***
На следующее утро отёк спал и остался только ровный шрам, тянущийся вдоль щеки. Как будто Гермиону по касательной задела пуля, а не поразило заклинание, распоровшее пол-лица. Как и сказал Гарри, теперь у неё отсутствовал кончик уха, и из-за неровного края создавалось впечатление, что кто-то его откусил. Ухо как у бродячей кошки. Гермиона нахмурилась, глядя на своё отражение. Малфой хотя бы мог похвастаться интересной причиной появления своего шрама. Битва с драконом — чем не крутое объяснение. Ей же досталась унизительная история об отскочившем заклинании. Во всём виноват Кормак. К сожалению или, возможно, к счастью, Лаванда и Парвати — после того как закончили сочувствовать по поводу «ужасного» шрама, да ещё и на лице, — пришли в восторг от возможности достать все свои волшебные эликсиры и книги заклинаний, чтобы научить Гермиону чарам гламура. Поначалу Гермиона в ответ только раздражалась и сопротивлялась. Она всегда считала подобные заклинания пустой тратой времени и магии. Но шрам хотелось сделать не таким заметным, поэтому ей всё-таки пришлось сдержать пренебрежение и выслушать пространные объяснения Лаванды о цветовой гамме и влиянии естественного света. Оказалось, что некоторые их этих заклинаний довольно сложные и даже обладают подобием научной базы. Обе девушки сгрудились вокруг Грейнджер и опробовали больше десятка различных вариантов, прежде чем остановиться на подходящем. Они даже предложили Гермионе каждый день помогать с чарами, пока она сама их не освоит. Они были такими милыми, что Гермиона даже почувствовала вину из-за того, что когда-то избегала и игнорировала их компанию. Раньше подобные разговоры казались ей полной глупостью и признаком отсутствия «полезных талантов». Когда Парвати и Лаванда ушли на завтрак, Гермиона несколько минут размышляла, как скрыть повреждённое ухо. Это была непростая задача. Особенно на уроках Зельеварения, где ей придётся склоняться над котлами. Меньше всего Грейнджер хотелось, чтобы её отвлекали, пока она пытается решить, как поступить с Ритой Скитер. — Гермиона? — раздался голос Джинни. Гермиона стиснула челюсти. — Я здесь, — прокричала она, пробуя закрепить заклинанием непослушную прядь, чтобы убедиться, что это смотрится естественно. — Я слышала от Рона, что в тебя вчера попало заклинание. Он сказал, что рана выглядела ужасно. — Джинни появилась в дверях. — Ты в порядке? — Со мной всё хорошо, — ответила Гермиона. Наконец закончив, она отвернулась от зеркала. — Спасибо, что спросила. Но мне уже пора бежать. Она попыталась пройти мимо, не в настроении болтать с Джинни. Ей нужно было успеть пораньше попасть на Зелья. — Подожди, — попробовала остановить Гермиону Джинни, не отрывая глаз от её щеки. Она явно хотела разглядеть повреждение под аккуратно наложенными Лавандой чарами гламура. Что-то внутри Гермионы щёлкнуло, и она резко повернулась к Джинни. — О, так мы снова друзья? — спросила Грейнджер фальшиво весёлым голосом. — Или ты пришла просто удовлетворить любопытство? Джинни опустила руку, её карие глаза в удивлении распахнулись. — Что? Грейнджер фыркнула. — Я не буду этого делать. Я не собираюсь никому рассказывать твои секреты. Никогда бы этого не сделала. Так что тебе не нужно притворяться моей подругой, чтобы купить моё молчание. Мне и без тебя хорошо. Даже не посмотрев на Джинни, Гермиона прошла мимо, гордо подняв голову. Потому что она и правда в порядке. Ей никто не нужен. Она со всем справится сама. Когда вопрос с Ритой будет решён, останется переживать только из-за Турнира. Грейнджер огляделась в поисках Джинкса. Тот всё ещё где-то пропадал. В каком-то очень тёмном месте. И сейчас он уже не был так доволен. По связи передавалось острое недовольство, из-за которого и без того угрюмое