Горжусь, что зову тебя братом! Когда все ушли, ты остался, мой друг, без тебя бы я сдался! © Группа Нервы. Друг.
— Так, — Панцзы поднял руки вверх, раскрыв ладони, доказывая свою безоружность, — мы все взрослые люди, и мы сможем порешать этот конфликт без лишней крови, я уверен… В него в пятый раз полетели тетради для конспектов, которые разлетелись клочками, как только коснулись острого угла стола. Не смотря на общую капитуляцию друга, Лю Сан всё же посмел кинуть в него снарядом. Старик Ван негодующе воззрился на него, подняв голову из-за кафедры, за которой и прятался. Провинившимся себя он не чувствовал, скорее пострадавшей стороной, хотя остальные очень настойчиво уверяли его в обратном. Но, если подумать, то и тетрадей у Лю больше не осталось. — Я всё же скажу…! — В него полетела уже книга, и он поспешил заткнуться, так как просчитался с количеством боеприпасов на другой стороне, — или нет… — ТЫ! — Кажется вновь начал твою тираду Лю Сан, пытаясь сдерживаться, — ТЫ! ДА! ТЫ! Волосы его были до того растрёпаны, что за ними не было видно лица. Толстяк ехидно подумал, что и хорошо, иначе он бы точно умер только от одного взгляда на него, не смотря на то, что фигура, некогда одетая в чёрное, была практически вся заляпана чем-то белым. Предположительно мукой. И, честное слово, Панцзы не знает, как та оказалась на бедном парне, ведь муку он оставлял аккурат над дверью в аудиторию. Предварительно закрепив небольшой мешок с искомым порошком на простецкий механизм, чтоб при открывании двери холщовая торба приземлилась аккурат на голову вошедшего, но кого волнуют эти подробности, правда? Но и плюсы определённо были — например, распущенные лохмы этого чертёнка. — Да скажи ты уже правду, Рапунцель, он будет только рад получить от тебя по шее, — воскликнул кто-то с задних рядов лекционной аудитории, предположительно какой-то однокурсник или типа того. Толстяк только испепеляюще посмотрел на смельчака, посмевшего дать прозвище его пусть и не другу, но определённо не чужому человеку, так просто. Это исключительно его прерогатива, и никому своё насиженное место он не отдаст уж точно. — Заткнись, — огрызнулись они одновременно, повернув головы на наглеца, а услышав друг друга, вновь перевели взгляд напротив. Будет лучше, если никто извне не будет мешать их разборкам. В любом случае, это дело нужно было решить малой кровью, на что не очень рассчитывал Лю Сан и очень сильно надеялся Панцзы. — Учёба только началась, я даже специально выбрал все те профильные предметы, где были указаны твои инициалы, лишь бы больше проводить с тобой время, — «обрадовал» старина Ван парня, в ожидании бурной гневной реакции, которая тут же последовала. Толстяк просто ничего не мог с собой поделать — дразнить и выводить из себя этого человека было так же необходимо, как и дышать. Тем более это не только упражнение в сарказме, но и определённое общение. И пусть, что с синяками от удара футляра из-под очков, от которого он не успел увернуться в следующий миг. Это так, сущие мелочи. — Действительно, Несчатьюшко, скоро придёт преподаватель, — пошёл снова на мирную Панцзы, — думаю стоит привести себя в порядок~ — Я тебя приведу сейчас в порядок, ты, мерзкий… — фразу он не договорил — в аудиторию вошёл преподаватель, и все замолкли. В тишине Лю Сан хлопнул дверью, поспешив в самом деле привести себя в порядок. Следом за ним медленно засеменил Ван, таща чужой рюкзак. Другим оставалось только посмеяться и поприветствовать учителя.***
