Луна светит всем

− Госпожа, вы ранены... − Найша с беспокойством взглянула на тяжело дышащую Майев и, быстро спрыгнув с пантеры, двинулась к раненной. − Я помогу вам, госпожа. Песнь Теней выставила вперед одну руку, не подпуская к себе эльфийку, а второй зажала кровоточащую на животе рану, оставленную клинком одного из наг-мирмидонов. Зеленые огоньки, горящие в прорезях ее шлема, предупреждающе полыхнули, когда охотница вытащила из сумки льняные бинты, а тонкие бледно-лиловые губы недовольно скривились. Сплюнув на влажный от утреннего дождя песок алый сгусток крови, надсмотрщица без сил опустилась на колени и тихо выругалась. − Устроим... Здесь привал, − дрожащим голосом проговорила она, осторожно пытаясь снять с себя измятый нагрудник и не заорать в голос от жуткой боли. Найша мысленно возликовала, оглянулась на одну из Часовых, стоящих рядом, а потом села около Майев, помогая ей избавиться от тяжелых доспехов. Наконец-то, за столько дней безустанного преследования полудемона, они решили остановиться и передохнуть! Эльфийка, с трудом сдерживая счастливую улыбку, медленно обрабатывала и перебинтовывала раны Песни Теней и шептала хвалебные молитвы Элуне. Свершилось чудо... Майев смотрела на нее со скептицизмом, граничащим со злостью. Чему так радоваться? Они могут упустить Иллидана, а это непозволительно! Она должна вернуть его обратно в темницу, а там... О-о-о, там она сможет выплеснуть на него весь свой гнев и ярость, что он принес ей за этот короткий, казалось бы, срок. А еще "Верховной жрице" Тиранде достанется, ведь именно она вызволила Предателя из его темницы. Да, даже Богиня будет на ее стороне. От сладких мыслей о скорой расправе над всеми своими врагами и прохладных, залечивающих ее раны, пальцев Найши, Песнь Теней даже улыбнулась и не сразу расслышала пронзительный крик Часовой: − Наги! Наги снова напали! Банду торибас, сестры! Госпожа, очнитесь! − охотница, среагировавшая раньше, отчаянно потрясла Майев за плечи, резко обернулась назад и с ужасом вскрикнула, когда на ее глазах один из мирмидонов проткнул лучницу трезубцем. − Госпожа!!! Надсмотрщица порывисто вздохнула, рывком села и скривилась от боли, огненным потоком прошедшей по ее телу. Найши рядом уже не было − не выдержав, ночная эльфийка бросилась в самое пекло боя, размахивая смертоносной глефой, наполненной волшебной силой Элуны и разящей наг с одного удара. В Майев проснулась гордость и радость за подругу: именно такой должна быть истинная Часовая. Но сейчас не время для глупых размышлений и рассуждений, нужно сохранить жизни как можно большим калдорай. Песнь Теней, больше не обращая внимания на боль, поспешно надела на себя нагрудник, вскочила на ноги и подхватила с земли клинок. Взглядом найдя первую цель, она чуть улыбнулась и шепнула заклинание. Мгновенная вспышка − и надсмотрщица оказалась уже за спиной земноводной твари, одним точным ударом рассекая ее на две части. Во все стороны брызнула кровь, но эльфийка, кружась в смертоносном танце, даже не обратила на это внимания. Уж что-что, а это сражение она не проиграет. *** − Сколько потерь? − в ее голосе звучит холод и сталь, а глаза пусты и равнодушны. Стараясь не хромать, надсмотрщица осторожно шла по узкому коридору гробницы Саргераса, пытаясь разобрать в шуме журчащей воды малейшие звуки, намекающие на присутствие Иллидана и его прислуги. Найша, шедшая прямо за ней, тихо вздохнула и горько ответила: − Много, моя госпожа. Та ловушка унесла очень... очень много жизней. В отличие от Песни Теней, она еще может искренне сожалеть о случившемся и даже украдкой вытирать слезы, капающие из глаз. Столько смертей за один день − Найша родилась уже после прихода Пылающего Легиона, и подобного она не видела. Даже во время Третьей войны ей посчастливилось быть вместе с Майев, и в особых сражениях они не участвовали. А теперь... Что же творится теперь?.. "Госпожа полностью поглощена своей жаждой мести... Ей не до нас", − неожиданно четко поняла охотница, бросив на надсмотрщицу печальный взгляд. Та, словно почувствовав это, резко обернулась, на несколько секунд встретившись с серебристыми глазами подруги. − Еще немного, и мы настигнем Иллидана, сестры, − негромко проговорила она, отвернувшись первой. − И мы отомстим. − Да, госпожа... − Не веришь, Найша?.. − Уже нет, госпожа. Майев промолчала, лишь тихо выругалась, опустив голову. Хороший настрой