Глава 7
17 октября 2021 г. в 19:19
Алик гнал байк на предельной скорости. Адреналин растекался по венам и сгорал, как топливо в бензобаке, оставляя бешено колотящееся сердце. Сырой мартовский ветер упруго хлестал в лицо. Промзона быстро закончилась, и они выехали в город. Лика прижалась к Алику всем телом, стараясь не визжать и не закрывать глаза от страха, когда мотоцикл входил в очередной поворот. Ночной город на скорости выглядел так, словно сошел с полотен французских импрессионистов. Огни витрин и домов отражались в мокром асфальте акварельными красками. Красные светофоры сверкали рубиновыми глазами хищных зверей. Разноцветный дым поднимался в небо. Во всем была небрежная гармония и застывшая музыка. Летел лишь огромный черный байк, управляемый уверенной рукой воина. Лика подумала о том, что хотела бы запечатлеть этот момент на холсте
— Нравится скорость? — спросил Алик, заглушив мотор. Лика не спешила убирать руки с его талии, пытаясь восстановить нормальный сердечный ритм. Её волосы растрепались и спутались так, что завтра придется потратить уйму времени, чтобы их расчесать. Но внутри все пело то ли от адреналина и быстрой езды, то ли от близости этого лукаво улыбающегося парня.
— По-моему, о таком нужно было спрашивать до того, как стрелка спидометра остановилась на максимальной отметке, — ее голос звучал хрипловато.
— Тогда было бы не интересно, — он повернулся к ней, и Лика смущенно отняла руки, спрятав их в карманы косушки. От Алика не укрылось это ее движение, но он ничего не сказал. Лишь улыбнулся углом рта. — А ты не визжала. Смелая все-таки.
— А может, у меня от страха голос пропал? — Лика сдула с глаз мешающую челку.
— Значит, это от страха ты так нескромно ко мне прижималась? — он посмотрел на нее прямым взглядом. В глазах плясали веселые чертики.
— Да, — с вызовом ответила Лика, — меня до сих пор потряхивает.
Она намеревалась встать с сидения, но он развернулся к ней всем корпусом и удержал за талию. А потом, положив руки на плечи, заставил посмотреть в глаза. Лика подчинилась, ощутив, как тело становится податливым, как глина. Его светлые волчьи глаза казались темными и бездонными из-за расширенных в темноте зрачков. Кровь стучала у Лики в висках, и она вздрогнула, когда холодная ладонь прикоснулась к ее щеке.
— Ты чертовски красивая, — сказал Алик серьезным и взрослым голосом, без обычной своей расслабленной интонации.
Лика почувствовала, как зарделись ее щеки под его ладонью. Как вся она превратилась в одно огромное стучащее сердце. Девушка чуть опустила глаза. Алик смотрел на нее так, что смущение затапливало с головой. Конечно, в темноте были видны лишь очертания его лица, но светлые глаза, смотрящие на нее с каким-то особенным чувством, выделялись отчетливо. Она хотела как-то возразить ему, но не было слов. Поэтому она просто молчала, чувствуя, что еще немного и, быть может, слезы прольются сами собой.
— Ты мне льстишь, — сказала она наконец, словно оправдываясь, боясь этого странного, всепоглощающего взгляда.
Алик выпустил ее из объятий и отвернулся.
— Кажется, я перегибаю, волчица. Тебе пора, — его голос разом стал бесцветным.
Лика, чуть замешкавшись, слезла с байка. Алик тут же включил зажигание. Она ждала каких-то слов на прощание, но мотоцикл, взревев, как яростный мустанг, рванул с места, тут же растаяв в чернильных сумерках. Щека все еще помнила прикосновение его холодных пальцев, а в памяти остался его взгляд. Жгучий, вожделеющий, прямой и жесткий. Так не смотрят на случайных знакомых.
Лика поднялась в квартиру, открыла дверь своим ключом. Хорошее настроение и ощущение легкости покидало ее с каждым шагом, с каждой секундой. За стенкой у родителей бубнил телек, из кухни пахло свежей выпечкой — знакомый уют родного дома, который сейчас казался раздражающим. Она рухнула на кровать и закрыла голову подушкой. Хотелось одновременно смеяться и плакать. И ощутить еще раз холодной прикосновение мужской руки.