Рядом с У Се присел один из одногруппников, из-за чего он поспешил чуть подвинуться, чтобы с краю освободилось немного места. Вместе с этим, он не прекратил своего занятия — мониторить через телефон места, где могли бы продать тот старый тубус или что-то из обширной дядиной коллекции. От тубуса скорее всего избавятся, так что У Се в первую очередь посещал антикварные рынки и интернет магазины, в надежде перехватить продавца. Так был хотя бы маленький шанс выйти на вора, возможно и на самого дядю, но в это вообще мало верилось. К своему стыду он всё же посмотрел рекомендованный сериал, но как и ожидалось, он не принес ни ответов, ни удовольствия от просмотра. Так ещё и Панцзы долго ржал над ним, так как в момент, когда он предлагал эту идею, он просто шутил. В общем и целом, Се потратил остатки каникул на незначительные вещи, и теперь восполнял это упущение, не прерываясь даже на обед между лекциями. Наследник семьи У тяжело вздохнул и вытянул руку с зажатым в ней телефоном вперёд на парту, одновременно другой рукой подпирая тяжёлую от мыслей голову. От этого действия щёки его надулись, и он с шумом выпустил воздух изо рта. Мысли вяло растекались в голове, теряясь в сонном мареве. Аудитория постепенно наполнялась вернувшимися с обеда студентами, и У Се уже было поднялся, чтобы пересесть поближе к преподавателю, но сидевший с краю стола парень не пропустил его, и он почти сразу бухнулся обратно. Кажется, отношение к нему не только не улучшилось, но и значительно ухудшилось, ведь раньше их сдерживал нагоняй от третьего дяди, а сейчас, когда он пропал… Думать о том, чем всё закончится очень не хотелось. Лишь бы не сломанными костями, а остальное он как-нибудь переживёт. Тем более студент, сидевший рядом, не показывал негативного отношения к нему, просто залипая в телефоне. Лишь как-то излишне близко сидел, касаясь своим бедром бедра У Се, но это совсем не было проблемой, так как в аудитории становилось прохладно. Се ещё раз обвёл взглядом помещение на наличие негативно настроенных на него студентов, которые бы стали приставать, и глазами внезапно остановился на сидевшем впереди парне. Он был самым обычным: короткие чёрные волосы, модная серьга в правом ухе, серая рубашка — лишь это было ему видно, так как тот сидел к нему спиной. Студент увлечённо что-то писал у себя в блокноте, совершенно не обращая внимания на то, что происходит вокруг, поглощённый своим занятием. И он продолжил что-то то ли писать, то ли рисовать даже тогда, когда занятие началось. У Се периодически бросал на него заинтересованные взгляды, но старался не отвлекаться от поступающей информации, пока тот наконец-то не закончил свою деятельность и не отложил рисунок чуть вбок. Только тогда У Се смог увидеть, над чем студент как упорно работал; чёрными, жирными штрихами на белоснежной бумаге был нарисован план. Неровными линиями были помечены по началу не совсем понятные знаки, красной пастой были жирно выделены стрелки, отмечая какой-то путь, а синими, почти не заметными, ещё один, совершенно в другом направлении. Се показалось это очень интересным, и чем больше он всматривался туда, тем больше поражался: видел то, с чем более не хотел бы встречаться! Чтобы подтвердить свои мысли, он стал судорожно вспоминать все повороты и комнаты, увиденные и пройденные им самим, пока картинка и вовсе не сложилась в одну единую. Этот парень нарисовал подробную карту Дворца семи звезд Вана Лу! Ту, в которой его ранили и в которой пропал дядя У Саньшен! У Се так внезапно вскочил, что привлёк внимание всей аудитории, за что принялся тут же извиняться, не упуская из головы одну единственную мысль. Кто этот человек такой? Присев обратно, он теперь и вовсе не сводил взгляда с парня внизу и его рисунка в чёрном блокноте. Неужели, он рисовал её из своей головы? Или же по памяти, так как уже был там? Нельзя и исключать, что это мог быть сумасшедший, не понимающий, что и зачем рисует. Нужно было срочно всё выяснить! С трудом дождавшись окончания лекции, Се, расталкивая всех на своём пути, поспешил догнать этого художника, но как только он схватил его за предплечье, тот с неожиданной прытью выдернул свою руку, да так, что из его рук выпал блокнот. Парень бросил какой-то совершенно дикий взгляд на У Се и, не обращая внимания на его вопросы, бросился к выходу. Догнать его уже не представлялось возможным, так как он