Лжец

       В окна пробирался серый и потому безрадостный рассвет: Кейго, открыв глаза, не почувствовал ни капли воодушевления от вида смутно поддернутых красным и золотым облаков. По лопаткам почти нежно скользила боль (так всегда бывало почему-то именно ранним утром, когда больше всего на свете хочется спать), свидетельствующая о том, что крыльям еще расти и расти, а шрамы, возможно, останутся на всю жизнь.        В голове было предательски не-пусто, хотя Ястреб очень хотел бы думать о какой-нибудь чепухе, как ему и положено исходя из вполне развязного образа. Не то чтобы Таками притворялся кем-то, скорее наоборот, и эти лёгкость, искренность, любовь к простоте и свободе удивительно располагали к себе людей. Настолько, что он даже стал Номером 2, хотя не мечтал об этом. Если подумать, эта позиция жестоко его подставляла: если со Старателем что-то случится, именно он станет новым Лидером Героев. И разве кто-то прислушается к самому Кейго, уверенному, что он совершенно для этой роли не подходит?        Вряд ли, но подобные мысли не столько не волновали, сколько были обмусолены уже такое количество раз, что Ястреб думал их снова исключительно дабы избавиться от других, куда более навязчивых и неприятных.        «А ведь он совсем не жалел».        Но, по закону подлости (или просто-напросто жизни), чем больше бежишь от чего-то, тем быстрее с этим сталкиваешься. Да еще и на огромной скорости, которую неизбежно набираешь в своем стремлении оставить в прошлом что-то крайне неприятное. Оказывается, оно все равно настигает, и чем позже, тем болезненнее.        Поморщившись, Кейго таки встал с постели: знал, что уже не заснет сегодня. Идти до кухни оказалось тяжёлой задачей, хотя Номер Два и жил в студии, пусть и в высотном здании и с панорамным окном. Так уж вышло, что самому Ястребу так и не улыбнулась перспектива купить какое-нибудь роскошное жилье: куда проще было временами оказываться то тут, то там, а «гнездо» оставлять чем-то относительно небольшим и уютным, в определённом смысле неприкосновенным. Пожалуй, было только одно место, которое Таками полюбил так же сильно: другая студия, едва ли не на противоположном конце города и удивительно непохожая на эту.        Кейго улыбнулся: впервые он попал туда, что довольно иронично относительно текущего положения дел, на закате, и солнце было не красновато-золотым, а нежно-персиковым, и небо в его лучах еще было ясным и даже голубым. Ястребу очень нравился тот закат и вообще тот вечер, когда все будто застыло в том самом покое, о котором он сам мечтал, даже ветер почти не шумел в кронах деревьев, отчего пуще обычного хотелось взлететь и в полной мере насладиться такой лёгкой и удивительно доступной свободой. Он даже позволил себе ляпнуть что-то об этом, как-то не подумав, что Даби, с которым Таками все чаще отправляли выполнять какие-то небольшие поручения, может встретить подобные заявления в небезопасном для самого Кейго ключе. Гипотетически, это грозило и Геройскому сообществу, но Ястреб в тот миг все же заволновался о своей шкуре в первую очередь. Однако Даби лишь обернулся и глянул на него до странного необычно, и волнения по поводу его мнения сами собой отпали. Стремительность мыслей и событий тогда если и гармонировала с существующей в окружающем мире атмосферой, то только как в символе Инь и Ян: спустя всего пару секунд после своей же фразы Ястреб понял, что Даби уже не в первый смотрит на него вот таким непонятным образом, и даже волокна на перьях непривычно напряглись. Все словесные описания, которые приходили на ум касательно ощущений от этого взгляда, казалось, ничего общего с Даби иметь не могли. Но почему-то имели, и признать это оказалось даже сложнее, чем то, что пламя этого злодея действительно завораживало.        Дверь в квартиру открылась быстрее, чем Кейго справился с собственным диссонансом и привёл мысли в порядок. Радоваться можно было лишь тому, что его мысли и без того частенько бывали в беспорядке, а сам он позволял себе частично витать в облаках даже во время работы. По крайней мере, так было во времена относительного спокойствия, когда Всемогущий держал все на своих плечах.        Студия при своем небольшом размере казалась полной свободного пространства: в глаза бросались только двуспальная кровать и островок с кухней, а парочка шкафов пряталась в тени и сливалась со стенами. Ястреб не знал, зачем они сюда пришли, но уже привык, что раз не знает, значит, знать пока не положено, а потому спокойненько скинул куртку и прошел к окну, чтобы его открыть: в помещении было ужасно душно, а это подтверждало мысль, что здесь почти не жили. По привычке перья были отправлены на разведку по углам, пока сам Ястреб пытался условно корректно сформулировать вопрос «и какого мы тут забыли?», чтобы не прослыть недовольным недалеким идиотом. Однако додумать не дали: Кейго ощутил прикосновение чужих губ к собственной шее и вздрогнул:        — Хоть бы чаю предложил, — чуть обернулся он, толком не думая, что сказать.        — А ты хочешь чай?        Вопрос застал врасплох. Но куда более шокирующие оказался собственный ответ, идущий от сердца, а не от головы:        — Нет.        Даби лишь чуть кивнул, а после снова вернулся к шее, целуя так, словно Таками был маленьким птенчиком, что может сломаться от любого неосторожного движения. Однако сам Кейго совершенно не хотел чувствовать себя подобным образом, пусть и не находил никаких объяснений тому, почему позволяет происходящему, собственно, происходить. Разум не то упорно молчал, не то сам Ястреб наотрез отказывался его слышать, а потому без резких движений повернулся к Даби лицом, ловя его губы своими.        Это был их первый поцелуй. Фантастически нежный, такой непохожий на то, чего ожидают от таких преступников, каким Даби себя показывал, да и от таких героев, как сам Ястреб, пожалуй, тоже. Хотя ему это подходило в большей степени. Но только в абстрактном варианте, а не в том, который происходил: Кейго первым стал настойчивее, первым заставил Даби снять что-либо из вещей, пусть это и был лишь плащ, первым прижался ближе, запуская пальцы в непослушные чёрные волосы.        После этого Даби будто осмелел: полез под футболку, дразня лёгкими прикосновениями, спустился поцелуями обратно на шею, начиная дышать все более шумно. Ястреб кусал губы, не выдавая ни единого звука и силясь не столько понять, что творит, сколько отогнать от себя очевидно глупые вопросы. И смешно, и грустно, но он, герой Номер Два, шпионящий прямо у злодеев под носом, собирался провести с одним из этих злодеев ночь, причем совершенно не из соображений повышения лояльности этого самого злодея. Даби на такое не поведётся, это Кейго было ясно как день, так что работой все эти поцелуи не оправдаешь. Да и надо ли оправдывать?        Так ничего и не решив, Таками осторожно подтолкнул Даби к кровати, и тот, что удивительно, даже послушался, взяв ситуацию в собственные руки только в самый последний момент и первым уронил на постель Ястреба. Тот даже был не против, тем более что с такого ракурса снимающий футболку злодей выглядел очень и очень горячо. Под ней — огромные площади зарубцевавшейся кожи, но Кейго это едва ли волновало. Он и сам стащил с себя такую ненужную в данный момент часть геройского костюма, попутно роняя куда-то очки, и вернулся в объятия Даби. От прикосновений, ставших более смелыми и настойчивыми, становилось все жарче, и думать, запоминать что-то совсем не оставалось сил.        Очнулся Кейго когда уже окончательно стемнело, и они оба уютно устроились под одним одеялом, что никак не увязывалось в голове. Даби закурил, стоило им отдышаться, но первым говорить явно не собирался.        — Это так, на один раз? — без каких бы то ни было явных эмоций спросил Таками, не совсем понимая, какой ответ хочет услышать.        — Ты странный, — помолчав, выдал Даби всего два слова. Но это Ястреба только путало, что становилось ясно с каждой новой секундой повисшей тишины. — Я бы не хотел, чтобы на один раз. Да и ты разве из тех, кто так непостоянен в своих...        — Нет-нет, — прервал Кейго попытки собеседника подобрать какое-то определение. — Я просто уточнил. Выходит, мы сюда ехали только... только для..?        — Нет. То есть, да, но, если бы ты отказался, ничего бы не было, — Даби свесился с кровати, доставая из-под нее пепельницу и туша сигарету. — Ладно. Давай спать.        Само предложение не вызывало раздражения, но оказалось достаточно сложным для выполнения. Мыслей в голове становилось тем больше, чем больше времени проходило, и в итоге количество вопрос к самому себе у Ястреба только росло. Знать бы, для начала, почему не спросил сразу, куда и чего ради они направляются, понять, зачем и почему согласился, потому что причиной тому был точно не страх, разобраться бы, что он сам чувствует теперь.        — Ты так и продолжишь пыхтеть или будешь наконец спать? Если продолжишь, я выставлю тебя на балкон, — почти сердито выдал Даби, и Кейго на секунду даже обиделся. Правда, почти сразу понял, что сложность мыслительного процесса вылилось в совсем уж нефигуральное пыхтение, вполне заслуживающее обвинений.        — Как недружелюбно, — придирчиво выдал Таками, все еще не решив, не лучше ли и правда привести в порядок голову, а не поспать. Но, похоже, это решение ему бы принять не дали: Даби, невнятно ворча, повернулся набок, обнимал Ястреба и чуть прижимая его к себе.        — Спи.        И точка, никакой альтернативы. Это стоило энного количества справедливых подколов, но от них Кейго отмахнулся: как-нибудь потом, случай еще представиться. А сейчас, раз думать все равно не дают, оставалось одно — спать.        