Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье, Полетим с тобой в ненастье – тонок лед твоих запястий. Шелком – твои рукава, королевна, ясным золотом – вышиты перья. Я смеюсь и взмываю в небо, я и сам в себя не верю. © Мельница – Королевна
***
Теодор Нотт может с точностью вспомнить тот момент, когда впервые действительно заметил Полумну Лавгуд. Он будет лелеять это воспоминание ещё многие годы. То, как она босая и лохматая в дурацком цветастом свитере, связанном, словно, из остатков пряжи всех возможных цветов и оттенков, кормила сырым мясом фестралов на поляне в Запретном лесу. Странная хрупкая девочка, с ладоней которой капает кровь, с нежностью смотрела на мрачных и пугающих существ так, будто это были разноцветные единороги, а не воплощения смерти. Никто из друзей Тео не видел фестралов. Будучи первокурсником, ему даже казалось, что он сходит с ума, изредка замечая странных крылатых лошадей у кромки леса или пролетающими вдали. Пока на рождественских каникулах отец не рассказал ему об этих магических существах и почему из всех детей только Теодор мог их видеть. После этого мальчик никогда больше не рассказывал друзьям о летающих конях. Это была только его тайна, но в тот день стало понятно, что ему так лишь казалось. Он собирался было уйти, когда девушка обернулась и с улыбкой посмотрела на него. И Тео не смог заставить себя вернутся в замок. Полумна была странной во всём. Её внешний вид, манера речи, взгляд на мир вызывали недоумение и одновременно привлекали. Нотт даже не заметил, как рассказал этой чудной девчонке то, чем никогда ни с кем не делился. О крови на своих детских ручках, душераздирающих криках и бледном, как полотно, лице с невидящими глазами, смотрящими куда-то сквозь него, когда жизнь покинула мать навсегда. В ней он не видел жалости, замаскированной под сочувствие. Полумна просто его понимала и говорила лишь то, что думает на самом деле. Это было такой редкостью в его мире. Притворство, ложь, хитрость – в этом был весь Слизерин, да и весь круг чистокровной магической аристократии, если быть точнее. И вот тут она – живая, тёплая, настоящая. Осенний ветер развевал её взлохмаченные белоснежные волосы, молочная кожа рук выделялась на фоне черных тел фестралов, а улыбка, казалось, могла согреть весь Запретный лес. В ней было что-то, чего он никогда не видел в других людях. Искренность и вера, граничащие с чем-то потусторонним. Будто её принесли сказочные феи и подкинули людям. Это не она не подходила этому миру, а он не подходил ей. Если бы хоть кто-то увидел их вместе, то не смог бы в это поверить. Но Нотту казалось невозможным оставить её хоть на минуту. Словно стоило уйти, и волшебство момента покинет его навсегда. С ней хотелось говорить часами, раскрывая душу, но рано или поздно необходимо было возвращаться в реальный мир.***
В тот теплый день поздней весной он впервые поцеловал Полумну. Это было неловко, глупо и как-то смазано. Будто это был его первый в жизни поцелуй. Хотя самый первый подобный опыт был у него на втором курсе, когда они втайне играли с однокурсниками в бутылочку. Ему тогда пришлось поцеловать Пэнси, которая явно лелеяла надежды на другого кандидата, белобрысого и похожего на хорька. При этом даже в тот раз ему не было так неловко, в конце концов, это же была Паркинсон, которую он знал с самых пелёнок. После было и много других девушек, но с ними Тео даже близко не испытывал того, что чувствовал рядом с Полумной. Несмотря на иррациональное смущение и страх отпугнуть девушку, этот поцелуй всё равно показался Нотту волшебным. Будто ему удалось прикоснуться к чуду. Такой нереальной и недоступной казалась ему Полумна, что даже дотронуться до неё было чем-то за гранью его понимания. Но он рискнул и выиграл. Она не отстранилась, ответила, хоть и неумело, при этом смущенной девушка не выглядела в отличие от того же Тео. Он вёл себя, как влюбленный мальчишка, но ничего не мог с этим поделать. Он тянул так долго, больше полугода, но сегодня не смог сдержаться. Губы Полумны показались ему холодными, будто намекая, что их нужно согреть. Осторожно, словно прикасаясь к фарфоровой статуэтке, Нотт положил руку ей на талию. Она была хрупкой пташкой в его руках, которую необходимо было отгородить от мира и защитить. Тео в тот момент был уверен, что лишь ему это под силу.***
