Я не люблю сладкое

Наблюдая за погодой, что менялась не оповещая никого об этом, Урамити Омота сидел возле окна, бездушно смотря вдаль, докуривая первую сигарету из пачки, которую он некоторое время назад открыл. Сейчас у него в активном прогрессировании стадия похуизма и ничегонехотенья. Даже в зал не было настроения идти. Единственное чего он желал, это нормальную жизнь, вкусную еду и человека, который будет встречать его после работы, иногда даже в одном фартуке. Сильно губа раскаталась, правда? Аж слюнки потекли от этого представления пустого лица неизвестного человека. Ну, зато с формами. Урамити до сих пор не может понять смысла своего существования. Для чего он вообще живёт? В его жизни нет ничего радостного, только раздражающая работа, раздражающие дети, которые ничего не смыслят в этом мире и которые должны быть ему благодарными за столь раннее образование о жизни, раздражающий начальник, которому он должен бессловесно повиноваться и весь этот раздражающий мир. Людей, что находятся с ним на одной работе раздражающими он назвать не мог. Всё таки они с ними находятся на одной волне понимания и выживания, пусть даже в большинстве случаев они очень надоедливые. Ну, без них он в любом случае подохнет от переутомления, так что всё равно. Да и зайка с мишкой к этой категории относятся меньше всего. Особенно первый. На нём братик Урамити с огромным удовольствием изливает душу и неважно, что благодаря насилию. Настойчивый звонок в дверь заставил Урамити затушить недокуренный окурок сигареты и в сопровождении благого мата выйти из своего балкона к рассмотрению нарушителя своего спокойствия и возможно выписки пизды. – У тебя топографический кретинизм? – после небольшого молчания и неудачного гипноза глазками гостя, что стоял перед ним, хозяин квартиры с раздражением смотрел на него – Ты перепутал дорогу к своему дому с моей? Его глаза были направлены на покрашенного блондина с отросшими корнями – Я принёс пивка и закуски. Как раз по акции продавали. А ещё вкусных пирожных, недалеко от твоего дома купил. Омота с ног до головы осмотрел нервно улыбающегося Усао, который стоял у входа в его дом. Он не доверял сладостям что продавались в этом районе, ведь последняя попытка попробовать и разобраться в своих вкусовых предпочтениях завершилась в сильных связях с белым другом. – Я ведь уже говорил, что сладкое не люблю. – Так это я себе. Услышав это, Урамити хмыкнул, уже предвкушая данное зрелище, как зайка будет мучиться от боли в животе и заднице. Хотя мысль о том, что этот самый зайка будет бомбардировать его же туалет, вмиг заставила его пересмотреть своё хотительство, задуматься и поставить себя перед выбором, что для него важнее «Туалет или потеха?» Входя за хозяином дома, Усахара осторожно обходил излюбленные своими пальцами ног гантели, которые так и норовили поцеловаться. В его голове пролетели флешбеки, что были видны словно это было сделано вчера. Хотя постойте, это и было вчера. – И зачем ты сюда припёрся? – садясь напротив своего непрошеного гостя, Омота изучал содержимое пакетов. – А мне нельзя разве просто прийти в гости? – Тобикичи состроил щенячьи глазки, пытаясь вымолить в Урамичи хоть небольшую благосклонность. На его глазах даже слёзки заблестели. – Нельзя. Но хозяин пустой и одинокой квартиры был непоколебим. Он и сам был готов расплакаться, но его слёзы уже давно высохли. Вместо этого он просто продолжил проклинать и ненавидеть эту жизнь – Какой ты бука, – надув щёки, гость продолжил выставлять с пакета гостинцы, которые принёс с собой. Омота смотрел за его действиями, подперев подбородок рукой, и включив свою рабочую улыбку «до ушей» обратился к Усао. – Ты ещё смеешь мне претензии выписывать? – Никак нет. Мгновенный ответ. Блондина всегда ужасала эта его способность моментального переключения маски. Кажись, грубый и мрачный братик Урамичи был ему