Проверка на прочность

После решительного заявления Латифы на кухне повисла тишина. Девушка слышала, как тикают настенные часы, будто отсчитывая время до взрыва, до того медленно тянулись короткие секунды. Переглянулись Саид и Рамиля, вздрогнула Зорайде, едва удержав в руках заварочный чайник, качая головой с каким-то смирением, словно заранее знала, что так и будет, тяжёло вздохнул дядя Али. Но внимание Латифы было приковано именно к Мохаммеду: к человеку, за которого она некогда вышла замуж с большой радостью и надеждой на счастливое будущее, а сейчас как никогда остро чувствовала необходимость от этого брака освободиться, потому что здесь она задыхалась, потому что даже её сына – единственной радости их с Мохаммедом брака за последние годы – больше не было, и Латифа не хотела говорить страшное слово, подразумевающке под собой окончательность, принятие того, что жизнь её сына подошла к концу, по сути и не начавшись как следует... Как это могло произойти с её Амином? У него была целая жизнь впереди! И она бы у него была, умей Мохаммед элементарно прислушиваться к чужим словам, пока не стало слишком поздно! Её глаза горели ничем не прикрытым вызовом, болью, в их тёмной глубине скрывалось твёрдое решение как можно скорее закончить этот брак, от которого остались одни только руины. Мохаммед, казалось, потерял дар речи, хватая воздух ртом, точно оказался в вакууме без кислорода. Только недоверчиво смотрел на жену, словно и не узнавал Латифу. Он никогда не видел её такой! Перед ним словно стояла незнакомка с лицом его супруги, которую он, казалось бы, должен был неплохо изучить за шесть лет брака. Тем не менее, даже хорошо знакомые черты Латифы, казалось, изменились, ожесточились, лицо было бескровное, но решительное, голова высоко поднята и она не пыталась ни на мгновение опустить взгляд, как часто бывало раньше. На мгновение ему показалось, что в глазах жены мелькнула ненависть и парня полоснула изнутри, точно кинжалом, догадка, а не потому ли она так часто опускала глаза, чтобы он не видел, насколько она холодна по отношению к нему в последние годы. Он-то пытался объяснить её отстранённое поведение изменениями в женщинах после родов, выкидышем, да чем угодно, но только не тем, что Латифа на самом деле больше всего на свете мечтает от него избавиться и каждый день рядом с ним – большое для неё испытание. – Мама, а что такое развод?– как ни в чём не бывало спросила Лейла у Зорайде, продолжая есть блины. – Я потом тебе объясню,– пробормотала женщина,– а пока пойди и поиграй. Возьми сладостей и поиграй со своими куклами, хорошо? – Вот вечно мне нужно идти играть, когда происходит что-то интересное...– бормотала малышка, но таки взяла охапку сладостей в салфетке.– Но как же скучно играть одной! Махмуд остался в Фесе, и Амин уехал куда-то...– после того, как девочка проснулась на следующий день после тех страшных событий, ей сказали, что всё это было кошмарным сном, а Амин просто куда-то уехал, во что она в силу своего возраста поверила; малышке собирались позже сказать правду, но пока было слишком много разных забот, потому Жади просто забрала её к себе и привезла только вчера вечером, когда прошла церемония погребения и прекратился наплыв скорбящих в дом Латифы и Мохаммеда.– Мама, а можно мне поехать опять к Жади? – Хорошо-хорошо,– бормотала Зорайде, пытаясь поскорее выпроводить из комнаты дочь, пока не начались разбирательства. – С Мел и другой девочкой – я опять забыла её имя, оно такое сложное и совсем не похоже на наши – было весело играть! Только брат Мел хотел играть в одни машинки, потому не захотел с нами играть! Жади мне тоже понравилась! Так забавно, что она моя кузина, хотя я маленькая, а она большая и у неё уже есть свои дети! А ещё Жади подарила мне браслет! Когда я вырасту, я буду такой же, как она!– весело добавила Лейла. Лейла не заметила, как её родители в этот момент переглянулись, и таки убежала в комнату. Вопреки всей ситуации, Саид слегка усмехнулся на этих словах девочки, думая, что при всей любви сида Али и Зорайде к Жади, они вряд ли мечтают, чтобы их дочь выросла похожей на Жади. Латифа же на мгновение готова была потерять опору под ногами, настолько задели её слова маленькой кузины о том, что Амин просто куда-то уехал. Как жаль, что она не могла верить в то же самое! Когда погибли её родители, Латифе тоже сказали, что они просто временно куда-то уехали, потому она пока поживёт у дяди Али, и только потом дядя рассказал ей правду, она, конечно, расстроилась и плакала, но была ещё малышкой и лица родителей, признаться, к тому времени почти стёрлись из её памяти, потому было легче принять эту потерю. Но сейчас не хотелось вспоминать об этом, слишком много смешанных эмоций, слишком много размышлений её посещало в последнее время, о чём она годами не думала. А если бы они не погибли? Какой бы она тогда выросла? – Я хочу развод,– уверенно повторила она. – Что ты такое говоришь, Латифа?