настроение Гермионы ещё больше ухудшилось. Где же этот кот? Гермиона хотела просто призвать своего фамильяра, но не могла этого сделать, пока Джинни ошивалась рядом. — Я не… — начала было та. Не в силах сдержать гнев из-за того, что Джинни всё ещё была здесь, Гермиона выпалила: — Мне не нужны фальшивые друзья! Волна негодования захлестнула Гермиону, сдавив грудь. В памяти всплыла первая статья Риты, чувство одиночества, а затем облегчения, когда Джинни вступилась за неё. После этого Джинни продолжала быть рядом, и Гермионе показалось, что, возможно, остались ещё люди, готовые её защищать просто потому, что она этого заслуживает. А не из-за какой-то выгоды. Снова ошиблась. В ней нуждались, только когда нужно было помочь выбрать наряд, написать эссе, получить голоса или сохранить секрет. Только Малфой так не думал, и теперь… «Не думай об этом». Гермиона с головой погрузилась в свою ярость. — Оставь меня в покое, — в голосе Грейнджер через край плескался гнев. Ей хотелось убежать прочь, но она не могла найти свою сумку. Только три раза внимательно осмотрев комнату, Гермиона вспомнила, что оставила её в классе зелий. — Я не хочу быть твоим другом. Я никогда не просила меня защищать. Если ты не хотела этого делать, то и не делала бы! Отвали, как это делают все остальные! Не нужно проявлять показную заботу, лишь бы я не проболталась про тебя и Дина. Если ты думала, что я в ней нуждаюсь, то ты абсолютно меня не знаешь. Джинни выглядела ошеломлённой. На её лице отразились обида и замешательство. Она так побледнела, что веснушки стали выделяться на её щеках и шее ещё ярче.. — Нет… я… не… это не так, — еле слышно пролепетала она, слишком шокированная, чтобы подобрать нужные слова. — Ты мне нравишься! По всей вероятности, признание вырвалось у Джинни совершенно случайно, потому что она тут же, сгорая от стыда, закрыла рот руками. Гнев Гермионы испарился. Она несколько раз открывала и закрывала рот, не зная, что сказать. Она не была даже уверена, что поняла правильно. — Что? Я тебе что? Лицо Джинни из бледного стало пунцово-красным. — Ты… ты мне нравишься, — пробормотала Джинни. — И я подумала, — выдохнула она с совершенно несчастной миной, — я думала, что, когда ты раскрыла Дина, ты это поняла. Про меня и про него. Поняла, почему я притворяюсь, что встречаюсь с ним. Так что… так что когда ты пошла за мной в тот день и пригласила меня пройтись с тобой по магазинам, чтобы выбрать платье, я подумала… Джинни заламывала руки и неловко покачивала головой, а её взгляд метался по комнате, избегая фигуру Гермионы. Было видно, что она готова сквозь землю провалиться от стыда. — Я подумала, что ты дала мне знак — или что-то типа того. Пригласила меня, потому что все за тобой наблюдали и, очевидно, ты не могла ничего сказать прямо. Мне показалось, что у нас есть эта... связь, которой не нужны слова. Я... придумала целую историю о нас, о том, что происходит, а потом... — она слегка раскачивалась из стороны в сторону, — а потом... я поняла, что ты ничего не знаешь. Гермиона моргнула, пытаясь всё осознать. — Ты думала, что я… — Я не знаю! — голос Джинни сорвался от смущения. — Оглядываясь назад, я понимаю, насколько это было глупо. Не знаю, почему я так решила! Было столько моментов, которые я истолковала неправильно. Хотела, чтобы они что-то значили, а потом поняла, что всё придумала. Ты просто всегда была добра ко мне, а я... я идиотка. Пойду позавтракаю. Увидимся позже. Обида на Джинни, которую Гермиона усердно копила месяц, мгновенно рассеялась. Теперь она сама протянула руку. — Подожди, Джинни, я... — Пожалуйста... — сдавленно произнесла та. — Пожалуйста, не извиняйся за то, что я тебе не нравлюсь. Не хочу этого слышать. Джинни закрыла уши руками и стремительно сбежала вниз