Мимо ристалищ, капищ, мимо храмов и баров, мимо шикарных кладбищ, мимо больших базаров,
Чуть потрескавшийся асфальт тихо шуршит под шинами светло-голубого кадиллака. Притаившаяся мелкая ящерка в углу лобового стекла испуганно дёрнулась и уползла вверх, скрывшись от глаз водителя. На зеркале заднего вида больаются мозолившие глаза фенечки, брелоки и фигурки, которые Эрен таскал всюду с собой и первым делом в «новую» машину не загружал вещи, а вываливал из карманов свое добро и «украшал» всё, до чего могли дотянуться руки. Леви лишь отпускал едкие комментарии и закатывал глаза на не обращающего на него внимание Эрена. Он сонно зевнул и вырулил на трассу, чуть плывущую от горячего воздуха и уходящую далеко вперёд и дальше, за горизонт. Несмотря на то, что время было ещё раннее утро, солнце палило во всю. Они поспали всего несколько часов, после чего капитан (прим. Эрена: второй капитан) их маленького путешествия отдал приказ ехать дальше, пообещав, что по прибытии в мотель не будет будить Эрена, пока тот не отоспится. Леви собирался сам сесть за руль и дать подремать ему ещё немного, но Эрен, резко открыв глаза, уверил, что бодр и полон сил, а чтобы полностью проснуться, сядет за руль и помчит, окрылённый, навстречу приключениям. — Только не гони, незачем рисковать, — спокойно промолвил Леви и уставился невыспавшимся взглядом на дорогу. Коротко взглянув, Эрен отметил чёрные круги под глазами Аккермана и молча покачал головой. Тот совсем не спал, мучаясь от бессонницы, притом ничего с ней не делая, довольствуясь несколькими часами забытья. Эрен уговаривал его обратиться к доктору, но Леви только и делал, что ссылался на нехватку времени и отмахивался. Разберусь потом сам, не волнуйся. Эрен понимал, что означает это его «сам», читай как: оставь в покое и не лезь до поры до времени. Эрен и не лез, пока не заводил вновь старую шарманку в надеждах, что Аккерман подумает головой. — Знаю, мистер Штурман, не первый год за рулём. — Ты же понял, что я говорю это, потому что наше корыто может в любой момент откинуть копыта? — Леви коротко взглянул из-под чёлки и затем снова устремил взор на дорогу. — Не обижай Альфи, он нам ещё послужит, — любовно сказал Эрен и заботливо погладил руль, глупо усмехаясь тому, что с каких-то пор корыто может откинуть копыта. — Лучше включи что-нибудь, а то у меня скоро глаза на лоб полезут от этой бесконечной дороги. — Сам знаю. Леви рылся в коробке с кассетами, выбирая песню только по известному ему чутью. Доставал одну, пару секунд молча смотрел на название и бросал обратно, затем доставал другую, и так несколько раз, пока не найдёт подходящую. Кто бы мог подумать, что у него помимо нескончаемого количества носовых белоснежных платков будет ещё и коллекция кассет, которую он не чурался таскать с собой, не слушая аргументы о неудобстве, и о том, что все кассеты с собой не унесешь. К музыке Леви относился особенно ревностно, не объясняя, почему, хотя Эрен мог предположить, что ноги растут оттуда, откуда и любовь к чистоте и всё остальное. Первым делом, когда они готовились к долгой поездке за океан, выбивая отпуск и организуя дальнейшую работу так, чтобы как можно дольше вести дела вне офиса, Леви стал собирать кассеты. Выбирал, упаковывал, чтобы не дай бог в дороге что случилось. Эрен же, побросав кое-какую технику и пару трусов, с зубной щеткой стоял на пороге и с рюкзаком на плече. Леви сверял списки нужного: хватит ли денег, продумывал маршрут… И, несмотря на то, что инициатором поездки был сам Эрен, Леви не оставлял без внимания ни одной детали, перепроверяя по десять раз, чтобы ничего не упустить. Свою квартиру они оставили на попечение доброй старой тётушки Эрена, наказав поливать бедные петунии Йегера по расписанию. Не в коем