Пять бутылок блейзера

Очередной серый день в серой жизни несчастного эмо-боя Пахома. В этот день у них была физра, и физрук в лучших своих традициях, устроил зачёт. Все эти спортивные нормативы никогда не были сильной стороной Пахома. Причём в этот раз были отжимания. Стоило ему только начать… — Давай, блядь! Отжимайся, блядь! — кричал физрук, давя ногой на спину Пахома. — Б… Будьте ж людьми, — тщетно взывал парень. — Сука! Пидорас! — кричал ему староста, щедро угощая пинками. — Б-будьте ж людьми… Норматив он, как водится, не сдал. Снова несчастный парень забился в угол и в голос заревел, пряча глаза за чёлкой. А в это время Шарманка сидела у себя в кабинете и проверяла тетради. — Ну вот, мои методы действенны, — похвалила она сама себя. — Я всех вас грамоте выучу. Вы у меня будете тетрадки жевать! Не хочется, поди, к физруку-то? Падлюки бисови… Ну кто там опять? Размышления Светы прервал противно пищащий телефон. Это был Саныч. Не иначе, про те злосчастные пять бутылок будет спрашивать. — Слушаю, — обречённо ответила завучиха. — Привет, Светочка, — нарочито вежливо поздоровался Саныч. — У тебя есть минутка? «И почему я не утопила его в толчке»? — думала раздосадованная русичка, имея в виду, конечно же, телефон, а не Саныча, но мы не можем быть в этом уверены. — Если ты про те пять бутылок, то ищи их сам, — отрезала завучиха. — У меня и так дел по горло. — Ну Светочка, ты же не бросишь меня одного? Мне нужен певец, точнее, певица! я тут мюзикл ставить буду. Спектакль — во! А ты такая многогранная, артистичная, и голос у тебя, что надо… — Не подлизывайся! Пусть тебе какая-нибудь педовка за банку Яги лабает! — Пять косарей! — вставил Саныч прежде, чем Света успела нажать «отбой». Чёрт, поймал. Света и рада бы провести вечер спокойно дома за бухлом и телеком, жадность уже била набат, требуя прийти в рыгаловку и спеть. — И что мне петь? — «Красную плесень». Знаешь же их сказки? — Говно вопрос, Саныч, — отмахнулась училка. — Только мне отрепетировать надо сперва. Тем временем, уроки подходили к концу. Пахому хотелось на халяву посидеть в инете, а в школу таковой провели. Удивительное для 2007-го дело! Посидеть в чатике хотя бы пару минут, полистать форумы, поугорать с баша… Эх, ну что ещё нужно простому школьнику? В те голодные годы интернет был по карточкам, а спутниковый не каждый мог себе позволить. Епифан, походу, угадал его мысли. — Слышь, вот если с вахты ключ спиздить, можно и посидеть. Как думаешь? — Да ты здоровый лоб, ты можешь, — с нотками зависти произнёс Пахом. — Да ладно, кончай, какой я здоровый, — отмахнулся Епифан. — Ты вон, здоровей меня в два раза. Тут, конечно, Епифан льстил. Да, Пахом был весьма упитанным мальчиком, но не настолько крепок, чтобы превзойти Епифана по физической форме. — Не, там нет никого на вахте. Давай, бери ключ и пошли. Пахом недолго тупил ждал и, чуть ли не вместе с гвоздём вырвав ключ от комкласса, убежал счастливый, что сделал это. В это время телефон в кармане издал знакомое уже «о-хо» — в аське напомнили о предстоящей сходке. Но до неё ещё надо дожить, как говорится. Наши герои живо поднялись на третий этаж, отперли класс и вальяжно расселись за одним из компов. — Чё там на форуме пишут? — Хуй его знает… Не, ничего нового… — Да там… Чёрт-те что, — с некоторым разочарованием вздохнул Пахом. — Ну давай, читай, давай. Ну а пока эти эмари читали охуительные истории на форуме, Света разбиралась с очередной родительницей. — Так… Что вы там директору про меня написали? «Она разврОщает мою доч»? — Да! И я вам не… — Не «дакай»! — воскликнула резко Света. — Девственности во сколько лет лишилась? Когда подхватила первый сифак? — В тринадцать… — Идиотка, блядь… И ты мне тут о нравственности втирать будешь? Сколько абортов было к восемнадцати годам? Сколько абортов в анамнезе, скотина?! Пять? Семь? Двенадцать?! Сколько абортов, скотина блядь?! — Да ладно вам, Светлана Юрьевна, ну что вы… — Я преподаю русский, а ты давай, — она разорвала обращение к директору и буквально заставила жалобщицу сжевать его. — Иди и скажи остальным родителям, чтоб такие безграмотные письма больше не составляли. Глаза режет, — добавила Света, когда горе-родительница покинула её кабинет. Взглянув на часы, Шарманка вдруг вспомнила, что обещала Санычу прийти и спеть. Вечеруха намечается. — Ну, Ссаныч, алкаш ты ебаный, — вслух произнесла русичка, — как что-то от меня надо, так «Светочка», «милая», «красавица»… Тьфу, блядь! Ханжа сраный. Пой ему в рыгаловке, с ниггой вместе… Красную, мать его, плесень! Ладно, падла, уломал, — Света кокетливо посмотрелась в зеркало. Кого она там сегодня играет? Царевну? Или Золушку? Да насрать! Импровизация — наше всё! — Это конфетка! — отпустила сама себе комплимент Шарманка. А тем временем, в комклассе Епифан продолжал угорать с историй. Да, вот такие вот вещи происходят в его городке! — Бля, тут истории одна охуительнее другой. Почитай, давай, — он дёрнул Пахома за руку, чтобы тот подвинулся ближе к экрану, но тот явно был занят чем-то другим. — Слушай, а… Во сколько сегодня сходка-то, не знаешь? — Не, не знаю, — ответил Епифан. — Просто заткнись. Вот, блядь, читай, на хуй. — Читай, блядь, читай… Щас почитаю, — ответил Пахом, подвигая стул к экрану. По правде говоря, ему следовало читать главу про попа, и рассказать, сладка ли его жизнь, как раз по литре его жёстко дрючили, но он не мог удержаться от соблазна позалипать в инете. — Я раньше сам тоже хотел готом стать. Решил вот пойти на кладбище ночью, перепугался так… Сказал потом: ребята, всё. Ну, такая вот история, понимаешь? — Охуительно, — вздохнул Епифан и взглянул на часы. До сходки ещё долго, но может, они время скоротают в парке. А может, в рыгаловке. Чёрт, денег кот наплакал… Ладно, можно на скейте покататься — На скейте кататься пойдём? — Дело хорошее, — ответил Пахом. — Я в детстве катался… Тогда, в деревне. Мелкий был тоже… Парни живо похватали рюкзаки и поспешили в парк, где скоро у каждого встречного будет в глазах рябить от такого количества бухих малолеток чёрно-красных чёлок и цветных волос.