по лестнице, оставив Гермиону удивленно смотреть ей вслед. К тому моменту, как Грейнджер добралась до Большого зала, Джинни уже исчезла. Гермиона торопливо ела свой завтрак, чувствуя на себе взгляды со всех сторон. Видимо, слухи о её лице уже распространились — люди усиленно искали шрам. Лаванда объяснила, что его зачаровать проще, чем, например, шрам Малфоя, который проходил вертикально по лицу. По словам Парвати, всё зависело от освещения и углов лица, на которые магия не очень хорошо ложится. Кто-то продолжал пристально её разглядывать, и Гермиона наконец решила посмотреть, кто это был. И встретилась взглядом с Малфоем. Он сидел прямо напротив неё в Большом зале. Оба быстро отвели друг от друга глаза, но, когда Грейнджер встала, чтобы уйти, он тоже поднялся и как будто случайно пошёл к двери с той же скоростью, что и она. Что он задумал? Гермиона ускорила шаг. Ей нужно было пораньше спуститься на Зелья, чтобы первой добраться до шкафа с ингредиентами и забрать флакончик с Ритой. Нельзя отвлекаться на Малфоя. Но если ему удастся её перехватить, то этого не избежать. Заметив, что Драко немного ускорил шаг, чтобы идти с ней вровень, Гермиона стремительно выбежала из Большого зала и не останавливалась, пока не добралась до лестницы в подземелья. Она успела прийти первой, что было идеально, но теперь у неё появилось время подумать и поволноваться о том, как лучше всего вытащить флакон и что с ним делать. А вдруг Скитер мертва или кто-то другой возьмёт флакон? А если в сегодняшнем зелье будут использоваться жуки и кто-то достанет флакон с Ритой и бросит её в котёл? Даже если всё пройдёт хорошо, что ей делать с Ритой Скитер? Её нельзя оставлять при себе, но и отпускать слишком опасно. От тревоги у Гермионы свело живот и стали влажными ладони. В подземелье стали подтягиваться другие студенты. Они подходили и подходили, пока весь класс не собрался вместе, ожидая Слизнорта в коридоре. Гермиона нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, испытывая искушение самой открыть дверь, но при всех она это сделать не осмелилась. Профессор появился с пятиминутным опозданием, явно с похмелья, в ночной сорочке и мантии. Похоже, он решил не одеваться на занятия, раз его всё равно увольняют. Слизнорт определённо переживал сейчас кризис. И если бы не злость на него за то, что он отнял у неё столько времени, Гермиона бы, возможно, даже пожалела его. Он дотронулся до двери, и та распахнулась, едва он начал произносить отпирающее заклинание. Кабинет был даже не заперт? Гермиона быстро протолкнулась в класс, ужасно переживая, что кто-то другой может занять парту у шкафа с ингредиентами. И тут же налетела на Слизнорта. — Боже правый! Когда Грейнджер посмотрела ему за спину, у неё кровь застыла в жилах. Дверца шкафа была сломана вдребезги и держалась на одной жалкой петле. На полу валялись опрокинутые ингредиенты, и повсюду, даже на стенах, виднелись следы от разлитых снадобий и реактивов.***
Ограбление шкафа с запасами зелий оказалось настолько вопиющим преступлением, что пришлось вызвать Дамблдора и Макгонагалл. Некоторые шестикурсники попросили разрешения уйти, остальные же слонялись по классу, жадные до сплетен. Гермиона осталась вместе с последними. Годы обучения в Хогвартсе научили её, что Слизнорт обожает сваливать всю грязную работу на тех, кто достаточно наивен, чтобы поверить, будто он это когда-нибудь вспомнит. Она несколько лет потратила на чистку его котлов в надежде, что профессор наконец обратит на неё внимание и пригласит в «Клуб Слизней». Грейнджер точно знала, что, если предложит убрать беспорядок, он оставит всё на неё. Тогда она сможет поискать того самого пожёванного пурпурного жука. Скорее всего, Рита не смогла сбежать. В противном случае авроры