ххх
Как и было сказано: эти двое переночевали на студии, репетируя девяносто процентов времени нахождения в том месте, а с утра они отправились в парк. Два больших фургона: в одном артисты переодевались, в другом стояли столы с едой и водой. Так вот, в первом фургоне в данный момент бедных Фудзимото наряжали и накладывали на них макияж: не такой уж сильный, но такой, что наложить нужно. На Фудзимото-младшую нацепили тёмно-голубые, отдаваемые серым, джинсы с подворотами и дырками на ляжках спереди, а так же цепью на правом бедре, закреплённой на чёрном поясе; на ногах высокие носки чёрного цвета с головами пришельцев и кроссовки — тоже чёрные, только подошва — белая и ребристая; на верхней части тела топ в чёрно-белую клетку с длинными рукавами, поверх него — чёрная футболка, заправленная в джинсы, без какого-либо принта. Иссиня-чёрные волосы, достигающие низа лопаток, распущены. Так же имеется чёрная повязка на глаза, которая тугим и незаметным узлом-бантом завязывается на затылке — всё для того, чтобы никто не видел её глаз, так хорошо узнаваемые даже при долгих разлуках. Фудзимото-старший был одет похоже: точно такие же джинсы, только дырки находились не на ляжках, а на коленях; такие же носки и такие же кроссовки; топа, естественно, не было — было бы очень удивительно, неожиданно и даже смешно, выйди он в таком топе; на нём была просто чёрная футболка — тоже без принта, — на правой руке браслет в виде банданы. Каштановые волосы, переливающиеся рыжиной, доставшиеся ему по наследству от отца, зачёсаны назад и закреплёны лаком. На глаза точно так же надета повязка — тоже от того, чтобы их изумрудный цвет не цеплялся в памяти у людей или же, наоборот, вновь не проявлялся и не становился узнаваем. — Ну, вот вы и готовы, — проговорил довольный Нагато, которого постоянно забавляли недовольные гримасы Фудзимото. — Через пятнадцать минут у нас выход. Будьте готовы! — и исчез из фургона, направляясь к своему месту — закулисью, из которого он будет наблюдать за выступлением (в данном случае место, специально выделенное для персонала, справа от сцены, так как на этой сцене, расположенной в парке, не было кулис). — Ну чё, готова? — спросил Фудзимото-старший, вставая со стула и потягиваясь. — Да черти с два! — цыкнула девушка. — Я спать хочу, — но тоже поднялась. — Однако, хочешь не хочешь, а на сцену выйти надо. — Ага, не забудь улыбаться и показывать всем свои прекрасные белоснежные зубки-и! — издевательски протянул брат. — Тц! Пошёл в задницу! — и с этими словами она вышла из фургона, направляя в сторону сцены. Прошло, как и говорил Нагато, пятнадцать минут, и двое артистов вышли на сцену. Там их уже ждали музыканты, занимающий каждый своё место у инструмента. Около сцены собралась немалая толпа. Парень остался на середине сцены, девушка же вышла вперёд — к самому краю, подошла к микрофону, сняла его со стойки и, выдохнув и вдохнув, резко улыбнулась и громко прокричала в микрофон, который увеличил громкость её крика в два раза: — ПРИ-И-ВЕТ, НАРО-ОД!!! — она взметнула правую руку вверх, сжавшую в кулаке, в левой же легко, словно обыденно (а оно так и есть) держала микрофон. — Давно мы с вами не виделись так, с глазу на глаз, на парковых сценах, а?! Толпа подняла руки вверх, кто-то даже запрыгал, но каждый из них кричал приветствия, признания в любви Hope и что-то ещё, что невозможно было разобрать в таком гуле. — Но-но-но! — заговорила Фудзимото. — Не так шумно, а то же вы меня не услышите, — она засмеялась, одаривая всех своим звонким смехом. — Прежде чем я начну петь: а вы этого ждёте не дождётесь, я знаю! — толпа вновь завизжала. — Прежде я хочу вам рассказать о прекрасной новости, о которой почти целый месяц только и будут ходить разговоры! — люди замолчали внимательно прислушиваясь, а Касуми сделала паузу, дразня нервишки своих фанатов. — И-т-а-к… — она