затерялся среди других, забыв про свою вещь на полу. Се с беспокойством поднял блокнот — хоть он и не получил ответов, хотя бы этот план был с ним. Это событие уже можно было ознаменовать успехом. С тяжёлым вздохом он вернулся к своему столу, чтобы собрать тетради, как заметил, что тот самый парень-сосед до сих пор сидит там. Он чуть наклонил голову вбок и, не отрывая глаз, смотрел на У Се. Тысячи мурашек прошлись по его спине, когда он осознал этот факт. Глаза незнакомца при этом оставались такими пустыми и грустными, что Се даже провёл параллель между им и Молчуном, но быстро отмёл это, так как они были совершенно не похожи ни лицом, ни даже телосложением. Под чужим внимательным взглядом он быстро собрал свои вещи и покинул аудиторию — в следующий перерыв он должен был встретиться с Толстяком. На последок, бросив взгляд назад, он осознал, что странный сосед так и остался сидеть за партой, уставившись на выход, будто ждал чего-то или кого-то. Но что он ожидал от У Се?***
— Цветочек сбросил смс, — поделился У Се с Панцзы, когда его телефон пиликнул, — он приглашает нас на своё выступление в театре сегодня вечером… — Я в деле! — Весело отозвался друг, развалившись на лавочке в парковой зоне университета: раскидистые ветви бонсая не спасали от солнечных лучей, но и Толстяк очень хотел погреться. — Ты обещал помочь мне, а сам каждый вечер где-то пропадаешь, — упрекнул беззлобно У Се, слегка толкая ладонью в голень лежащего товарища, но так и не отрываясь от листка перед собой, — как думаешь, тот парень был в гробнице? — Я не помню его, — спустя несколько секунд раздумий, ответил Толстяк, не открывая глаз, так как осеннее солнце светило беспощадно, и, закинув руки за голову, принялся бубнить, — на практику таких не берут, скорее всего это очередной поехавший на этой теме чувак. Да и сдался тебе этот художник-засранец? Не мог зайчиков что ли порисовать там, а ты тактично не заметить это? — Но вопреки он дал мне какую-то подсказку, — нахмурился парень, игнорируя слова Вана и всматриваясь в красные стрелочки, вспоминал свой примерный путь по гробнице, — не думаешь, что отмеченный путь смутно похож на наш маршрут там? — Да забудь ты это уже! Если будешь верить всяким… — он с некоторым усилием привстал и пододвинулся к У Се, выхватывая из его рук блокнот и резким движением отрывая намеченный план. Быстро и совершенно беспощадно. -Эй! Верни! — Не успел возмутиться наследник семьи У, пытаясь забрать его обратно, толкаясь с другом, — я думаю, что это важно, только не придумал пока, почему… — Да ты глянь на эти каракули! Он пальцами чтоль рисовал своими корявыми? — Обратно ложась, Панцзы поднёс листок поближе, кинув остатки блокнота в У Се, и стал рассматривать его в свете солнечных лучей. Как тут же вскочил. — Смотри! — Что, оценил его талант таки? — С иронией бросил друг, тем не менее бросая взгляд туда, куда указывал Старина Ван — в самую середину оторванного листа. — Тц, не умничай тут, лучше иди сюда, смотри, тут слова, — и, опустив ноги на землю, он наконец-то сел как следует, сразу же поднимая листок повыше над головой, — не знаю, кто был этот твой засранец, но он продумал всё до мелочей. «Нач-ни сна-ча-ла», — по слогам прочёл Толстяк смутно различимые иероглифы, которые были стёрты ластиком, но рельеф от них остался на бумаге. — Что за бред? — Вырвав листок из чужих рук, У Се повертел его и ещё раз рассмотрел как следует, — он точно что-то знает! — «Начни сначала» — это он имеет ввиду саму гробницу да? — Уточнил Панцзы, тут же как-то теряя интерес к листку, — тут не меня спрашивать нужно про путь, я там думал только о том, чтобы не умереть под ближайшей ловушкой… У Се на это промолчал, спрятав листок в карман. В следующее мгновение, чувствуя опустошение, он опустил голову вниз, то ли прячась от солнца, то ли окончательно запутавшись. — Эх, нам нужен Сяо гэ, — пришёл к выводу Толстяк, рассматривая бонсай впереди и прогуливающихся