[Ооо. душа эфемерная, Что скрываешься боязливо ты в бездне сладкой лжи? Верно ждешь кого. Здесь, замерев в чаще леса пустынной?] [Стала однокрылой, Птичка веки сомкнула, Навсегда в мёртвой тишине. Страданья былые, В мире мрака потухли, И теперь у птички нет сил рыдать.] Umineko Chiru, Ricardando il passato(перевод Onsa Media)
***
Серёжа знал, что его слёзы ничего не решат. А вина, висящая на нем словно разящий меч, сделает только хуже. Но он не мог остановить себя. Хоровод убитых людей проносится перед ним раз за разом. Разумовский в красках вспоминает каждую смерть, просыпается в смирительной рубашке, чувствуя запах гари, сожженных волос, слыша предсмертные крики и мольбы разными голосами. В его комнате темно и тихо, но в звенящей тишине почти беспрерывно слышен гул из смешавшихся человеческих голосов. С пробуждением Разумовский просто перестает различать где, чей голос. Спустя пару дней к голосам прибавляется фантомная боль. В груди Серёжи горит сердце, пылает адскими спазмами, скручивается и выгибается, заставляя тело мелко дрожать, словно он сам горит и плавится в адском пламени. Голова кружится каждый раз, стоит только предпринять попытку встать на ноги, она кажется тяжёлой, чугунной и неподъемной. Хочется расколоть её, как пустой орех. Серёжа почти ни о чём не думает. У него нет на это сил, и каждый раз когда он пытается сформировать мысль, он ловит приступ беспричинной паники, отчего болящие сердечные мышцы начинают дико сокращаться, как заведенные. Тогда Разумовский практически бегает по комнате, либо забивается в угол, съежившись на полу и пытаясь посчитать до ста, чтобы хоть на чем — то сосредоточиться. Птица тоже всегда рядом. Он никуда не делся, не ушел, как раньше. Он ходит за Сергеем по пятам. Каркающе смеется и шепчет, шепчет. Сергей не хочет прислушиваться к тому, что говорит пернатый. За гулом из голосов все равно не различишь. Демон — ворон терпит всего неделю, а потом жестоко и извращенно мстит. Сергей просыпается сидящим в комнате на стуле в вычурном костюме. Перед ним в воздухе висит панель с шахматами, напротив сидит Игорь Гром в белом костюме с перекошенным от злобы и страха лицом. Серёже быстро поднимается с места, оглядываясь по сторонам и застывая от немого ужаса. Сквозь прутья клеток видны лужи крови, в которых лежат люди. Присмотревшись Сергей видит Юлю, Диму, того генерал полиции, еще какую то женщину. На другой стороне раскрыв руки лежит Олег. Сергей буквально задыхается, чувствуя приступ слёз. Он рыдает, плачет, стонет, завывает. Плачет так, как никогда не плакал. Судорожные всхлипы, громкие стенания прорезают пространство, застывая в комнате, словно пропитывая собою. Грудь горит в агонии, а вина затопляет собой всё. Ему нет оправдания, нет прощения, он не достоин спасения. Внезапно, его резко отрывают от земли и кидают на пол. Игорь пришел в себя и навис над ним, обрушая серию ударов: по лицу, в живот, в грудь. Он словно не разбирает куда бить и просто колошматит наугад. Сережа не сопротивляется и после каждого удара шепчет: — Прости меня, прости, прости, пожалуйста. — слова повторяются, льются потоком, словно заевшая пластинка или молитва. Игорь кричит в ответ и бьет сильнее. Он не говорит ничего внятного, не способен. Словно зверь, обезумевший от злости и боли. В какой — то момент битье прекращается. И Сергей видит как Птица продырявливает грудь Грома насквозь рукой, держа окровавленным чёрными пальцами сердце майора. Демон вынимает руку из тела и оно падает плашмя, словно тряпичная кукла сверху на Сергея. Разумовский обхватывает Игоря руками, прижимается, и плачет сильнее, всхлипывая. Словно ребёнок, который ищет защиты, словно человек снова потерявший что — то очень важное, который не может до конца поверить в то, что случилось. — Игорь, Игорь, пожалуйста, только не… Игорь. — Сергей задыхается, ощущая кожей липкую теплую кровь, и обречённо закрывает глаза, цепляясь за куртку майора сильнее. Он слышит шлепок, похожий на звук падения, и невольно открывая глаза. Птица бросил сердце майора на пол и глумливо наступил на него, нажимая ногой, расплющивая его. Серёжа застывает в шоке, его трясет от боли, страха. В животе ворочается нехорошее чувство, а глаза адски болят от пролитых слёз. Он кричит, орёт, как умирающий от боли в агонии, долго, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Пернатый мучитель приближается медленно, не торопясь и с ходу прописывает удар ногой, но не по Сергею, а по майору. Словно разозленная фурия, которая даже после смерти Грома не успокоится. — Прекрати, перестань. — вскрикивает Серёжа, хриплым голосом, давясь слезами. Агрессия Птицы отвлекает от боли и позволяет сосредоточиться. Он спасет то, что осталось от Игоря, не позволит издеваться над ним. — Этого мало, — рычит демон, сверкая разозленным взглядом янтарных глаз, хочет растерзать бездыханное тело когтями. — Мало получил, за то, что он сделал с НАМИ! — голос птичьего демона ломается, хрипит, а глаза полыхают огнём. И только сейчас Серёжа понимает… что Птице тоже больно. Он не плачет, не стонет, не выражает грусти. Нет, он превратил свою агонию в пожар, в смерть, в извращенную пытку. А на полу растоптано не только сердце Игоря, но и их тоже. Оно лежит рядом, разбитое вдребезги, искаженное. Сергей молча открывает объятия, смотря своему демону прямо в глаза и ничего не говорит. Да и зачем? Его второе я, пернатый чёрт понимает все без слов. Сначала он не двигается, только смотрит презрительно и надменно. Но после, спустя пару минут медленно приближается, опускается на колени и резко обнимает обоих: и мертвого Игоря, и Сергея. Птиц утыкается в макушку Грома и беззвучно плачет. Совсем не так, как это делает Серёжа. Из глаз вытекают всего пара слезинок и всё. Но даже такую слабость личный мучитель не позволяет Разумовскому увидеть. Сергею остается только догадываться по едва дрожащим плечам и опущенным вниз крыльям.***
Когда Серёжа наконец — то выныривает из этого кошмара, мелко трясясь будто от холода, внутри разливается горечь. Легче не стало и уже не будет.