куда приятнее. – Вот и удушись в тряпочку,– не выключая эту прокачанную «маску», ведущий детской утренней программы продолжил издеваться над непрошеным гостем. – А вообще мог бы и помягче. Я зайчонок нежный и невинный, таких как я… Уже выключив улыбку, мужчина тридцати одного года с презрением смотрел на этого оптимиста. Кажется ему в кайф доводить хозяина квартиры к этому состоянию. – Я всё время задаюсь вопросом, не мазохист ли ты? – всё-таки не сумев смолчать, Урамити задал этот вопрос, который периодически посещал его сознание. – С чего такие вопросы? Последний был в небольшом шоке от этой откровенности. – Тебе в кайф, когда я над тобой измываюсь? – мужчина медленно поднялся из своего места, не спеша направляясь к блондину. Последний явно чувствовал приближающуюся опасность. Он в спешке пытался найти выход, отходя назад, но по итогу не сумев уйти далеко, упёршись задницей о стол. Урамити всё наступал. Рука нервно искала что-нибудь, и нащупав это, он пихнул её в рот уже нависающего над ним Омоте. – Тьху. Блять. Сучара, жить надоело? Я ведь сказал что ненавижу сладкое,– вытирая лицо от крема, которое было в пирожном и размазалось на половину лица, он был сильно зол. Усао посинел от страха, понимая что сегодня его тело вынесут отсюда вперёд ногами. Он пытался нащупать закуску, но промахнулся. Так что время записывать завещание. Закрыв глаза, парень уже приготовился к чему-нибудь. Урамити наконец стёр с лица белую сладкую смесь. Он смотрел на свою ладонь, которая сейчас была вся в креме. По идее, раковина была недалеко от него, но ему в голову пришла идея получше. Он ущипнул Усахару за щеку, заставив того посмотреть на него. По идее он хотел сделать это не сильно, но его же «не сильно» сумело оставить синяк на щеке испуганного крольчонка. Мужчина попросту решил насрать на это, и не забивать голову всякой хернёй, продолжил своё "наказание". Ведущий детской передачи поставил перед ртом парня, что работает вместе с ним на одной работе, свою руку, которая была вымазана в креме от пирожного. – Слижи,– взгляд сверху вниз заставил Усао без претензий повиноваться. Поэтому, немного помедлив, он аккуратно начал слизывать остатки десерта. Прикоснувшись губами пальцев, он почувствовал сладость на них. Казалось, что лёгкая воздушная пенка, была словно облачко, которое таяло во рту мгновенно. Дабы не потерять столь необычную вкуснятину, он продолжил, но уже настойчивее, пользуясь языком начисто вылизывая каждый миллиметр руки Урамити. Упомянутый в последней строке чувствовал себя странно, смотря на эту картину. В штанах было явно что-то необычное, заставляя элемент одежды в мгновение стать тесными, а мурашки бежали по всему телу, отдаваясь током. Тобикичи так аппетитно слизывал этот крем, что у того, который только несколько минут назад орал о том, что ненавидит сладкое, появилось желание попробовать его на вкус. – Н-ну, я всё, ты ведь бить не будешь? – блондин поднял свои глаза, в надежде остаться в этом мире, но его лицо схватили в удушающую хватку, насильно потянув. Человеку с хорошо накаченным телом было это сделать на раз плюнуть, словно куклу взять. Глаза машинально закрылись, но ненадолго. Усао на краешке своих губ почувствовал что-то мокрое и скользкое. На этом моменте интерес узнать что это было был сильнее. Он пал в ступор, когда понял, что-то что он почувствовал, был Урамити, который слизал остатки крема с его губ. – Ну и дрянь. Смотря на тебя, казалось что это вкусно, но у нас с тобой походу языки по разному делали – у братика Урамити внизу аж стояк пропал, настолько ему был противен этот привкус. Бросив ошарашенного парня, он решил потянуться за солёненькими закусками и пивком, дабы забаррикадировать сладкое послевкусие чем-то реально вкусным. – Пиво мне. А ты жуй свои пирожные. – сегодняшним наказанием он решил не убивать его, но это только сегодня. – Ээээээй!