* * *
Они шли по равнине уже восемь дней и постепенно приближались к Эдорасу, когда размеренное течение их путешествия разрушил тревожный голос Арагорна. — Всадник, — сообщил он, поднявшись с земли. — Один, но движется в нашу сторону. Неожиданно все взгляды обратились к Искорке. — Не смотрите на меня так, я понятия не имею, кто это. Не было никакого всадника, — развела она руками, — был отряд полуорков и урук-хаев, был конный отряд Эомера, что их перебил. Никаких одиночных всадников быть не должно. Арагорн озадаченно потер рукой подбородок. — Тогда, пожалуй, найдем укрытие и затаимся на время, — принял он решение. — Посмотрим, что это за конный. Подходящее место для скрытного наблюдения они нашли не сразу. В конце концов им попалась удобная груда камней, образовывавшая небольшой полузакрытый грот, в котором они устроились, ожидая приближения всадника. Но подпускать его близко к укрытию не понадобилось: лишь только всадник показался на равнине, острый взгляд Леголаса различил его гондорскую броню, а немного погодя и рыжую макушку, и белый рог на поясе. — Боромир?! — удивленно воскликнула Искорка, услышав описание конного от Леголаса. — Но он уже давно должен был добраться до Минас Тирита! — Вот и узнаем, что его задержало, — ответил ей Леголас, и они не таясь выдвинулись навстречу Боромиру. Тот заметил их не сразу — лориенские плащи хорошо маскировали своих владельцев — и потому отряду удалось застать на его лице выражение крайнего изумления. — Не обманывают ли меня мои глаза? — проговорил Боромир, вплотную подойдя к ним. — Вы часть отряда, покинувшего Ривенделл на исходе ноября! — Верно, — отозвался Арагорн. — Но ты выдвинулся прежде нашего. — У меня нашлось много дел в пути, — и Боромир начал рассказывать им, как выйдя из Ривенделла он не последовал по Великому восточному тракту, а сразу свернул на юг и довольно долго шел скрытно. Двигаясь вдоль устья Бруинена, он без сложностей преодолел весь Эрегион и добрался до Лебяжего разлива уже к середине декабря. Однако дальше судьба не была к нему так благосклонна. — Я намеревался пересечь Гвалто вброд у Тарбада, также как и по пути в Ривенделл, но к переправе вышел уже глубокой ночью, — рассказывал Боромир отряду, — и решил дождаться утра. Но едва я прилег для короткого отдыха, как по кустам поползла холодная тень. Вначале я не придал этому значения: гондорского воина не запугать туманом, легшим на берег реки — но холод все надвигался. Наконец, мне почудился вдалеке стук копыт и я решил переходить реку немедля. Я с трудом успокоил лошадь, перебрался на другой берег, и решил более не останавливаться, но продолжить путь удалось лишь до первого густого пролеска. На меня напали дикие племена дунландцев, грабившие путников на Зеленом тракте. И если бы не отряд Теодреда, разведывавший обстановку в долине Гладуина, я бы не отбился от них... — Боромир замолчал и потупил взгляд. — Теодред достойный сын своей земли, — разрушил повисшее молчание Леголас. — Был достойным, — откликнулся Боромир. — Он погиб четыре дня назад в битве у Изенских бродов, и я не смог отплатить ему за спасение своей жизни, — и Боромир принялся дальше рассказывать печальные вести. После спасения от дунладнцев он присоединился к отряду и закончил с ним разведку, показавшую тревожное положение. Саруман, о переходе которого на сторону врага Боромир поспешил предупредить Теодреда, вооружал дунландцев, нанимал их на службу и распускал нелепые слухи о жестоких нравах рохиррим. С этими вестями отряд вернулся в Эдорас, но король Теоден не был доволен докладом сына и не поверил в предательство Изенгарда. Слова Боромира разозлили его еще больше. В Эдорасе Боромир провел почти всю зиму, тщетно пытаясь призвать Теодена к объединению с Гондором перед лицом угрозы с востока. Он присоединился к отряду Теодреда и был с ним во время битвы у Изенских бродов. — Я принес королю страшную весть о гибели сына, в надежде, что это