мимо студентов, — он наверняка помнит, где мы там бродили так долго… — Не называй его так, — буркнул Се, на автомате поправляя: после загадочного исчезновения, У Се запретил так звать Молчуна, отказавшись от права дающего имя. Как бы не было от этого неловко — всё что было там, там и осталось. — Ты так на него необоснованно обижен… — цокнул Ван Панцзы, пытаясь заглянуть в лицо товарища, который скрыл его, сгорбившись и уставившись себе под ноги, локтями упираясь в колени, — прошло уже больше месяца, конечно я как-то тоже привязался к нему за время нашего приключения, но что было, то было… — Нет Толстяк, — помотал головой У Се, говоря слегка приглушённо, — что было не прошло — продолжается и по сей день, потому что последствия мы до сих пор хлебаем, это касается как и Чжан Цилина, так и третьего дяди. Закончится только тогда, когда я увижу живого и невредимого Профессора У! — У Се, — обречённо вздохнул друг, покачав головой, — тогда ответь мне на вопрос, если бы Братец был сейчас здесь, разве не решилось бы большинство твоих «проблем»? — В воздухе он даже изобразил эти самые кавычки пальцами, давая понять что он думает обо всех этих его заботах в последнее время. — Не знаю, — подумав, сказал он, когда на ответ Панцзы уже и не рассчитывал, — я одновременно хочу и не хочу его видеть… это странно звучит, но я думаю, с ним всё не так просто, как кажется… Окажись он здесь, боюсь проблем только добавится… — Ты много думаешь, Наивняш, — похлопал по плечу Толстяк, вставая, — я рядом и готов разделить с тобой все невзгоды как друг и как брат, просто положись уже на меня, а не выкидывай так резко за борт. Научись дружить, восполняя потерю за все эти годы, и увидишь, как легко всё решается, когда рядом с тобой я… — Толстяк, я… — поток его мыслей прервал товарищ, когда тот поднял вверх голову, чтобы ответить. В голосе его сквозила грусть. — Не говори сейчас ничего, — вновь покачал головой Ван, — подумай, пока я на занятии, и приходи посмотреть на Цветочка — он не просто так тебя позвал туда, я уверен! — Спасибо, — улыбнулся впервые за последние дни У Се, ощущая облегчение, — я приду, встретимся у входа. — Ага, ну, я пошёл, — помахал рукой Старина Ван, прихватив свой рюкзак, — и да, — уже отойдя ближе к корпусу, окликнул он, довольно громко произнося, — я тоже сильно скучаю по нему! У Се кивнул и тут же почувствовал, как растекается тепло в груди. Он принялся собирать свои вещи с лавочки, довольно улыбаясь, так и не поняв, было ли это тепло его, или того, с кем он связан проклятьем — боль и головокружение не появлялись с началом учебного года. А может тепло и вовсе чувствовали двое.***
Пекинская опера всегда была чем-то важным не только для каждого жителя Китая, но и в первую очередь для тех, кто выступает в её составе. Красочные костюмы, зачастую громадные головные уборы, плотный и яркий макияж, чётко отточенные движения и, конечно же голос. Пронзительный, живой, подвижный — голос должен передать все чувства персонажа. Оперные певцы отдавали годы оттачиванию и совершенствованию своего голоса, а случалось, что отдавали и всю свою жизнь. Сяо Хуа с детства восхищался этим искусством, он не только обучался у лучших учителей древней театральной национальной оперы, но и обладал талантом, который с удовольствием демонстрировал на публике. Его плавные движения и пронзительный тембр сводили с ума многих ценителей искусства, и без них он, конечно же, не стал бы тем, кем является сейчас. У Се и Панцзы были людьми, которые на самом деле только делали вид, что Пекинская опера их хоть как то задевает. Родители никогда не водили их на постановки, а скачущие по сцене люди не вызывали интереса. Весь вечер, в течении которого выступали актёры и певцы, друзья делали вид, что точно понимают зачем они здесь, и что происходит в постановке. На деле же, Панцзы сдерживал свой смех уже который час, а У Се, кажется, заснул ещё в самом начале. — Наивняш, как