***
— Ну сколько его еще ждать, — проворчал Цзинь Цзысюнь, ворочаясь в кустах. В засаде было неудобно, сидеть на корточках — затекали ноги, сидеть на камне — затекали и стыли ягодицы. А главное, чесались язвы. И это напоминало, почему он не может просто уйти отсюда. Сквозь заросли орешника тут и там просвечивали золотистые ханьфу лучников. Внизу виднелся поворот тропы, стиснутой двумя почти отвесными склонами. Удобное место для нападения, но Цзинь Цзысюнь уже смотреть на него не мог. Он сегодня даже не завтракал, а время близилось к полудню... — Может, он пошел по другой дороге? — Тут нет другой дороги. — Может, он вообще не придет? Он же темный заклинатель, ему посрать на приглашение, на почтительность, на собственную родню… Сидит там со своими Вэнями и в ус не дует… — Может, он в яму провалился? — В какую еще яму? — Ну, там, чуть выше по тропе. Мы с Цинь Сюанем вчера выкопали. Хотели колья на дно воткнуть и сверху замаскировать, но после обеда ливанул такой дождь, мы лопаты побросали и на мечи… Все равно промокли до нитки. Короче, не доделали мы яму. — Придурки. Черепашьи дети. — Цзинь Цзысюнь вскочил на плохо гнущиеся ноги. — Что? — Нельзя было раньше сказать? У вас на плечах голова или горшок каши?! — Так я и сказал. А что такого? — То, что он увидит яму и все поймет! Что мы засаду на него устроили! — Не, ну может, он еще не дошел… — Быстро на мечи и туда! Меняем место засады!***
— Блин, Вэнь Нин, извини, не хотел тебя пугать. — Вэй Усянь сидел на камне и тщательно обтирал пучком травы браслет из лотосовых семян. Подвеску пришлось отцепить: шелковая кисточка превратилась в грязную соплю. — На вид обычная лужа, кто ж знал, что там будет с головой? Ну ладно, все живы, все хорошо, что хорошо кончается. Пойдем? — он встал и полез на склон в обход злополучной лужи. — Эм-м, молодой господин Вэй, я боюсь что… — Что? — Вэй Усянь остановился, посмотрел на Вэнь Нина, потом на себя… — …Что в таком виде нас в Башню Кои даже на порог не пустят. Н-да. Придется вернуться и переодеться. — Он прошел несколько шагов назад по тропе и снова остановился. — Не во что. Это мое единственное приличное ханьфу, на него собирали всем поселком. И если Вэнь Цин увидит, что я с ним сделал, она меня убьет. Нам нельзя возвращаться. — Можно пойти на реку. Постирать одежду, помыть сапоги. — А если не отстирается? У нас с собой ни мыла, ни щелока нет. — Можно пойти на рынок в Илин… — У нас нет денег… — Можно что-нибудь продать. — Что? Грязные тряпки? — Подвеску. — С браслета? — С Чэнцин. — М-м, это мысль… А, тьфу, они одинаково грязные. Разве что впарить, ну, этим придуркам как Очень Грязную Но Зато Подвеску Самого Старейшины Илина… О! — Вэй Усянь радостно подпрыгнул на месте. — Придумал! Значит так, мы сейчас идем в Илин и продаем мои талисманы. Если у этих придурков получалось продавать фальшивые, то мои настоящие разлетятся, как горячие пирожки! На вырученные деньги купим мыла, если выручим очень много, можно будет купить новое ханьфу. Ну не гений ли я! Пошли!***
— Значит, Старейшина Илина сбежал... — Цзинь Цзысюнь поковырял носком сапога грязь, на которой следы двух человек подходили к залитой водой яме, беспорядочно толклись возле и поворачивали назад. — Сбежал! Ха! Ха-ха! — Он оглядел свой отряд с внезапным торжеством. — Боится получить по заслугам! Ну ничего, так просто он не отделается! Быстро все за ним, он не должен был уйти далеко!***
