Одного человека достаточно

      Меч Умин был единственным мечом, выбранным Се Лянем для себя с момента третьего ухода с Небес. Он был выкован из сконцентрированной до материального состояния Ци.       В храм Хуан Се обращались не только демоны, желающие вернуться к жизни, но и экспериментаторы. Небесные божества вряд ли обрадовались бы, услышав среди молитв просьбу о помощи в исследовании демонического оружия. Названное же божество Шаньмо стереотипным мышлением не страдало и согласилось.       Хуан Се провёл пятьдесят лет охотясь на демоническое оружие для того человека, однако плата была весьма достойной. В ходе исследования был обнаружен меч, способный обернуться человеком. Когда его разобрали на рунную вязь, оказалось, что поглотив подобную тварь любой тёмный предмет обретёт собственную человеческую оболочку. С тех пор Се Лянь загорелся идеей поймать подобного демона, чтобы настал день, когда он сможет обнять сестрёнку. Однако подходящий меч так и не был найден и Хуан Се взялся за новый проект – Умин.       По его собственному мнению многое из того, чем занимался Чин Э вне рамок поручений Хуа Чэна было каким-то бредом переплавленного мозга. Эксперименты, изготовление вина, постройка города, рушащего все шаблоны, создание весьма странных техник и так далее – всё это казалось слишком импульсивным, странным и безумным, поэтому живой демон предпочитал не предаваться рефлексии – не переосмысливать свои поступки.       Сражаться с самим собой — то ещё занятие. Се Лянь в своих тренировках давно научился играть в эти шахматы сам с собой. Не подставляться, и одновременно стараться пробить защиту и уйти от атаки – вот действительно сложная стратегическая игра. Следующий уровень: заставить каждое тело придерживаться индивидуального стиля и двигаться в своём темпе.       Почему эти бои воспринимаются более как игра, нежели как тренировка?.. Всё просто. В реальном бою проще дать каждому цветку собственное сознание и не заботиться о красоте и уникальности стиля боя. Однако польза игры также была налицо: развивалось критическое мышление, увеличивалась скорость самой мысли, улучшался контроль над телом и отрабатывалось до автоматизма и молниеносности каждое движение.       Сейчас важны были именно красота и различный стиль. Стиль «Чин Э» был непринуждённо-развязным, как бы расслабленным, но в то же время точным и резким. Сам Се Лянь сейчас предпочёл свой первый стиль – стиль школы Хуанцзи.       Отличительной чертой стиля Наследного Принца были быстрые, но наполненные изяществом, движения клинка, напоминающие во вращении взмах крыльев или полёт лепестка. Удары не несли в себе силы и могли лишь поцарапать. Однако эта техника всё же несёт серьёзную угрозу для противника. Заглядевшись на танец бликов, противник не заметит в какой из сотни приёмов в последний момент будет направлена вся мощь совершенствующегося.       Чин Э, в свою очередь, словно играл с противником. Самодовольство во взгляде бесило противника, вынуждая того доказывать, что он намного лучше, чем живой демон. Под маской шута, он не отбивал удары, только уклонялся, извиваясь как змея, и столь же резко атаковал. Враг бесился, но не мог ни предугадать действия Чин Э, ни остановить его, заставив уйти в защиту.       Сейчас, когда обе стороны контролировались одним разумом, уловки не могли сработать, и ни один удар не достигал цели. Кровь могла пролиться только в одном случае: если Се Лянь потеряет контроль и рука соскочит. Самое сложное – не поддаваться самому себе. Следует подбирать защиту под атаку, а не наоборот.       Клинки встретились в первый раз, высекая искры, и красный меч в левой руке цветка мгновенно выскользнул из блока, чтобы продолжить танец. Темп был задан воистину невероятный для смертного. Чёрный меч Умин порхал, парируя короткие рубящие удары Сюэгуана. Алый клинок, как и мечник был всего лишь цветком: нужно же как-то использовать способность бога войны оборачиваться клинком.       Подсечка, рубящий удар снизу по руке – всё прошло буквально сквозь Хуан Се. В какой-то момент Се Лянь достал кисть и принялся чертить левой рукой заклятия прямо на воздухе. Чин Э тут же занялся тем же. Темп боя немного снизился, но лишь для того, чтобы позволить столкнуться в воздухе двум серебряным драконам.       Сотканные из чистой божественной ци, они не поднялись к небесам, как положено стихийной версии данной техники. Драконы сцепились в смертельный клубок и вскоре взорвались, укрыв город серебряным туманом.       