The Silence — Manchester Orchestra
Отчаяние поднимается в животе тягучим шаром, проходит вверх и прогорклая вина вытекает наружу, затапливая улицы и людей, которые, словно с жабрами, совершенно свободно дышат и будто не замечают, что Эрен, беззащитный и с раскуроченной душой, из последних сил барахтается на поверхности, прежде чем плюнуть и камнем уйти на дно. Он кричит, как во сне, когда голоса нет. Как это называется, сонный паралич? Эрен будто постоянно с ним борется, но при этом настолько свыкся, что уже даже не замечает. Наблюдает со стороны безучастно, будто так и должно быть. Родители говорят: не плачь, не реви, возьми себя в руки, ты же мужчина, а не баба, бесстыдник. И Эрен, ничего не понимающий Эрен, берёт себя в руки, утирает лицо и пытается совладать с этим так надоевшим «почему»? Почему, когда так сильно хочется рассыпаться хотя бы на мгновение, вволю наплакаться и тихо, отчаянно скорбеть, он должен броню, с которой все живут и дышат, укрепить еще больше? Скреплять со слезами на глазах ломающиеся части и наблюдать, как щит, предназначенный для его сохранности, теперь должен защищать абсолютно посторонних людей извне, не позволяя скорби, горю и, о боже, правде, да, правде, вырваться наружу? Маленький Эрен сокрушенно и покорно стискивает зубы, зажмуривает глаза, сглатывает ком в горле и делает так, как велят родители. Он же мужчина. Взрослый Эрен делает так, как привык. Он же уже вырос. Пустой взгляд отвести от гроба никак не получается. Там всё: банальные мечты и надежды, все чувства, подаренные и нет, часть его самого, материальная и нет, планы и, прости господи, отношения. Всё это заключено в человеке, который больше не встанет. Живым в мыслях и ушедшим вчера, но не в реальности. Маленький Эрен смотрит на гроб и чувствует, как призраки когда-то и где-то случившегося подступают. Взрослый Эрен просыпается и жадно хватает ртом воздух. Глаза распахиваются в страхе и беспокойно осматривают потолок машины. Руки в панике сжимаются то в кулаки, то стискивают штанины. Нужно несколько минут, чтобы понять, где он находится. Эрен шумно дышит в надежде успокоиться и принимается считать. — Эрен! Знаешь, когда звезда умирает, её свет не исчезает ещё миллионы лет. Миллионы частиц плывут в бесконечном пространстве космоса и доходят до Земли, озаряя. Я какой-то бред несу, да? Он неоднозначно машет, мол, подожди и старается не сбиться со счёта. До десяти ещё далеко. Эрен чувствует, как Леви сворачивает на обочину и тормозит. Легко трясёт за плечо и несколько раз зовёт. Его голос слышится будто из-за толщи воды, только Леви на поверхности, а вот Эрен тонет, пусть и дышит свободно, только немного сбивчиво. Эрен собирает остатки сил и выныривает. — Я в порядке. В порядке! Машинально нашаривает руку Леви и стискивает. Свободной рукой пытается убрать волосы с глаз. Леви оглаживает его по щеке, но Эрен словно и не чувствует его пальцев. — Эй, — Леви поворачивает его за подбородок к себе и заглядывает в глаза. — Как ты? Что снилось? — Нормально, нормально… На второй вопрос отвечать не хочется — хочется, наоборот, забыть и сменить тему. Нечего Леви там делать. Эрен откидывается на спинку сидения, притягивает руку Леви к себе и целует тыльную сторону. Его уже не трясёт, но сознание до сих пор путается в картинках воспоминаний, которые не были воспоминаниями слишком давно, но которые почему-то до сих пор до ужаса отчётливые. Эрен проводит холодной ладонью по лицу, словно может их стереть. Надеяться на это, конечно же, глупо. — Куда поедем дальше? Леви бросает на него удивленный взгляд, но не спорит и не выпытывает объяснения. Молча соглашается и не спеша выруливает обратно на хайвей.Увечны они, горбаты, голодны, полуодеты, глаза их полны заката, сердца их полны рассвета.