, Римус добрался до своего стола и опустился на стул. Потерев лоб, он обратился к Саре: — Могу я тебя попросить? — Да, конечно. — Профессор Снейп до сих пор не передавал мне ежедневную порцию зелья… Не могла бы ты сходить к нему и узнать, когда оно будет готово? Я понимаю, что вы не в ладах и, если ты… — Профессор поднял на ученицу виноватый взгляд в момент, когда она позволила себе его перебить. — Без проблем, сэр. Одна нога здесь — другая там! — невозмутимо ответила Сара, разворачиваясь к выходу. Сейчас ее не волновала встреча с противным зельеваром. Стоял вопрос о здоровье профессора Люпина — вот что действительно ее беспокоило. Римус устало улыбнулся, глядя в след скрывающейся за дверью студентке. Он посчитал ее поведение милым. Так забавно она отозвалась на его просьбу: слова и быстрые уверенные действия. Чем же он заслужил подобное отношение? Он действительно не понимал. Сара сбежала вниз по лестнице, ведущей в подземелья, и широкими шагами направилась в логово Северуса Снейпа. На повороте к пункту назначения девушка почувствовала неладное. — Что-то не так… — прошептала она себе под нос, резко остановилась и… принюхалась. Всегда стоявший в местном воздухе запах сырости, затхлости и старых заплесневевших носков сменился приятным сладким ароматом. Обонятельным рецепторам потребовалось несколько секунд, чтобы перестроиться и донести до мозга информацию о том, что пахнет сейчас бразильским кофе, новой книгой и темным шоколадом. «Интересно, — подумала Сара, — Снейп устроил себе романти́к?» Она хихикнула и продолжила идти. Когда она встала напротив двери в кабинет профессора Снейпа и занесла кулак, чтобы постучать, в нос ей ударил запах соснового бора, пробудивший в памяти затуманенные и теплые воспоминания из детства. Это окончательно ввело Сару в заблуждение. — Кто там? — недружелюбный, как впрочем и всегда, ответ на стук в дверь. — Профессор Снейп, это Сара Блэк. Меня профессор Люпин попросил к вам зайти. — Зачем? — так же резко и холодно. «Не хочешь меня впустить хотя бы на порог? Очень удобно через дверь разговаривать», — возмущенно подумала Сара. — Он переживает, что вы еще не передавали ему зелье сегодня… — осторожно ответила она. Тишина. Блэк предположила, что тот раздраженно вздохнул и закатил глаза, сидя в нетипично уютном для декана Слизерина кресле напротив ярко пылающего камина. Справа от него стоит маленький и изящный круглый кованый столик, а на нем — фарфоровая чашечка крепкого кофе без сахара и молока, блюдце с дольками шоколада и… вазочка с сосновыми ветками?.. Как только эта очередная гриффиндорская зануда посмела прервать его час любви к себе?! — Заходите. Не дальше порога. Сара сделала, как сказали. Картину, воссозданную в своей голове, она не застала. Снейп стоял над маленьким котелком, медленно помешивая содержимое, от которого исходил голубоватый дым. Слева стоял котел побольше, в нем кипело зелье с перламутровым блеском на его поверхности; пар от него поднимался и закручивался спиралями. — Я почти закончил его варить, поэтому ожидайте. Уж извините, — бросил Снейп, не поворачиваясь к незваной гостье, — задержался. Варю зелье для завтрашнего занятия у шестого курса. Не обнаружив в кабинете ничего, напоминающего чашку кофе, поломанную плитку шоколада и сосновые ветки, у Сары появилась одна деталь паззла. Кажется, она поняла, откуда такой сильный запах. — Профессор, а что это за зелье? — безобидно поинтересовалась она и получила сухой ответ. — Амортенция. Северус сосредоточенно перелил готовое зелье в бокал и наконец повернулся к Саре, медленно подошел на расстояние вытянутой руки и подал ей напиток для Люпина. — Осторожно, не пролейте, пока будете нести, — неприятно скривил губы зельевар. Студентка приняла оловянный бокал, как драгоценное сокровище, крепко обхватив его ладонями. Снейп тотчас отвернулся от нее, возвращаясь к котлу с незаконченным зельем. — Благодарю, сэр. Я пойду. Сара потянула ручку двери, как вдруг профессор озадачил ее вопросом. — Какой аромат вы сейчас чувствуете? — прозвучало так, словно он каждый день водит в свой подвал учеников-бедолаг и сует им под нос амортенцию. Блэк хотела уклониться от