– удосужился наконец простонать несчастный Мохаммед. – Мне показалось, я более чем ясно выразилась,– холодно ответила она,– но если это действительно нужно, я могу повторить: я хочу развестись с тобой, Мохаммед, и желательно поскорее! Не хочу находиться здесь ни одной лишней минуты! Здесь есть четыре свидетеля, если нужно больше – позовём с улицы, дай мне развод сейчас же – и покончим с этим! – Но... козочка моя...– заикался парень. – Я уже сказала тебе так меня не называть!– резко ответила Латифа.– Дай мне развод, Мохаммед! Должно быть, окружающие их люди были настолько поражены происходящим перед их глазами, что никто не сказал вслух ни одного словечка, а между тем между молодыми супругами происходило молчаливое сражение одними глазами, и Мохаммед напрочь терялся под решимостью, проснувшейся вдруг в его жене, которая больше таковой быть не желала. – Латифа, мне не нравится, как ты со мной разговариваешь...– пробормотал Мохаммед, грозя жене пальцем. – Неужели?– она не выдержала и истерично рассмеялась, заливаясь слезами под перепуганными взглядом Мохаммеда, вопреки тому, что он пытался показать перед ней авторитет. В итоге Латифа таки пришла в себя и холодно на него посмотрела.– Ну тогда тебе стоит смириться, Мохаммед, потому что иначе с тобой я уже разговаривать не буду никогда. И если у тебя есть хотя бы капля совести, ты меня отпустишь, дашь мне развод, о котором я тебя прошу! – О, Аллах,– пробормотал Мохаммед,– что ты говоришь, Латифа? Не говори того, о чём потом пожалеешь, козочка моя... Зачем нам разводиться? Зачем говорить такие страшные вещи друг другу, когда мы должны быть вместе перед лицом испытаний, которые Аллах послал на нашу голову...– он говорил заученными фразами, которые ему, судя по всему, некогда сказал дядя Али, поскольку именно к нему парень повернулся, к сиду Али, взглядом умоляя о помощи и поддержке.– Скажите же Латифе, дядя Али! Пророк говорит, что супруги должны поддерживать друг друга в трудные времена, а не отворачиваться! Подумай, Латифа, разве наш Амин...– тут голос Мохаммеда задрожал. – Не смей, Мохаммед!– резко прервала его Латифа, эмоции, которые копились в ней годами и не находили выхода, готовы были выплеснуться теперь, когда ей больше не было чего терять.– Не говори мне про поддержку и взаимопонимание! Не тогда, когда только я и делала, что понимала в этом браке, а ты только и находил, на что пожаловаться! Тебя никогда не интересовало, что я чувствую, лишь бы тебе было хорошо! И не говори, что это не так, Мохаммед! Но прошло время, когда я считала себя обязанной понимать и оправдывать тебя! Я не хочу ни одной лишней минуты находиться рядом с тобой! Не после того, как твоя глупость погубила нашего сына! Это было последней каплей!– девушка не сдержала слёзы при упоминании сына.– На этом конец, Мохаммед! И если ты хоть немного чувствуешь себя виноватым за то, что случилось с нашим ребёнком, ты не будешь использовать его имя, чтобы вызвать во мне чувство вины! – Латифа, если бы ты только знала, как Мохаммед страдает, сердце Мохаммеда обливается кровью...– парень прижал руку к груди, в его глазах блестели слёзы. – Ты смеешь говорить об этом мне?!– воскликнула она, вне себя от праведного возмущения.– Ты сам виноват в своих страданиях, Мохаммед, и мне тебя ни капельки не жаль, потому прекрати давить на жалость. – Но Мохаммед был обманут, Латифа! Если бы Мохаммед знал, что это за люди, никогда не пустил бы их на порог! Аллахом клянусь, Латифа! Я никогда не хотел навредить нашему Амину! Аллах свидетель, иначе не встать Мохаммеду с этого места и провалиться под землю! Аллах испытывает нас, Латифа, мы не должны вот так расставаться... Мы ещё будем счастливы! Плохие времена пройдут, лампада Аллаха снова будет гореть в нашем доме, у нас будут другие дети! – Не обманывай сам себя, Мохаммед,– покачала головой Латифа,– этого уже никогда не будет. Не после Амина... Только на нём и держался наш с тобой брак, чего уж скрывать? И я не вижу смысла дальше продолжать этот фарс. Я никогда не смогу через это переступить, Мохаммед... Если бы только ты слушал кого-то помимо себя! Амин пострадал только по твоей вине! – Зачем же ты так говоришь, козочка моя...– едва не плакал Мохаммед.– У нас ещё всё будет хорошо, вот увидишь... – Сколько раз я должна повторять не называть меня так?! Ты слышишь, что я тебе говорю, Мохаммед?! Я не хочу больше жить с тобой! И если однажды по воле Аллаха я и смогу опять быть счастливой, то только не с тобой! – Нет, ты не понимаешь, о чём говоришь... Тебе просто нужно отдохнуть, Латифа... – Прекрати, Мохаммед!– как ни странно, в разговор вмешалась Рамиля.– Не пытайся сделать из своей жены нестабильную, не способную осознавать, что и кому она говорит. Быть женщиной не значит страдать слабоумием. Латифа прямо сказала тебе, что хочет получить развод, потому не пытайся притвориться, якобы не услышал ничего. И в сложившихся обстоятельствах она имеет на это полное право. – Аллах, Саид, брат, о чём говорит твоя жена?– пробормотал Мохаммед, обращаясь к брату.– Аллах не одобряет развод, развод не угоден Аллаху! – Рамиля...– Саид посмотрел на жену. Он был в шоке: не только от того, что всегда такая покорная Латифа решительно потребовала развода, но и его жена открыто поддержала требование Латифы. Впрочем, стоило признать, что повод у Латифы был весомый. Невольно он задумался, а не потребует ли развод Рамиля, узнай она о его поступке?