— Магические талисманы, покупайте талисманы самого Старейшины Илина! Господин, возьмите... — Вот эта грязная бумажка — талисман? — Она не грязная, просто мокрая… Постойте, господин, постойте! Матушка, не желаете талисман от злых духов? От порчи, от сглаза, от неурожая, от болезней… — Посторонись с дороги, оборванцы! — Талисманы! Магические талисманы самого Старейшины Илина! Только сегодня! — Не интересует. — Отстаньте от меня, шарлатаны. — А почем? — Двенадцать цяней каждый… но вам отдам за шесть. — Ой, а что они у вас такие грязные? — Не грязные, они просто мокрые немного… Если дадите чистую бумагу, я вам напишу… ну куда же вы! Талисманы от злых духов на бумаге заказчика! Всего по шесть цяней! — Эти шарлатаны совсем обнаглели. — Да не говори! — Талисманы от злых духов, от порчи, от венца безбрачия…Есть целительные талисманы, напишу любой талисман на бумаге заказчика, не проходите мимо… — Милок, а от суставов что-нибудь… — Бабушка, конечно, сейчас напишу, а что именно — блуждающий Би, болезненный Би или жар?* — Болят колени, сынок, и не разгибаются... — Мама, пойдем отсюда, еще нам не хватало деньги на шарлатанов тратить, пойдем, пойдем. — Я не шарлатан! — выкрикнул Вэй Усянь в отчаянии, ни к кому конкретно не обращаясь. — Я герой войны, победитель Цишань Вэнь, основатель Темного Пути, великий неукротимый Старейшина Илина! — А по-моему, ты нищеброд, — сказал какой-то мальчишка, наблюдавший за ними с края рыночной площади, прыснул в кулак и убежал. Вэй Усянь и Вэнь Нин невесело переглянулись. Солнце ощутимо припекало, одежда Вэй Усяня, сначала бывшая равномерно-черной от воды, высохла, и на ней проступили бурые глиняные разводы. Тот же тонкий серо-бурый слой осел на волосах. Халат Вэнь Нина был весь в крапинках от глиняных брызг. — Может, нам просто начать просить милостыню? — предложил Вэнь Нин. — Это надо было делать с самого начала. Я уже назвался Старейшиной Илина, если я сейчас начну попрошайничать, я потеряю лицо. И кроме того, нам никто не поверит. — Что же делать? — Не знаю. — Вэй Усянь задумчиво покрутил в руках Чэнцин. — Мы могли бы, например, случайно встретить здесь Лань Ванцзи. У него можно было бы занять денег, и, кстати, наверняка он знает очищающие заклинания для одежды. У них в Гусу без этого никак. Все время в белом, даже на войне… О, а ты знаешь? — Знаю, — Вэнь Нин развел в воздухе когтистыми руками. — А толку? — М-да… Нам сейчас надо найти кого-нибудь, кто… — Опаньки! Кто это тут у нас? — раздался за спиной незнакомый грубый голос. Вэй Усянь и Вэнь Нин обернулись. К ним приближалась группа людей, одетых в черные ханьфу. Один из них нес на плече что-то вроде знамени с (довольно бессмысленными, честно говоря) магическими письменами, другой — складной столик и охапку бумаги. Предводитель группы направил на Вэй Усяня палец с обломанным грязным ногтем: — Ты что, пацанчик, совсем страх потерял? Это мое место, так что ноги в руки, и чтоб я тебя здесь больше не видел. Вэй Усянь неторопливо развернулся к незнакомцам, неторопливо сунул за пазуху пачку талисманов, которыми торговал, оправил наручи и, склонив голову набок, переспросил: — Что? — Молодой господин Вэй, не стоит… — Так ты глухой? Ничего, для улучшения слуха у меня есть хорошее средство от самого Старейшины Илина, — сказал предводитель шарлатанов. Его прихлебатели, тем временем, поставили пожитки на землю и начали окружать Вэй Усяня и Вэнь Нина. — Чтоб вам было известно, Старейшина Илина — это я. И я не припомню, чтоб я брал вас в ученики. “Черные” переглянулись и весело присвистнули. — Ну и дела! Не каждый день случается начистить вывеску самому Старейшине Илина! А этот убогий, значит, Призрачный Генерал? Ха-ха! — Да какой это Старейшина Илина, это нищеброд и шарлатан, гоните его в шею! Привлеченные перепалкой, вокруг начали собираться зеваки. — Молодой господин Вэй, их больше, если мы станем драться, это будет настоящее побоище. — предупредительно зашептал над ухом Вэнь Нин. — Пусть будет. Они