Светофоры

— Ты че тут ночевать собрался? Петя хмуро посмотрел на Игоря из-под мокрой челки и демонстративно повернулся спиной, уткнувшись носом в стену. Хазин появился в их отделе больше месяца назад. Смотрел диковато, дружбу ни с кем не заводил, но работу свою выполнял идеально до зубовного скрежета — за это Игорь его уважал. С самим Громом пересекался разве что у кофемашины: смотрел изучающе, хлебал свой кофе и стоял над душой, не пытаясь заговорить. Игорь к таким их «посиделкам» привык быстро — присутствие Хазина его не тяготило, наоборот как-то притуплялось вечное чувство одиночества. Через неделю-другую они начали понемногу разговаривать. Игорь пересекся с крайне заебанным Петей на выходе из отдела — тот нервно курил, переминаясь с ноги на ногу — остановился, спросил, чего взвинченный такой, а Хазин рассказал. Рассказал про сраного психопата, который накачивал девчонок наркотой, насиловал и убивал, а потом распихивал расчлененные тела по полочкам холодильника. Игорь за годы работы на такое насмотрелся сполна и по себе знал, что привыкнуть к такому было невозможно. Он тогда ободряюще хлопнул Хазина по плечу и сказал, что для того они в ментовке и работают, чтобы таких уродов ловить. Петя усмехнулся, покивал и спросил в ответ, как прошел громов день. Потом несколько раз вместе ездили на задержания. Гром тогда увидел Хазина во всей красе: злющего, таскающего за шкирки задержанных мужиков, больше его самого в полтора раза, орущего так, что у Игоря мурашки по коже бежали. А потом этих мужиков грузили в автозаки, и Хазин как-то резко сдувался. Смотрел в никуда пустыми глазами, машинально поправлял трясущимися руками волосы. Сегодня тоже на задержание ехали вместе. Петя с самого начала был злее обычного: рявкнул на зеленого стажера так, что тот до конца захвата сидел в углу и старался лишний раз не дышать, смотрел на всех волком, на игоревы расспросы огрызался. В процессе задержания просрал свое пальто, получил по лицу — в ответ разбил чужое лицо в мясо. А сейчас лежал в изоляторе, игнорируя всех и вся. — Петь. — Дядь, отъебись. — Петь. — Отъебись, сказал. — Петя. Хазин зло выдохнул, резко развернулся, смотря на Игоря красными от недосыпа глазами. Сел, растер осунувшееся за последнюю неделю лицо ладонями и снова на Грома посмотрел. — Че ты доебался до меня? — привычно оскалился. — Тебе больше всех- Чихнул. Игорь нахмурился, положил ладонь на его лоб — горячий. Петя от его руки вяло отмахнулся, снова чихнул и хрипло закашлял. — Ты заболел. — Спасибо, Шерлок, — фыркнул Петя, зябко ведя плечами. — Домой иди лечись, — вздохнул Игорь. Хазин голову опустил, что-то тихо ответил и шмыгнул носом. Игорь наклонился к нему и переспросил. — Телефон с ключами в пальто был, — раздраженно повторил Петя. — Некуда мне идти. — Пошли. Игорь не раздумывал даже, если честно. Накинул на Хазина свою кожанку — у него под ней был вполне себе теплый свитер, и уверенно зашагал в сторону выхода из отдела. От подъезда до квартиры Хазина пришлось вести под ручки — ноги его почти не держали из-за температуры. Игорь усадил его на диван, а сам метнулся за сухими вещами. — Переодевайся, — бросил рядом с Петей обычные серые штаны и футболку. Хазин попытался стянуть с себя водолазку, но запутался, запсиховал и как-то странно всхлипнул. Игорь тут же подскочил, помог выбраться из треклятой ловушки, с замершим сердцем смотря на раскрасневшееся лицо. Петя шмыгнул носом, сжал губы в тонкую полоску и потянулся за игоревой футболкой. — Штаны на пол брось, я потом в стиралку закину, — сказал Игорь, настороженно наблюдая за непривычно тихим Хазиным. Тот вяло кивнул и со штанами справился гораздо лучше. Игорь принес с кухни аптечку, сунул Пете градусник, зашуршал всякими лекарствами. Кроме кучи пластырей, перекиси и бинтов лежала только пачка парацетамола и парочка квадратиков стрепсилса с истекшим сроком годности. — Сколько там? — спросил Игорь, не отрываясь от перебирания аптечки, когда градусник запищал. — Нормально все, — буркнул Петя. Гром молча забрал