– Давай не будем вмешиваться... – Нет, Саид,– покачала головой Рамиля,– ты же тоже видишь, что твой брат не прав. Когда по вине мужа семья оказывается в опасности, погибает ребёнок, жена имеет полное право требовать развод. Никто не имеет права заставлять Латифу оставаться в браке, где она задыхается, твой брат не имеет права делать вид, что не слышит этого требования. Аллах не одобряет притеснение женщин. Латифа,– Рамиля обратилась к жене Мохаммеда, которая сама была удивлена степенью поддержки со стороны Рамили, и даже неуверенно улыбнулась впервые за это время,– если Мохаммед отказывается давать тебе развод на основании твоей просьбы, обращайся к муфтию в мечети, по твоему требованию он расторгнет ваш брак и назначит тебе выплаты, которые тебе положены после развода, пока ты снова не выйдешь замуж. – Аллах, помилуй!– воздел руки к небу шокированный Мохаммед, после поворачиваясь к Рамиле.– Дядя Абдул не зря называл тебя одалиской, теперь я понимаю, почему он так говорил! Пророк говорил: если какая-либо женщина попросит у мужа развода, райского аромата ей не почувствовать, она не вкусит его, будет лишена этого! – Ты упустил из цитаты реплику о серьёзных причинах, которые побуждают жену просить развода,– заметила Рамиля. – Одалиска!– снова повторил Мохаммед.– Саид, ты обращаешь внимание только на одалисок! – Теперь, Мохаммед, не нужно оскорблять мою жену,– вмешался Саид, хотя и сам был в шоке от того, с каким запалом Рамиля спорила с его братом; он знал, что она умна и способна ответить на любую реплику, но прежде она никогда не спорила с его родственниками; вопреки замешательству, он даже залюбовался ею в этот момент,– в конце-концов, ты действительно упустил часть текста... Но я не считаю развод способом решения семейных проблем... Латифа,– обратился Саид к невестке,– я понимаю, что тебе очень трудно простить Мохаммеда после его фатальной ошибки, но вы можете попробовать спасти ваш брак, если оба этого пожелаете. – Только я этого не хочу, Саид,– слабо улыбнулась Латифа,– я больше не выношу твоего брата... – Я не дам тебе развод, Латифа!– решительно взмахнул пятерней Мохаммед.– Нет, не дам! Мохаммед не хочет развода! Слово мужчины выше слова женщины! Если мужчина не захочет, женщина развод не получит!– заявил он, обращаясь помимо прочего к Рамиле. – Сура 4 «ан-Ниса’» гласит: «И не чините, о мужья, препятствий, не затрудняйте женам бракоразводный процесс, инициируемый ими; не притесняйте их...»,– как ни в чём не бывало парировала Рамиля, отказываясь говорить на повышенных тонах, как это делал её деверь. – Что-то я не помню такую суру в Коране...– пробормотал уязвлённый Мохаммед. – Рамиля права,– вмешался прежде молчавший сид Али, который только следил за происходящим, делая свои выводы.– Муж не имеет права отказывать жене в разводе, когда у неё есть серьезная причина и она решительно не желает оставаться в браке. Ни один шейх здесь не встанет на твою сторону, Мохаммед. – Но дядя Али...– только и пробормотал парень, надеявшийся на то, что уважаемый шейх не захочет развода в своей семье. – Но и разводиться на эмоциях, не взвесив лишний раз все за и против, тоже нельзя. Разводиться можно только на ясную голову, всё неоднократно обдумав, потому что слово имеет большой вес, но говорим мы его необдуманно. Я призываю вас подождать две недели и обдумать ещё раз свои аргументы, а через две недели соберём семейный совет, где всё и решится. – Это Жади!– вскричал вдруг Мохаммед.– Это она тебя надоумила требовать развода! Как только рядом появляется эта одалиска, всегда происходит что-то подобное! Ты не знаешь, чего просишь, козочка моя! Отныне я запрещаю тебе видеться с этой одалиской и выходить из дома, время до семейного суда ты проведёшь здесь, и это для твоего же блага! – Не смей оскорблять мою сестру!– возмутилась Латифа.– Как только тебя что-то не устраивает, ты сразу вмешиваешь Жади, будто она виновата, забывая о собственных ошибках! И сейчас то же самое! Я не собираюсь сидеть взаперти, потому что ты так захотел! – Значит ты отказываешься быть послушной мужу?– взвился Мохаммед, словно и забыл о своих проступках. – Мохаммед, ты не имеешь права держать Латифу взаперти,– вмешался сид Али,– этого не одобрит ни один шейх, я буду лично следить, чтобы на протяжении этих двух недель до семейного суда ни одно право моей племянницы не ущемлялось. Не в твоих интересах доводить дело до беседы с кадием, потому что в сложившихся обстоятельствах он встанет на сторону Латифы. Вам даётся две недели на размышления, распорядитесь ими с умом,– повторил он, переводя взгляд с племянницы на зятя.– Латифа, идём со мной, поговорим в твоей комнате. – Латифа, ты делаешь большую ошибку!– предупредил Мохаммед. – Идём, Латифа, идём...– сид Али взял племянницу под руку и увёл, прежде чем снова начнётся спор, или прежде чем девушка захочет признаться в чём-то таком, что будет очередной скандал.– Зорайде,– попросил он у жены,– принеси нам чаю, пожалуйста, а потом можешь подняться к нам. – Конечно, сид Али,– согласилась его жена, переглядываясь с Латифой.