случае не пропустив ни одного дня. Тётя Лия, горячо пообещав и уверив в том, что с их гнёздышком ничего не случится, со спокойным сердцем выставила хозяев за дверь с багажом в руках. В принципе, об их планах и знала только тетя Лия, пообещав помимо заботы о доме, хранить ещё и тайну от остальной семьи что бы не случилось. Она задала только один единственный вопрос: как Леви, по её словам взрослый и серьёзный мужчина, согласился впервые в жизни взять отпуск и повестись на уговоры такого обалдуя как Эрен? А Леви просто подумал, почему бы и нет. Особо он ничего не потеряет. Точнее совсем ничего. Да и не уговаривал его никто. Оставив небольшое письмо, предназначенное для непосвящённых членов семьи, Эрен и Леви сели в такси и помчали в аэропорт.Space Oddity (Cover Version) — L'Orchestra Cinematique
Леви, наконец выбрав кассету, вставил ту в магнитолу и нажал на плэй. Поездка на машине без Дэвида Боуи — плохая поездка. Майор Том присоединился к их компании. Пусть и каверная его версия. Тёплый ветер залетал в кадиллак, развевая волосы, забирая сонливость и принося всё новые и новые запахи дикой природы. Вперёд, вперёд, дави на газ, дорога зовёт, а мы, её верные пешки, протягиваем руки и идём, идём навстречу. Оставь все сожаления, человек, и отдайся тому, что считаешь истиной. Эрен, положив локоть на раму окна, смеётся и подпевает песне, выкрикивая слова. Он совсем не прислушивается к тому, как поёт, главное, что в точку, и плевать, что медведь на ухо наступил. «Настоящая музыка и любовь к ней, они идут от сердца, а остальное неважно», — как любил говорить Эрен. Леви крутит весло, опуская стекло, и закуривает. В пачке совсем мало сигарет — ещё один повод поднажать и доехать как можно быстрее до хоть какого-нибудь пункта, где есть табак. Леви достает ещё одну, прикуривает и отдает Эрену. Они едут уже несколько часов, солнце палит нещадно, и пот каплями стекает по нежной коже шеи, прячась за кромкой воротников. Вперемешку с шумом ветра в салоне раздается стук коробок и чемоданов в багажнике, а в салоне закатившийся железный стаканчик бил, казалось бы, по нервам, но всего лишь по термосу с чаем, который успел остыть, потом заново нагреться и, по словам Леви, преобразовался в то, что пить невозможно. Сзади валялась пара покрывал, мятая карта, сумка с камерой и всякая всячина, которую Эрен не соизволил убрать, а Леви в первый раз в жизни было так искренне похуй, что он решил отложить генеральную уборку до лучших времен. А провести её надо было. Эрен курил неосторожно. Полорото, как сказал бы Леви. Иногда совсем забывал о пепле, и тот летел хуй знает куда, прячась в зазорах салона и каштановых волосах, которые тот собирал не аккуратно, а лишь бы не мешались. Леви вообще бы давно треснул Йегера по голове (несильно), заставил бы вычищать, пусть и не их, словами Аккермана, недоразумение на колёсиках, но все же машину. Запретил бы навсегда притрагиваться к сигаретам и даже бы не сжалился, когда Эрен, раздраженный ломкой, ибо дымил добрых шесть лет, старательно смотрел щенячьими глазами и чистил обивку сидений. Но Леви не хотел. Раньше он бы ни в какую не разрешил не то, что в дороге, а даже сидеть с сигаретой в машине, причитая о том, что угомонитесь, черти, салон провоняет. Но теперь ему было феерически все равно, как и на множество других вещей. Теперь он сам за здрасте дымил в авто, все же с каплей раздражения думая о том, как мерзкий осадок такой необходимой (идиот) и не отпускающей отравы постепенно впитывается в каждый сантиметр, загрязняя это чудо, на котором им надо было докатить ещё не одну сотню километров. Леви не хотел уже очень многого из прошлых лет. Сердце давно не трепетало. До одного момента. С каким же удивлением он чувствовал, что все также временами желал, жадно и порой до боли всего того, что связанно с одним именем и заключает в себе так много. Эрен Йегер. Кто бы мог подумать.Razz — Ember & Dust