заставит его одуматься и ответить на нападения Изенгарда, но тем лишь обрушил гнев на себя самого. Теоден обвинил меня в гибели Теодреда, и хуже того, обвинил весь Гондор в моем лице в забвении старых союзов. Он изгнал меня из Рохана, — сквозь зубы проговорил Боромир, — но прежде я еще успел сослужить ему службу. Вчера на закате с отрядом верного марке Эомера мы перебили большую группу темных тварей. На том я распрощался с рохиррим и теперь, наконец, следую по зову своего сердца в Минас Тирит. — Выходит, Гондору не приходится рассчитывать на исполнение старых клятв, — заговорил Арагорн. Настал его черед делиться новостями, и он кратко рассказал Боромиру об их походе. На рассказе о нападении Черных всадников и гибели Гендальфа Боромир неверящим взглядом уставился на Арагорна, который предусмотрительно умолчал о роли Искорки. Боромир не мог поверить, что отряд почти сразу лишился волшебника, который в его глазах был единственной надеждой на успех всего предприятия. — Теперь мы держим путь в Эдорас, — закончил Арагорн свой рассказ, и Боромир устало вздохнул. Он не верил, что полурослик справится, а значит у Гондора оставалось все меньше шансов в этой войне. — Не ждите радушного приема, — покачал головой Боромир и бросил угрюмый взгляд на остатки братства. Разношерстная компания, одетая в серо-зеленые лориенские плащи не внушала ему никакой надежды на успех, хотя он и был немало удивлен тем, что они все же выжили и забрались так далеко. Оставалось только надеяться, уговаривал он сам себя, что удачи этих шестерых хватит на весь Гондор. — Арагорн, — заговорила в наступившей тишине Искорка, — не стоит ли нам последовать вместе с Боромиром? По лицу Арагорна пробежала тень сомнения. Но уже в следующий миг оно было отброшено, и решительность снова взяла верх. — Нет, я должен хотя бы попытаться призвать Рохан к союзу! Если король не захочет услышать меня, то может быть его племянник прислушается к голосу разума? — Теоден заточит Эомера в темницу, ты же знаешь об этом, — возразила ему Искорка. — Откуда такая уверенность? — спросил внимательно слушавший их Боромир. Искорка и Арагорн переглянулись. Она не доверяла Боромиру до конца и боялась рассказывать ему правду. — Я же ученица волшебника, — решилась она на полуправду. — Я могу заглядывать в будущее. — Потому Элронд отправил тебя с отрядом? — внезапно проговорил Боромир, и она не стала возражать. — Но если это правда, нужно предупредить Эомера! Он движется со своей дружиной обратно в Эдорас, и не ожидает гнева короля! Так вопреки всем сомнениям Искорки они вместе с Боромиром, рассчитывавшим перехватить по пути Эомера, направились в город. До столицы им оставалось не больше одного дневного перехода, но догнать конный отряд Эомера они, конечно, не смогли. Приближались к Эдорасу они в угрюмом молчании, настороженно ожидая реакции стражи на возвращение Боромира, да еще и в компании странных спутников. Расположенный на холме город хорошо просматривался издалека, и отряд на мгновение остановился, любуясь силуэтом золотого дворца на фоне заснеженных пиков Белых гор. Внутри крепостной стены Леголас уловил оживленное движение, и это всех насторожило. Искорка, не ожидавшая от этого визита ничего хорошего, глубоко вздохнула и надела на голову капюшон, пытаясь остаться неузнанной для шпионов врага. — Ну что, идем? — обратилась она к отряду и они вышли на дорогу, ведущую к воротам в крепостной стене. Они приближались к проходу и готовились в любой момент услышать голоса стражников, но их не последовало. Наконец, они подошли вплотную к воротам и обнаружили, что их никто не охраняет. — Безумие! — воскликнул на это Боромир, и отряд беспрепятственно вошел в город. Казалось, их появление осталось для всех незамеченным, что, впрочем, вполне объяснялось открывшейся их взглядам картиной. Эдорас был похож на растревоженный осиный улей. Между надворными постройками и домами коневодов, стоявшими