***

– Дядя Али, прошу, поймите меня, я не хочу больше жить с Мохаммедом, я просто не в состоянии,– эмоционально заявила Латифа.– Я хочу получить развод! – Я услышал твои требования, Латифа,– тяжёло вздохнул сид Али. Он давно видел, что брак Латифы и Мохаммеда переживает не лучшие времена, хотя и не догадывался обо всём, что происходило вне его глаз, не подозревал и о тайной любви Латифы к другому человеку, но теперь, когда случилась эта страшная трагедия с мальчиком, сыном Латифы и Мохаммеда, ситуация дошла до своей кульминации и Латифа, скромная и покорная, рассталась со своей мягкостью и решительно потребовала развода. Он видел в глазах племянницы, что она уверена в своём решении и пойдёт до конца в желании получить развод, многие люди, даже в Марокко, должно быть поняли бы нежелание девушки дальше продолжать брак, хотя были и крайние консерванторы, для которых развод в любом случае был страшным позором. Его репутация и статус на родине обязывали сида Али как минимум попытаться сохранить этот брак, даже осознавая провальность затеи. Но что даст принуждение? Если один из супругов решительно не желает идти на компромисс и оставаться в браке, этот союз явно обречён. Особенно когда в браке больше нет любви, а Латифа больше не любила мужа. Возможно, это чувство могло побудить двух людей пойти на примирение, но этот брак рухнул задолго до того, как Латифа попросила развод. Али не был глупым человеком, чтобы не видеть очевидных вещей. После случившегося с Амином, после серьёзных ошибок со стороны Мохаммеда, Латифа имела право просить развод, ни один шейх не одобрил бы насильное удержание девушки в браке. Но не просила ли Латифа развод именно из-за чувств к другому человеку? Не надежда ли на брак с человеком, которого она тайно любила, была одной из главных причин желания Латифы расторгнуть нынешний брак? Не потому ли племянница так упорствовала, желая получить развод как можно скорее, что надеялась на воссоединение с другим? Латифа не опасалась одиночества, не боялась за свою судьбу,– а судьба разведённой марокканки отнюдь не завидна,– потому что была уверена, что её ждёт Зейн, что парень будет готов жениться на ней, позаботится о ней. Или девушка настолько равнодушна к своей судьбе, что уже и не заботится, что с ней будет после расторжения брака? По всем правилам, если Латифа получит развод с Мохаммедом, она должна будет вернуться в Марокко и жить в его доме, пока её судьба не будет устроена очередной раз. Он не смог бы оставить девушку в Бразилии на произвол судьбы, если она надеялась здесь остаться. У Латифы больше не было сына, который рано или поздно вырос бы и взял на себя заботу о ней, не было профессии или навыков самостоятельной жизни, она не смогла бы обеспечить себя, оставшись в Бразилии. И разве она хотела учиться или работать? Али никогда не слышал о таких желаниях своей племянницы, она не была Жади, которая при первой же встрече ответила, что хочет учиться, Латифа, сколько её знал сид Али, как большинство марокканских девушек, мечтала о замужестве, о собственной семье, и хотя её школьные оценки были на должном уровне в своё время, племянница ни разу не заикнулась, что хотела бы продолжить учёбу. Возможно, Жади внушила сестре, что жить в Бразилии возможно, что она поможет и направит её, но не было ли это попыткой Жади навязать Латифе свои ценности? Понимала ли Латифа, какая жизнь будет её ждать при таком раскладе? Она же не сможет жить вечно в доме Жади и Лукаса, ожидая, что они станут её содержать, и даже если бы они согласились, этот уклад жизни был бы чужд для Латифы. Жади жила, как бразильянка, переняв привычки семьи Лукаса, и ещё до этого, живя в Рио и общаясь в школе с местными жителями, невольно впитала их взгляды на жизнь, и пара восточных деталей в убранстве их с Лукасом доме или тот факт, что девушка надела восточные наряды, когда навещала их в Фесе, не делали Жади марокканкой в душе, она, как то дерево, корни которого на Востоке, а ветки – на Западе. Латифа не такая. Зейн же жил по похожим убеждениям, что и Жади, пусть и провёл значительную часть детства в Египте, даже жил в Марокко вместе с родителями, но западный образ жизни увлекал его куда больше. И