были бы уже на полпути к школе. Гермионе стало дурно от этой мысли, и она ещё раз внимательно осмотрелась, в отчаянии пытаясь найти среди обломков любые признаки Риты. Как мог кто-то так неумело организовать ограбление? Некомпетентность просто поражала. Единственное, что, похоже, удалось сделать вору, — это отключить сигнализацию. Вместо того чтобы нейтрализовать или поместить руны на дверном проёме в стазис, вор попытался их подавить. В итоге подавленная сила настолько возросла, что руны взорвались, активировав все остальные защитные чары, словно сработала бомба. Взрыв каким-то образом разрушил защитные чары на стеклянной посуде, тем самым всё уничтожив. По крайней мере на этот раз Гермиона с уверенностью могла сказать, что вором был не Малфой. Она отказывалась верить, что он мог поступить настолько глупо. Дамблдор и Макгонагалл провели в кабинете несколько минут со Слизнортом, который к тому времени успел переодеться в подобающую одежду. После их ухода оставшиеся студенты разочарованно разошлись, так и не получив объяснений или теорий, что же произошло. В итоге осталась только Гермиона. Слизнорт был в восторге от её предложения помочь и без раздумий оставил её в классе для проведения инвентаризации. На уборку беспорядка ушло почти всё утро. С учётом, что все ингредиенты зелий были активными и готовились специально для взаимодействия друг с другом, их утилизация и очистка требовала применения особых заклинаний. Грейнджер не могла заставить бардак просто исчезнуть, так как важно было провести инвентаризацию шкафа и определить, каких ингредиентов не хватает. Судя по всему, с момента взлома прошло уже слишком много времени, поэтому выяснить, какие именно ингредиенты пропали, не представлялось возможным. В центре комнаты образовалась неприятного вида лужа, от которой исходил отвратительный запах. Гермиона могла лишь смутно предположить, что именно пропало. Но в одном она была уверена абсолютно точно: все жуки пропали. Рита Скитер исчезла.***
У Кормака сейчас шла История магии, и Гермиона ждала его в соседнем коридоре. Она очень надеялась, что с ним покончено раз и навсегда. Однако теперь, когда Рита куда-то таинственно пропала, для него нашлась новая работа. Сначала, обнаружив пропажу, Гермиона не на шутку запаниковала. Но, пораскинув мозгами, пришла к выводу, что Рита, скорее всего, просто попала в чьи-то руки, а не самовольно сбежала, учитывая временные рамки и отсутствие авроров в школе. Последнее, что нужно было Гермионе, — чтобы какой-нибудь некомпетентный самоучка-зельевар своровал Риту для очередного зелья, а та за это время бы вернула свою изначальную форму и разболтала всем и вся о тёмной магии Гермионы. Или в лучшем случае лишь обвинила её в незаконном заключении и, вероятно, в попытке убийства. В дополнение к тому, что её уже считали шлюхой. Её стресс усиливался. Он медленно превращался в головную боль, которая лишь ухудшилась, когда Кормак повернул за угол и увидел её. По его лицу отчётливо читались все мысли: Кормак судорожно соображал, было бы лучше просто убежать или же броситься из окна, чтобы надёжнее. Гермиона решила не обращать внимания на то, как при этой мысли свело желудок и как по коже побежали мурашки. На мгновение она снова оказалась в его комнате и снова почувствовала, как злость и триумф искажают его лицо. Она заставила себя не обращать на это внимания и, загнув палец, позвала Кормака. Он подошёл к Гермионе и посмотрел на неё своими зелёными глазами. — Забудь про поиски Риты, у меня для тебя новое задание, — произнесла она. По его лицу пробежала волна облегчения; Кормак явно цеплялся за последнюю надежду отвязаться от неё раз и навсегда. Гермиона подумала, лучше не говорить Кормаку, что жук, которого ему нужно найти, — это