Проверка на прочность

В гостиной дома Мохаммеда Рашида на низком диване расположились двое братьев. За окном уже стояла тёмная бразильская ночь, однако двух молодых арабов сей факт ничуть не смущал. Они уже не первый час вели неспешную беседу, попутно наслаждаясь чудесным мятным чаем и различными сладостями, а тем для разговоров у них нашлось более чем достаточно после нескольких лет, на протяжении которых они ни разу не виделись. Регулярные телефонные разговоры не в счёт, ведь невозможно сравнить их с настоящим живым общением! Обсудили и совместное детство и юность в Фесе, и жизнь в Сан-Паулу во времена учёбы в университете, вспомнили множество забавных ситуаций, погружаясь в забытую за ежедневными "взрослыми" заботами атмосферу лёгкости, царившую в те времена. Мохаммеду, не имеющему возможности посетить Фес ещё со времён рождения Амина, было интересно всё: что нового в Фесе, как поживают родственники, включая неугомонного дядю Абдула, как идут дела в лавках и на фабрике брата. При этом парень не спешил делиться подробностями своего бизнеса, хотя Саид немало удивился, узнав, что младший брат каким-то образом умудрился открыть второй магазин, хотя совсем недавно жаловался на безденежье после покупки и ремонта нового жилья. Впрочем, Мохаммед всегда имел склонность преувеличивать степень проблемы. Помнится, даже в детстве умудрялся придумать тысячи проблем на их головы, когда они всего лишь разбили старую вазу, стоявшую на полке в гостиной, однажды заигравшись в мяч. Сначала их жёны тоже присутствовали, однако позже Латифе нужно было уложить ребёнка спать, а Рамиля вызвалась пойти вместе с ней, добавив, что устала и после пойдёт спать, понимая: братьям есть о чём поговорить наедине после нескольких лет разлуки. Кроме того, она знала, что Саид так или иначе потом скорее всего поделится с ней содержанием разговора,— так уж у них повелось, что они привыкли делиться друг с другом почти всем. Знала бы она, что её муж уже нарушил этот негласный обычай, да ещё выбрал наихудший из всех возможных вариантов предательства! Однако девушка до сих пор была в блаженном неведении, счастливо предвкушая возможное скорое материнство, потому не замечала странное поведение и излишнюю задумчивость мужа, без лишних вопросов принимая объяснения Саида, что он тоже взволнован предстоящими перспективами расширения их семьи, а ещё занят подготовкой к важным переговорам, которые занимают много времени. Конечно, девушка догадывалась, что вероятно это не единственные причины настроения парня, однако о бывшей невесте Саида они не говорили с тех самых пор, как он предложил ей выйти за него замуж, это было их негласным правилом, которое Рамиля не нарушала, даже зная, что муж продолжает следить за некой Жади даже годы спустя. – Аллах,– восторгался очередной раз за вечер Мохаммед,— как я рад, что ты наконец приехал в гости, брат! Я знаю, ты не любишь бывать в Рио... Нам всем пришлось нелегко из-за той одалиски... – Мохаммед...— попытался прервать его Саид. Сейчас у него совсем не было желания обсуждать Жади, особенно когда в его голове и без того царил настоящий сумбур после той недо-встречи в клинике. Парень до сих пор не мог потушить пламя раздора, вновь вспыхнувшую в своей душе страсть, дабы наконец рационально обдумать свои недавние поступки и их последствия! – Не знаю, за какие грехи Аллах послал на наши головы эту беспутную Жади!— продолжал между тем парень, несмотря на возражения брата.– Она появилась, чтобы посеять смуту в наших жизнях, не иначе! Слава Аллаху, ты на ней не женился! Сначала опозорила тебя на весь Фес, а потом помогла сбежать Назире! Из-за неё мы лишились сестры! – Ты как обычно преувеличил, Мохаммед,– ответил Саид, ему нелегко было сохранить нейтральное выражение лица, когда брат начал вспоминать, как его бросила невеста. Пожалуй, привычка Мохаммеда обсуждать эту тему тысячу раз выводила из себя даже больше, нежели сама ситуация!