прямиком за крепостной стеной, в невероятном оживлении ходили люди, нагруженные тюками и корзинами. На улицах были выставлены телеги, в которые спешно запрягались лошади и грузились корзины с едой и утварью. Все вокруг пребывало в хаотичном движении. Домашняя птица разбегалась по двору какого-то маленького хозяйства, ее ловила простоволосая женщина, причитавшая на незнакомом Искорке языке. Босоногие дети бегали по дороге и получали порцию отменной брани от налетавших на них взрослых. Перед домами выставлялись мешки с зерном и грузились на телеги. У небольшой кузницы, скрывшейся в отходящем от главной улицы переулке, выстроилась очередь из разновозрастных мужчин с простым оружием и даже рабочей утварью в руках. Проходя мимо очередного двора Арагорн окликнул молодого мужчину, выходившего из сеней. — Что стряслось в городе? — спросил он, и мужчина неохотно остановился. Вслед за ним из сеней выбежал ребенок, маленькая девочка, которую он подхватил на руки. — Король отдал приказ собрать всех способных носить оружие, а остальных — отправить в укрытие, в Дунхарроу, — спешно ответил мужчина, усаживая девочку на телегу. Искорка и Арагорн удивленно переглянулись. — Но что заставило короля переменить свое решение? — спросил Боромир. — Спросите тоже, господин. Не моего ума это дело! Да только после прихода волшебника в город все переменилось. — Волшебника? — встрепенулась Искорка. — Какого волшебника? Мужчина недовольно осмотрел ее. — Волшебники не представляются простым конюхам, — ответил он и вернулся ко входу в сени, где стояли мешки, тюки и корзины, очевидно, приготовленные для отправки в Дунхарроу. — Но как он выглядел? — не унималась Искорка. — Каким он был? — Придурковатый старик. Как и все волшебники. — Он был одет в белое? — нетерпеливо спросила Искорка мужчину, пока тот грузил тюки. — В белоснежные одежды? — Белоснежные? — переспросил он, нагнувшись за корзиной с яблоками. — О нет, он был весь какой-то грязный. — Серый? — Скорее зеленый, — усмехнулся конюх. — Я бы даже сказал, замшелый, будто пару сотен лет пролежал под каким-нибудь деревом и теперь наконец выбрался на белый свет. Но Искорка уже не слушала мужчину, на ее лице расцвела широкая улыбка. Она не могла сдержать нетерпения и ринулась вверх по улице в сторону дворца. Радагаст. Он здесь.* * *
Искорка стояла перед рядом красиво украшенных копей и с интересом разглядывала их золоченые рукояти. Оказаться в числе остальных членов братства в оружейной комнате королевского дворца было большой честью, о которой она, после своего поистине провального знакомства с королем и его приближенными, не могла и мечтать. В полном соответствии с гордым званием ученицы волшебника, она выставила себя чудоковатой идиоткой перед Теоденом, его племянником и всей королевской стражей, когда вся в мыле после быстрого бега в горку появилась перед Медусельдом. Радость, охватившая ее при мысли о встрече с Радагастом, затмила все доводы рассудка и заставила ее побежать напрямик к хорошо охраняемым дверям дворца. Стражники, стоявшие возле золоченых колон прохода, недоуменно переглянулись, увидев неизвестную. — Радагаст там? — без предисловий обратилась она к страже, восстанавливая сбитое дыхание. Стража переглянулась. — Ну же! Радагаст, волшебник! — повторила она свое восклицание. — Такой... Замшелый! С посохом ходит, — Искорка перебегала взглядом от лица одного стражника к другому. — Мог приехать сюда на кроликах. — Кто вы такая? — задал наконец вопрос стражник, стоявший справа от входа. — Я Искорка, — ничуть не смутившись представилась она. — Я ищу волшебника, сообщите ему обо мне! Тут их разговор по-видимому заинтересовал кого-то более важного, двери открылись и перед Искоркой возник темноволосый мужчина средних лет, одетый в тяжелый доспех. — Кто вы такая? — неоригинально повторил мужчина вопрос стражника. — И что вы делаете перед дверями дворца? Искорка уже переминалась с ноги на ногу от