Компас

Это была самая странная ночь в жизни Андрея. Чуть силой не взял то, что принадлежит ему по праву, вовремя сбежал. Катя бы его возненавидела, а она нужна ему. Вся, целиком, без остатка. Резкие перемены пугали, и причины были непонятны. Ну что с ней могло случиться за пару дней? Не бывает так, чтобы любила-любила и вдруг разлюбила. И в ее слова, если честно, он тоже не верил. Видел же, ощущал, что Катя его любит! Оставалось надеяться, что с утра все будет яснее. Кроме того, он практически не оставил ей других вариантов, кроме как лечь спать с ним. Она пришла, когда он находился в странном состоянии между сном и явью, когда все окружающее пространство воспринимается на слух как обычно, но шевелиться не хочется. На диване спать неудобно, правда, Катенька? Ты же наверняка пыталась укрыться своим пальтишком, скрючиться на диване в гостиной и так заснуть. Ее шаги, осторожны, почти неслышны, как и всегда. Колеблется, проверяет, спит он или нет. Жданов прямо сейчас безопасен, не бойся, ложись на свое место. Устала же, правда? Осторожно присела на краешек кровати, и подвинуться бы к ней, обнять, уткнуться носом в ее косички, чтобы уснуть и проснуться утром рядом, как и хотелось уже давно, еще с их первой ночи. Решилась, легла, замерла, даже дыхание затаила… Он и сам вздохнуть боится. Чуть позже, когда она уснет, можно будет обнять… Во сне она забывает обо всем и доверчиво жмется к его груди. Может, не все потеряно? Так спокойно с ней, так хорошо. Как ни с одной женщиной. И совершенно не важно, что там написал Малиновский в своей инструкции. Катю не совращать надо, ее нужно беречь, оберегать ото всех, и не в Никамоде дело, не в Зорькине… Просто это его Катенька. Это была самая длинная ночь для Кати Пушкаревой. Она врала Андрею, что не любит его, и, кажется, он поверил. Оставил ее в покое. Она столько раз мечтала о том, как Жданов приведет ее к себе домой, и они останутся на всю ночь вместе. Вот, пожалуйста, мечты сбылись. Она у него дома, они вдвоем. И не так, как она мечтала. Между ними высокая стена из лжи. Он врет, что любит, а она, что нет. И даже зная правду, она готова была сдаться под его натиском, на какой-то миг показалось, что остановить Андрея невозможно. Жаркие объятия, жадные поцелуи и признания выглядели так убедительно, что, не знай она правды, летала бы в небесах от счастья. Каким-то чудом удалось прекратить это, соврать, глядя ему в глаза, и не дрогнуть. Домой очень хотелось, но Жданов просто объявил, что идет спать и намекнул, что у нее нет другого выхода, кроме как лечь с ним. Покрутилась, повертелась на диване, но было неудобно, потому и пошла к нему, как он и хотел. Андрей спал на животе, прямо в одежде, раскинув руки и ноги, как гигантская морская звезда, но для Кати Пушкаревой местечко на огромной кровати найдется, с краешку. Спящий Андрей выглядел беспокойным, даже во сне хмурился. Осторожно, чтобы не разбудить, прилегла рядом, так и не решившись снять с себя одежду. Только кофту оставила в гостиной. Как же она устала, оказывается, за день! Но сон не шел, не смотря на усталость, пока Жданов, не просыпаясь, не сгреб ее в свои объятия, прошептав ее имя. Утром первым проснулся Андрей, который, кажется, и не спал вовсе. Проснулся, обвитый тонкими руками любимой женщины и был почти счастлив. Пусть оба одеты, пусть между ними сегодня ничего не было, но пока она не открыла глаза, у него была надежда на то, что все будет по-прежнему. В офисе сегодня нужно появиться пораньше, чтобы их никто не видел вместе. Будить ее было страшно. — Катенька, доброе утро, — мужчина осторожно начал целовать девушку, — нам пора вставать. — Угу, — промычала Катя, но в следующий же миг сон с нее слетел. Ее глаза широко распахнулись, во взгляде промелькнула тень паники, а после она поспешно оттолкнула Андрея и села на постели, отвернувшись от него. Растрепанная со сна, без очков, с выбившимися из косичек прядками, она понравилась Андрею, почти домашним видом. — Я бы с удовольствием не стал тебя будить, но нам надо приехать на работу пораньше, — поспешил оправдаться Жданов, разводя руками в стороны и выдавливая из себя улыбку. — Я сама доберусь, Андрей Палыч. Вызовите мне такси, — поджав губы, ответила девушка, пытаясь нашарить очки, которые явно остались в гостиной. — Я отвезу. Только позавтракать не мешает. Будешь кофе? — Да не нужно мне ничего! — взорвалась, наконец, Пушкарева. — Хорошо, — Андрей пожал плечами. — Ванна там, а я пойду поем. Уйти поскорее, чтобы не показывать ей своего разочарования. Занять чем-то руки и голову, хоть на время, чтобы отогнать непрошенные фантазии, о том, как могло бы быть. Ну, что могло найти на нее?! Любая другая женщина на ее месте прыгала б от счастья, сам Жданов хочет приготовить для нее завтрак, а Катеньке все нипочем! Гордая, видите ли! Сама придумала, сама обиделась, а ему что делать прикажете? Из ванной донесся звук льющейся воды, и так хотелось бы к ней присоединиться, наплевав на все, но Андрей сдержался и попытался не представлять ее обнаженную под теплыми струйками воды. Выходило скверно. Кажется, ему самому теперь необходимо в душ. Жаль, побриться уже не успеет. Свой завтрак Андрей проглотил не чувствуя вкуса, пока ждал Катерину. Одно радовало: на сборы ей нужно было гораздо меньше времени, чем любой из его многочисленных знакомых. Успели в офис даже раньше намеченного, но Катя всю дорогу молчала, а, оказавшись в здании Зималетто, тут же закрылась в своей каморке и старалась не попадаться Андрею на глаза. Вечером он сам не выдержал и зашел к ней. — Я надеюсь, вы позволите мне довезти вас до дома, Катя. Я пообещал вашей маме, что провожу вас, — последний шанс, Жданов, наладить хотя бы видимость прежних взаимоотношений! Попробовать еще раз поговорить с ней, может, и удастся выяснить что-то. — Не стоит, — тихим голосом ответила девушка, но Андрей уже шагнул к ней, приподнял ее лицо и вгляделся в чуть покрасневшие глаза. Плакала? — Отпусти меня. — Катя, вы едете со мной, и это не обсуждается, — раздраженно рявкнул Жданов, слишком громко для такого тесного помещения. — Ты мне нужна, неужели ты не понимаешь?! — Зря вы так беспокоитесь, Андрей Палыч, я не разучилась пользоваться метро, — Катя слабо ухмыльнулась. — Мне бы очень хотелось не потерять этот полезный навык к тому времени, когда Зималетто расплатится с долгами. — Я вас отвезу, прекращайте капризы, — зло ответил Жданов, собственноручно наматывая длинный шарф на девичью шею. — Нам необходимо поговорить. — А вы за вчера не наговорились? — усмешка, и ее губы так близко… А, будь, что будет! — Я… Андрей, отпусти! — Да, ты вчера все сказала, я понял. А теперь ты выслушаешь меня, хочешь ты того или нет. Готова? Едем! Оторваться бы еще от ее таких соблазнительных губ! Почему-то казалось, что стоит выпустить ее из рук, и больше ничего исправить он не сможет. Да как он смеет! Ведет себя, как ни в чем не бывало! Даже прямо в лоб сказано: не люблю, отстань! И все равно продолжает целовать! Даром, что сегодня ни капли в рот не взял почему-то. Что, настолько страшно за свою несчастную компанию? Да не нужна она Кате, когда Жданов поймет уже?! Уволиться бы, но ведь не отпустит от себя ни на шаг. Жалкий трус. Эгоист. Лжец. И это ничтожество она любит без памяти? Это казалось ей идеалом? Тьфу! Оставалось надеяться, что он отвезет ее, наконец, домой, видеть его больше не хочется! Автомобиль мягко затормозил и остановился практически на том же самом месте, что и вчера. Не прощаясь, девушка выскочила из салона прочь. Хватит с нее задушевных разговоров! — Кать! Подожди! Она даже не обернулась. Догонять Андрей ее не рискнул. Быстрее бы уже Кира вернулась что ли, тогда Жданов хоть немного поутихнет. А Кате нужно научиться жить без него. Но на это потребуется время.