— Не думаю, что наша сестра не нашла бы способ сбежать, если она что-то для себя решила. И потом, не то чтобы мы потеряли сестру, Назира жива-здорова, у неё родился ребёнок... Значит Аллах хотел, чтобы так случилось, раз он благословил их с мужем ребёнком. — Брат,— едва не застонал младший Рашид,– ты зовёшь этого бразильца её мужем... Называешь Назиру нашей сестрой! — Ну он же её муж! Как мне ещё его называть? Тебе будет легче, если мы будем делать вид, что наша сестра живёт с любовником?— Саид едва не закатил глаза от склонности брата раздувать драму на пустом месте.– Я могу не одобрять этот союз, но он принял нашу веру и женился на Назире по всем обычаям. И, насколько я помню, Назира родилась нашей сестрой. Я привык называть вещи своими именами, Мохаммед. – Она перестала быть нашей сестрой, когда посмела спутаться с этим тренером!— Мохаммед готов был плеваться от досады.– У неё был шанс исправиться, покаяться, принять своё наказание и выйти замуж за приличного человека, но вместо этого она выбрала полить наш род грязью! Я не могу забыть кошмарный день, когда она уехала на мотоцикле с этим... А потом был тот кошмарный бунт, история с позором в газете, я едва не потерял Латифу... Это всё тоже было дело рук одалиски Жади, будь она неладна! – Мохаммед...— теперь уже Саид тяжело вздохнул, закатив глаза.– Я знаю, что ты не любишь Жади,— он на мгновение застыл, произнося имя вслух,— но это уже чересчур. Тогда ты сам здорово сглупил, нам повезло, что дело не дошло до суда! Нельзя же винить во всех бедах одну Жади. И потом, сомневаюсь, что она стала бы писать гадости о себе в газетах, только бы насолить тебе,— здесь он не сдержал ироничной усмешки; как оказалось, девушка способна на сумасшедшие вещи, однако всё равно Жади вряд ли сознательно пошла бы на публичный позор. Мохаммед пристально смотрел на брата, слушая его доводы, однако выводы он сделал совершенно другие, словно и не услышал слов последнего, задал единственный вопрос: — Ты же выбросил наконец одалиску из головы? — К чему такие вопросы, Мохаммед?— резко спросил тут же Саид.— Разве я дал повод думать иначе? С чего ты взял, что я до сих пор что-то чувствую к Жади?— про себя парень поморщился от своего лицемерия, потому что ни время, ни сильные чувства к жене, не помогли ему выбросить из сердца сорняки своей дикой невзаимной любви к этой юной женщине, однако Мохаммеду этого знать не нужно, брат элементарно не поймёт его чувства. Хорошо, что он больше не зависим от брата в плане получения новостей из Бразилии! Тем не менее, даже в такой момент Саид настойчиво отгонял от себя любые мысли о своём поступке в клинике, продолжал идти на поводу непонятного ему самому помешательства, он впрямь помешался на идее получить в качестве дочери девочку из сна, и никакие разумные доводы здесь не действовали. Неважно, что он совершает преступление, незаконно присвоив клетки Жади, которые должны были быть уничтожены, и одновременно предательство по отношению к Рамиле, совсем неважно, что это был всего лишь сон и даже если впрямь предположить, что ему выпала возможность увидеть параллельный мир или другое возможное будущее (он не знал, как это назвать правильно), совсем не факт, что это будет та самая девочка Хадижа! Разве возможно что-то доказать себе, когда захвачен какой-то идеей почти до безумия? Годы спустя он будет неоднократно методично прокручивать нынешние события в голове, поражаясь, как его совесть могла молчать, пока он вершил это безумие, как мог и вовсе решиться подкупить сотрудника клиники, чтобы достать клетки Жади, как мог поступать таким образом по отношению к своей верной и любящей жене, которую он очень любил, как мог просыпаться изо дня в день и спокойно смотреть на себя в зеркало, заниматься обычными делами, совсем не думая, насколько огромную ошибку совершает! Он будет искать ответы внутри себя и не найдёт. Когда придёт время, Саид будет мучить себя, не сможет спокойно сомкнуть глаза долгие годы, пока ничего не подозревающая Рамиля будет дремать в его объятиях. Однако всё это будет в будущем, а пока совесть молчала, шайтан одержал победу и вёл его по пути разрушения. – Потому что ты её защищаешь! Ты защищаешь одалиску Жади, брат!