нетерпения, она была уверена, что Радагаст где-то рядом. — Меня зовут Искорка, — повторила она, привставая на носочки и пытаясь заглянуть в открытую дверь дворца. — Я ученица Радагаста, ну же, скажите ему, что я здесь! Мужчина в ответ лишь внимательно ее осмотрел. Она упрямо посмотрела ему в глаза и поджала губы, сдерживая рвущуюся с языка колкость. Но тут из-за спины мужчины раздался голос: — Все же стоило назвать тебя Торопыгой! — ворчливо заговорил Радагаст, и Искорка, воспользовавшись моментом, промелькнула мимо обернувшихся на голос стражников и попала внутрь дворца. — Радагаст! — кинулась она на ему шею и с удовольствием вдохнула запах сладких трав, которым пропахла его одежда, да и сам он. — Радагаст! — повторила она куда-то ему в плечо, когда его левая рука прошлась по ее спине. Он отстранился и посмотрел ей в лицо. На глаза навернулись слезы, и Искорка стерла их тыльной стороной ладони. Она скучала по Радагасту, безумно скучала, так, как скучают по дому в долгой и опасной дороге, как скучают по спокойной и простой жизни в минуты страха и неустроенности. Радагаст внимательно рассмотрел ее лицо и широко улыбнулся. — Я тоже скучал, Искорка, — сказал он, и она сглотнула собравшийся у горла комок. — Но мы ведем себя слишком неучтиво для гостей королевского дворца, не находишь? И только теперь Искорка опомнилась. За разыгравшейся сценой с недовольным выражением лица наблюдал статный мужчина, весь вид которого выдавал в нем королевскую особу. Рядом стояла молодая женщина: ну, конечно — Эовин; и недоуменно оглядывала ее фигуру. Искорка в тот же момент осознала, что это полный провал, и силилась найти слова, чтобы заполнить образовавшуюся паузу. Но и это не было бы такой катастрофой, если бы несколькими минутами ранее, пробегая по единственной мощенной улице Эдораса вверх, она не налетела на высокого роханского воина, не сумевшего вовремя опознать в ней угрозу и отойти с дороги. "Смотри куда идешь!" — недовольно прикрикнула она тогда на него, и продолжила свой бег, не зная, что только что познакомилась с королевским племянником. И тем не менее, сейчас Искорка стояла в оружейной вместе с остальным братством и выбирала себе доспех. Первое нелестное впечатление от знакомства с ней, видимо, удалось сгладить остальным членам отряда, вошедшим в Медусельд почти сразу после ее воссоединения с Радагастом. Король Теоден был настолько рад возвращению Боромира, что ее фигура в миг перестала его интересовать. Он радушно принял его и учтиво извинился за свои прошлые поспешные слова. Впрочем, и остальные члены отряда заинтересовали короля. — Хоббиты? — переспрашивал Теоден, с интересом рассматривая стоявших перед ним Мерри и Пина. — В наших краях вы герои детских сказок, не думал, что мне выпадет проверить их правдивость! Вы дорогие гости в Рохане, — обратился он уже ко всему отряду, — и мне жаль, что гостеприимство эорлингов вам придется познать в такой темный час. Но вы вольны укрыться в горах, вместе с моим народом. — Мы не оставим сынов Эорла! — горячо ответил Арагорн. — Настало время нам поднять мечи вместе. Так им выпала честь выбрать из личного обмундирования Теодена броню и оружие себе по нраву. Искорка провела рукой по гладким шлемам, украшенным конским волосом, и вгляделась в свое отражение в блестящем металле. Рядом с ней стоял Гимли и она, улыбнувшись, сняла с полки небольшой темный шлем с красивым витиеватым орнаментом и протянула его гному. — Смотри, кажется этот сделан прямо для твоей головы, — проговорила она с улыбкой, заранее зная, что детский шлем самого короля сядет на голову Гимли как влитой. — Хм, и правда, — проговорил гном, вертя шлем в руках. — Смотри, Леголас! Кажется, это то, что надо! Стоявший в другом конце помещения Леголас посмотрел в их сторону и Искорка поспешила вновь перевести взгляд на золоченые шлемы перед собой. С Леголасом они разругались в пух и прах не далее, чем четверть часа назад, и она