Дневник

Лениво пытаюсь открыть глаза, но, видимо, погружение вчера было полным, поскольку глаза открываться не хотят. Слышу под окном чьи-то бодрые голоса. Подползаю к окошку и вижу неугомонных девчонок-бухгалтеров, которые решили поиграть в благородство и сооружают в беседке завтрак. Ну что же, в кафе, видимо, никто не пойдет, если все накрыто прямо под окном. Причем, народ постепенно начинает просыпаться и сползаться на водопой, ой, скорее на КОФЕпой, поскольку от пьянящего аромата невозможно укрыться под одеялом. Я тут же как-то бодрею (блин, что-то с утра странное творится со словообразованием, лучше, наверное, будет молчать или выражаться односложно: «Да. Нет. Не знаю. Буду! (это в ответ на предложение выпить. Кофе.)» Выскакиваю из домика, залпом выпиваю предложенное кофеобразное питьё, которое гораздо приятнее на запах, чем на вкус, и мчусь на озеро, прихватив парочку бледных и невыспавшихся коллег, которые, покачиваясь, стоят в беседке и, прихлебывая кофе, ждут, когда наступит облегчение. Вода, бр-р-р, холодноватая с утра, но для создания бодрости вполне приемлема. Бледная парочка, окунув ноги в воду, огромными скачками с воплями покидает гостеприимный берег. А я, решив поймать утренние лучи на кожу, растягиваюсь в шезлонге, подстелив полотенце. Тишина, чириканье каких-то пернатых, легкий шум со стороны корпусов. Жизнь — ХОРОША! …Ну, долго мне не пришлось валяться. Спустя час меня сняли с шезлонга без единого выстрела. Шеф привез с собой теннисные ракетки и, ухватив меня практически за шиворот, потащил к кортам в дальний угол территории. Я, конечно, пыталась отбиться и завоевать свое право на отдых. На что получила ценное замечание, что отдых — это смена видов деятельности. И все сопротивления бесполезны. Поэтому пришлось подчиниться грубой силе и покорно плестись в хвосте к покорению спортивных вершин. Один из кортов был занят. Я невольно залюбовалась хорошей игрой. Два ловких игрока в белоснежных одеяниях так стремительно и азартно перемещались по корту, что я даже не сразу узнала Лёву, который, увидев нас, бросил ракетку и примчался поздороваться. — Лёв, ну ты просто вездесущ, — со смехом говорю ему я. Лёва с каким-то неясным подтекстом смотрит на меня и отвечает: — Да я же твой ангел-хранитель, как я могу быть вдалеке от тебя? Кстати, не желаешь познакомиться? Рекомендую — отличный партнер. Краем глаза вижу, что упомянутый отличный партнер медленно приближается, поворачиваю голову и — выпадаю из реальности. Передо мной стоит Марк Дарцев, с которым я уже миллион раз попрощалась в мыслях, которого дала себе слово выкинуть из головы и который стал моей несбывшейся мечтой. На нем темные очки, бейсболка и шорты, наверное, поэтому я не сразу узнала его в этом наряде. Видимо, наш общий ступор продолжался довольно долгое время, поскольку, когда я прихожу в себя, ни Лёвы, ни директора рядом нет, как и не было. Регулятор громкости в горле испорчен, и я только шевелю губами. У Марка, по-видимому, те же проблемы. Но он все же быстрее приходит в себя и, усмехаясь уголком губ, говорит: — Значит, ангел-хранитель? А я-то ломал голову, чего он тащит меня в этот пансионат. Громкость немедленно налаживается, и я возмущенно рычу: — Подстроили? Марк поднимает руки и серьезно отвечает: — Я здесь не при чем. Хотя жалею, что мне такая мысль не пришла в голову. Счастье, что у нас с тобой такие хорошие ангелы-хранители. Просто я никак не мог до тебя дозвониться перед отъездом, — он без улыбки смотрит на мое краснеющее лицо. — Ты знаешь, я оставлял тебе сообщение… — Знаю, — перебиваю Марка. — Я слышала его. Но было слишком поздно звонить. Марк опускает голову и, глядя на меня исподлобья, тихо спрашивает: — Значит, я опоздал? — Н-нет, ты меня не понял. Поздно в том смысле, что ты просил перезвонить до вечера воскресенья, а я… Я не успела и перезвонила тебе на следующий день, но твой мобильник не отвечал, а на работе сказали, что тебя не будет в ближайшее время. Марк сосредоточенно кивает: — Ну, все правильно. Просто у меня самолет был наутро в Москву, и я хотел лететь уверенным, что вопрос снят. Либо «да», либо «нет». Ну, как с новой строки начинаешь жить. Я же не знал, что за эти две недели едва не скончаюсь от удушья, — он помолчал, собираясь с мыслями или, может, набираясь храбрости. — Такая вот физиологическая особенность моего организма. Я, оказывается, не могу дышать без тебя… Я, все еще не придя в себя, взираю на него и чувствую, как кружится голова. Сглотнув опять застрявший в горле регулятор громкости, я хриплым басом спрашиваю: — Что, искрит, господин Прометей? Марк серьезно кивает: — Еще как! — Может быть, пожарных вызвать? — вспоминаю романтический рекламный ролик. Марк качает головой: — Нет, это не поможет. После того, как ты не позвонила, я окончательно выгорел изнутри. Поэтому тушить там уже нечего. И… Погоди, не уходи от темы. Я должен спросить, раз уж мы так встретились и пока опять не рассорились. Ты простила мне ту злосчастную поездку? Я опускаю голову и молча киваю несколько