посмеялась. — В последний день этого месяца на самой большой сцене Токио, *****, пройдёт отчётный концерт Hope!!! Билеты уже в продаже! Зовите всех своих друзей, зовите родных, близких, даже незнакомцев!!! А главное — не забудьте привести самих себя!!! И снова ушераздирающий вопль и визг со стороны толпы, которая — никто не даст соврать — была до чёртиков рада такой новости, ведь Hope, несмотря на свою знаменитость и востребованность, устраивала такие масштабные концерты довольно редко, чаще были такие, как сегодняшний, — в парке, на каком-то мероприятии и так далее… А всё потому, что она, как Hope — надежда, хочет просто дарить счастье и эту самую надежду людям за бесплатно, ничего не требуя взамен. — Тишь-тишь, ребят, потише, — она посмеялась. — Сзади меня музыканты уже успели выспаться, пока мы тут беседы беседуем, — толпа засмеялась, — да и мальчик-на-подпевке тоже заскучал. — Эй, а ну хватит меня так называть! — пробурчал в микрофон Мамору, или же, как его знают, Keeper, то есть — хранитель. Его ещё называют KoH, или же KH, что переводится как Keeper of Hope — хранитель надежды. — Ладно-ладно, пожалеем бедного хранителя и приступим к выступлению… — она выставила в бок согнутую в локте правую руку и, щёлкнув, прошептала: — Музыку… С нарастанием мелодии она тихо говорила в микрофон одно лишь: «Tu-tu-tu-tu», — четыре раза, а после запела: — Hai no nai fukai kage bakari Ai no nai kotae dōru mitai Jibun fuzai doko nimo inai Nai jyanai? *ххх
В это время, когда девушка начала распеваться и зажигать толпу, мимо этого места проходили уже известные нам незнакомцы: Дракен и Майки, — с ними был ещё и Такемути, а так же ещё какой-то парень, тоже из «Токийской свастики», что было понятно по форме, в которую тот был одет. Имя этого парня Мицу: Такашия, командир второго отряда, а так же один из основателей «Тосвы». — Эй, погодите! — вскрикнул он, поворачиваясь в сторону сцены. Глаза его горели, на лице играла счастливая улыбка. — Ты чё, Мицуя? — спросил Кен, наклонив немного голову и нахмурившись. — О, это же Hope, да? — посмотрев в сторону сцены, спросил Ханагаки. — Hope? — в глазах Сано читался вопрос. — Майки, ты что, не знаешь?! — удивился Такаши. — Она же одна из самых популярных молодых певиц — Hope! Три года на сцене, а уже какой результат! — О-о… — безразлично протянул командир. — Мицуя, ты чё, её фанат?! — Дракен раскрыл глаза. — О да!!! — Такаши не отводил взгляда от сцены. — Никогда не был на её концертах, даже таких, — никак не мог попасть. Я пойду? — Чего? Ты нас променяешь на какую-то звёздочку?! — прорычал Рюгудзи. — Кен-чик, не кричи, пускай идёт, если хочет, — пожал плечами Сано. — Ты серьёзно?! — Ну, да. — Майки, я тебя обожаю! — прокричал Такаши, направляясь в сторону сцены, но, почему-то, остановившись чуть поодаль от толпы, чтобы не смешиваться с ними. К нему подошёл Ханагаки, решив тоже посмотреть за выступлением, а также и немного попеть. Однако Такемити удивился тому, насколько хорошо Мицуя в пении, до такой степени, что замолчал и просто переводил взгляд с Мицуи на Hope, с Hope на Мицую, и уже наслаждался их обоими голосами. Nanimono demo nai mama Nannimo deki nai mama Ikiru nowa muda desuka Warui koto desuka Koko ni inai inai inai no wa Jibun jibun Dare mo minai minai minai mama Hakisutete sayounara** Пока Такаши и Ханагаки развлекались, пока Hope, танцуя на сцене, разливала свой прекрасный голос в песнях по всей округе, пока Рюгудзи стоял и что-то бурчал себе недовольно под нос, Сано внимательно следил за каждым движением девушки, за её улыбкой, руками, голосом… И кое-что вывел: «Вот так неожиданность… — подумал он и почему-то тихо усмехнулся, однако эту страшную усмешку Дракен всё-таки заметил, но спрашивать пока не стал: знал ведь, что сейчас друг ни черта не ответит. — А её походка по сцене что-то напоминает…», — и в его глазах загорелся огонёк.