Раз. Пустыня сменяется хоть какой-то растительностью. Два. Солнце палит уже не так сильно. Три. Долгожданная остановка и мотель, где хотя бы ночь можно заново почувствовать себя людьми. Смыть дорожную пыль, усталость и поспать в нормальной кровати. Эрен почти выскакивает из кадиллака и со вздохом облегчения потягивается. — Чёрт, никогда бы не думал, что пойму выражение «квадратная жопа» так буквально. Леви заглушил двигатель (ага, щас, чтобы он ещё раз дал Эрену прикоснуться к ключу), захватил рюкзак с вещами и вылез следом. Кроме их машины, на парковке стояло ещё несколько, но самих людей, помимо деда, читающего газету у одной из дверей, не было. Эрен стоял лицом к солнцу и блаженно улыбался, в свете зарождающегося заката его волосы казались почти красными, и Леви на секунду задержал взгляд, прежде чем не хлопнул дверцей авто. — Не стой столбом, а бери вещи. — Есть, капитан! — больно бодро воскликнул Эрен и нырнул обратно в машину. За стойкой администратора их ждала женщина средних лет и по виду — ни Леви, ни Эрен не разбирались — мексиканка. Леви не помнил, для него она запечатлелась в памяти темным пятном, но Эрен спустя время сказал, что она была очень красива, и он хотел бы её пофотографировать. Что Леви запомнил, так это её проникновенный взгляд темных глаз и вкрадчивый голос с акцентом и ноткой стеснения. — Молодые люди… всё, что с этикеткой, ммм… входит в отдельную стоимость. Эрен лишь прыснул в кулак, отвернувшись, а Леви даже бровью не повёл, сказав серьёзное лаконичное: — Конечно. Номер встретил их не новой, но чистой обстановкой. Для простого и дорожного «переночевать» самое то. Для них, не очень простых, уставших и голодных скитальцев — ещё лучше. Эрен бросает рюкзак прямо на пол под недовольный взгляд Аккермана и первым делом подлетает к одной из кроватей, начиная двигать. Либо Леви был очень уставшим, либо и правда чего-то не понимал. — Что ты делаешь? Эрен, театрально отряхнув руки, развернулся к нему с довольным видом. — Неужели ты собираешься спать раздельно? Усталая бледная усмешка. Хлопнувшая дверь ванной комнаты. Леви любил виски. В подаренной фляжке всегда плескался его любимый, и для Эрена было мировой тайной, когда он успевал пополнять свою бутылку с чёртом. Пил он его по особым случаям, и для Эрена также было загадкой, какой такой случай сегодня. Выйдя из ванной, Эрен, с полотенцем на плечах, и обнаружил Аккермана за этим незатейливым занятием в кресле, перед низким столиком, припорошенного бумагами, с ноутбуком в придачу. Леви сидел после душа, с карандашом в руках, а фляжка покоилась неподалеку. Поправляя иногда сползающие с носа очки, стёкла которых переливались бликами, он работал. — Твой отпуск ещё не начался? — Эрен приблизился и отхлебнул глоток из фляжки. Распаляющийся шар тепла ухнул вниз. — Как видишь, — Леви хмурился, помечая что-то и поглядывая на работающий ноутбук. — Это значит, что я должен быть тише воды и ниже травы? — Это значит, Эрен, продержись хотя бы полчаса. — Вас понял.***
Black Out Days — Phantogram
Весенняя, без одного дня летняя, ночь мерно и властно опустилась на пригород Берлина, безжалостно и заботливо укутывая уставших после долгого рабочего дня людей и мир. Было тихо и лишь редкий лай собак, почти сразу же пресекаемый хозяевами, нарушал её, создавая не столько шум, сколько уют меж почти одинаковых домиков в районе так называемого среднего класса. Ровно подстриженный газон, подъездная дорожка и ни намека на забор — всё по канону. Эрен сидел на открытой веранде в старом кресле, укутанный в тепло майского воздуха, и нетерпеливо посматривал на