страх потеряли, пора мне явить свою мощь. Он поднес к губам флейту. Вэнь Нин попытался перехватить его локоть, но Вэй Усянь резким движением вырвался. Первые визгливые ноты вспороли воздух, и дневной свет едва заметно померк, но тут Вэй Усянь почувствовал, как что-то с размаху врезалось в него, сбило с ног и подняло над землей. Бормоча: “Простите, извините, мы очень спешим!” Вэнь Нин перекинул его через плечо и помчался по улице. Прохожие с испуганными возгласами жались по сторонам. — Голодранец, а бегает, как скаковая лошадь, — донеслось вслед. — Вэнь Нин, все, можешь не держать, меня отпустило, — сказал Вэй Усянь, когда они были уже за околицей. Вэнь Нин остановился, поставил свою ношу и огляделся. Погони не было. — Спасибо. Извини. Даже не знаю, что на меня нашло. Вэнь Нин коротко кивнул: — Что будем делать? Вэй Усянь потер лоб, щурясь на блики в рисовых полях. Солнце неумолимо катилось к западу. — В принципе, я могу изобрести очищающий талисман на основе темной энергии. Видишь ли, темная энергия сама по себе сродни грязи, тлену и разложению, поэтому заставить ее наводить чистоту… Любой образованный заклинатель скажет, что это невозможно. Но если как следует посидеть и подумать… — Молодой господин Вэй, а вы есть не хотите? — Ай, зачем напомнил! Я думал, пообедаем в Башне Кои, поэтому завтракать не стал… — Нам еще идти до нее пешком. В крайнем случае я могу вас понести... Вэй Усянь поморщился: — Не стоит. Ладно, надо признать, что мы кругом облажались и еще одна небесная кара не сделает этот день хуже, чем был. Идем сдаваться Вэнь Цин.***
— Старейшина Илина, выходи! Есть разговор! Выходи, если ты не трус! Хватит отсиживаться в своей норе, как крыса! Гора Луаньцзан пряталась в низких тучах. Угрюмые скрюченные деревья, то ли сухие, то ли еще не очнувшиеся от зимнего сна, обступали тропу впереди. Золотые цзиньские ханьфу смотрелись чужеродно среди блеклых красок этого места. Издалека доносился монотонный гул реки, холодный ветер завывал в кронах да трепал бумажные талисманы на столбах, отмечавших символическую границу Могильных Холмов. — Небось не слышит... — Там вообще есть кто живой? — Там есть кое-кто мертвый. Это же гора мертвецов. Шутка была встречена без энтузиазма. — Может, пойдем от греха, пока не… того-этого… — неуверенно сказал кто-то в заднем ряду. Цзинь Цзысюнь обернулся: — Кто это сказал? Чего вы испугались? Вы, воины Ланьлин Цзинь, посмотрите вокруг! Здесь вообще! Нет! Ничего! Страшного! Он с остервенением почесался, потом сорвал со столба талисман, скомкал и выбросил, а столб пнул ногой. Тот заметно накренился, но устоял. — Вперед! — выкрикнул он и решительно зашагал вверх по тропе. В пути и правда не встретилось ничего особо страшного. Несколько ходячих мертвецов бдительные Цзини порубили на куски раньше, чем успел сработать упокаивающий талисман. Потом лес кончился, и из-за холма показалась вэньская деревня. Что за жалкое это было зрелище! Серые от сырости покосившиеся столбы, крыши, крытые соломой. Некрасивая, плохо одетая женщина с вязанкой хвороста увидела их, громко закричала, уронила свою ношу и бросилась бежать. Цзинь Цзысюнь припустил за ней. — Вэньские псы! Вы мне за все заплатите! Из домов выбегали люди и устремлялись куда-то вверх по склону. — На нас напали! — Где Старейшина? Он здесь? — Кто-нибудь, бегите за ним! Скажите: на нас напал Ланьлин Цзинь! — Его здесь нет, — констатировал очевидное Цинь Сюань. — Ну и сам виноват, — улыбнулся во весь рот Цзинь Цзысюнь. Хотя он не достиг своей цели, настроение его только улучшилось. — Повеселимся! Он шагнул наугад во двор покинутой хижины, вытянул из брошенного очага, на котором кипело какое-то мутное варево, головню покрупнее и поднес к краю крыши. Сырая солома неохотно, но занялась. — Поймайте мне пару девок, на крайняк можно и старых баб, — обратился он к первому попавшемуся адепту, выйдя за ворота. Тот что-то ответил, но в этот момент внимание Цзинь Цзысюня привлекли две фигуры в черном в конце улицы. Они не убегали. Тот, что шел впереди, ткнул рукой в его сторону и радостно выкрикнул: — О! Не Лани, конечно, но тоже подойдут. Держи их, Вэнь Нин! И вытащил из-за пояса флейту.***