если бы дело было только в привычках или отсутствии должной религиозности! Более того, уже с юности парень заработал себе такую репутацию, какой не было и у многих западных мужчин, его звали коварным искусителем и «проклятием фараонов». Даже родные сестры Зейна в итоге перестали с ним общаться, стыдясь образа жизни брата, отвергающего всякие приличия и нормы, принятые на Востоке! Сомнительная "слава" Зейна была известна многим консервативным семьям: он разбивал семьи, уводя жён, соблазняя их и увлекая в мир чувственных удовольствий, однако не считая себя обязанным оставаться с ними после того, как они переставали его интересовать, расторг все помолвки, которые устроили его родители, желая вернуть единственного сына и наследника на истинный путь, жил ни к кому не привязываясь и ни капельки не заботясь о своей репутации. Разве такого мужа он бы выбрал для своей племянницы? Даже посватайся Зейн к Латифе до того, как Али начал планировать породниться с Рашидами, он бы вряд ли согласился отдать такой нежный и неискушённый цветок, как Латифа, в руки такого человека! Нет, парень был умён и удачлив в делах, Али знал о нём достаточно, чтобы знать, что он не жестокий тиран, однако этого было мало, чтобы построить хорошую семью и воспитать детей – какие несомненно появятся у молодых супругов – благочестивыми и в мусульманских обычаях. Безусловно, стремление парня защитить Латифу, рискуя собственной жизнью, очень впечатлило сида Али, это значило, что Зейн как минимум искренне верит в свою любовь к Латифе и готов на многое, чтобы быть с ней. Но вдруг это временное, переходящее? Реальная жизнь Зейна и Латифы, вероятно, будет сильно отличаться от представлений каждого из них. И не разрушит ли это их предполагаемый союз? Вдруг парень насытится этим браком и оставит Латифу на произвол судьбы? А если он вернётся к своим старым привычкам, к беспорядочным связям, о которых наслышаны и консервативное общество Востока, и светское общество Запада? Латифа может не выдержать такого потрясения! Но и найти другого мужа среди воспитанных должным образом религиозных мужчин для разведённой и уже рожавшей женщины было бы сложно, а выдавать Латифу за старика или бедняка после всего, что она уже пережила, а уж тем более, обречь девушку влачить свою жизнь в одиночестве, Али не желал. Значит выбор по сути колебался между Зейном и Мохаммедом. Один очевидно любим его племянницей. Но не разрушит ли её нежное сердце этот человек? Страстно любить не всегда так уж хорошо, часто это несёт с собой много боли. Другой совершил ошибки, очень серьёзные, фатальные, которые привели к ужасным последствиям, но Мохаммед был обманут и искренне раскаивался, по его же словам. Али не понравилось стремление парня задержать Латифу в браке, заключив её едва ли не в плену, но может Мохаммед был просто не в себе, пришёл в отчаяние после требования Латифы о немедленном разводе? Этого нельзя исключать! И Рашиды таки уважаемый род, более того, Али наверняка знал, что Мохаммед, даже при всех его недостатках,– а у кого их нет?– никогда не оставит Латифу на произвол судьбы, в нужде или без крыши над головой, даже если сам Мохаммед будет испытывать некие затруднения, Саид не оставит брата на произвол судьбы и поможет ему. В браке с Мохаммедом Латифа не испытает, как стало к этому времени понятно, пламенной любви или тех эмоций, какие могло бы подарить ей супружество с Зейном, но если парень будет действовать правильно, извинится перед женой, станет добиваться её прощения, рано или поздно они могут найти общий язык и построить таки хорошую семью, крепкую, с ним сердце Латифы не будет волноваться, зато она может обрести стабильность, спокойствие. Али не мог утверждать, конечно, что Зейн бы оставил жену без гроша в кармане, но иногда материальные блага не дарят счастья. Оставшись с Мохаммедом, жизнь Латифы будет более спокойной. Мохаммед уже поделился с Али желанием покинуть, как только появится возможность, эту страну, отнявшую у него спокойствие, бизнес и сына, вернувшись обратно в Фес вместе с Латифой, где он сможет получить место на ковровой фабрике брата. Парень сообщил, что пока они поживут в доме его двоюродного брата, недавно переехавшего