все еще чувствовала клокочущую в груди злость. — Хочешь посмотреть на амуницию роханских воинов? — с улыбкой спросил он ее, когда они шли по коридору в сторону оружейной. — Да, конечно, — улыбнулась она в ответ. — И не только посмотреть. Раз уж король Теоден не выгнал меня после моего неучтивого поведения, я с радостью выберу что-нибудь. Может быть, найдется подходящая для меня кольчуга? — Но зачем она тебе? Даже лучшие роханские мастера не сделают кольчугу достаточно легкой для тебя, — возразил Леголас, и этот намек ее уколол, но она промолчала. — К тому же, в Дунхарроу она тебе не пригодится. На это замечание она уже не смогла смолчать. — С чего ты взял, что я отправлюсь в Дунхарроу? — ощетинилась она, сложив руки на груди. — Но куда же еще, — недоуменно уставился на нее Леголас. — Это же решенный вопрос, вы с хоббитами присоединитесь к леди Эовин, — Мерри и Пиппин и правда уже приготовились к путешествию в горы и шли в оружейную скорее из любопытства. — И кто же это решил? — разозлилась Искорка. — С чего это ты взял, что я не отправлюсь с вами в Хорнбург? Тут уже вышел из себя Леголас. Он остановился и пораженно уставился на нее. — Ты с ума сошла! Ты не отправишься в Хорнбург! — Это еще почему? — она тоже остановилась и взглянула на него исподлобья. — А что, неужели не ясно? — но на это его восклицание ответа не последовало, она лишь сильнее поджала губы. — Ты можешь умереть, Тинвэ! — горячо сказал он. — Тоже мне, новости! Если ты вдруг еще не знаешь, я смертная! И я абсолютно точно когда-нибудь умру! — зло выплюнула она и широким шагом начала догонять остальных, гневно раздувая ноздри и сжав кулаки. Признаться, Леголас застал ее врасплох. Она была так рада встрече с Радагастом и так воодушевлена мобилизацией Рохана, что даже и не задумалась, что будет делать сама. Никакого особенного желания ехать в Хельмову Падь, что бы она ни наговорила Леголасу, у нее не было, и уж точно умирать она не спешила. Но его снисходительное и в некоторой степени покровительствующее отношение взвинтило ее до предела. Теперь она активно выискивала себе не только доспех, но и какое-нибудь оружие, поскольку всерьез вознамерилась ехать в Хорнбург. "Что ты будешь делать на поле боя? На что ты надеешься?!" — вопил в ее голове голос рассудка, но она зло стискивала зубы и отмахивалась от него. Во что бы то ни стало, она хотела доказать эльфу... Она и сама не знала, что именно она хотела доказать. Сзади нее раздался лязг и грохот. Она обернулась и обнаружила, что Пиппин перевернул стоявшие на полу в аккуратном ряду щиты и теперь виновато озирался по сторонам. Леголас и Арагорн уже выбрали кольчужные рубашки, и теперь помогали Пиппину восстановить порядок. Она подошла к ним и не глядя на Леголаса присоединилась. — Ну что, выбрала себе что-нибудь? — зло спросил Леголас, игнорируя осуждающий взгляд Арагорна. — О да! — не осталась в долгу Искорка. — Я нашла отличную кольчугу и прекрасную латную кирасу. Тяжелую, — добавила она из одного лишь упрямства. — И пожалуй, я возьму еще вот этот лук, — продолжила она, протягивая руку к висевшему на стене луку. — Зачем? Ты же не умеешь стрелять! — Вовсе нет! Все я умею! — Прекратите перебранку, — не выдержал в конце концов Арагорн, и Искорка вышла из оружейной комнаты, демонстративно задрав подбородок. На обед, который проходил в невероятной спешке из-за отправления роханских воинов в Хорнбург, Искорка пришла полностью готовая к отъезду, надев кольчугу и кирасу с выгравированной на груди лошадью прямо на свою привычную одежду. Тяжелый металл непривычно сковывал движения и был очень неудобным, но она вовсю делала вид, будто ничего необычного не происходит. Она уселась рядом с Радагастом и, сжав в руке вилку, принялась нанизывать на нее куски картошки и отправлять их в рот. Вилка стукалась о тарелку с неприятным звуком, но она продолжала с силой вонзать ее в картошку. — Какой прекрасный доспех ты выбрала, — сказал