Единственное, что Теодору хотелось лёжа в своей постели в тот вечер – это чтобы поскорее наступило завтра, и он снова смог увидеть, дотронуться и поцеловать свою девушку-мечту. И в тот самый момент, когда он прокручивал в голове воспоминания о сегодняшнем незабываемом дне, дверь в спальню распахнулась и в комнату вошла Пэнси, бесцеремонно, как и всегда, забравшись без спросу с ногами на его кровать. – В очередной раз повторяю тебе, Пэнси, что ты хоть и староста, но тебе надо стучаться при входе в мужскую спальню. Вдруг здесь разгуливали бы голые парни или кто-то хотел уединения. Тео знал, что бесполезно что-либо говорить своей подруге. Паркинсон всегда делала так, как считала нужным. Но он в свою очередь никогда не мог промолчать. Оба это понимали и принимали друг друга такими, как есть, ведь они были лучшими друзьями вот уже много лет. – Все твои соседи по комнате сейчас в гостиной заняты другими делами. Так что, какой смысл стучать? – ожидаемо отмахнулась от его слов девушка. – А что насчет меня? Я всё ещё здесь и мог бы тоже быть обнажён или захотеть воспользоваться минуткой одиночества для сеанса медитации, – на последней фразе Тео выразительно поднял бровь. Он мог не сомневаться, что Пэнси поймёт намёк. – Мерлиновы кальсоны, Тео, что я там не видела. А если ты планируешь свидание со своей правой рукой, то будь так любезен, запирай двери. Если войдёт профессор Снейп с проверкой, то ты будешь мечтать, чтобы на его месте оказалась я. В её словах, конечно, был резон, но Нотт как всегда хотел ввязаться в бессмысленный спор. Это было довольно забавно пререкаться с Паркинсон, своего рода развлечение. Но сегодня подруга явно не планировала долгие бессмысленные дискуссии на пространные темы. Как только он открыл рот, чтобы что-то сказать, Пэнси прервала его. – Нам нужно поговорить. – Хочешь в очередной раз попросить меня потеряться на пару часов, чтобы позажиматься с Малфоем? – с усмешкой произнёс Теодор. Он никогда не понимал, что Пэнси могла найти в этом скользком белобрысом выскочке. Древний чистокровный род и семейное состояние – это, пожалуй, единственное, что было у Малфоя. Но этим мог похвастаться на факультете не он один. Во всём остальном за этим смазливым и кичливым фасадом ничего особенного не было. Ни ума, ни внутреннего стержня, ни даже прославленной слизеринской хитрости. Просто трусливый хорёк, прячущийся за чужими спинами в случае проблем. Хотя надо признать, что свои меркантильные цели Тео тоже преследовал, поддерживая с Драко отношения на короткой ноге. Но одно дело создавать видимость дружбы и совершенно иное на самом деле хотеть с ним каких-либо близких взаимоотношений. – Не встречайся с ней завтра. В эту секунду Тео мог поклясться, что услышал звук бьющегося стекла в своей голове. Откуда Пэнси могла узнать? Он никогда ей не говорил. Не то, чтобы откровенно врал, скорее недоговаривал. Нотт боялся, что даже лучшая подруга его не поймёт. И сейчас он не был готов ей признаться. – Я не понимаю, о чём ты говоришь… – Даже не начинай, Тео. Сейчас нет на это времени. Твой маленький грязный секрет грозиться выплыть наружу самым пренеприятнейшим образом. Как же отвратительно это звучало: «маленький грязный секрет». Полумна не заслуживала быть чьей-то тайной интрижкой и прятаться по углам. Хотя она сама ни разу не поднимала эту тему, оставляя Тео право поступать так, как он считал нужным. И Нотт продолжать делать так, как удобно ему. Иногда ему удавалось уговорить себя, что он защищает её от нападок и насмешек, которые определенно начнутся, как только слизеринцы узнают об их близких отношениях. Или Тео спасал лишь собственную репутацию? Кто захочет встречаться с Полоумной? – Как давно ты знаешь? Отрицать очевидное не было смысла. Это же Пэнси, ей можно признаться. По-хорошему следовало сделать это сразу же, но он струсил, побоялся, что даже она не поймёт. – Ещё с осени. Ты не так хорошо умеешь прятать свои секреты, как тебе кажется. Пэнси знала с самого начала. Это было ошеломительное открытие. – Почему ты сразу не сказала? – Это твоя жизнь, Тео, и твой выбор. Я ждала, когда ты сам решишь со мной поделиться. Нотт испытал в этот момент жгучее чувство стыда. Его лучшая подруга всё знала и ждала, когда ему хватит смелости во всём признаться. В то время как он увиливал от