***
– Куда вы меня ведёте?!– потребовала ответа у сотрудника полиции Иветти, пока они шли по длинному коридору полицейского участка. – Терпение, сеньора,– ответил полицейский,– на вашем месте я бы молчал и не задавал лишних вопросов после нападения на инспектора при исполнении. – У вас забыла спросить!– пробормотала она.– Я требую адвоката! Немедленно! Последний час женщина провела в камере, после того как полчаса до этого пыталась доказать сотрудником полиции, что она действительно жена Леонидаса Ферраса. Но полицейские довольно скептически отнеслись к идее, что жена станет с таким запалом крушить имущество собственного супруга, и никакие доводы их не убеждали, а поскольку документов с собой у неё не было, чтобы доказать обратное, её определили в камеру до выяснения обстоятельств. Наверное, не стоило таки бить инспектора сумочкой, может тогда он был бы немного сговорчивее... – Проходите сюда,– велел полицейский, открывая дверь кабинета.– Инспектор, я её привёл! – Очень хорошо,– кивнул сидевший за столом инспектор, поворачивая в руках карандаш для заметок.– Проходите сюда, сеньора. Посмотрите, сеньор, это она?– он задал вопрос сидевшему спиной к двери мужчине в деловом костюме. Когда блондинка вошла в небольшой кабинет полицейского участка, она встретилась взглядом ни с кем иным, как со своим мужем, вызывающе поднимая голову, прежде чем устроиться на пластиковом стуле около стены, на что Леонидас только тяжело вздохнул, про себя задаваясь вопросом за что всё это выпало на его голову. – Да, это она,– кивнул Феррас инспектору. – Да уж, чего только в жизни не бывает...– пробормотал себе под нос полицейский.– Интересный у вас брак... Ну да ладно, это не моё дело. Раз уж вы оплатили штраф, сеньор Феррас, у нас нет причин держать вашу жену здесь. Вы свободны, сеньора,– обратился он к Иветти,– только подпишите кое-что и можете уходить. – Я же вам говорила, что это недоразумение, а вы мне не верили!– женщина быстро поставила подпись на документах. – Ну что же, в следующий раз носите с собой документы,– пожал плечами инспектор,– а ещё лучше: не начинайте драки, тогда и недоразумения возникать не будут. – Большое спасибо, сеньор, моя жена обязательно учтёт ваши советы,– кивнул полицейскому Леонидас, поспешно уводя жену под руку, пока она не начала спорить с инспектором.– Ты совсем с ума сошла, Иветти! Это надо было ввязаться в драку, так ещё и в твоём положении! О чём ты только думала?!– взорвался Леонидас, стоило им отойти от кабинета.– Попасть в полицию за драку! У меня просто в голове не укладывается! – Кто бы говорил!– возмутилась женщина.– Я не собираюсь выслушивать от тебя обвинения! Потому что это ты во всём виноват! – Я?!– воскликнул мужчина.– Я виноват, что ты начала драку и попала в полицию? – А кто же ещё?! Если бы ты выбрал нормальный ресторан для переговоров, ничего этого бы не случилось! – Господи, эта женщина сведёт меня с ума... – На самом деле, какой сюрприз видеть тебя здесь, Леонидас,– хмыкнула Иветти,– неужели у такого занятого человека появилось немного времени для меня? Я-то думала, подготовки к свадьбе занимают всё твоё время! Как это снова быть женихом? – Что?! Какая ещё свадьба?! Какой жених, чёрт побери?– воскликнул Феррас.– Ты головой ударилась, Иветти? Или тебе что-то приснилось? Потому что я не понимаю, о чём ты говоришь!– сорвался мужчина. Изначально он не планировал ссориться с женой, особенно учитывая особенности их нынешних отношений, но как-то невольно получилось, что он вышел из себя.– А где моя дочь? Где находится Кристина, пока её мать "путешествует" по тюрьмам? Или под влиянием своих фантазий ты уже забыла, что прежде всего ты мать маленькой девочки?! – Это я забыла?!– возмущённо воскликнула женщина, со всей дури хлопая дверью в участок, буквально вылетая на улицу.– Я никогда не забываю, что у меня есть дочь, в отличии от тебя! Ты знаешь, как бедняжка рыдала сегодня? Я едва её успокоила! Ты знаешь, что она подумала? Она решила, что ты умер! – Что?– хрипло переспросил мужчина, мгновенно теряя желание кричать, настолько шокирующими оказались для него эти слова.– Но как... Почему... – Почему она так решила?– переспросила Иветти, тут же отвечая на вопрос, не давая собеседнику и слова вставить в разговор.