ей сидящий рядом Радагаст. — Спасибо, — ответила она ему, — но не все согласятся с тобой. — Вот как? — удивленно поднял брови Радагаст. — Да, Леголас полагает, что такие доспехи не по мне, — ответила она, поджав губы. — Я этого не говорил! — упрямо возразил Леголас. — Я лишь сказал, что тебе не место на поле боя! — О, значит, ты отправляешься в Хорнбург? — невозмутимо уточнил Радагаст. — Да, ты возражаешь? — с вызовом ответила ему Искорка. — Что? — удивленно спросил тот. — Нет, конечно нет. Ты будешь там действительно полезнее... Я что-нибудь придумаю, — он отвернулся обратно к своей тарелке. — Придумаешь? О чем ты? — Ни о чем, не обращай внимания. Тебе действительно стоит отправиться в Хорнбург, ты сможешь многое сделать. Я справлюсь как-нибудь сам. — С чем справишься, Радагаст? — спросила она опять и он нехотя снова повернулся к ней. — Признаться, — медленно начал он, — я рассчитывал, что ты окажешь мне помощь в одном деле и отправишься со мной в Фангорн. Но если ты приняла решение, я, конечно, не могу тебя ни к чему принуждать, — на этих словах Радагаст доел свой картофель, отложил вилку и встал с места. — Но мне пожалуй пора, не стоит задерживаться. Удачи в битве! — и на этом он развернулся и направился в сторону выхода из дворца, на каждый шаг тяжело опираясь на свой посох. Искорка несколько долгих минут смотрела ему в след и наконец решилась. — Радагаст! Стой! — воскликнула она, вскочив с места и направившись к уже достигшему дверей волшебнику. Наблюдавший за этой сценой с тихим любопытством Арагорн усмехнулся, и посмотрел на обескураженного Леголаса. — Тебе есть чему у него поучиться, — проговорил Гимли, хлопнув того по плечу, и заливисто засмеялся.* * *
В Фангорн Искорка и Радагаст направились верхом, планируя преодолеть путь до леса напрямик через равнину быстрее, чем отряды пеших и конных рохиррим доберутся до Хорнбурга. Без помощи леса у Рохана в этой битве было совсем мало шансов, но Радагаст, проведший до этого в Фангорне почти два месяца нисколько не сомневался в Древне. — Мы с ним здорово поболтали, — делился он с Искоркой своими впечатлениями. — Энты, знаешь ли, мудрый народ, хоть и неторопливый. В дороге Радагаст рассказал ей весь свой путь с момента их расставания у Беорна в сентябре. Когда Искорка поведала ему, что была в Росгобеле и нашла его послание, он широко улыбнулся, но сразу же погрустнел. Не оставалось сомнений, что он вспомнил свой старый дом и любимый лес, который теперь был потерян. — Куда ты дел кроликов? — не могла не спросить она, когда речь зашла о Росгобеле. — Ох, милая, они погибли, все до одного, — печально отозвался волшебник. — Я уехал на них из дома, но на тракте, недалеко от слияния Андуина и Келебранта, на меня напали полуорки. Уходя от погони, мы сорвались с обрыва, я успел в последний момент зацепиться за склон, но они разбились вместе с салазками, — он замолчал и устало прикрыл глаза. — После этого я долго блуждал по равнине, скрываясь от различных слуг врага, пока наконец не добрался до Фангорна. — Мне так жаль, — искренне отозвалась Искорка, и Радагаст лишь устало кивнул ей. Она тоже поспешила рассказать ему о своем походе, и история ее выдалась подробной и длинной. Она начала от самой их встречи с хоббитами в Бри, и не утаила ни одной подробности. Она делилась с ним всеми своими страхами, всеми сомнениями, раскрыла мельчайшие червоточины своей совести, и с каждым словом будто освобождалась от тяжкого груза. — Я боюсь, Радагаст, — поделилась она с ним, когда усталые лошади перешли с рыси на шаг, — огня во мне будто стало больше, теперь я знаю, что смогу выпустить его почти в любой момент, стоит лишь разозлиться. Я превращаюсь в чудовище, да? — Вовсе нет, — успокаивал он ее, — но ты должна научиться этим управлять. Зажги его сейчас. — Что? Поджечь что-нибудь? — не поняла его она. — Тогда нужна какая-нибудь ветка или хотя бы трава... — Нет же, тебе не нужно