ты можешь спать?! — Каждый раз будил его Толстяк, пихая локтем в бок и шепча очень тихо, — я не могу больше, У Се, я даже не понимаю где здесь Цветочек под слоем грима! — Панцзы, просто заткнись и смотри, всё более чем понятно! — Отмахивался он, пытаясь урвать ещё минутку сна, — у меня с детства выработался иммунитет на это, так как все репетиции Се Юйчень проводил в моём присутствии, поэтому дай мне просто поспать, ага? — Ну нет, ах-ха, — не унимался товарищ, — у меня уже живот болит, я не могу больше это слушать! Как раз в этот момент женский голос взял ещё более высокую ноту, падая на колени на сцене и изображая вселенскую скорбь и боль. Разноцветная одежда рассыпалась по полу, а музыканты с нарастающей били в барабаны и другие национальные инструменты. — Уахахах, — в тон ей забился на кресле Толстяк, задыхаясь и сильно покраснев, — это…это похоже, ха-ха, похоже на крик цикад в брачный период! * — Что? — Заулыбался У Се и, придвинувшись ближе к уху Вана, поделился, — чушь это, вот я в детстве сравнивал его с электрической машинкой для бритья, вот что действительно странно, а цикадами ты уже никого не удивишь… — С чем? Аха-ха, чёрт возьми, я теперь представил, как он поёт под аккомпанемент бритвы, — и заржал уже натурально, не сдерживаясь, на что сидевшая рядом женщина грозно на него посмотрела, быстро-быстро обмахиваясь роскошным веером. У Се подхватил его смех, но чуть тише, не желая обращать на себя внимания. Хватит и того, что они притащили букет цветов, чтобы подарить их потом на западный манер Се Юйченю. Они планировали сделать из этого целое шоу, чёрт возьми, и отомстить за все эти часы унижения! Но получилось так, что шоу наблюдали как раз таки они. По окончании, когда друзья стояли чуть поодаль, дабы словить звезду этого вечера, их опередил кто-то другой. С огромным букетом из различных цветов розового оттенка, мужчина стремительно перехватил певца перед заходом в гримерную. За букетом не было видно лица мужчины, лишь силуэт, одетый в чёрное, поэтому идентифицировать его было весьма сложно. И кажется, Цветочек был не очень рад ему. — Даже не думай оставить это у меня! — Возмущённо отозвался громкий голос друга, — я, видимо, наивно надеялся, что ты тогда пошутил! — Как я мог пропустить грандиозный выход моей звёздочки? — Отозвался в ответ знакомый голос. Подозрительно знакомый голос. — Четырёхглазый? — Воскликнул сразу же Панцзы, подлетая ближе к парочке и заглядывая за цветы с другой стороны, — нет, я не верю своим глазам! Наивняш, тут твой учитель пристаёт к молодёжи! — Раз так, не думаешь примерить очки, вдруг они будут тебе полезнее, чем мне? — Не остался в долгу Ци Хей, узнавая в пришедших своих знакомых, которым до сих пор преподаёт различные уроки по выходным. У Се вежливо поначалу кивнул, приветствуя, но от вопроса не удержался, так как совершенно не понимал, как его друг стал знаком с его учителем. — Эм, но в каких вы отношениях? — Показал пальцем он сначала на одного, со сложенными на груди руками, и на другого, которого не было видно за роскошным букетом. Сложно было даже представить, что могло связывать этих совершенно разных людей. — У Се, я рад, что ты пришёл, — начал с малого Цветочек и, переведя взгляд на удивлённого Панцзы, продолжил, — всё сложно, но в любом случае, мы просто знак… — Мы женаты! У нас даже есть кольца, смотри! — Перебил его Чёрные очки, выпячивая вперёд свою руку с кольцом и щеголяя довольной улыбкой. Выглядел при этом точно ребенок, демонстрирующий свои игрушки. — Что? — Только и смогли вымолвить в ответ товарищи, переводя взгляд с одного лица на другое. Брови Панцзы поднялись настолько высоко на лбу, что за чёлкой их не было даже видно, а У Се уронил букет на пол. Этот вечер, кажется, не закончится никогда. * Самцы цикады во время пения в брачный период издают звуки в 100 децибел, что оглушает так же, как очень шумный оркестр. Послушайте сами, это действительно невероятно.