у команды, нечего сказать, благо, что не сбежали еще. *** Гробница Саргераса гудела и дрожала от пробуждающегося артефакта, хлестала из всех щелей вода, хохотал Иллидан, и бились в судорогах умирающие Часовые. Майев, держась из последних сил, бежала по широкому коридору, ведущему к выходу из проклятого храма, и мысленно взывала к Элуне: "Милосердная богиня, молю, не покидай меня!" − перепрыгнув через очередное препятствие, эльфийка едва успела задержать дыхание, прежде чем ей в спину ударила волна, отнесшая ее к противоположной стене. Сердце Майев заполонил липкий и холодный страх, разум охватила паника – все не может закончиться так! "Богиня, не оставь меня..." Элуна услышала ее. Стремительно слабеющее тело надсмотрщицы внезапно наполнилось силой, позволившая ей выбраться на поверхность, прежде чем гробница обрушилась окончательно. Последний рывок и... – Госпожа! Госпожа Майев! – чьи-то сильные руки схватили ее за плечи и вытащили из воды. Дрожащая эльфийка закашлялась, с трудом сняла шлем и вытянулась на мокром песке, в одной руке продолжая держать меч. Сердце бешено колотилось в груди, словно готовое вот-вот вырваться на свободу от страха. – Госпожа! Где Найша и все остальные? – Часовая упала на колени рядом с Песней Теней, с немым ужасом смотрела на ее бледное лицо. – Госпожа?.. – Заткнись... – с трудом прохрипела надсмотрщица, медленно поднимаясь на ноги. Потом, даже не глядя на замолкшую эльфийку, добавила. – Они все погибли. Слышишь? Все погибли из-за Иллидана! – Но Найша, она же... – Она пожертвовала собой, чтобы я успела сбежать. Она умерла с именем Богини на устах. – Но, Госпожа... – Мы должны связаться с Малфурионом. Только он может нам помочь, – Песнь Теней прошла в лагерь и, не глядя на скорбно молчащих Часовых, скрылась в своем шатре. – Приготовьте гонца. Мы должны опередить Иллидана хотя бы здесь. – Да, Госпожа. *** Майев ворочалась в беспокойном сне. Перед закрытыми веками проносились образы минувших событий: холодные тела убитых Часовых в темницах, где держали заключенных; уничтоженные Иллиданом и нагами деревни ночных эльфов; гробница Саргераса и горящие пронзительно-серебристым светом глаза Найши, готовой пожертвовать собой, лишь бы госпожа спаслась; прибывшие на помощь Малфурион и ненавистная ей Тиранда и очередной побег Иллидана... А теперь еще и лик предводителя этих "син'дораев" принца Кель'Таса, слезно просившего помочь им в нелегком деле провести караван с запасами через леса, наполненные нежитью. Майев не хотела останавливаться на привал – это непростительная роскошь в их положении. Да, Кель'таласские беженцы устали и хотели хотя бы одну ночь провести спокойно, не вздрагивая от каждого звука, доносившегося из-за седых сосен. Но Иллидан был у нее почти в руках, и сейчас он готов был вот-вот ускользнуть от нее! А все из-за этой... этой... Тиранды. Сердце Песни Теней горело ненавистью к Верховной жрице. Все случилось именно по ее вине! Если бы она тогда не освободила Иллидана из-за своих глупых предположений о том, что он сможет помочь им в войне против Пылающего Легиона, то этого ничего бы не было. Майев продолжала бы нести свою вечную бессменную вахту, следя за Предателем, а Найша вновь и вновь вносила в ее почерневшую, за несколько тысячелетий, душу единственный лунный луч. Все из-за нее!.. Надсмотрщица резко проснулась и мгновенно раскрыла глаза, почувствовав на себе чей-то взгляд. В полутьме ее шатра полыхнули ярко-зеленые огоньки, а в руку мягко скользнула рукоять метательного кинжала. И тут голос, донесшийся до ее ушей, заставил ночную эльфийку задрожать от возмущения и злости. – Ты кричала во сне, Майев, – голос Тиранды был несколько обеспокоен, но оставался таким же холодным и даже надменным. – Я думала... С тобой что-то случилось. Она всегда говорила с ней таким тоном. Тупая высокомерная сука. Песнь Теней заставила себя натянуто улыбнуться ей и ровным голосом ответить: – Тебе показалось, Тиранда. Я не говорю и тем более не кричу во сне. Все в порядке. Глаза Верховной жрицы в оправе пышных черных ресниц сияли пронзительно-серебристым светом, словно сама Элуна глядела на свою неверную дочь через нее. Майев вздрогнула и, сглотнув, рывком села. – Оставь меня, Тиранда. Я не нуждаюсь в твоем обществе. Шелест Ветра поднялась с земли и отряхнула свое длинное, без особых украшений и вышивок, белое платье, снова взглянула на вечную