Отряд Цзиней разоружили и под конвоем лютых мертвецов согнали вниз, к речной косе, на которую вэньские женщины ходили стирать белье. Вэй Усянь прошелся перед строем, помахивая Чэньцин. — Не знаю, что вы здесь забыли, но сейчас вы сослужите мне добрую службу. Если будете хорошо стараться, отпущу вас домой живыми. Кто не будет стараться, тоже отпущу домой, только… ну, вы поняли. Всем ясно? Ну что ж. Приступим. — Что он делает? — пробормотал кто-то из пленных. — Он раздевается. — А вы догадливые ребята. Да. Я раздеваюсь. Вэнь Нин, раздай им мыло. Веревки можно не раздавать, ха-ха. Если почувствуете, что мыло не помогает, разрешаю пользоваться очищающими заклинаниями. Он сбросил пояс, одежду, нижнее белье, и раздал каждому по одной вещи. Цзини, на чью долю не хватило, косились на товарищей со злорадными улыбками. — И что нам делать с этими тряпками? — спросил Цзинь Цзысюнь, которому достались фо.** — Стирать! — провозгласил Вэй Усянь, стоя по щиколотку в воде абсолютно голый. Ему еще предстояло вымыть голову, и он собирался с духом, прежде чем окунуться в ледяную горную реку. — Ни за что! Будь ты проклят, Старейшина Илина, ты дорого заплатишь за свои бесчинства! Вэй Усянь сложил пальцы в печать. Двое мертвецов сцапали Цзинь Цзысюня под локти и потащили к воде. — Не надо, я передумал! — выкрикнул он перед тем, как его макнули головой в бурлящую воду. Вэй Усянь разжал пальцы. Цзинь Цзысюня вынули из воды. — Не надо, не надо, я все понял! Не надо больше… — Что здесь происходит? — На тропинке появилась Вэнь Цин с коробом за спиной. Она часто уходила на весь день за лекарственными травами. — Ой, да не жмись так, я на своем веку повидала мужчин и без одежды, и без кожи... Что они здесь делают, почему деревня горела? Вэй Усянь кратко пересказал ей свои злоключения. — Ясно. — Вэнь Цин смерила Цзинь Цзысюня холодным взглядом — А почему его больше не топят? Вэй Усянь посмотрел на нее примирительно: — Праздник. Цзинь Лину три месяца. Так что пусть поживет, если будет хорошо себя вести. Один из Цзиней, который вместо стирки с любопытством созерцал всю сцену, задумчиво проговорил: — Второй молодой господин Цзинь… А ведь он не проклинал вас. — Что за чушь! — огрызнулся Цзинь Цзысюнь. — Он темный заклинатель! Кто еще может наложить проклятье тысячи язв и сотни дыр? — Что за чушь? — вмешалась Вэнь Цин. — Проклятие тысячи язв и сотни дыр оставляет следы на теле того, кто его накладывает. Он же голый перед вами, смотрите сами. Цзини стали с любопытством разглядывать Вэй Усяня. — Ничего... — Тогда кто это был? — не сдавался Цзинь Цзысюнь. — Мне-то откуда знать? — пожал плечами Вэй Усянь. — Вспомни, кого ты обидел в последнее время. Цзинь Цзысюнь насупился. Потом глубоко задумался.***