довольно личного вопроса ответом: «Это вас не касается». Но вместо этого съязвила: — Старые заплесневевшие носки. Не дождавшись ответа, она покинула кабинет. Обратную дорогу Сара не помнила. Ноги сами несли ее по заученному пути, а голова была забита переплетавшимися друг с другом мыслями. «Амортенция пахнет для каждого по-своему, в зависимости от того, что нравится». «Амортенция не может сотворить любовь, но может вызвать сильное влечение или одержимость». «Гермиона никогда не говорила до конца, чем пахнет для нее амортенция». «В зависимости от того, что нравится»… «Нравится»… Да, Сара безусловно любила кисловато-горький аромат свежесваренного кофе. Она редко пила его, так как не считала, что тошнота, головокружение и сонливость стоят этого вкуса, и не чувствовала в нем необходимости. Сара больше любила чаи. Но мама по утрам часто варила кофе в турке, поэтому прямая ассоциация с этим запахом — завтрак. А еще косметические бутики… Когда воскресным утром в пустом прохладном помещении зависаешь у стендов с парфюмом, слушаешь разные ароматы и после каждого пробника берешь стеклянную баночку с кофейными зернами, чтобы «освежить» обонятельные рецепторы. После отправляешься в книжную лавку, где так же долго находишься, прогуливаясь между рядами, набирая постепенно в руки стопку томов разного количества страниц. Домой приходишь после обеда, раскладываешь покупки на письменном столе в своей комнате, открываешь купленные книги одну за другой на первой странице, прижимаешься носом и глубоко вдыхаешь запах новой бумаги, еще не тронутой рукой человека, и свежей краски. Сосновый бор… Прекрасное и далекое детство… Летние поездки в лес с родителями. Беззаботность и счастье. Яркие солнечные лучи, пытающиеся прорваться сквозь ветви сосен, устремлявшихся ввысь. Тишина и покой. Миг, который не вернуть. Но темный шоколад? Сара была сладкоежкой, но любила обычный молочный и молочный с карамельно-арахисовой начинкой шоколад. До момента, как после занятия профессор Люпин достал из кармана пиджака плитку шоколада, отломил от нее несколько долек и угостил ее. Это был именно темный шоколад, сладкий с приятным горьким послевкусием, и тогда он показался Саре самым вкусным шоколадом в ее жизни. Именно этот аромат она почувствовала. Даже не соло шоколад, а смесь! Тепла и ромашкового чая. И эмоции почти такие же, как от воспоминаний о лесе. Сара старательно отрицала навязчивые мысли, вытекающие из последнего заключения, но второй кусочек паззла так и напрашивался на свое место. «Совпадение да и только». Блэк отвлеклась от своих мыслей, обратив наконец внимание на дверь в кабинет Защиты от Темных Искусств, напротив которой она стояла уже минут десять и спорила сама с собой. В этот раз Сара без стука зашла в класс. — Я принесла! — с привычной, но в этот раз наигранной, легкостью в голосе оповестила Сара профессора, победоносно приподнимая руки и показывая с порога дымящийся бокал. Римус Люпин до сих пор сидел за своим столом, откинувшись на спинку стула и прикрыв веки. Стоило ему услышать знакомый голос, он оживился, глаза его заинтересованно блеснули. Блэк аккуратно поставила бокал на стол перед учителем. — Без происшествий? — заботливо спросил Римус. — Да! — невозмутимо ответила Сара, хоть это и было не так. — Спасибо большое, Сара. — Пустяки! Люпин взял бокал, понюхал, выпил залпом зелье и поморщился. — Жаль, нельзя добавить сахара, — он взглянул на Сару и грустно улыбнулся. Девушка не нашлась что ответить и опустила взгляд на свои ботинки. Римус сказал, что занятие окончено и Сара может идти, на чем они расстались. Последующие дни мысли о случившемся в подземельях не оставляли Сару в покое. Как она не старалась заниматься учебой, проводить время с друзьями, — постоянно отвлекалась. — Ты в порядке? Выглядишь болезненно. — Беспокоилась теперь Гермиона пуще прежнего. — Да, я в норме, — отвечала Сара. И через некоторое время под каким-нибудь предлогом она сбегала в уединение на Астрономическую башню или в спальню, когда там никого не было. Если они с профессором Люпином находились одновременно в одном и том же людном помещении, Сара издалека наблюдала за ним, изучала, пытаясь