— продолжал между тем возмущаться Мохаммед, не догадываясь, какие мысли нынче бродят в голове Саида. — Я никого не защищаю, Мохаммед! Всего лишь говорю, что нельзя вечно скидывать свои ошибки на других людей, каким бы не был соблазн это сделать! — Нет, ты защищаешь её, Саид! О, Аллах, за что нашей семье такое наказание!— не переставал причитать парень.— Она едва не уничтожила твою душу, Саид! Мы боялись, что ты станешь убийцей по её вине! Бесстыдница вышла замуж за бразильца и родила ему детей, она ходит по пляжу полуголая, ругается, как мужчина, ходит на работу, будто так и надо, наверняка оставляя детей заботам нянек! Даже местные женщины не ведут себя так нагло, как эта девчонка! На месте этого Лукаса, я порол бы такую жену каждый день по несколько раз! И этого ещё мало! – Мохаммед...— усмехнулся Саид. — Нет, ты не знаешь всего о ней, брат! Представь себе, в прошлом году она заявила, что я плохой муж для моей Латифы! О, Аллах, отсеки язык этой одалиски за такие слова! Я не понимаю, как дядя Али мог простить её и опять принять в семью! Будь у меня такая дочь, я бы... — Ты не знаешь, что бы ты сделал, будь у тебя такая дочь, брат. Не зарекайся заранее. — Нет, Саид, я знаю очень хорошо! Мохаммед не идёт против заветов Пророка! Мохаммед соблюдает традиции и обычаи нашей родины! Таких, как Жади, нужно сразу отсекать с семейного древа, чтобы зараза не пошла дальше! Если бы ты женился на ней...— он поморщился.– Слава Аллаху, теперь ты женат на приличной девушке, хотя дядя Абдул недоволен, что Рамиля продолжает работать и я с ним согласен. – Я не собираюсь обсуждать свою жену, Мохаммед. Если мне что-то в её поведении не понравится, я буду обсуждать это лично с ней и никак иначе. Рамиля не заслужила отношения, какое получает от дяди Абдула. Врач — угодная Всевышнему профессия. Ты не согласен? — Врачи конечно нужны, брат,— не мог возразить на сей раз Мохаммед,– но если я могу выбирать, я предпочту, чтобы эта женщина не была моей женой! А если ей придётся однажды помогать раненному мужчине? Ты допускаешь идею того, чтобы твоя жена прикасалась к постороннему мужчине, Саид? Нет, это занятие не для женщин нашего рода! Здесь дядя Абдул прав!— махал руками Мохаммед.— Ты думай как хочешь, брат, а я останусь при своём мнении! Какое счастье, что моя Латифа даже не думает о таких глупостях, как учёба или работа! Чем чаще женщина выходит из дома, тем больше у неё посторонних мыслей! Удел женщины – рожать и воспитывать детей, поддерживать уют в доме! Это сказал не Мохаммед, так говорит Пророк! – Пророк говорит, что женщины не принуждены к работе и долг по обеспечению семьи так или иначе лежит на мужчине, Пророк не говорил, что это запрещено. Рамиля работает в больнице в Фесе, она лечит женщин и детей, в этом нет ничего крамольного. Когда я на ней женился, я знал о её планах и согласился с ними. Я доверяю своей жене, Мохаммед!— твёрдо ответил Саид. Он не был уверен, что сказал бы то же самое в отношении Жади, стань девушка его женой в своё время, однако Рамиля ни разу не дала повода в себе сомневаться.– Я не позволю её оскорблять! — Ну что ты, брат,– прижал руку к груди Мохаммед,— у меня и мысли не было оскорбить твою жену!— какое-то время он молчал, но потом таки решился спросить.