неприятельницу и спокойно спросила: – Ты все еще считаешь меня виноватой во всем этом? – Да, – надсмотрщица даже не взглянула на нее, массировала пальцами внезапно разболевшиеся виски. – Уйди, Тиранда. Верховная жрица молча отогнула полог шатра и ушла, беззвучно ступая босыми ногами по сухой и мертвой Лордеронской земле. *** Майев перестала уже верить и доверяться Элуне. Она так часто взывала к ней, когда ее помощь была так необходима, а она молчала. Молчала, когда Песнь Теней умоляла ее сохранить жизнь Найши, умоляла сохранить рассудок Малфуриона, которого коснулось безумие брата. Богиня предала ее! Песнь Теней сжала и разжала кулаки, а потом, вскинув голову, взвыла, как больной зверь, вкладывая в свой вой всю ненависть и презрение к Элуне. Богине, которой она когда-то так доверяла и мечтала нести ее Свет в темные души калдорай, Богине, которой она вверяла собственную душу и тело... Тиранда! Это все из-за нее... Песнь Теней закрыла глаза, подставляя лицо сухому и горячему ветру, блуждающему по полуострову Адского Пламени. Ну, и пусть Элуна больше не отвечает на ее зов – это не смертельно. Она сможет поймать Иллидана и без ее помощи. Надсмотрщица с шумом выдохнула, вскинула руку и громко крикнула: – Анду'фала'дор, сестры! В погоню! *** Каждый раз, проваливаясь в темную и беззвездную бездну сна, Майев почему-то видела Найшу. Живую и веселую Найшу, единственную калдорай, которую Песнь Теней могла назвать своим другом. Она улыбалась ей, о чем-то быстро и безостановочно болтала, как и в былые времена, но всякий раз сон заканчивался одним и тем же – ее смертью. Жестокой и неправильной. В затапливаемой гробнице Саргераса она продолжала бороться за свою жизнь, продолжала отчаянно взывать к богине, моля пощадить ее в этот раз и не забирать в свои нежные объятия. Но Элун отворачивалась от нее. Также, как и когда-то отвернулась от самой Майев. В темнице, в которую заключил ее Иллидан, было темно и тихо. В душном воздухе витало мерзкое демоническое зловоние, а сменяющие друг друга надзиратели не упускали шанса поглумиться над Песней Теней, кидая в ее ослабевшее тело камни или же ударяя жалкими искрами магии, коей они владели. Она не обращала на них никакого внимания, зная, что слышащий это все Акама, всякий раз прикрикнет на охрану и заставит их заткнуться, хотя бы на пару часов. Эльфийка медленно встала и стиснула зубы от боли. Льняная повязка на бедре мгновенно окрасилась темной кровью, а сжатые в кулаки ладони задрожали. Предатель не упустил шанса отомстить за прошлые обиды и чуть ли не до полусмерти избил бывшую надзирательницу, одновременно с этим выкрикивая в ее лицо грубые ругательства и демонические проклятия. А она, борясь с болью и страхом, отчаянно смеялась ему в лицо, вызывая новые всплески ярости. А сейчас ей надо лишь вытерпеть, вытерпеть... Эта боль не сравнима с той, что он одарил ее до этого. Майев, стиснув зубы, шумно выдохнула и провела рукой по спутанным и грязным седым волосам, разметавшимся по опустившимся плечам и ссутуленной спине. Сквозь единственное, и то зарешеченное окошко в ее темницу пробился слабый лунный свет. Песнь Теней, хромая, шагнула вперед, ловя его лицом, а потом, осторожно опустившись на колени, зажмурилась и заплетающимся языком начала шептать: – Элуна! Я... взываю к тебе... Ей показалось, или лунный луч начал тускнеть?.. Да, она сама отреклась от своей Богини, сама обрекла себя на такую судьбу, но... Но, может, Элуна все-таки сжалиться над ней и выведет из этого лабиринта безумия? Сердце Песни Теней гулко ухнуло вниз, но губы сами собой продолжали выговаривать старые и, казалось бы, давно забытые молитвы. – Богиня... Не оставь меня... – луч скользнул по ее лицу и скрылся. Майев открыла глаза и горько вздохнула, борясь с нарастающим страхом. Ее темницу вновь поглотил удушающий мрак, а луна скрылась за свинцовыми облаками Долины. Бывшая надсмотрщица закрыла ладонями лицо и тихим дрожащим голосом произнесла: – Найша... ты говорила, что Луна светит всем – и злодеям и жертвам – но теперь я понимаю, что ты была неправа... Луна не может светить всем сразу... На холодный каменный пол упало несколько крупных капель слез. А Луна, тем временем, внезапно показалась из-за туч и вновь начала безраздельно властвовать на темном ночном небе, одаривая исстрадавшуюся землю Долины своим холодным светом. Элуна... Почему же ты все-таки покинула свою дочь?