градусник из его рук и с трудом подавил желание треснуть Хазина по и так больной голове. Тридцать восемь ровно. — Горло болит или только кашель? — Игорь влез в свою кожанку, вспоминая, где поблизости круглосуточные аптеки. — Дядь, нормально все, — упрямо сказал Хазин. — Мне день отлежаться только и все. — Петь, не выебывайся, — Гром поднял на него тяжелый взгляд, под которым Петя резко сник. — Не болит. Игорь кивнул, цепанул ключи с тумбочки и вышел из квартиры. Закрыл дверь на ключ — мало ли вломится кто или Хазин сбежать надумает. Вернулся минут через сорок — две из трех аптек были закрыты. Петя дремал на диване, поджав колени к груди. Его заметно трясло, дыхание было хриплое и частое. Игорь осторожно потормошил его за плечо, стараясь не напугать, и вновь протянул градусник. — Как ты вообще умудрился заболеть, а? — Не знаю, — тихо ответил Петя, срываясь на кашель. — Бля, заебало. Игорь понимающе хмыкнул, притащил убранное в шкаф теплое одеяло и укрыл Хазина, укутывая с ног до головы. Градусник запищал. — Выпьешь парацетамол и спать, — сказал Игорь. Сбегал на кухню, поставил стакан воды рядом с диваном. — Утром будем дальше смотреть, как тебя лечить. Петя кивнул, послушно закинулся жаропонижающим и уткнулся носом в спинку дивана, проваливаясь в вязкий тревожный сон. Игорь проснулся посреди ночи от чужого крика. Затекшую шею прострелило болью — уснул, привалившись спиной к дивану. Петя мычал что-то сквозь зубы, хмурился болезненно. Его трясло всего, лицо мокрое от слез и испарины, челка прилипла ко лбу. — Петь, — позвал Игорь, поднимаясь. Он потормошил его за плечо, но Хазин не проснулся. — Петя. Хазин хрипло вскрикнул, резко поднялся, хватаясь за голову. Он тяжело и часто дышал, облизывая пересохшие губы. Игорь тронул его за плечо — Петя вздрогнул и обернулся. От его испуганного взгляда в груди все сжалось. — Тише, — успокаивающе сказал Игорь. Осторожно отвел дрожащие руки от головы, не позволяя пальцам вцепиться в волосы. — Кошмары? — Типа того, — прохрипел Хазин, ловя в темноте обеспокоенный взгляд, и закрыл глаза. Он не заслуживал такого отношения. Желание рассказать все зудело в горле. — Я ведь дерьмовый человек, Игорь, — усмехнулся нервно, кривя губы в вымученной улыбке. Спишет утром на лихорадку и будет жить, как раньше. — Неблагодарный, лживый, лицемерный, гнилой внутри. Тварь, каких поискать, каких мы каждый день сажаем, — в горле встал ком. — Я блять стольким людям жизнь испортил, ты не представляешь. Я сдохнуть давно должен был в какой-нибудь сраной подворотне, в канализации, блять, где мне самое место. А ты носишься со мной тут, блять. Игорь его руки отпустил, и Петя усмехнулся. Правильно, мол, беги подальше от меня, Гром, пока я и тебя запятнать не успел. А у самого все внутри сжалось до размера точки, болезненно сдавило ребра. Пете страшно было. Страшно было вернуться в то время, когда вокруг все смазано-серое, пустое, а внутри тлеющие угли давным-давно чего-то угасшего и бесконечные кошмары с блеклыми осуждающими глазами. Теплые шероховатые пальцы мазнули по щеке, стирая бегущие слезы. Петя вздрогнул, дернулся было, но Игорь не позволил, держа за плечо крепко. В его глазах не было ничего, кроме понимания. — Я знаю, что ты в прошлом творил, Петь, — Хазин в его руках снова дернулся, но снова безуспешно. А Игорь не лукавил ни разу — пробил его, как только он к ним перевелся. — Но я с тобой месяц бок о бок почти работал. Я видел, как ты сидел до последнего, расследуя то дело о маньяке-потрошителе, видел, как ты за той девчушкой ломанулся, которую нарики в заложники взяли, видел, как ты самых уверенных в себе мажоров одним взглядом затыкал и сажал, как положено, — у Пети задрожала нижняя губа. Он смотрел на Игоря мокрыми глазами и точно не мог поверить в его слова. — Ты обычный человек, Петь. Не хороший, но и не плохой. Игорь потянул его на себя, успокаивающе погладил широкой ладонью по спине. Петя вцепился в него до побелевших пальцев, ткнулся мокрым лицом в шею и тихо-тихо заплакал. Его впервые приняли.