...
фёдорович сидел на стуле, уткнувшись лицом в столешницу, пока кузя лениво перебирал табы на гитаре, пытаясь что-то играть. — егорка, а, егорка, — окликивал тот. — ты чего такой расквашенный, горе ты моё лукавое… ты мне скажи, как есть, я тебя пойму… и поддержу. — кузя, вот ты мне скажи, почему меня все бабы кидают? — вздохнул длинноволосый. — я к ним с любовью, с душой… а они вечно обижаются. — может, ты не на тех людей смотришь? вот например, есть же в твоём окружении люди, которых не замечаешь, а они пытаются к тебе прильнуть… я-то знаю, что явно есть… рябинов вздохнул, отложил гитару в сторону и подошёл к летову, заключая в объятия. он услышал, как тихо вздыхал игорь, как стучало его сердце… а ещё чувствовал запах сильного перегара вперемешку с духами. — егорушка, чего же ты… — костя постарался поставить друга на ноги, сам чуть не упал, и подхватил рукой того под подмышки. — давай я тебя в спальню доведу, вижу же, что ты устал. он услышал что-то пьяное, усталое и невнятное. кудрявый еле как дотащил летова до кровати, на которую его и уложил, а после упал рядом. — егорушка… — шептал мужчина, прижавшись со спины. утром, когда рябинов отсыпался после очередной пьянки, фёдорович сидел на подоконнике, чиркая что-то в небольшой, потрёпанный блокнот. он перевёл взгляд на кузю: такого растрепанного, но милого, словно котёнок. вьющиеся волосы лезли в лицо, отчего мужчина то и дело кривлял его во сне. рядом, у кровати, лежала глупая домашняя футболка егора в цветочек, которую он выдал мокрому вчера от дождя косте. очень хотелось накинуться с поцелуями на такого домашнего кузю, прижимать к себе и не отпускать… говорить о том, как любит и ценит. летов помотал головой, отбросив эти глупые мысли. а как же наталья? это же измена. бред, такого не может быть и никогда не будет! и не важно, что они поссорились. она вёрнется. обязательно. — ой, — пробурчал сонный басист. — доброе утро… — мурчал мужчина, вылез из-под одеяла и натянул на себя ту несчастную футболку. — голова немного трещит. — пошли на кухню, я тебе таблетку дам. на кухне, конечно же, таблеток не нашлось. зато в холодильнике, стояли нетронутые прекрасные маринованные огурцы. точнее не так: огурцы лежали в прекрасном, холодном (!!!) рассоле. егор не успел до конца открыть банку, как только к ней присосался рябинов; он пил как-то неаккуратно, давая возможность огуречному рассолу стекать с губ к подбородку, шее и впитываться в футболку. «вот же блядство, » — думал летов, почёсывая бороду. кузя, наконец, напился, оставил банку на столе и почесал затылок. — я пойду, наверное… — засмущался он пристального взгляда и уставился взглядом в пол. — если что, я футболку твою пости-… летов, всё же не сдержался и заткнул костю поцелуем. он почувствовал вкус того самого блядского рассола: солёный, пропахнувший маринованными огурцами и закинутыми туда же листами смородины. у кузнечика, почему-то были очень горячие губы… и мокрые, опять же, от ебучего рассола, который егор блять вообще не любил, но ради рябинова можно и потерпеть. они оторвались друг от друга, потому что услышали хлопнутую дверь. — егорушка, ну я пойду, — улыбнулся кузнечик, выскакивая в коридор. — а то задержал я тебя. до встречи! — валентиныч подмигнул тому на прощание, натянул на себя джинсовку и выскочил из квартиры. — до встречи, — сказал куда-то в пустоту летов.Тизив
31 июля 2021 г. в 19:08
за окном громыхало. сверкала молния, как из ведра лился дождь, каплями стучал в окно и стекал вниз.
сегодня было только четвёртое июня, а уже такая погода. на улице лужи, да грязь одна. неприятно.
в дверь постучали.
летов оторвал взгляд от окна и прошёл в коридор, к двери. отперев её, в голове пронеслось: «идиот, нужно было смотреть в глазок. а если там были люди из КГБ?»
и только спустя пару секунд он наконец вспомнил, что СССР распался двенадцать лет назад и никто преследовать больше не будет.
кузя, как кошка, проскользнул в квартиру через слегка открытую дверь, скинув с себя мокрую джинсовку.
— здравствуй, егорушка, — усмехнулся кузя, поправляя непослушные волосы. — ты чего так долго открывал?
— я испугался, что пришли из КГБ, а потом вспомнил, что никакого КГБ давным давно не существует.
— егорушка, тебе бы развеяться, — всё продолжал рябинов. — какой-то измученный ты. колись, жёнушка тебя так поматала?
игорь почесал бороду и взглянул на своё отражение в зеркале. и в правду: ему было только тридцать восемь, но выглядел на все 43.
— пойдём, я тебе дам свою одежду, а то ты весь мокрый, — мужчина прошёл в свою спальню, к шкафу, вытаскивая оттуда футболку, пижамные штаны и носки. — держи.
кудрявый бережно взял одежду, сходу начиная переодеваться, что, конечно же, смутило летова.
— я пойду, э-э-э… чаю нам сделаю.
рябинов заглянул на кухню спустя минут десять, когда чай уже был готов.
— я сделал тебе чай с мятой, — улыбнулся егор. — как ты любишь…
— как я люблю, — вновь заулыбался кузя, слегка потрёпывая длинные патлы егорушки. — кстати, а где же твоя жёнушка?
— мы поссорились.
— о, извини…
летов сидел с пустотой в глазах и постоянно молчал, выслушивая болтливого костю. изредка кидал какие-то филосовские фразы и отвечал на вопросы.
кузьму такое поведение не устраивало: возможно, потому что он сильно переживал за друга. а возможно, даже и не за друга, а за объекта своей симпатии.
— егорка, а давай выпьем по стопочке? — предложил кудрявый, прекрасно понимая, что одной стопочкой точно не закончится.
Примечания:
пиздец. я хотела не публиковать, но вспомнила, как я писала... и на меня вновь накатили эмоции.