***

— Мария… — из-за стойки ресепшена показался сначала букет цветов, а затем и взлохмаченная макушка господина курьера. Федя улыбался. — У меня тут кое-что есть для вас! Маша оглядела придирчиво скромный, по ее меркам, букет и отвернулась: — А что, Федор Михайлович, вы решили обворовать клумбу возле вашего дома, а на нормальные цветы денег пожалели? Федя растерянно взглянул на девушку, не зная, что ответить ей. Старался же! И, вроде, даже что-то получалось, была надежда на то, что у них все впереди. И тут на тебе. Могла бы и спасибо сказать. Федя откровенно ощущал себя идиотом, а потом психанул. Поймал спешащую куда-то Катю и вручил цветы ей. Может, хоть она порадуется, а то последние дни ходит грустная-грустная. — Ой, — Пушкарева подняла на приятеля взгляд и слегка покраснела. — Это мне? — Тебе, тебе, Пушкарева, — Федя широко улыбнулся. — Вы, девчонки, любите всякие цветочки-шоколадки, вот и поставишь у себя! — Спасибо, — Катя машинально приняла букет и улыбнулась. «И сто раз уже говорил тебе, не забывай дарить ей цветы!». — С-спасибо, Федь. Я… Ну и что теперь делать с цветами, спрашивается? Протащить мимо Жданова этот веник незаметно не получится. Оставить Маше? Да, пожалуй. Федор уже ушел, потому, скорее всего, не обидится. — Маш, возьми их, — но Тропинкина вдруг отвернулась. — А мне-то они зачем? Тебе же подарили, — протянула девушка, сложив руки на груди в замок. Пришлось забрать цветы с собой.