– А что ещё может подумать маленькая девочка, когда её отец не появляется неделями?! И не надо прикидываться дураком и говорить, что я тебе запретила, когда ты действительно хотел, ты врывался без предупреждения и не спрашивал разрешения! Леонидас не мог отрицать очевидного: так оно и было, он не приходил, но вовсе не потому, что не скучал, он всего-то хотел дать жене немного времени, чтобы успокоиться, не по наслышке зная нрав Иветти. Он рассчитывал, что регулярные поставки из ювелирного смягчат её достаточно, чтобы в следующий их разговор она по крайней мере не запустила ему в голову вазу. Ему и в голову не могло прийти, что Кристина придумает себе что-то подобное! Сердце сжималось от одной мысли, что маленькая девочка плакала, думая, что они больше никогда не увидятся по самой страшной причине. – Мне очень жаль,– совершенно искренне заявил Леонидас,– я сегодня же поговорю с ней! – Ну конечно приедешь, как миленький приедешь и проведёшь с ребёнком столько времени, сколько она захочет,– кивнула Иветти,– иначе я сама приволоку тебя за галстук и никакая охрана тебе не поможет! Собственно говоря, это я и собиралась тебе сказать там, около ресторана, но эти головорезы меня не пропускали, требовали документы в качестве доказательства, что я твоя жена! Кто только придумал эти дурацкие правила?! Кстати, ты должен мне новые серьги!– она указала на свои уши без серёжек.– По твоей милости я лишилась лучших серёжек, теперь ты просто обязан купить мне новые! Помнишь серьги, которые ты купил мне на прошлое Рождество? Я отдала их одной милой девочке в участке, она оказалась в очень сложном положении... – Не проблема, купим новые,– вздохнул Феррас, не желая даже думать лишний раз, кому именно его жена отдала серьги стоимостью дома в пригороде.– Послушай, Иветти,– он остановил её, положив руки на её плечи,– так больше продолжаться не может, я так не могу, я скоро сойду с ума. Возвращайтесь наконец домой. В конце концов, мы взрослые люди и должны рассуждать рационально... – Рационально?!– воскликнула Иветти.– Ну хорошо, тогда объясни мне вот это!– она вытащила из сумочки смятую газету и бросила в него.– Прочитай и объясни, как я могла оставаться спокойной! – Что это?– он развернул газету, иронично приподняв бровь.– «Десять способов, как избежать растяжек и целлюлита»... И что именно я должен здесь объяснить? – Прекрати паясничать! Третья страница! На этот раз мужчине было уже не до смеха, он даже потёр несколько раз глаза, чтобы убедиться, что этот бред вправду написан чёрным по белому в газете, после чего смял оскорбительное издание, как будто это оно было во всём в виновато и выбросил в ближайший мусорный бак. Конечно, издание было далёким от объективных источников, но само наличие этого интервью говорило о том, что Алисинья всерьёз настроена ввязаться с ним в настоящую войну, раз пошла на такой шаг после всех предупреждений. – И ты этому поверила, Иветти?! Ты поверила этой вздорной газетёнке?! Да это же сущий бред! Я сегодня же обращусь к адвокатам и потребую напечатать опровержение, но не в этом дело: подобным изданиям в принципе нельзя доверять! О какой вообще свадьбе может идти речь, если я уже женат? – Так ты ещё об этом помнишь? А я думала, что ты уже забыл, что у тебя до сих пор есть жена,– резко ответила женщина, с обидой уставившись на него,– если уж за последние пару недель ты ни разу не подумал явиться и поинтересоваться как я живу! Да ты даже звонить перестал! – Иветти, ты сама мне запретила... – И это должно тебя оправдывать?! Ну уж нет, дорогой мой, так просто ты не отделаешься!– возмущалась она.– По-твоему, беременность это лёгкая прогулка? А если мне станет плохо? И я совсем одна! А может тебе просто наплевать? Да, скорее всего так оно и есть, ты только рад, что мы с Тиной уехали, тебе так проще! – Как ты можешь так говорить?!– возмутился Леонидас. Да он сходил с ума в этом пустом доме последние недели, а она заявляла, что ему это нравится! – А что ещё я должна подумать?!– в тон ему ответила женщина.– Ты же позволил мне уехать! – Иветти, ты сама решила уехать из дома, я говорил тебе, что это плохая идея, просил остаться! Но ты меня не слушала! – А если я захочу прыгнуть с моста, ты тоже скажешь, что я сама захотела, а ты предупредил меня, что прыгать – плохая идея?! Ты просто бесчувственный мерзавец, вот что я тебе скажу!– блондинка убрала влагу с глаз, пока не растеклась тушь.– Проклятые гормоны... Это ты во всём виноват, ясно?! Ты во всём виноват! – Да, я во всём виноват,– покорно отозвался мужчина, открывая перед ней дверь машины.– Садись в машину, садись, говорю же тебе, мы обо всём поговорим в более подходящем месте...– он вздохнул с облегчением, когда женщина не стала спорить.– Нет, я точно когда-нибудь убью Альбиери!– тихо пробормотал Леонидас.***