найти ответы, и, когда он замечал ее, кивала головой в знак приветствия и быстро переключала свое внимание. В этот раз она даже была рада полнолунию, ведь они совершенно не пересекались три дня. Хоть и подсознательно Сара уже на второй день отсутствия профессора хотела его проведать, она одергивала себя. «Все с ним нормально, заботливая мамаша». Находясь в одиночестве, Сара зажималась в самый дальний угол, обхватывая руками колени, и неотрывно смотрела на розовеющее небо (когда сбегала на башню астрономии) или плотно задергивала шторы над кроватью и зарывалась под одеяло (когда сбегала в гриффиндорскую спальню). Она перебирала воспоминания, начиная со своего появления в поезде. Сара не понимала как подобное могло произойти с ней. Еще и во второй раз, но не будем о первом. Третий фрагмент паззла медленно вставал на место, а чувства становились более понятными. — Сара Блэк-Хокинс, имей совесть! Сейчас ты немедленно мне объяснишь, почему ты уже почти три недели сама на себя не похожа! С этим заявлением ворвалась Гермиона в спальню девочек двадцатого октября. Сара как обычно после занятий зарылась под одеялом своей кровати, пока другие ученики отправились в библиотеку выполнять домашние задания. А еще она сегодня позорно и намеренно проспала первый урок — ЗоТИ. Гермиона заперла дверь и наложила оглушающее заклинание, чтобы им никто не помешал, одернула балдахин и шлепнулась на кровать подруги. — Тебя профессор Люпин потерял! Как ты могла проспать? Я тебя не узнаю. Деваться некуда. Да и держать все в себе надоело. — Гермиона… — начала Сара, выбираясь из-под одеяла. — Ты никогда не заканчивала фразу, говоря о том, чем пахнет для тебя амортенция… Так она пошла навстречу Грейнджер. Но та не ожидала услышать именно это. — Ну, да, не заканчивала… — Гермиона смутилась. — Это… личное. — И что, даже мне доверить нельзя? — с презрительной ноткой в голосе спросила Сара. — Ох, раз пошло такое дело… — Гермиона помолчала, стараясь подобрать слова. — Корица и полевая трава, согретая жарким летним солнцем. Домашние теплые булочки. Стиральный порошок миссис Уизли. Да, — она кивнула Саре, которая — по взгляду видно — уже все поняла, — это Рон. По-моему, это очевидно… Действительно, это было очевидно. Но Саре нужно было подтверждение своих домыслов. Она его получила. И поделилась с Гермионой историей про Снейпа и амортенцию. Проживая ситуацию раз в сотый, Сара подвела саму себя к заключению. Все, что требовалось от Грейнджер, — это выслушать подругу. Четвертый фрагмент паззла сам встал на место. — Ты хочешь сказать, что амортенция не просто так… — Да, я влюбилась в Римуса Люпина. Девушки молча уставились друг на друга. За окном оглушительно ударил гром и по стеклу забарабанили ливневые капли. — Как глупо, согласись! — Сара прервала длительное молчание хлопком в ладони и нервным смехом. — Я думаю, тебе нужно поговорить с ним. — Что? Гермиона повторила. — Н-е-е-т, — все так же нервно хихикнула Сара. — Я не хочу падать в его глазах подобным образом. Да и меня же пулей вышвырнут отсюда. — Сара, ты только подумай, — Грейнджер взяла подругу за ладони. — С тобой сейчас происходит что-то невероятное. Ты же в своем осознанном сне. Ты из другого мира. — («Лучше бы не напоминала», — хмыкнула Блэк). — С тобой уже столько всего случилось и из всего получилось найти выход! Выкрутиться перед учителями насчет Сириуса чего стоило! А ваши перепалки со Снейпом! Но ты все еще тут. Может, тебе это дано для чего-то? Поговори с ним. В худшем исходе этот разговор останется только в стенах его кабинета. В лучшем — посмотрим. Он ведь… — Гермиона замялась с продолжением. Сара многозначительно посмотрела на нее. — Ну что? Начала — так говори. Грейнджер вздохнула. — Вряд ли он к тебе просто так хорошо относится. Даже такой добрый человек, как профессор Люпин, не стал бы без особой причины уделять ученику столько внеурочного времени. Сара отдернула свои ладони и закрыла ими лицо, упираясь локтями в коленки. — Это мое мнение. Но решать тебе. — Гермиона ясно дала понять, что ее последнее слово сказано. Блэк покачала головой и наконец произнесла: — Ладно, я попробую. — Ты сделаешь это завтра же!