Алик летел вперед, дважды чуть не столкнувшись с припозднившимися автомобилями. Скользкий асфальт намекал на то, что нужно быть осторожным, но он успешно игнорировал все намеки. Он пронесся мимо старого парка, где горели редкие огни аттракционов, а прожектор устремлял в небо луч света, словно тарелка НЛО. Пронесся мимо набережной с ее чугунными оградами и неработающими фонарями, мимо старой части города, пока не выехал к району, где прошло его детство. Среди этого многоквартирного муравейника по-прежнему жила Надя со своей семьей. Он бросил взгляд на часы: для визитов было, конечно, слишком поздно. Алик заглушил мотор и подкатил мотоцикл к скамейке возле какого-то незнакомого дома. Закурил, жадно затянувшись. Запах крепкого табака тут же вытеснил сладкий запах Лики, оставшийся в ноздрях. Девчонка была точно химическая бомба, точно цветок для глупого хищника. У девок из бардака рядом с телеком валялась подборка «СПИД-инфо», где он как-то вычитал о том, что самый правильный секс возможен только при условии взаимного влечения на уровне запахов. Что обоняние в обход сознания выбирает лучший набор генов. Он не знал о Лике ничего, но уже был готов поддаться сладкому соблазну ее запаха, адскому магнетизму этих серых глаз. Он был готов целовать ее целую вечность. В штанах становилось тесно от одного только случайного прикосновения, а уж от ее прижиманий к спине хотелось остановить чертов байк в какой-нибудь подворотне и… Так, стоп. Это уже похоже на скотство. А Алик не хотел быть скотом. И уж тем более не хотел, чтобы она хоть как-то соприкасалась с его прошлым. Которое мучило его ночами, заставляя приковывать себя наручниками к батарее, чтобы не сорваться. В котором были кровь и оторванные конечности в десантном отсеке БМП, солдаты, отгоняющие мух от трупов товарищей, огни, взрывы и смерть, стоящая у каждого в изголовье.
Утром он все-таки решил наведаться к Наде, поймать ее перед работой. Хотя и понимал, что своенравная сеструха будет катить баллон и смаковать свои обиды на него, на батю и на саму жизнь в целом. Покидав в пакет сладости для племянников, он вновь оседлал свой верный байк и покатил в сторону Надиного дома.
Дом, в котором прошло его детство, ничуть не изменился. Даже унылая коричневая краска, кажется, совсем не выцвела за давностью лет. Он снял солнечные очки и толкнул хлипкую дверь подъезда. Уверенно поднялся на нужный этаж, но застопорился у самой квартиры. Память услужливо подкинула ему те воспоминания, которые он хотел бы забыть. Наконец, он с силой вдавил кнопку звонка, разразившегося неприятной трелью.
— Кто? — раздался из-за двери звонкий детский голосок племяшки.
— Свои, — Алик постарался придать голосу веселости.
Загремели замки, и дверь отворилась. Откуда-то из глубины квартиры послышались недовольные вопли Нади.
— Ой, а вы кто? — удивленно захлопала глазками Вика — конфетное белокурое создание в розовой пижамке. Губы Алика невольно растянулись в улыбке. Он присел перед ней на корточки и доверительно сообщил:
— Дядя твой блудный. Вот, вернулся. Знакомиться будем? — он протянул ей ладонь.
Вика заулыбалась, но в этот момент пришла Надя, и девочка разом отпрянула от него.
— Викуля, кто там? — их взгляды встретились, и лицо сестры мигом ожесточилось. — Иди в комнату, малыш, — Надя взяла Вику за плечики и слегка подтолкнула.
— Мам, я хочу познакомиться с дядей, — Вика запротестовала, вырываясь из материнских рук. Алик улыбнулся племяннице и потрепал ее по голове.
— Все окей, Викуш, слушайся маму. Еще познакомимся.
— А вот это вряд ли, — Надя прикрыла дверь в большую комнату и накинулась на него, как разъяренная кошка. — Что, братик, совесть проснулась, наконец? Решил в глаза мне посмотреть, а не отделываться подачками в почтовом ящике, да?
— Ты че с утра такая заведенная, сестренка? Дядя Федор так плох в постели? — он усмехнулся.
— Поговори мне еще, пошляк! — ее глаза метнули молнии, а щеки пошли красными пятнами. — Зачем пришел?
— Помириться. Тут мне один человек хороший сказал, что родная кровь не вода.
— А я тебе не верю, — заявила Надя. — Хочешь втянуть нас в свои делишки, прикрываясь красивыми словами о родстве?