на самом деле человек, который в любой момент может задохнуться или быть навсегда изувечен. — Я ищу жука, — поведала Гермиона и кратко обрисовала всю ситуацию, предоставив ровно столько информации, сколько ему могло бы понадобиться, чтобы выследить вора. — И как я тебе должен найти какого-то жука в этом огромном замке? — небрежно поинтересовался Кормак. — Да мне всё равно, как ты будешь его искать, — взглянув на него, произнесла Гермиона. — Просто выясни, кто проник в кабинет и стащил моего жука. Это очень редкий вид, и он мне нужен для дела. Сделаешь это, и мы будем в расчёте. Поверь мне, Маклагген, будь моя воля, я бы тоже тебя больше никогда не видела. Она развернулась и направилась прочь, отчаянно стремясь уйти от него как можно дальше, но тут же налетела на засаду. На мгновение она подумала, что это авроры. Что они пришли за ней. Она почти сумела вырваться из рук нападающего, когда тот схватил её и попытался засунуть в шкаф для мётел. Она прекратила сопротивление, только когда незнакомец тихо выругался. Гермиона узнала Малфоя по голосу, а потом и заметила, что он пытался забраться внутрь следом за ней. Облегчение волной прокатилось по всему телу, но тут же сменилось нарастающей злостью. — Что ты творишь? — Гермиона чуть не уронила метлу себе на голову, разворачиваясь к Малфою лицом. Провернуть этот трюк оказалось крайне сложно в таком мизерном пространстве. — Я пытаюсь выловить тебя на разговор полдня, — ответил он, закрыв дверь и наложив на каморку заглушающее заклинание. — Почему ты меня избегаешь? — Я не избегаю, — парировала Гермиона, нацепив на себя фальшивую улыбочку. — Я была занята. Малфой резко развернулся к ней лицом. Надо было признать, что в таком тесном помещении это выглядело довольно эффектно. Его палочка освещала пространство между ними, подобно свече. — Нет. Ты избегаешь меня. А когда мне всё же удалось тебя выследить, я вижу, как ты стоишь и беседуешь с этим идиотом Маклаггеном. Что ты вообще делаешь? Он что… ревнует? Гермиона отвела взгляд, всеми силами стараясь не углубляться в мысли о подобном. У неё не выходило. За весь день это пока лучшее, что с ней приключилось. — Он должен мне, и я попросила об услуге. Вот и всё, ничего такого, — произнесла она как можно небрежнее, чтобы показать безразличие к ситуации с Кормаком. Малфой молчал. Гермиона украдкой взглянула на него, пытаясь понять, подавил ли он свои ревнивые порывы или нет. Но Малфой, казалось, словно и не слушал её вовсе. Он впился в неё своими бездонными глазами, а затем подошел ещё ближе. На секунду Гермионе показалось, что он поцелует её. Она и сама не понимала, хотела она этого или нет, поэтому молча ждала, затаив дыхание. Прошли всего сутки с момента их возвращения, но почему-то ощущалось будто вечность. Столько всего произошло с тех пор, как она нашла тот свиток. Одна проблема за другой. Но в этот момент существовали только они вдвоём. Уже два дня её сердце тревожно колотилось с такой силой, что, казалось, оставляло синяки на грудной клетке. И вот наконец оно немного успокоилось. Малфой невесомо прикоснулся кончиками пальцев к её подбородку, заставив Гермиону приподнять голову. А затем откинул ей волосы назад, обнажив раненое ухо. Она попыталась отвернуться, но было слишком поздно. Его движения были поразительно быстрыми. — Фините! — резко произнёс Малфой. Гермиона почувствовала, как маскирующие чары вмиг исчезли с её лица, словно с неё небрежно сорвали пластырь. Было больно. Он смотрел на неё, кажется, целую вечность, раз за разом прослеживая взглядом линию шрама на ее лице, который тянулся до самого уха. — Что случилось? — наконец спросил он. Гермиона облизнула губы. Её щёки горели, и ей так хотелось спросить, насколько плохо это выглядит. — Я практиковалась, и