На небольшой кухне уютной съёмной квартиры молодая темнокожая женщина готовила обед, помешивая почти готовый густой бразильский суп из чёрной фасоли. Деуза готовила это блюдо по семейному рецепту, как годами готовили до неё её мать, тётушки и бабушка. Обеденный стол уже был подготовлен к предстоящему обеду: на яркой скатерти красовались два столовых прибора, свежий хлеб в плетёных корзинках и наспех нарезанный салат из свежих овощей. Негромко работал приёмник, солнечный свет лился через широкое окно, невольно улучшая настроение женщины. Правда, хорошая погода была отнюдь не единственной причиной хорошего расположения духа Деузы: в последнее время её личная жизнь значительно наладилась, от чего даже повседневные рутинные дела казались исключительно приятными. После того скандала в танцзале, когда Деуза наконец высказала Эдвалду всё своё возмущение, что годами копилось в душе, громогласно заявив, якобы намерена навсегда переехать в Америку и он больше никогда её не увидит, бывший жених догнал её на улице и заявил, что они не договорили, потребовал объяснений насчёт её дальнейших планов на жизнь: как это она, не имея ни денег, ни связей, ни родни в совершенно незнакомой стране, не зная даже языка, собралась переезжать непонятно куда с ребёнком. Эдвалду заподозрил,– впрочем, надо отдать ему должное, так оно и было,– что здесь опять не обошлось без того самого доктора, очередной раз обвинив бывшую в якобы связи с этим мужчиной, а ещё заявил, что именно доктор Альбиери наверняка и является тем самым таинственным отцом её ребёнка, а все рассказы об искусственном оплодотворении были всего-то её фантазиями и попытками "прикрыть свои похождения с женатым". В каждом слове мужчины отчётливо слышалась чёрная ревность и обида – даже не на неё обида, а на свою собственную немощь, на то, что по неудачному стечению обстоятельств он не в состоянии был дать своей возлюбленной то, чего она хотела больше всего на свете,– полноценную семью с детьми, и от того она то ли нашла другого претендента на роль отца своего сына, то ли обратилась к нетрадиционным методам зачатия, причём Эдвалду даже не знал какой из вариантов задевает его больше, ведь в общем-то вся проблема опять-таки сводилась к его недугу, а признавать свою неполноценность или даже вести о ней разговоры гордый танцор не желал, потому и не сказал Деузе правду в своё время, потому и не захотел обследоваться и лишний раз слышать от врачей – знали бы и умели впрямь хоть что-то эти бюрократы!– неутешительный диагноз, потому и продолжал упрямиться, когда она заговорила о донорах. Однако, когда Эдвалду осмелился предположить, якобы она продолжает отношения с доктором и, вероятно, "вновь от него забеременела", потому и собралась убежать с ним в Америку, чтобы "оставить с носом" жену и ребёнка последнего, и открыто жить с Альбиери, женщина уже не выдержала и залепила ему посреди улицы настолько звонкую пощёчину, что он даже пошатнулся. Если он собирался её оскорблять – значит он получал отпор, нравится ему это или нет! Деуза больше не была настроена разговаривать сдержанно и деликатно, настроение окончательно испортилось, потому она была предельно резкой и непримиримой, изливая свою душу посреди дождливой бразильской улицы: она рассказала, как ей надоели недоверие и обвинения во лжи от самых близких людей, о том, что её мать до сих пор не верит ей, хотя Деуза как только не извернулась, дабы доступно донести до неё правду, как было тяжело носить и рожать давно желанного малыша, зная, что сможет рассчитывать только на себя и никто ей не поможет, потому что жених, с которым она надеялась построить семью, оказался не только лжецом – ведь Эдвалду вероломно врал месяцами, якобы полностью здоров и нужно только подождать, пока появится ребёнок, отлично зная, что этого не случится!