телефон, цыкая на время. В наушниках играла песня из девяностых давно забытого певца, а в руке согревалась кружка с остатками выдохшегося пива, которое и пивом-то назвать было грешно. Бурда, любимая родителями, коей Эрен временами баловался. А песня, которая раньше казалась такой гениальной, сейчас вызывала лишь отвращение и раздражение, хотя в последнее время он чересчур много раздражался. Наконец в тишину частного сектора вторгся хруст гравия от шин автомобиля. Ночной скрывающий мрак вспорол свет фар и обнажил затаившегося на веранде хозяина дома, который сделал последний глоток из кружки и покрутил её, задумчиво осматривая. Перевёл взгляд на гостя, неторопливо вышедшего из машины, и не мешкая зашёл в дом за ещё одной бутылкой пива для себя и чайником чая для прибывшего. Вернулся, поставил всё на высокие перила и с ожиданием уставился на Аккермана, который раскуривал сигарету. Мог бы и потерпеть. Леви взошёл на крыльцо, выдыхая дым, налил одной рукой чай и заинтересованно уставился на Эрена, который, мысленно плюнув, достал откуда-то пепельницу. Эрен, чуть помолившись о том, чтобы родители не вышли, но всё же наплевав, запустил руку в чужой карман и ни капли не стесняясь, достал сигарету. — Знаешь, если посчитать, то ты мне должен уже целый блок, — тихо сказал Леви. Щёлкнув зажигалкой, он помог прикурить Эрену. — Знаешь, если посчитать, то мы на эти деньги могли бы уже купить целый дом. — Чем тебе этот не угодил? — Слишком много прошлого. Как высокопарно. Эрен выдохнул дым и замолчал, зажав сигарету меж зубов, открыл бутылку пива. Леви, не глядя, чуть вытянул чашку с чаем, и они чокнулись с глухим стуком. Выпили. Фонарь на конце улицы и пара огоньков от их дымящихся сигарет — вот и весь свет. В остальном, вплоть до души, полный мрак. Эрен по-прежнему сидел в кресле и смотрел на спящую улицу, а Леви рядом с ним, также не отрывая взгляда от череды темных домов. Наконец тихий голос разрезал обстановку. — Я… я собираюсь наконец поступать. Я… думаю это хорошее решение, — Эрен прокашлялся и снова затянулся. В его голосе звучала неуверенность, будто он репетировал и долго не решался сказать несколько слов. Леви флегматично хмыкнул. — Это хорошее решение, — он отпил из чашки и снова устремил взгляд к одному из домов с флагом на крыше. Эрен всё также не отводил взгляда от спины Аккермана. — Только… для начала хочу побродить по штатам. Ну, знаешь, как в фильмах, — почему он до сих пор разговаривал с ним как с родителем? — Хочешь поехать в Америку? — Да, на лето, денег пока хватает, а заработать я ещё успею, поэтому… почему бы нет? Тем более, никогда не думал, что скажу это, но здесь я как будто задыхаюсь, — Эрен поднялся из кресла и встал вплотную к Леви, который теперь буравил его взглядом. — Один? — Если честно, я бы хотел, чтобы ты поехал со мной, чёрт, нет, я этого пиздец, как хочу, — Эрен встал прямо перед Аккерманом, и теперь они смотрели неотрывно друг другу в глаза. Эрен обвёл взглядом губы, нос, неровные кончики волос. Он любил смотреть на Леви. Любил его взгляд. Тот никогда не пасовал, не смотрел вызывающе, а будто принимал его. Глаза у него, конечно, тоже были красивые. Леви, затушив окурок в пепельнице, промолвил: — Мне надо подумать. Вообще, с чего вдруг? Эрен задел кончиками пальцев его ладонь, повёл выше, по ткани пальто, немного потянул на себя за рукав. — Пора двигаться дальше. Это неплохой опыт, — Эрен отпустил рукав, помолчал и отпил из бутылки, — да и он бы этого хотел. Леви ничего на это не сказал. Они были знакомы уже достаточно давно, и он знал, что если Эрену взбрело что-то в голову, то он не отступится. Да и не сказал бы, что видел в его планах что-то предосудительное. Что ему закрадывалось в голову, так мысли о том, что Эрен не просто