одно из заклинаний срикошетило. — Она смущённо улыбнулась. — Сама виновата. Глупо, да? Наступила долгая пауза, пока Гермиона ждала от него хоть какой-то реакции. — Ты ужасная лгунья. Это всё, что он сказал. И хотя его голос звучал мягко, Гермиона чувствовала, что он злился. Такой Малфой был ей незнаком. Обычно он предпочитал молчать, когда его что-то раздражало, чтобы в итоге выплеснуть все накопившиеся эмоции, когда Гермиона задевала его за живое. Сейчас он выглядел спокойнее, но вместе с тем намного опаснее, чем всё это время до. — Кто это сделал? — Это была просто случайность… Она не могла рассказать ему о Кормаке. Просто не могла. Если она признается, тогда всё случившееся станет реальным. Конечно, Гермиона понимала, что это действительно произошло. Но была разница в том, останется это реальным только для неё или эта правда выплывет наружу и повлияет на то, как к ней будут относиться окружающие. Потому что для всех остальных это было не так важно и значимо, как для неё. Разговоры о подобном всегда делали всё только хуже. И Гермиона всегда твердила себе, что никакая она не жертва — она тот, кто виноват. Её никогда специально не избегали. А если и избегали — это всего лишь совпадение. А если не совпадение, тогда она просто недостаточно интересная личность, с которой никто не хочет подружиться, потому что она раздражающая всезнайка. И что самое важное, она ужасный человек, раз думает, что проблема в других, когда все дело было в ней самой. Она просто избегала правды, оправдывая такое к себе отношение дискриминацией и предрассудками. Она уже заранее знала, как бы всё переврали, если бы узнали про ситуацию с Кормаком, даже не беря в расчёт чёрную магию. Сказали бы, что она дала ему зелёный свет, поцеловав его в ответ. Что они оба были пьяны, да и вообще это всё было неправильно понято. Что она драматизирует. Что она потом пыталась скрыть произошедшее, потому что понимала свою вину. Кормак же просто испугался. Он просто пытался защищаться, когда чуть не убил её. Гермиона уже представляла его триумф. Его вины в этом не было. Виновата лишь она одна. Гермиона даже не хотела делиться переживаниями с Малфоем. Пока она никому не рассказала об этом, она всё ещё могла утешать себя мыслями, что, если бы она все-таки решилась, ей бы поверили. В этот раз точно бы поверили. Пока она держала это в себе, это был её выбор, который лишал её всеобщей поддержки и утешения, которого она так сильно желала. Что, если она расскажет Драко, а он отреагирует так же, как и Гарри с Роном, когда она лишилась шанса на значок главной старосты? Гермиона сомневалась, что сможет с этим смириться. — Ты же сам всегда говоришь, что я слишком беспечна, — сказала она, пожав плечами как можно безразличнее. — Ты был прав. Малфой подозрительно сощурился. — Да, а знаешь, что ещё? Ты неспособна признавать свои ошибки. Поэтому, — он прервался, позволяя сказанному невидимым грузом повиснуть в воздухе; Гермиона уже было собиралась поспорить с ним, но не успела, — если бы ты на самом деле поранилась сама, то никогда бы не призналась в этом, а наоборот, стала бы, блядь, защищаться и придумала бы миллион оправданий, почему виновата не ты. Гермиона безмолвно уставилась на Малфоя, потеряв дар речи от возмущения. Она не придумывала оправданий. Как смел он так говорить? Её лицо и шею обдало жаром, но прежде, чем она успела разразиться гневной тирадой, Драко продолжил: — Зачем ты мне лжёшь? Он выглядел таким уязвлённым, что у Грейнджер сжалось сердце. Она не хотела с ним ссориться. — Потому что это пустяк. — Гермиона пожала плечами и сделала попытку отстраниться в тесном пространстве шкафа. Ей нужно было вспомнить о своих приоритетах. — Я с этим разобралась. Не волнуйся. Этого больше не повторится. — Кто