прямых ответов и сбегал на тайные свидания. Тео чувствовал необходимость извиниться и объясниться, но Пэнси не собиралась предоставлять ему такую возможность. – Сейчас важно другое. Этот придурок Гойл увидел, как парень в мантии Слизерина зажимается в Запретном лесу с Полоумной Лавгуд. Одно радует, что он оказался ещё большим идиотом, чем я думала, и не то, что не узнал тебя, так ещё и, испугавшись подозрительных звуков, сбежал из леса, не дождавшись на опушке, кто же из него выйдет. Тео не заметил, как всё это время задерживал дыхание и шумно выдохнул, только поняв, что его не раскрыли. – Значит, всё обошлось. Не о чем переживать, – с облегчением произнёс Нотт. В ответ Пэнси нахмурилась и сказала: – Рано радуешься. Гойл может и кусок идиота, но у других наших однокурсников мозгов побольше, чем у мухи. Как думаешь, почему тебе никто ничего не рассказал? Действительно, когда Тео проходил через факультетскую гостиную, там собралось много ребят, которые увлеченно что-то обсуждали. Он был не в настроении присоединятся, и его никто не окликнул. – Они быстро прикинули, кого из слизеринцев, подходящих по возрасту, не было в этот момент в замке, по их информации. Ты оказался одним из них, поэтому тебя и не стали посвящать в план действий. Можно было даже не говорить это безликое «они». Бенефициаром этого мероприятия определенно был Малфой, а остальные уже подтянулись по обыкновению. Но волновало Теодора другое. Плохо, что он был под подозрением, но ещё хуже, что они что-то задумали. – Какой план? – Завтра они планируют проследить за Лавгуд и дождаться её встречи с таинственным слизеринцем. Поэтому не высовывайся пока что. – Я так не могу. Что они с ней сделают, если я не приду? Малфой и его компания не отличались ангельским терпением, поэтому Нотт боялся, что они причинят вред Полумне. – Ничего такого, что нельзя пережить. Посмеются немного, Полоумной не привыкать. Вполне вероятно, что инспекционная дружина оштрафует её за прогулку по Запретному лесу, доложат Амбридж и, разумеется, попытаются выведать твоё имя. – Не называй её Полоумной! – Теодор неосознанно повысил голос. – Я бы на твоём месте так не кричала, пока все не сбежались. Пэнси была собрана и спокойна, Нотт же при этом не находил себе места. Он не мог оставить Полумну завтра там одну. Ему ли не знать, что могла натворить инспекционная дружина, тем более в таком отдалении от замка. Ведь и он, и Пэнси в ней тоже состояли, поэтому прекрасно понимали, что всё может оказаться гораздо хуже, чем можно представить. – Я должен туда пойти. Мне нужно защитить её. – Нет, – Паркинсон произнесла это тем самым своим тоном, который не терпит возражений. – Это не тебе решать, Пэнси! Тео был готов вспылить и сорваться на подругу, которая, по сути, ни в чем не была виновата. – Ты прав, не мне. Только вот, о чём тебе следует подумать, Тео. Что Тёмный Лорд может сделать с твоим отцом, если ты будешь замечен в близкой связи с сочувствующими Поттеру? У мистера Нотта и так сейчас большие проблемы с доверием. Во всём сказанном было рациональное зерно. Но он не мог просто смириться с происходящим. – Полумна – чистокровная, – предпринял Тео уже гораздо более робкую попытку возразить. – Уизли тоже, но кого это волнует? Шах и мат. Чистота крови не всегда была таким весомым аргументом, как хотелось бы. Пэнси же безжалостно продолжала: – Вы по разные стороны баррикад. Задумайся, чем ты рискуешь, и стоит ли это того. Она переживёт, ей не привыкать, а вот ты можешь потерять всё. Выбор за тобой, Тео, но обещай мне серьёзно всё обдумать. Под внимательным взглядом зелёных глаз Тео почти физически ощутил свой поражение. – Обещаю. – Я пойду с ними завтра и постараюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы ситуация не вышла из-под контроля окончательно. Поднимаясь с кровати, Пэнси сжала своей рукой его ладонь в ободряющем жесте. После чего развернулась и покинула комнату, оставляя Теодора одного. Он обещал себе, что объяснит всё позже. Обязательно напишет летом письмо и приедет. Но этот момент никогда так не наступает. На следующий день случается битва в Отделе тайн. И мир окончательно делится на два лагеря. Больше нельзя заходить за вражеские баррикады, даже если всё, чего он желает, это лишь прикоснуться к чуду. Возможно, он даже ещё больший трус, чем Малфой.