– Но ты действительно больше не хочешь жениться, Саид? Ты не хочешь детей? Ведь все в Фесе знают, что Рамиля... — Рамиля в полном порядке,— резко ответил Саид.— Лучше не начинай эту тему, Мохаммед, иначе мы с тобой поссоримся! Мне хватает и дяди Абдула с его вечными попытками сосватать мне первую встречную девушку! А что касается детей, если Аллах захочет, они у нас будут! — Иншалла, Саид! Пусть Аллах услышит твои слова и пошлёт вам благословение поскорее!— миролюбиво ответил парень, не желая ссориться с братом.– Если Саид говорит, что эти слухи — всего лишь сплетни, Мохаммед верит Саиду!– он вздохнул.— А вот я боюсь, что Аллах больше не пошлёт нам с Латифой ребёнка... — Но вы уже благословлены, у вас есть сын. Амин растёт умным и здоровым, слава Аллаху. – Это правда,— не отрицал парень,— мой Амин — моя главная гордость и надежда, брат! Но Аллах отнял у нас ребёнка в прошлом году и Латифа до сих пор не беременна! А прошло больше года! – Не переживай, Мохаммед,— похлопал его по спине Саид,— всему своё время, придёт время и у вас будет ещё один ребёнок! — Твоими бы словами, брат! Я боюсь, как бы грехи одалиски Жади и Назиры, которую я больше не называю сестрой, не сыграли с нами злую шутку!— вздыхал Рашид, хотя его брат похоже не воспринимал эти его опасения всерьёз, судя по реакции Саида. Однако, прежде чем он успел посетовать по этому поводу, на улице начала греметь музыка, которая очевидно доносилась из бара, что Мохаммед поморщился и переключился на совсем другую тему.– Аллах, и как жить в этом городе, когда здесь сплошной харам? Ты не представляешь, насколько неудобно жить рядом с местом, где торгуют свининой и алкоголем! Это какой-то оживший кошмар, Саид! – Но ты же сам выбрал этот район и этот дом, Мохаммед,– здраво заметил его брат.– Ваш прежний район был куда более тихим, как я помню. – О, Аллах, ты же знаешь, Саид, почему я оттуда хотел уехать! Я не мог спать спокойно, пока мы жили в том районе! А теперь ещё лучше...— молодой человек скривился.— Ты видел хозяйку местного бара? Это же сплошной кошмар, одалиска Жади в сравнении с ней просто ангел во плоти! Женщина не только кричит на целую улицу, отдаёт мужчинам приказы, так ещё бьёт их! Что тут говорить? Это же та самая женщина, которая была во главе того бунта несколько лет назад! Она побуждала людей сжечь дом Мохаммеда, эта дона Жура побила сначала меня, а потом ещё и дядю Абдула! – Так это та самая женщина?— Саид не удержался от смеха.— Аллах, как тесен мир! — Мне не до смеха, брат! Мало того, что я не могу забыть тот кошмар и теперь мне нужно видеть эту женщину каждый день, так она в добавок взялась саботировать мой бизнес! — О чём ты говоришь?— уже серьёзно спросил Саид.– Как именно это происходит? – Она настраивает соседей и клиентов против меня, распускает сплетни, якобы я веду дела нечестно!– возмущался парень.— Была одна неприятная история... Один вор украл деньги из бара доны Журы и пошёл в мой магазин, чтобы что-то купить, но были свидетели кражи и его разоблачили! О, Аллах, но Мохаммед понятия не имел! Разве Мохаммед виноват, что неприличный человек забрёл в магазин? – Конечно, в этом ты не виноват, Мохаммед,— успокоил его Саид,– однако ситуация и правда неприятная. Можно понять возмущение женщины. – Я и не спорю! Но зачем устраивать скандал на целую улицу?! На этом история не закончилась, теперь она взялась мне мстить, начала разносить слухи, якобы я торгую не качественным товаром, якобы чаем из моего магазина отравился человек!— жаловался Мохаммед. — Подожди, а ты уверен, что женщина врёт? Вдруг это правда?– Саид нахмурился.— И что ещё за чай, Мохаммед? Я лично помогал тебе с последними поставками, контролировал отправку товара из Марокко, никакого чая в ассортименте не было... – Я нашёл ещё одних поставщиков, они местные, но очень надёжные! Этот чай очень популярен в Бразилии, специально ради него приезжает каждый день куча клиентов! – Очень интересно...