— Плохого ты обо мне мнения, сестренка, — он прислонился к двери, оглядев Надю с ног до головы. Она не менялась, хотя и крутилась, как белка в колесе, пытаясь прокормить семью и не скатиться в нищету. Работая на рынке, она все же не изменила своей привычке носить длинные «учительские» юбки и скучные блузки с рюшами, делающие ее похожей на провинциальную тетушку. Алик почувствовал, что ему жаль сестру, которой пришлось слишком рано повзрослеть, взяв на себя ответственность и за него, и за преждевременно сдавшего отца, и за инфантильного мужа. — Надь, я не ругаться пришел, — сказал он мягко. — Я хочу помочь тебе, давай уже зароем топор войны. Мир?
— Мне твои бандитские деньги не нужны, — надменно вскинула голову Надя. — Если это все, то можешь идти.
— Нет, не все, — Алик отлепился от двери и подошел к ней вплотную. — Ладно, мириться ты не хочешь, это я как-нибудь переживу. Но, сестренка, твоей семье может грозить опасность. Да, из-за меня, да, я козел, — он поймал ее гневный взгляд, но не дал ничего сказать. — Но, блядь, меня прессуют как раз за то, что я настоящим бандитом стать не захотел, — его голос стал почти умоляющим. — Слушай, вы можете переехать в Москву, у меня там квартира, о которой никто не знает. Я все организую тихо, там вас никто не тронет.
— Так и знала, что твое появление ничего хорошего не сулит, — зашипела Надя. — Хорошо, что Санька в школе, а то ты бы ему мозги своей Москвой засрал прямо с порога. Давай, Алик, уходи по-хорошему, пока я добрая, — Надя грозно тряхнула челкой. Алик увидел, как задрожали ее губы, как она еле сдерживала слезы и прижал ее к себе. Всего на мгновение, и она стразу отстранилась, утирая мокрые глаза тыльной стороной ладони.
— Надь, я серьезно. Подумай хотя бы. Если что, ты знаешь, где меня найти.
— Да уж знаю, — она шмыгнула носом, — А об отце ты подумал?
— С ним все будет в порядке, — процедил Алик.
— Конечно, ведь все эти годы ты о нем так трепетно заботился! — Надя вновь начала заводиться.
— Я посылал деньги. По-моему, этого было более чем достаточно, — он еле сдерживался, чтобы не садануть кулаком по стене. Вспоминать об отце всегда было неприятно и больно. И с годами эти чувства не притуплялись, наоборот.
— Что ему твои деньги! Ему сын нужен. Который его знать не хочет, — в Надином голосе послышался горький упрек.
— Это он тебе сказал?
— Это чувствуется!
— Надо же, не замечал в тебе такой тонкой душевной организации, сестренка. Ладно, буду нужен — подгребай на базу. Или знаешь, че, я запишу свой номер, — он схватил карандаш, валяющийся на трюмо и вывел цифры на обоях, рядом с телефоном. — Звони, короче, — он повернул ручку.
— Постой, — Надя подошла ближе, — Во что ты вляпался, скажи честно?
Алик замешкался. Он не хотел чересчур пугать Надю, рассказав ей про Зураба и его угрозы. Но с другой стороны понимал, что для того, чтобы она поверила ему и согласилась уехать в Москву, нужна веская причина.
— Пока ничего серьезного. Но ты подумай над моим предложением.
Он быстро сбежал вниз по лестнице. От разговора с Надей на душе стало еще муторнее. Нащупал в кармане куртки так и не отданные сладости и, подумав, швырнул пакет в урну. Нужно было думать, где по-быстрому достать денег. У него, конечно, были припрятаны «грины» на чёрный день, но они не покрыли бы и четверти суммы, запрошенной Зурабом. Пацанов напрягать не хотелось, он привык решать все свои проблемы сам. Несмотря на то, что помочь другу было для Алика делом чести.
Он закурил, прислонившись к мотоциклу. Слабое мартовское солнце пригревало его стриженую голову, делало унылый пейзаж перед Надиным домом чуть оживленнее. В воздухе уже пахло весной, погода звала куда-нибудь за город, но Алику было не до весны. Его одолевали мрачные мысли, в которые то и дело вклинивалась Лика. Он вдруг подумал, что Зураб может достать и ее, если узнает, что они видятся друг с другом. Пусть девчонка ему не подружка и уж тем более, не возлюбленная. Это не помешает Зурабу давить на него. Значит, от этой привязанности нужно было избавляться.