В плотной дымке едва заметно мелькнула красная вспышка, и вновь зазвенел метал. Когда свойственный для такой высоты резкий порыв ветра открыл взору поле битвы стали видны две фигуры.       Се Лянь, опрятный как и всегда, держал меч у горла цветка. Волосы же Чин Э немного растрепались, но взгляд лучился азартом битвы, а губы были растянуты в чуть асимметричной улыбке. Лишь подойдя ближе Хуа Чэн и Бань Юэ смогли рассмотреть то, что прежде скрывали остатки тумана – ноги принца были скованы вьюнком и он просто не мог коснуться шеи противника, не потеряв равновесия.       И всё же бой с самим собой проиграть просто невозможно. В следующий миг Се Лянь переместился за спину к цветку и опустил меч.       — Красиво, но бесполезно, — прокомментировал Се Лянь.       — И тем не менее каждый мудрец играет в сянци или го, — насмешливо заметил Цветок.       Бань Юэ не удержалась и захлопала в ладоши. Нерешительность в её глазах окончательно уступила место восторгу и жажде знания.       Хуа Чэн тем временем всерьёз задумался о том, почему дважды низверженный небожитель и бывшее демоническое божество так хорошо знают стили боя друг друга. Так же его волновало исчезновение канг. Сам он избавился от канги по инструкциям Чин Э: ему необходимо было пережить аналог небесной кары – борьбу в Медной Печи.       Откуда «Призрак Монаха», явно знакомый с Се Лянем не одно столетие, знал как снять кангу? Едва ли гора Тунлу была тем путём, которым освободился Его Высочество: о всех, кто вышел из Печи тут же узнавали в миру.       — Гэгэ, могу я кое-что спросить? — обратился к принцу Хуа Чэн.       — Разумеется, — чуть настороженно кивнул Се Лянь.       — Прости мне моё любопытство, но как ты избавился от проклятой канги и почему твои техники рун известны Чин Э? — с трудом скрывая настоящие эмоции спросил Хуа Чэн.       — Кто сказал, что от оков избавился я? Знаешь, «Идентичный» – не просто слово. Это клеймо, — хмыкнул Се Лянь, кивая на подошедшего ближе Чин Э.       — Оно означает, что мы всегда будем равны. Это наше благословение и проклятие, — с насквозь фальшивой одухотворённостью продолжил цветок.       — Это сильнее братской связи. Он это я, а я это он, — легко смешал правду и полный бред Се Лянь.       — Что же до оков... Разве я мог бы носить ошейник, надетый на меня кем-то, кроме моего господина, — с насмешливой улыбкой заметила кукла, глядя на стоящего рядом принца. — Так что, когда я прошёл Медную Печь и Вознесение, сила вернулась к обоим. Поверьте, я умею обходить любые законы, продиктованные Небесами.       — Звучит так, будто ты мнишь себя всесильным, Чин Э, — фыркнул Хуа Чэн, условно принимая объяснение.       — Вовсе нет, — с какой-то жёсткой улыбкой заметил Се Лянь.       — Потому что я слуга господина Хуа? — уточнил цветок, склонив голову на бок.       — Неа~ Потому что ты не умеешь говорить правду, — с чистым ядом в мягком голосе сказал принц.       Одним скользящим шагом он сократил расстояние между собой и цветком до минимума и положил руку ему на голову. Пальцы зарылись в чёрные волосы и цветок, как чисто демоническое создание, подверженное влиянию инстинкта, явил взгляду опущенные чёрные ушки хули-цзин.       — И, разумеется, потому, что ты так и не научился контролировать свою демоническую суть, — закончил Се Лянь и отступил на пару шагов.       В задумчивом молчании он возвёл глаза к небу.       — А ты знал, что неба не существует? — улыбнувшись спросил цветок, радостно подняв ушки торчком.       — Разумеется. Небом раньше называли предел, однако теперь каждый крестьянин знает, что предела не существует, — ответил Се Лянь.       — Тогда на что ты смотришь? — насмешливо оскалился лис.       — Я смотрю на Небеса, — вполне естественно ответил живой демон.       — И как? Они тебе нравятся? — обходя принца кругом, поинтересовался цветок.       — Небеса лживы и порочны, разве они могут мне нравиться? — в отстранённом недоумении опустил голову Се Лянь.       — Прямо как мы, однако себя ты любишь, — незамедлительно съязвил лис.       Кукла подошла поближе и, испытующе глядя в глаза принца приподняла его голову за подбородок. Именно в этот момент Се Лянь заметил, что выражение лица Хуа Чэна мрачнее тучи, и поспешил прервать философскую пьесу.       