из Марокко, оставив своё жилище заботам вездесущего сида Абдула, а деньги от продажи нынешнего дома в Рио почти все пойдут на уплату долгов и компенсаций, которыми теперь завален Мохаммед. Али считал, что такой вариант может быть одним из лучших: если после фиаско в Рио, как только с Мохаммеда снимут запрет на выезд, молодые супруги вернутся в Фес, где будут под присмотром опытных родственников, где несколько наивный Мохаммед сможет спокойно работать или вести бизнес, не опасаясь повторения ужасной истории, у них с Латифой есть все шансы наладить отношения. Приложить усилия, конечно, придётся Мохаммеду, поскольку он во многом виноват в провале их с Латифой брака, он должен будет добиваться по крупицам прощения и уважения Латифы. Происшествие с Амином – страшное потрясение, ужасное горе для молодых родителей, но и через подобные горести Аллах проводит супругов, чтобы их испытать, и проявив смирение, можно получить вознаграждение от Аллаха вдвойне. Но удастся ли ему внушить это Латифе? А если он встанет на сторону Мохаммеда, вдруг Латифа так и останется на всю жизнь несчастна? Невозможно же заранее предугадать последствия своего решения! В общем, сид Али оказался перед крайне трудным выбором... И ситуация станет только сложнее, когда на семейный суд приедет Абдул! Особенно если Жади в свою очередь тоже будет действовать! Али сомневался, что разговор с Лукасом поможет обуздать Жади, парень не станет отговаривать жену, а уж тем более что-то ей запрещать, он был совсем не таким человеком. Может Жади и повезло, как теперь понимал Али, поскольку трудно было теперь представить возможные последствия столкновения бурного нрава Жади с коренным марокканцем, девушка вполне могла так и не угомониться и поднимать бурю раз за разом, пытаясь вырваться из уклада жизни, который казался бы ей ловушкой. Но вот в ситуации с Латифой это совсем не помогало! Жади желает сестре только лучшего, но не понимает, что их представления о лучшем могут серьёзно отличаться! Али не был уверен, что он тоже сможет повлиять теперь на Жади, уговорить не вмешиваться в жизнь кузины, дать Латифе самой всё обдумать и принять решение без постороннего влияния со стороны других, она стала слишком независимой, слишком долго прожила на Западе. Он, конечно, поговорит с племянницей, но подействует ли это? И жена Саида тоже его очень удивила... Сид Али знал, насколько умна эта девушка, но не ожидал, что дочь Асмана Эль Хашима начнёт ратовать за развод! Если Жади предлагала Латифе развод по законам Бразилии, судя по всему услышав о некоторых нюансах от Лукаса или от кого-то из своего окружения, Рамиля могла помочь Латифе получить развод даже в Марокко. Жена Саида знала законы Марокко, как светские, так и законы рода, и священный Коран. Даже он бы не процитировал суру с такой точностью, как это сделала Рамиля! Безусловно, это заслуживало уважения, хотя девушка тоже могла влиять на Латифу, поддержка Рамили может предать Латифе ещё больше решимости расторгнуть брак – и сид Али не стал бы препятствовать Латифе, знай он, что это сделает её счастливой, он опасался только, что Латифа сама не знает, что ей нужно для счастья, и попадёт в ловушку! Зато сид Али впервые наверняка понял, что именно заинтересовало Саида в Рамиле, что такого было в этой девушке: при всей мягкости, в ней был стальной стержень, решимость, собственные убеждения, в которые она искренне верила. Опытный мужчина видел, как спокойный тон граничил с ярким блеском в глазах девушки, как она стремилась получить верх в споре с Мохаммедом, как едва различимое торжество мелькнуло в глазах девушки, когда тот не смог найти никаких аргументов против её слов, помимо заимствованного у Абдула «одалиска». Может и не огонь, но вода тоже может превратиться в тайфун, способный уничтожать. Нет, Саид не изменял своим привычкам! – Дядя Али, о чём вы думаете?