Время шло. И если в первые разы инициатором неформальных встреч в студии и не только выступал именно Даби, то вскоре и сам Кейго втянулся, дополняя происходящее всем тем, чего его партнёру, начальнику и любовнику недоставало, делая свидания действительно похожими на свидания. Это не всегда проявлялось явно, но имело в итоге значительный эффект: чужая квартира постепенно становилась почти родной, а злодей раскрывался все с новых сторон. Оказывается, этот абсолютный пофигист умел даже быть чутким, а не только брать то, что захочется его эгоистичной натуре. И, хоть перед самим собой признавать это было непросто, Ястребу нравилось. Их свидания, секс, чашки кофе утром, простые, удивительно незамысловатые порой разговоры. Работа работой, а в отношениях все складывалось настолько легко, что многие бы заподозрили неладное. Многие, но не Ястреб, как никто другой умеющий ценить подобную простоту. Все, можно сказать, было идеально: удавалось не думать о последствиях, радоваться моменту и грезить о каком-то невероятном будущем, далёком от реальности, но кажущимся таким естественным, будто иначе сложиться не могло. Однако так было до момента, пока Даби не задал всего один до ужаса логичный вопрос:        — Ты же не лжешь мне?        Его взгляд, обычно обжигающий сильнее, чем его же пламя, наполнился совершенно несвойственными ему чувствами. Тревога и вера, расчёт и желания смешались, открывая, казалось, все, что годами таилось на глубине этих ясно-голубых озер-глаз. И Кейго замер, принимая вопрос как самый серьёзный, который только мог возникнуть. Казалось, это был тот самый шанс, за которое стоило уцепиться. Сейчас Даби выглядел и ощущался так, словно не рассердился бы, пойми вдруг Таками, что ничего не чувствует, а просто дурачится. Более того, стоило подумать о целях, которые Ястреб преследовал, и действовать так, чтобы ничто не мешало их достижению.        Стоило сказать, что не любишь. Останавливало одно: это была бы ложь.        — Нет. Я люблю тебя, — уверенно ответил Кейго, тем не менее не веря, что говорит это вслух. Правда колола глаза, но не по тем причинам, на которые отсылала поговорка.        — Вот и хорошо, — Даби потянулся за поцелуем, и выглядел при этом... таким счастливым. Так чисто, так по-человечески, как, казалось, злодеи просто не должны уметь. Ястреб больше ничего не сказал, топя в поцелуях мысли о том, что же он натворил. А в тот момент он ведь даже не представлял, чем все обернётся.        День, которого Кейго так ждал, настал раньше, чем он на самом деле был к нему готов. Операция, задуманная героями, вступала в силу, и он, как герой, должен был сделать все, что требовалось для победы. В своих идеалах Ястреб не сомневался, и это должно было бы вселять уверенность, но не вселяло. Потому что в своих чувствах Таками тоже не сомневался.        После, уже в больнице, он понял, что в голове смазалось очень многое. Зато прочно засело то, что хотелось бы забыть: лицо Даби, когда тот поджигал ему крылья. Тогда Даби не сожалел.        Этот взгляд, в которым ясно читалось «лжец», «предатель», «я тебя ненавижу», не отражал никакой боли относительно того, что приходилось делать. И вместе с красными перьями будто должны были сгореть все воспоминания о времени, что они провели вместе. Это было чертовски, незабываемо больно. Так, что болело до сих пор, и поэтому Кейго не спал, раз за разом прокручивая все в голове, словно от этого что-то могло измениться.        — Я не лгал тебе, — тихо шепнул Таками в пустоту, будто так он мог донести это до Даби. Глупо считать, что тот был несправедливым в своих суждениях. Точно так же, как глупо думать, что нельзя полюбить человека, с которым находишься по разные стороны баррикад. А Кейго любил не за идеалы и идеи, которые продвигали злодеи, он любил за что-то куда более эфемерное и неуловимое. Вероятнее всего, просто любил искренне, и тем больнее было теперь, когда оказывалось, что Даби не просто злодей, а еще и сын человека, которым Ястреб восхищался и с которым работал бок о бок. Это ужасало: теперь не получалось спокойно смотреть Старателю в глаза, а рядом не было никого, кто мог бы все это понять.        Но что им обоим оставалось делать, если ни один не мог в полной мере принять сторону другого? Был ли у них в самом деле какой-то шанс, или все это — глупость, иллюзия, самообман, в которые они оба окунулись с головой? Кейго не мог сказать точно. Знал только две вещи: во-первых, он не предаст героев, то, во что верит и ради чего живет. А во-вторых, он любил Даби. Даже если самому злодею ничуть не жаль. Даже если все улыбки и взгляды между делом, все то волнение, которое Ястреб чувствовал рядом с ним, вся страсть, то нежная, то бурлящая, теперь для Даби ничего не стоили. Ведь для него теперь Кейго лишь предатель, о котором стоит вспоминать только чтобы не повторить собственных ошибок. Это было бы справедливо, и после тех эмоций, с которыми Даби сжигал его крылья, думать так было логичнее всего.        Кейго вздохнул. Возможно, настанет тот день, когда он сможет выкинуть все это из головы. Но точно не сегодня.

***

       Даби лежал на диване, рассматривая новый рубец на тыльной стороне ладони.        «Проклятье, а у него были чертовски красивые крылья».