– и упрямым болваном, но и бабником и изменником, променяв её на танцульки и девиц-однодневок, не желая даже выслушать! Потом, уже не сдерживая слёз, Деуза много раз повторила, что у неё нет и никогда не было отношений с доктором Альбиери, и тем не менее никто ей не верит и считают лгуньей, а некоторые люди и вовсе смеют откровенно потешаться и заявлять, что она на самом деле не мать собственному ребёнку, рассказала как ей сложно растить сына без отца, как Лео отдаляется от неё и она не знает, как преодолеть эту пропасть, как хотя бы сравниться в сердце сына с его богатым крёстным, которого тот едва ли не боготворит, совершенно не замечая родную мать! Деуза заявила, что больше не намерена ждать прозрения Эдвалду и отвергать внимание других мужчин, отказываясь от свиданий, раз уж он её не любит, считает падшей женщиной, и она ему совсем не нужна! Не ожидая уже ничего хорошего, она развернулась, чтобы уходить, но была остановлена, за чем последовало страстное примирение. Вскоре возлюбленные заговорили о свадьбе, однако главным препятствием для скорейшей свадьбы оказалась реакция Лео: мальчик без энтузиазма принял нового для него человека – мужчину матери, потому было решено для начала видеться на нейтральной территории, потихоньку подготавливая ребёнка к скорым изменениям в его жизни. У Деузы сердце было не на месте от мысли, что она может ещё больше отдалиться от своего сына, но не могла же она вечность себе во всём отказывать из-за избалованного мальчишки, каким рос Лео стараниями доктора Альбиери! Она любила сына больше всего на свете, но её мать наверное таки была права: не стоило баловать Лео и потакать всем его прихотям! Деузе удалось связаться с матерью по телефону по удачному стечению обстоятельств и женщина с энтузиазмом приняла новость о предполагаемой свадьбе дочери, однако добавила, что на днях собирается выбраться в Рио, чтобы познакомиться с будущим зятем и убедиться, что тот не обидит её дочь, заодно намереваясь увидеть внука. Деуза совсем не удивилась – это было в духе её мамы! Наверное, следовало приготовить к приезду матери эмпаданс, конечно, Мосинья по привычке привезёт с собой кучу всякой выпечки, но не должна же её мама думать, что из дочери вышла совсем плохая хозяйка! Разлив суп по тарелкам и вытерев руки свежим полотенцем, Деуза направилась в гостиную, где её сын с хмурым видом смотрел мультфильмы по телевизору. – Лео, сынок,– нежно улыбнулась женщина, взъерошив тёмные волосы мальчика,– иди мыть руки и пойдём обедать. А потом нужно будет сделать уроки и после этого сможешь поиграть с мальчишками во дворе. Ты можешь взять новый футбольный мяч. Что скажешь, дорогой? – Не хочу делать уроки, сегодня задали только математику и до следующего урока ещё несколько дней, не нужно делать её сегодня!– уже по привычке заупрямился Лео, будто нарочно добавляя.– И мяч мне совсем не понравился! У папы дома у меня есть несколько действительно хороших, вот если бы я догадался забрать один из них, чтобы показать ребятам – они бы точно обзавидовались! Даже вредине Джо понравился мой мяч, но ей нельзя с ним играть, потому что она глупая девчонка!– хвастливо добавил он.– Когда ты сможешь отвезти меня к папе? Мы уже несколько дней не виделись! – Лео, сеньор Альбиери занятой человек, он должен работать и лечить людей, и у него нет возможности постоянно с тобой играть, когда тебе взбредёт в голову. И я уже много раз говорила тебе, сынок, что сеньор Альбиери на самом деле не твой отец, вот и не нужно так его называть. – Врёшь!– воскликнул Лео, топая ногой для убедительности.– Я вчера говорил с папой по телефону, у него был выходной, это ты не захотела меня отвезти! – Ну-ка прекрати грубить матери!– Деуза глубоко вздохнула, уже спокойнее добавляя.– Вчера у меня было много работы, а у тебя – школа и волейбол, потому я не могла отвезти тебя к сеньору Альбиери, кроме того, вы не можете видеться каждый день. Придётся подождать до выходных, тогда и увидишь своего крёстного. – До выходных?!– возмутился ребёнок.– Но до субботы ещё так долго! Раньше я постоянно виделся с папой! Почему так долго?! – Маме нужно работать, Лео! Я не могу возиться с тобой и ездить туда-сюда каждый день! И прекрати кричать, иди мыть руки и садись обедать, иначе и на выходных никуда не поедешь! Сеньор Альбиери совсем тебя избаловал! – Ты могла бы оставить меня у папы, если ты так занята, мне было бы очень хорошо, я и раньше оставался там на несколько дней! И у тебя не такая уж важная работа, я слышал, как мама моего друга Тьяго сказала, что ты – второй сорт, как служанка для богатых!