– не выдержала Латифа наконец, поскольку её дядя просто застыл в задумчивости, изучая её взглядом, от которого ей становилось не по себе. – Я думаю о том, Латифа,– начал мужчина, прочистив горло после длительного молчания,– что иногда в своей погоне за счастьем мы не знаем, что же такое это самое счастье... Мы живём и думаем, что несчастны, полагаем, что смена декораций, окружения, смена партнёра, с которым ты идёшь по жизни, сделает нас счастливыми, но потом получаем это и не находим того, что искали, а изменить ничего уже нельзя, потому что все нити, связующие с прежней жизнью уже перерезаны, мосты сожжены и дороги назад нет. Тогда-то мы и спрашиваем себя, а не поспешили ли мы, принимая решение на эмоциях, делая выбор прежде всего своим сердцем... Когда человек любит, глаза не видят недостатков, сердце ведёт нас к человеку, но реальная жизнь может отличаться от мечты, и тогда-то начинаются первые проблемы, и не все могут их выдержать... Знаешь, Латифа, жил как-то на свете один бедняк, бедный, как дервиш, и он больше всего на свете мечтал попробовать верблюжьего мяса, оно ему даже снилось, но вот он разбогател и мог есть это мясо каждый день, однако оно ему не понравилось... Вкус отличался от того, как он себе его представлял, вернее, у него и не было никаких представлений, он просто всем сердцем верил, что мясо вкусное, что именно этого ему хочется съесть вместо недоевших бобов!– в какой-то момент в комнату тихо вошла Зорайде, поставив на столик поднос и тихо пристроившись рядом. – Почему вы мне об этом говорите, дядя? – Не потому ли ты хочешь развестись с Мохаммедом, что надеешься быть с Зейном?– прямо спросил сид Али.– Нельзя разводиться, не подумав, на эмоциях... А ты не подумала, если увлечена мыслью о другом... – Дядя Али, последние годы я только и делала, что думала...– горько рассмеялась Латифа, заливаясь слезами.– Я не стану скрывать, я очень люблю Зейна, я слишком долго скрывала это от самой себя, чтобы не быть честной даже теперь, я старалась, но не смогла убить в себе эти чувства. Но я развожусь с Мохаммедом не потому! Я столько лет жалела Мохаммеда, пыталась видеть в нём лучшее, и чем больше я пыталась, тем меньше мне удавалось. Может это просто Мохаммед менялся в худшую сторону, напрочь перестал меня понимать и слышать. А может он остался таким же и это я изменилась... Я не знаю, но я давно не чувствовала себя счастливой с Мохаммедом. Но я бы продолжала, если бы...– голос Латифы сорвался и она зарыдала.– Мой Амин, мой малыш... Упрямство Мохаммеда его погубило! Я не планирую, что будет в будущем, просто не могу сейчас... Я не знаю, что будет завтра, и это даже неважно. Не знаю, почувствую ли я ещё себя счастливой когда-нибудь. И нужна ли я такая Зейну? Кому нужна пустая изнутри жена? А я опустела. Мне трудно думать о множестве новых дней без моего Амина... Амин был светом моей жизни, даже не любя Мохаммеда... Иногда мне было до того пусто, что я даже не знала, зачем живу, но у меня был Амин. Я не знаю, найду ли я теперь смысл жить, если останусь с Мохаммедом! – О, Аллах, Латифа, не говори так, девочка моя...– в ужасе взмолилась Зорайде. – Но это правда, Зорайде... Я так боялась рискнуть и быть счастливой, что предпочла быть несчастной, и в итоге это стоило мне сына! Жади была права: когда Мохаммед дал мне развод, мне не нужно было соглашаться вернуться! Не зря же говорят: лучше прожить один день соколом, чем целую жизнь – курицей! И только сейчас я поняла, что это значит! Что именно пыталась сказать мне Жади в тот день, когда сбежала... – Жади...– вздохнул сид Али.– Латифа, если Жади комфортно себя чувствует в своей жизни, это не значит, что та же жизнь устроит и тебя. Ты воспитана совсем иначе, привыкла к иному укладу жизни... И это очень важно, хотя в силу своей молодости ты можешь этого не понимать! Если ты надеешься на поддержку Жади... – Жади здесь ни при чём, дядя. Я не рассчитываю ни на чью поддержку, даже на вашу! Если понадобится, я вернусь в Марокко и буду всю жизнь исполнять самую грязную работу в чужом доме, но не останусь с Мохаммедом!– решительно заявила Латифа.–Я никогда не смогу смотреть на Мохаммеда, как раньше, не говоря уже о том, что я его давно не люблю, я с ним задыхаюсь! И я пойду до конца и добьюсь развода любой ценой! – Да хранит тебя Аллах, Латифа...– вздохнул наконец мужчина, понимая, что девушка настроена серьёзно. Целью жизни Латифы теперь стало расторжение брака: она либо добьётся своего и разведётся с Мохаммедом, либо погубит себя в попытках, но не сдастся...