В миг, фальшивая, как и всё в нём, рука цветка, касающаяся подбородка живого демона, оказалась отсечена в двух цунях от локтя. С глухим стуком конечность упала на барьер. Кукла на это только фыркнула.       — Ты прекрасно знаешь, что я уже избавился от любви к себе и нашёл того, кому буду предан до конца, — как ни в чём не бывало ответил принц.       Цветок с полностью скопированной с лица оригинала невозмутимостью поднял с почти прозрачной поверхности руку и и приставил на место.       — Как и я. И если ему не нравятся Небеса я обрушу их на землю по первому его слову. Моё мнение ничего для меня не стоит, — ответила кукла и быстро приблизилась к Хуа Чэну. — Будьте осторожны, господин Хуа. Этот человек потерял слишком многое и теперь его привязанность равна одержимости.       — Ты невыносим, — приложив руку к лицу пробормотал принц.       — Ты сам создал меня таким~ — развёл руками цветок, перемещаясь к Бань Юэ. — Ну что ж. Пойдём охотиться, малышка Бань Юэ~       — Я не малышка. Я старше любого из смертных! — возмутилась девушка.       — Сомнительное достижение, учитывая то, что большую часть этого времени ты провела на шесте, — с милейшей улыбкой заметил двойник.       На лицо Бань Юэ упала тень гнева. Чин Э ненароком переступил грань: чужая тяжёлая судьба – не повод для шуток. Неловко выдернув меч из ножен, она с угрозой направила его на куклу.       — Заслуженно. Я действительно зря это сказал, — полушаг, и вот новенький, превосходно заточенный меч пропорол хилую плоть цветка.       Лицо девушки побелело, от гнева не осталось и следа. Бань Юэ отшатнулась в ужасе от получившегося зрелища. Меч с окровавленным лезвием выскользнул из дрожащих рук.       Двойник, не переставая улыбаться, поднял меч и вытер кровь о собственный рукав. Ученица явно не была готова взять меч в руки, так что цветок оставил его висеть в воздухе. Рука куклы прошлась по ране, заставляя кожу и одежду вернуться к изначальному состоянию.       — Не стоит так трястись, Бань Юэ. Меня нельзя убить окончательно, пока в этом мире присутствует мой создатель, — прокомментировал "Чин Э". — Однако, знать на что способно оружие, которое ты поднимаешь, необходимо.       — Прости, я просто хотела выразить обиду, — пристыженно опустила голову девушка.       — Во-первых, шаг я сделал самостоятельно, а во-вторых, я же уже говорил, что тебе не стоит за меня переживать. Лучше пойдём и используем твой новый меч в деревне Даси. Я слышал там появилась одна из теней Ба. Я думаю, что засуха и змеи прекрасно сочетаются, — подмигнул «Чин Э», смешно дёрнув ушами.       Увидев, что ученица успокоилась, он протянул ей меч. Девушка приняла клинок и несколько неловко сунула его в ножны. Подняв взгляд, она увидела протянутую к ней в приглашающем жесте руку. Потребовалось несколько секунд, чтобы собрать всю решимость, что у неё была, но Бань Юэ всё же протянула руку в ответ. В следующий миг на барьере осталось только двое – Се Лянь и Хуа Чэн.       — Думаю мне следует вернуться в монастырь Водных Каштанов, — прозвучал голос принца сквозь шёпот ветра. — Не хотелось бы чтобы дворец Лин Вэнь нашёл меня здесь.       — Почему ты скрываешь правду от Небес? — не удержался от вопроса Хуа Чэн.       Он уже понял: спрашивать о связи Се Ляня и Чин Э бесполезно. С каждым ответом рождается всё больше вопросов.       — Небеса наполнены лицемерами. Ты вот знал, что на троне сидит демоническое божество, скрывающее от небожителей их подлинные статусы, а тот, кто по праву вознесения должен быть Верховным Божеством, давно мёртв? А я знаю. Как думаешь, мне приятно принадлежать к такому пантеону бессмертных? — с тяжёлым вздохом спросил Се Лянь. — Да и какой из меня небожитель? Белое Бедствие появилось из-за меня, Чин Э был создан мною, Хэ Сюань... – отдельный случай, моя сестра вовсе не была человеком, а Ци Жун мой двоюродный брат... Как светлый я совершенно безнадёжен.       В тишине Се Лянь сделал несколько шагов вперёд-назад. Хуа Чэн оставался безмолвным.       В какой момент шаги резко замерли и пальцы правой руки коснулись лба. На лице появилась смутная тревожность.       — Я бы спросил о твоих планах, если бы Идентичные не разделяли оковы клятв. Я не могу «лезть в ваши личные дела», — с некоторым раздражением почёсывая одним пальцем щёку, пробормотал Се Лянь, намеренно позволив Хуа Чэну отчётливо расслышать каждое слово.       — Я пойду с гэгэ, — с лёгкой, чуть самодовольный улыбкой сообщил бог в алых одеждах. — Если я верно понял, ты стремишься к низвержению. Поверь: ничто так не портит человека в глазах небес, как компания Непревзойдённого.       — В таком случае нам пора возвращаться в деревню водных каштанов, — кивнул Се Лянь. — в прошлый раз я воспользовался способностью Идентичного, однако я предпочитаю пользоваться "своими" техниками.       — Индивидуальный почерк превыше всего, — покивал, словно бы своим мыслям Собиратель Цветов Под Кровавым Дождём.       Принц достал веер и собрал маленьким смерчем немного серебристой пыли у себя на ладони. Теперь при свете дня на белом веере были отчётливо видны серебряные маки.       Искры ци сыпались легче песка. Без особого труда Се Лянь начертил мечом на этом "песке" заклинание. Оно было значительно проще того, что он рисовал в пустыне. Как и в прошлый раз, живой демон вступил в круг первым. Аккуратно, стараясь не потревожить светящуюся пыль, Хуа Чэн ступил на магическое поле, приняв молчаливое приглашение.       Ясное небо над Шаньмо, подёрнутое сказочно красивой дымкой, на миг осветила яркая белая вспышка и барьер, являющийся также личной тренировочной площадкой двух названных богов, слился с воздухом.       В вихре дорожной пыли во дворе монастыря Водных Каштанов появились двое. Когда пыль осела, стало видно, что их одежд грязь даже не коснулась. В движениях молодого человека в белом, первым направившегося ко входу, угадывалось сдержанное изящество, словно человек посвятил свою жизнь не искусству владения мечом, а танцам. Наряд юноши в алом кажется тепло светился под лучами вечернего солнца. В его уверенной и расслабленной походке чувствовалась сила. Невероятно странно выглядели эти двое рядом с такой развалюхой как монастырь Водных Каштанов.       Со вздохом облегчения Се Лянь опустился на порог храма и подставил лицо лучам предзакатного солнца. Хуа Чэн тут же устроился рядом, опираясь закинутыми за голову руками на дверь, ещё не расписанную талисманами.       — И кто же ты всё-таки такой, Се Лянь? — с какой-то странной мягкостью спросил бог в алом.       — Боюсь, Сань Лан, что я и сам не знаю кем теперь являюсь, — покачал головой принц мёртвого государства, щуря золотые глаза на золотое солнце.       — Тогда... Кто такой Чин Э? — перенимая манеру неспешной беседы, спросил Хуа Чэн.       — Демон без праха. Искусственно созданное существо. Большего я не помню — вновь покачал головой Се Лянь.       — Как гэгэ может ничего не знать о том, кого создал? — не понял покойный господин.       — Не скажу, — в шутку надулся небожитель. — Могу предоставить "официальную" информацию, являющуюся абсолютно ложной.       — Неужели о нашем скрытном знакомом есть официальная информация? — удивился Сань Лан.       Юноша чуть приподнялся, чтобы заглянуть в наигранно-обиженное лицо божества. Се Лянь, заметив пытливый взгляд, сделал жест тремя пальцами, словно бы надел маску.       — Чин Э. Демонстрируемая сила: одна Небесная Кара, одно прохождение Медной Печи, — тоном матёрого охотника за информацией начал принц. — Его совершенствование пошло прахом из-за демона. Он не умер, но повёл себя как Черновод: пожрал обидчика. Тогда он понял, что может контролировать демоническую ци и начал поедать оборотней и мавок, чтобы впоследствии не потреблять плоть демонов, но забирать их энергию. Постепенно он накопил достаточную силу для участия в сражении в городе Гу в Медной Печи.       — Ага, значит правду гэгэ мне не расскажет, — протянул Хуа Чэн. — Напомни: откуда ты знаешь Черновода?       — Можно ответить как Чин Э? — с надеждой спросил принц.       — Ну попробуй, — подозрительно прищурилось Небо.       — Я живу на свете не один десяток лет, к тому же постоянно странствую. Нет ничего удивительного в том, что я знаю много того, что мне знать не положено, — слова принца были точным пересказом излюбленной отговорки Чин Э.       Хуа Чэн невольно нахмурился. Что-то во всех событиях этого дня казалось ему слишком странным. Должно быть в другой ситуации он сразу бы всё понял, но присутствие божества лилось на мозг мёдом, мешая думать.       — Я отойду на пару минут... — пробормотал юноша в алых одеждах и направился в сторону рощи, оставив подле принца одну лишь призрачную бабочку.       — Кажется я его обидел, — вздохнул Се Лянь, подставляя руку серебряной малютке. — А знаешь, мне почему-то кажется, что я, наконец, понял твою природу. Хочешь посмотреть, как оживают мои осколки?