– заявил вредный мальчишка, недовольно топая в ванную, стараясь задеть и перевернуть по пути как можно больше вещей, чтобы показать насколько он возмущен. Он не заметил, как с лица матери сошли все краски, что было заметно даже на её смуглой коже. Между тем Деуза с трудом сдержала слёзы после бессердечного заявления ребёнка. А он же даже не понимал, как сильно только что обидел свою мать, знать не знал, как обливается кровью сердце Деузы всякий раз, когда её сын обращается с ней настолько пренебрежительно, словно она впрямь ему нелюбимая нянька, а не родная мать! Мальчишка привык получать всё, чего только пожелает, а если что-то его не устраивало, ругался, капризничал и нещадно спорил, не задумываясь в свои шесть лет о том, что некоторые слова никогда не забываются и день за днём съедают человека изнутри. Нельзя было сказать, что он не любил свою мать, но Лео не считал Деузу авторитетом и общался с ней не более уважительно, нежели со своими одноклассниками, подсознательно желая уязвить всякий раз, когда всё получалось не так, как он того желал, а вот Альбиери – другое дело, его «папа» был для Лео не только авторитетом и примером для подражания, но и был особенно любим Лео по той причине, что с ним он не мог быть постоянно, едва мальчик немного подрос и начал осмысленно воспринимать мир, он понял, что в его семье всё совсем не так, как в семьях многих приятелей: они с мамой жили отдельно от отца (мальчик упрямо продолжал считать Альбиери своим отцом, вопреки возражениям матери), а у папы была совсем другая семья – его женой была дона Эдна, а не мама Лео, а потом у них родилась Джованна. Лео плохо помнил времена, когда девочка ещё не родилась, поскольку и сам был совсем маленьким, потому ему казалось, что вредная малявка была всегда. Наверное, одной из главных причин обиды Лео на Джо был тот факт, что она могла жить с папой постоянно, более того, слушая в школе разные истории из жизни других ребят, Лео пришёл к выводу, что папа не живёт с ним и его матерью именно из-за этой девчонки, и никто не убедил бы мальчика в обратном. Но ведь его "отец" женился на доне Эдне ещё до рождения Джо, даже до рождения самого Лео! Соответственно, как думал теперь Лео, это его мать сделала что-то не так и оттолкнула отца, а теперь врёт ему, что его папа – не его папа, потому что обиделась, что он женился на доне Эдне, а не на ней – и ничего, что мама отрицала, когда он рассказал ей свою версию, Лео давно убедился, что верить можно только папе, вот его слова он никогда не ставил под сомнение – папа просто не мог ему лгать! – Я это есть не буду!– капризно заявил Лео, отталкивая от себя тарелку, испачкав новую скатерть супом, что выплеснулся из-за его неосторожных жестов. – Это что ещё за капризы?– возмутилась Деуза.– Лео, мама так старалась, хотя бы попробуй! – Не буду!– топнул ногой Лео.– Мне это не нравится! Это не вкусно! Суп пахнет ужасно, и салат тоже есть не буду, я не люблю овощи! Я хочу на обед лазанью и ванильное мороженое! – Лео, но ты даже не попробовал! Сынок, это вкусный суп, когда я была маленькой... – Мне не интересно!– перебил мать вредный мальчишка.– Я не буду есть! Отвези меня к папе! У папы я всегда ем вкусную еду! Я хочу к папе! – Вот что,– женщина тяжело вздохнула, с трудом сохраняя терпение с непослушным отпрыском,– ты съешь суп и салат, Лео, потому что это полезно и вкусно, а если ты будешь потом хорошо себя вести, может быть мы сходим купить сахарной ваты. Мороженое тебе нельзя, ты только выздоровел от простуды. – Нет, так не хочу! Ты скучная, папа мне всегда разрешает! Я хочу жить с моим папой, а тебя я не люблю! Деуза вскочила с места и убежала в ванную, где минут десять горько рыдала из-за слов своего отпрыска: она делала для него всё, что только могла, а в ответ получала только капризы и недовольство! Женщина повернулась, вытирая слёзы, когда дверь ванной открылась. На пороге топтался Лео: с одной стороны он вроде бы понимал, что перегнул палку, ему не нравилось, когда мама плакала, а с другой – извиниться ему не позволяла гордость. – Я съел суп,– в итоге заявил Лео после минуты молчания, обнимая мать за ноги,– он был неплохой. Не надо плакать, мама. – Лео, сынок...– расплакалась женщина, обнимая своего непослушного ребёнка.– Я так тебя люблю, сыночек... Так сильно тебя люблю...