сделал это с тобой, Гермиона? Малфой так произнёс её имя, что Гермионе показалось — он нежно обхватил ладонью её сердце. Она почти почувствовала, как оно учащённо бьётся о руку Малфоя. В следующую секунду её пронзила острая боль. Она чуть было не призналась, но прежде, чем слова сорвались с губ, в памяти всплыла трагедия в лесу Дин. Тот огонь. И руины, которые остались от её личности. Малфой был там, хотя она пыталась сбежать. Чистое везение, что она его случайно не убила. А в голове всё звучал голос Снейпа: «Последствия будут необратимы и губительны. И ближе всего к этому взрыву окажется как раз Драко». Гермиона очень хотела быть вместе с Малфоем, но его безопасность для неё оказалась на первом месте. А как сказал Снейп, она полная противоположность безопасности. Сейчас Гермиона это понимала. Она высокомерно задрала подбородок. — А что? Что ты можешь сделать? Услышав этот вопрос, он отшатнулся и залился краской. — Если ты вмешаешься, то мне будет только хуже, — произнесла она тоном, который всегда заставлял Гарри и Рона вставать в оборонительную позицию. — А вдруг меня увидят с тобой? Я могу о себе позаботиться, Малфой. Стоило ей назвать Драко по фамилии, как его лицо снова стало бесстрастным. Она отвела взгляд и продолжила в той же манере: — Так тебе что-то нужно? Малфой отреагировал не сразу. Шаркнув ногой и откашлявшись, он всё-таки ответил: — У меня твой кот. — Малфой перекинул свою сумку вперёд и, немного порывшись внутри, вытащил за шкирку Джинкса. Тот от негодования пылал красным и сыпал искрами в его сторону. Грейнджер выхватила своего фамильяра из грубых рук Малфоя и прижала котёнка к груди. — Где же ты был? — проворковала она. — Прошлой ночью в моей кровати, — сухо прокомментировал Драко. — Я попытался его прогнать, но он поджёг мои простыни. Мне пришлось целый день таскать его с собой. Лицо Гермионы цветом стало почти как пламя Джинкса. — Ну, извини за это. Подобное больше не повторится. Я правда не знаю, почему Джинкс вообще к тебе пошёл. — Она неловко рассмеялась. — Наверное, просто перепутал комнаты или что-то в том роде. Повисла неловкая пауза, потому что оба знали, что фамильяры не могут так ошибаться. — Мне нужно идти, — быстро произнесла Грейнджер, отчаянно желая увеличить расстояние между ними. Она чувствовала, как все расставленные ранее приоритеты пытаются сместиться, чтобы подстроиться под Драко. Ей необходимо оставаться сосредоточенной. Она крепче прижала к себе Джинкса, надеясь передать ему эту решимость. Ведь они остались только вдвоём. Гермиона попыталась пройти мимо Малфоя к двери, но тот остановил её, протянув вперёд руку. Она напряглась, ожидая получить от Драко выговор о том, какая она глупая или что ей нужно держать своего фамильяра под контролем, потому что будет слишком опасно, если кто-то увидит, что её кот везде его преследует. Она выпятила подбородок, готовая бросить вызов его предсказуемой критике. Но он её поцеловал. Нежно провёл рукой по линии её челюсти, запутавшись кончиками пальцев в густых локонах на затылке, и мягко прижался своими губами к её. Гермиона закрыла глаза. Джинкс мурлыкал, отчего она чувствовала вибрацию на своей груди. Драко немного отстранился, всё ещё бережно касаясь ладонями её лица. Он прижался кончиком носа к её носу и, поколебавшись, нерешительно провёл большим пальцем по длинному шраму. — Пожалуйста, будь осторожна. Она коротко кивнула, не зная, что сказать. Её сердце безумно колотилось у самого горла, готовое вырваться наружу. — Д-да, конечно, — выдавила Грейнджер, заикаясь. — Обещаю. Она проскользнула мимо Малфоя и вышла в коридор. Только оказавшись на два этажа выше, она опустила взгляд на Джинкса, который до сих пор мурлыкал. — Предатель. Но она понимала, что говорит сама с собой.