***

Прошло две недели... Солнечный свет заливал домашний кабинет Леонидаса Ферраса, проникая сквозь большое окно, жалюзи которого нынче были подняты, поскольку экономка планировала мыть окна. Далва уже успела пройтись со щёткой по всем поверхностям, сметая пыль, и уже собиралась взяться за моющее средство, когда в кабинет вошла Иветти, осматриваясь, будто что-то искала, поднимая папки на столе мужа и подушки на кресле, проверяя книжные полки. Далва же недовольно следила за действиями хозяйки. Не так давно Иветти с Кристиной вернулись из города – у девочки была очередная репетиция балета, а потом она уговорила мать отправиться по магазинам, мечтая найти какое-то особенное платье для своей куклы– и с тех пор жена Леонидаса оставалась с дочерью в детской, что вполне устраивало Далву, ей нравилось, когда жена хозяина не мелькала у неё перед глазами. Вот если бы женщина почаще где-то гуляла, возвращалась домой поздно вечером и сразу же ложилась спать, а потом уходила из дома на рассвете, желательно ещё до того, как просыпалась сама Далва, так было бы гораздо лучше, раз уж всё равно приходится терпеть эту женщину! Но разве такое будет? Как-то Далва имела слабость поделиться своими размышлениями с юной служанкой на кухне, а та потом, кокетничая с садовником, умудрилась ляпнуть, якобы Далва мечтает, чтобы жена начальника уснула вечным сном, чтобы Далва могла стать полноправной хозяйкой в доме... И мало того, этот разговор услышал сам Леонидас! – Вам что-то нужно?– не выдержала наконец экономка. – Да, я думаю, что потеряла здесь свой браслет...– призналась Иветти, открывая ящики стола.– Ни в какую не могу его найти, а последний раз он был на мне, когда я заходила в кабинет Львеночка... Ну надо же, нигде нет! – А вы уверены, что потеряли его здесь?– в душе Далва негодовала: сеньор Леонидас тратит столько денег на побрякушки для этой женщины, а она их так бездумно разбрасывает! – Говорю же, он был на мне, когда...– Иветти вдруг улыбнулась.– Точно, он должно быть в сейфе! Когда я потеряла здесь кольцо пару месяцев назад, Львеночек убрал его в сейф, чтобы не потерялось! Львеночек как-то говорил мне код, надеюсь, он его не поменял...– она решительно направилась к сейфу и ввела комбинацию, вскоре он открылся.– Ну вот и мой браслет, я же говорила, что он точно остался здесь! – Я очень за вас рада,– проворчала Далва.– Может теперь закроете сейф? Неприлично вот так здесь рыться, могли бы и подождать, пока сеньор Леонидас вернётся домой! Сеньор Леонидас будет недоволен, что его сейф открыли без него! – И что же ему скрывать от меня?– Иветти, кажется, видела ситуацию иначе.– Да не ворчи, сейчас закроем обратно!– махнула рукой блондинка, но вдруг кое-что ей бросилось в глаза. И она вытащила из недр сейфа обычную кассету, повертела в руках.– А это ещё что? Хм... «Тайная жизнь Леонидаса Ферраса»? – Как?– с удивлением переспросила тут же домоправительница, забывая даже отчитать жену хозяина за то, что она беззастенчиво рылась в сейфе мужа. – И что это за такая тайная жизнь у Львеночка? Очень интересно...– бормотала Иветти, и уже ничего не могло её остановить, когда она направилась в гостиную, твёрдо намереваясь посмотреть запись. – А может это личное дело? Может сеньор Леонидас не хотел, чтобы кто-то это видел, может у него есть тайны, которые он не хочет никому открывать, потому и спрятал кассету в сейф?– бормотала Далва, и тем не менее пошла за хозяйкой в гостиную, и даже помогла подключить проигрыватель, чтобы было быстрее. – Да?– изогнула бровь Иветти.– И какие такие тайны могут быть у моего мужа?– она уверенно нажала кнопку на пульте, запуская видео. И так же быстро рухнула на диван, немигающим взглядом глядя на экран, когда неприличные звуки заполнили помещение. Со стороны казалось, будто женщина вдруг окаменела, только одна её рука вцепилась в диванную подушку с такой силой, что будь подушка живым человеком, уже безжизненно рухнула бы на пол. – Пресвятая Дева...– ахнула Далва, прижав руки к лицу. Она и себе упала на диван, едва не зацепившись за ковёр.– Это же... Это же племянница доны Эдны и... Святые угодники, что делает сеньор Леонидас?!– экономка не могла поверить своим глазам. – А что это делает мой папа?– голосок Тины вырвал женщин из прострации. Иветти дёрнулась и резко выключила телевизор, Далва же очередной раз в ужасе ахнула.– Зачем ты выключила, мама?– непонимающе спросила девочка.– Я же ещё не рассмотрела ничего! А что это такое, мама? Что делал папа с той тётей? – Это такая игра, дорогая... Игра для взрослых, тебе это пока не интересно...– наконец нашлась Иветти, хотя в голове царил настоящий сумбур, а внешнее спокойствие только было предвестником предстоящего взрыва. Только вот взрыв этот будет предназначен одному конкретному человеку... – Правда?– наивно спросила малышка.– А с тобой папа тоже играет в такую игру, мама? Или только с этой тётей? – Если бы не играл, ты бы не появилась...– пробормотала женщина себе под нос, хотя вслух таки сказала совсем другое.– Это не папа, Тина... Просто один актёр, очень похожий на твоего папу, вот настолько похожий, что даже я сразу не поняла... Представь себе, как мы с Далвой удивились! – Ой...– вздохнула Тина.– Значит папа не актёр? Лукас говорил, что люди, играющие в кино, называются актёрами! – О, твой папа тот ещё актёр...– тихо прошептала женщина и быстро поцеловала дочь в лоб.– Побудь-ка немного с Далвой, дорогая, у мамы есть одно очень важное дело... Иветти вытащила злополучную кассету из проигрывателя и бросила в свою сумочку, а потом вылетела из дома, словно вихрь.