зовёт с собой ради себя, а скорее ради него самого. Нет, Леви не переоценивал свою важность в жизни Эрена, но тот уж слишком беспокоился о его душевном состоянии больше нужного. Дурак, что с ним может случиться. Эрен отвернулся обратно к улице и хрипло сказал: — Знаешь, в свои немного за двадцать я чувствую себя на девяносто. Будто старый-престарый старик, — он вдавил окурок в дно пепельницы, с горечью на языке и во взгляде провожая тот с последними секундами жизни. Леви продолжал молчать. Сложно что-то сказать, когда в свои почти тридцать с грузом на плечах и непонятным будущим в руках чувствуешь себя по меньшей мере мёртвым. Этим они были похожи.***
O Children — Nick Cave & The Bad Seeds
За немытым окном номера мотеля сумерки уже вовсю властвовали, прогоняя зной и даря долгожданную прохладу. Эрен растянулся на расправленной кровати и торопливо что-то записывал, попеременно сверяясь с ноутбуком. Леви, шурша бумажками, складывал их в стопки и кое-как сдерживал зевоту. Потянулся до хруста в спине и встал с ненавистного кресла. Эрен, по-прежнему расписывая многострадальный блокнот, не поднимал взгляда, пока Леви не лег рядом. Положив под голову руку, он молча уставился в потолок. Эрен откинул блокнот, захлопнул ноутбук, затем допил остатки виски и отложил фляжку. Под шумок, он с концами забрал ту к себе на кровать, подумав, что лучше совсем прихватизирует, чем постоянно будет клянчить и тем самым мешать. Выпил Эрен намного больше Леви, но даже если бы было наоборот, Аккерман все равно никогда не напивался, а Эрена очень часто во власти Диониса тянуло пофилософствовать. И как всегда, один из их многих дней закончился на разговоре о непонятном и, может быть, высоком. Эрен потянулся и повернулся к Леви, осматривая его профиль. — Леви. — Что? — почти сонный ответ. — Почему ты поехал со мной? Леви всё также смотрел в потолок, положив другую руку на живот. После секундного молчания он ответил: — Потому что я этого хотел. Вот так просто. Не хочет раскрываться. Думает, что Эрен и сам все знает, но Эрен хочет услышать все. Хочет, чтобы Леви произнес слова вслух. Но Леви говорит другое. — А ты? Ты думаешь, это было правильным решением? Сбежать, — Леви знал, что у Эрена, как и у него самого, не было ответа на этот вопрос, но он хотел услышать другое. Эрен перекатывается на чужую половину кровати, немного подтягивается и облокачивается, приблизившись почти вплотную к лицу Леви. Аккерман переводит взгляд на нарушителя спокойствия с ожиданием в глазах. — Я не жалею. Эрен не выдерживает и снимает очки с его носа, задумчиво смотря в глаза. Леви не отводит взгляд, наблюдая за действиями Эрена и молчит. На дне его глаз плещется то необъяснимое, тонкое и такое завораживающее единение мыслей, что они успели разделить на двоих. Эрен опускает голову на грудь Леви и закрывает глаза. Прижимается и вдыхает его запах. Леви обнимает Эрена одной рукой и зарывается носом в его совсем уже длинные волосы. Тянется к выключателю возле кровати, стараясь шевелиться как можно меньше. Они, вроде, такие взрослые, много, через что прошли, но такие мелкие по сравнению со всем остальным миром и, словно подростки пытаются скрыться в дороге, в алкоголе, в друг друге. Им повезло: в отличие от многих, они могут ехать, куда захотят, свернуть на любую трассу, сесть на любой самолёт. Они бежали от призраков прошлого, но в то же время боролись с ними, смело глядя в лицо. Их можно было назвать свободными. С большой буквы и смело. Но как бы там ни было, свобода Эрена закончится с летом, а Леви с последним днём отпуска, и они вернутся в Германию, к семье и всем оставленным людям. Утешало, что вдвоём. Утешало, что вместе.…мира и горя мимо, мимо Мекки и Рима, синим солнцем палимы, идут по земле пилигримы.