раз, словно боясь, что с первого раза до него не дойдет. Поскольку я все еще продолжаю пребывать в состоянии, близком к обмороку, Марк решает, видимо, слегка оживить меня старинным сказочным способом пробуждения Спящей Красавицы. Он берет меня за плечи и начинает целовать в губы медленно и нежно. И в животе моем опять начинают взрываться фейерверки и салюты. Потом мы долго бродим с ним под соснами. Я смотрю на него и, улыбаясь, спрашиваю: — Как ты это делаешь? — Что именно? — Я так старалась избавиться от воспоминаний о тебе, а ты за две минуты опять развалил все заслоны и запоры и снова свел меня с ума. Марк довольно кивает в такт моим словам: — Продолжайте, девушка, продолжайте. Я уже говорил тебе, как ты очаровательна в своей искренности? Я в ответ начинаю хохотать: — Да, очень давно, когда я на первой же нашей встрече призналась, что ты мне нравишься. Он усмехается: — Да, это был великий день. Я даже пометил его в календаре красным карандашом. Да нет, ты не понимаешь, как это было здорово с твоей стороны сказать это без капли жеманства. У меня крышу снесло в тот же миг и насовсем. Я в ужасе зажимаю рот ладонью и закрываю глаза: — Зачем ты вспоминаешь об этом? — Потому что я хочу, чтобы ты тоже все вспомнила и поняла, как много у нас с тобой таких хороших общих воспоминаний. Уж теперь-то я тебя никуда не отпущу от себя, если, — сбивается он и внимательно смотрит мне в глаза, — если только ты не будешь против. Я качаю головой: — Я не полная идиотка, чтобы изгнать от себя владельца заводов, газет, пароходов. Я знаю про твою новую работу, и …и поздравляю тебя, — уточняю я, а Марк в ответ морщится: — Да. Кстати про работу. Я, наверное, теперь буду чуть больше занят делами… Постой, ты это серьезно, Про владельца? Просто ты говоришь сейчас, как одна моя меркантильная знакомая. Я усмехаюсь: - Мне кажется, я даже знаю, как эту особу зовут. Марк вздыхает: — Ну да, да. Рита. Последние месяцы с ней что-то произошло, раньше мы могли нормально общаться, и вдруг ее как подменили. Я порой чувствовал себя вещью в комиссионке, к которой прицениваются. — Он неожиданно останавливается и спрашивает. - Наверное, нельзя говорить об одной женщине в присутствии другой? Просто я давно хотел как-то объясниться. Иногда бывали минуты, когда мне казалось, ты немного сердишься оттого, что Рита всегда пытается быть рядом со мной. Я снова начинаю гомерически хохотать: — Немного? Да я порой готова была разнести твою Риту вдребезги напополам! Особенно после того, как она заявила, как сильно полюбили ее твои родители. Марк недоуменно смотрит на меня: — Мои родители? Но она даже не знакома с ними. — Вот как! А в тот день, когда ты застукал меня в кафе с этим ужасным Дэном, разве вы… Марк, сразу приняв боевой вид, перебивает меня: — А кстати, по поводу той встречи! Ну, как ты могла не сказать мне? Я бы понял… Я поднимаю брови и уточняю: — Понял бы, что я отложила свидание с тобой ради другого мужчины, и не стал бы устраивать разборок и скандалов? Марк даже прикрывает глаза от раздражения: — Ч-черт! Ты права! Но… О, боже! Рита мне сказала, что это твой давний и очень близкий друг. — И ты ей, безусловно, поверил? — Ну, она сказала, что знает о ваших отношениях еще с университетских времен. Что теперь вы встретились, спустя долгие годы, и любовь вспыхнула с новой силой… Я останавливаюсь и таращусь на него: — Ты понимаешь, что это бред полный? Я тоже, между прочим, игрок на одном поле, а у нас с тобой в тот момент был в разгаре роман. И, по-твоему, я, на всё плюнув, должна была помчаться в объятия другого, который бросил меня семь лет назад и, по сути, предал? - Я сердито кручу головой. - И вместо того, чтобы поговорить со мной, ты слушаешь всяких меркантильных девиц, которые душу бы продали за то, чтобы прибрать тебя к рукам. Марк, мне на днях сказали, что ты о-очень неглупый человек. Мне кажется, они тебе льстят, ты… Марк, перебивая, с тихим смехом притягивает меня к себе: — …балбес, да, я помню. В самолете ты меня тоже наградила этим званием. И еще ты сказала, что… что любишь меня, помнишь? Из меня немедля выходит весь боевой дух. — Ну да, да, я знаю, что произнесение речей — не самый сильный мой конек. Марк улыбается: — Но все недостатки твоих речей искупаются искренностью, и не вздумай меняться: ты нравишься мне такая, какая есть. И мы еще какое-то время стоим, замерев в нежнейших объятиях друг друга. И тут, как обычно бывает в минуты наших свиданий, в кармане его шорт начинает вибрировать телефон. Марк чертыхается, но отвечает на звонок, а потом со вздохом говорит: — Я должен уехать сейчас. Меня ждут в городе по поводу передачи дел. Ты… Ты не хочешь поехать со мной? Я отрицательно качаю головой: — Я не могу. Мы ведь приехали компанией, да и потом, тебе, скорее всего, будет не до меня. Я планировала вернуться завтра, и мы… — И мы встретимся, — скорее утверждает, чем спрашивает Марк. Я киваю: — Ну, конечно. Я позвоню, или… ты? — Хорошо, только приезжай побыстрее, иначе… — Пожар? — О-о-о, неминуем!!!!!!!!