Вещи отстирались на славу. Правда, надевать их пришлось сырыми. Вэнь Цин, видя это, подошла к Вэй Усяню, тронула его за плечи: — Стой смирно, не дергайся и не бойся. Она что-то сделала, кожу слегка обожгло, от одежды повалил пар, и в следующий миг Вэй Усянь стоял в совершенно сухом и отглаженном ханьфу. Хоть сейчас на праздник. — Ух ты! Спасибо, сестрица. Вэнь Цин улыбнулась: — Помнят руки… Вэй Усянь обернулся к пленным Цзиням: — Вот еще какое дело. В счет расплаты за ваши бесчинства вы понесете меня до Башни Кои на носилках! А кому не нравится, могут остаться здесь. Навсегда, хе-хе. Порыскав по дворам, Вэни отыскали две длинные оглобли. На них поставили столешницу от кухонного стола, закрепили веревками и обклеили талисманами для прочности. — Ты собираешься переться на этом в Башню Кои? — осторожно спросил какой-то Цзинь. — Хм. Выглядит неизящно, ты прав. С этим надо что-то делать! Снимай линпао.*** Покрытые золотистым шелком, носилки стали выглядеть чуточку лучше. Вэй Усянь уселся на них, скрестив ноги. — А теперь беритесь за концы оглобель, на мечи и вперед! И учтите, если вы меня уроните, и вообще, что-то со мной в дороге случится, Вэнь Нин расскажет всем, как вы стирали мое белье. — Да кто ему поверит… — неуверенно пробормотал Цзинь Цзысюнь. — А кто не поверит? Мертвые, в отличие от живых, не лгут! Трогай! Цзини поднялись в воздух, но не удержали одинаковую высоту, носилки накренились, шелковая ткань соскользнула, и Вэй Усянь полетел на землю, к счастью, с небольшой высоты. — Это слишком сложно! — Это не сделать без тренировки! — Здесь слишком много темной энергии, она мешает лететь! — начали оправдываться горе-носильщики. — Ладно, — сказал Вэй Усянь, потирая ушибленный зад, — выйдем за столбы. — Вы что тут делаете, придурки? Вэй Усянь, ты что, не получал приглашение, или тебе уже совсем наплевать на собственную родню? Вэй Усянь, Цзини и все, кто их провожал, повернулись на голос. По тропе от леса к ним шагал Цзинь Цзысюань собственной персоной, при полном параде. — А-Ли с ума сходит, она уж думала, с тобой что-то случилось! — А я что? — растерялся от неожиданности Вэй Усянь. — Я ничего, это вот они. Цзинь Цзысюань воззрился на своих соклановцев, потом снова на Вэй Усяня. — Ты поэтому опоздал? Потому что делал себе паланкин? — Я, между прочим, застал их за погромом своей деревни! — возмутился Вэй Усянь. Цзинь Цзысюань посмотрел на Цзинь Цзысюня с совсем другим выражением лица: — Я тебе говорил оставить в покое родственников моей жены, — проговорил он вполголоса, подойдя к нему вплотную. — Какие это родственники, это Вэни… — промямлил Цзинь Цзысюнь, но замолчал под взглядом старшего брата. — Ух ты, я даже тебя немного зауважал, — пробормотал себе под нос Вэй Усянь. Цзинь Цзысюань обернулся к нему: — Ну что, если вы со всем разобрались, тогда полетели? Вэй Усянь тронул его за плечо и сказал на ухо: — У меня нет меча. Я заложил Суйбянь кабатчику за мешок риса. — Ты заложил духовное ору… кхм, тебе деньги нужны? — Цзинь Цзысюань начал хлопать себя по карманам. Вэй Усянь плюнул со злости. — Мне нужно, чтобы кто-то из ваших отвез меня в Башню Кои, — прошипел он, — я сам могу только пешком. Цзинь Цзысюань просветлел лицом и кивнул: — Ну давай. Суйхуа легко держит двоих. Стараясь не думать, как он это выяснил, Вэй Усянь кивнул: — Только лучше и правда от столбов.***
Они спустились во двор Башни Кои с расцветающего фейерверками вечернего неба. Цзян Яньли крепко обняла и расцеловала в обе щеки мужа, потом брата: — Родные мои! Где вы пропадали, я заждалась! А-Лин уже заснул, я его отнесла в комнаты… Цзян Чэн пробурчал что-то укоризненное или приветственное, Вэй Усянь не расслышал, но на всякий случай обнял и его. Праздник прошел очень весело. Вэй Усянь ел, пил, знакомился с ланьлинскими заклинательницами, Цзян Яньли сияла, счастливый муж не отходил от нее ни на шаг. Даже Цзинь Цзысюнь в этот вечер не буянил, ни с кем не дрался, а тихо сидел в уголке и что-то записывал в длинный свиток. И все присутствующие (кроме разве что нескольких человек, о коих умолчим) решили, что Вэй Усянь очень мил и надо чаще приглашать его на советы кланов, ночные охоты и просто в гости.