ничего, чтобы зажечь огонь. Если ты захочешь, он будет гореть у тебя прямо в руках. Искорка с удивлением посмотрела на свою правую ладонь. Гореть в руках? Она попыталась представить это, но не получалось. — Ты пытаешься нарисовать его у себя перед глазами, — заговорил наблюдавший за ней Радагаст, — но это неправильно. Ты просто должна велеть ему появиться, также как ты велишь своим пальцам сжаться или векам опуститься. Она вновь перевела взгляд на руки. "Появись!" — подумала она, но ничего не происходило. — Представь, как это произошло в предыдущий раз, — сказал Радагаст и она вспомнила, как подожгла дрова на стоянке. "Зажгись!" — попыталась приказать она, но не выходило. "Зажгись!" — она буравила взглядом открытую ладонь, но ничего не происходило. Тогда она закрыла глаза и вернулась мыслями в тот вечер у Андуина. Было холодно, она вся дрожала, выбравшись из холодной лодки, а Гимли все возился с дровами и никак не мог разжечь их. В груди родилось яркое чувство, это было раздражение. Она поймала его и начала будто распалять. Наконец, оно разлилось по всему телу и она щелкнула пальцами правой руки. Открыв глаза она увидела, как прямо на ее ладони горит огонек, но не обжигает ее, нет. От неожиданности она сомкнула пальцы, и он погас. — Вот видишь, — сказал Радагаст. — Получилось. Искорка внимательно посмотрела на свою ладонь. — Но для этого всегда нужно будет злиться, да? — спросила она Радагаста. — Нет, конечно нет, — отозвался он. — Просто сейчас тебе так проще. Попробуй в следующий раз воззвать к какому-нибудь светлому чувству. Прошедший разговор погрузил ее в медитативную задумчивость, и несколько часов они ехали в полном молчании, пока Радагаст все же не сделал краткий привал. Они напоили лошадей и сами решили потратить несколько минут на отдых. — Скажи честно, Радагаст, — она уселась на мягкую траву, избавившись от тяжелой брони, которую из чистого упрямства все же не сняла, — ты нарочно устроил этот спектакль на обеде, чтобы я поехала с тобой в Фангорн? — Должна же ты была получить возможность не ехать в Хорнбург, не ударив в грязь лицом перед этим твоим эльфом, — ответил он, посмотрев ей прямо в глаза. — Что? Никакой он не "мой эльф"! — возмутилась Искорка. — О. Ну как скажешь, — не стал спорить Радагаст. Несколько долгих минут они провели в молчании, пока она все же не заговорила. — Леголас невыносим, — тихо сказала она, пытаясь оправдать в глазах Радагаста свое глупое поведение. Радагаст изогнул правую бровь в немом вопросе. Под его взглядом Искорка отчего-то густо покраснела. Он усмехнулся. — Тебе виднее, — сказал он, и это смутило пуще прежнего. — Вставай, надевай свою тяжеленную броню и залезай в седло. Нам надо поторапливаться. И будто в подтверждение его слов, всю следующую ночь и весь день они провели в седле. Наконец, к вечеру второго дня они достигли границы леса. Лошади, которым Радагаст что-то ласково нашептал в уши, безропотно вошли с ними в лес, и несколько часов они продвигались в самую глубь. Искорке чудились в лесных звуках глубокие голоса, переговаривавшиеся между собой, но она списала это на свою усталость и общую таинственную атмосферу: на лес уже опустились сумерки. Но вот наконец Радагаст остановился сам и остановил ее. Он запрокинул голову и посмотрел куда-то наверх, и Искорка повторила его движение, но не увидела ничего особенного, кроме больших кустистых деревьев. — Познакомься, Искорка, — внезапно заговорил Радагаст. — Это Древень. Он наша надежда в этот роковой час. И тут Искорка увидела, как одно из огромных деревьев пришло в движение. Показались руки и ноги, она различила бороду, и, наконец, на морщинистом коричневом лице открылись большие и внезапно яркие глаза. Она шокированно уставилась на него. — Здравствуйте, — сказала она внезапно осипшим голосом. — Рада познакомиться... Древень, — закончила она и заставила себя улыбнуться. И, к ее немалому удивлению, Древень улыбнулся ей в ответ.