— откровенно говоря, Саиду история показалась очень странной.— А что за поставщики, Мохаммед? – Неважно,— отмахнулся Мохаммед,– я же говорю, очень надёжные люди! Это дона Жура мутит воду, будто нарочно выводит меня из себя, чтобы я невольно совершал харам, вступая с ней в ссоры!— парень вскочил с места и подошёл к окну.– Вот что они там делают?! Почему такой шум поздно ночью? Они мешают спать Амину, наверняка мой сын не может спать из-за этого шума! Нельзя так шуметь в это время, но я не могу обратиться к участковому! – Почему не можешь?— удивился Саид.– Сейчас ещё слишком рано, чтобы жаловаться, но если они будут шуметь дольше, чем разрешено, ты вполне можешь пожаловаться в полицию. – И всё равно не могу!— возмутился Мохаммед.— А знаешь почему? Потому что участковый тоже завсегдатай в баре этой женщины! Подойди и посмотри, Саид, он и сейчас там! И почему они все собрались и стоят почти на месте, как будто ждут кого-то?– удивлялся парень. Вскоре оба Рашида уже стояли около окна, невольно наблюдая за происходящим около бара доны Журы. Как оказалось, Мохаммед был прав, потому что люди собрались не напрасно, а ради встречи гостей, в честь которых хозяйка бара устроила этот праздник. Очень скоро на улице показалось такси, откуда выбрался сначала водитель, а потом и спортивного вида мужчина в светлом костюме. Пока водитель разгружал багаж, бывший пассажир открыл боковую дверь машины и подал руку женщине, которая держала на руках дремлющую малышку лет двух или около того. Яркий тюрбан на голове женщины и серьги с драгоценными камнями блестели в свете электрических ламп, обоим Рашидам не составило труда узнать эту яркую дамочку. – О, Аллах,– простонал Мохаммед, едва не теряя сознание,— это не может быть... – Это Назира...— просто подтвердил Саид.

***

Молодая брюнетка задумчиво сидела около панорамного окна, прижавшись лицом к стеклу с эффектом дождя. Нынче это зрелище весьма подходило к её настроению, поскольку глаза девушки тоже были на мокром месте, а слёзы никак не переставали течь по щекам, как она ни старалась их унять. Жади пыталась понять, как могло быть так, что ещё недавно налаженная жизнь, счастливый брак, могли рухнуть в один день. Неужели такова была цена единственной недомолвки! Но ведь в остальном она была с мужем откровенной во всех сферах жизни, они всем делились друг с другом! Разве они не давали обещание всегда и во всех ситуациях стараться прежде всего понять друг друга, что бы ни произошло? Так где было понимание Лукаса? Она же приняла решение стать донором вовсе не из эгоизма или желания что-то доказать, искренне хотела помочь подруге! — Лукас несправедлив ко мне,— с обидой прошептала сама себе Жади, всхлипывая,— Аллах, он несправедлив ко мне! Он не любит меня, как я люблю его, потому и не может понять! Очень скоро тишину комнаты нарушил очередной телефонный звонок, уже, наверное, сотый по счёту за целый день. Жади с обидой стукнула по кнопке мобильного, сбивая звонок. Девушка не имела никакого желания говорить с Лукасом, не после того, как он вероломно ушёл, оставил её одну в истерике, этим подтвердив лишний раз, что она была совершенно права в своих прежних обвинениях, говоря, что муж совершенно её не любит. Именно к такому выводу пришла Жади ближе к рассвету, пока медленно приходила в себя, лёжа навзничь на полу посреди разрушенной её истерикой супружеской спальни. Она не успевала удивляться степени разрушения, наскоро собирая в чемоданы самые необходимые вещи для себя и детей,— Жади твёрдо решила, что ни за что не останется в этом доме. Если уж Лукасу настолько невыносимо видеть её лицо, она не станет его принуждать! Марокканка не помнила, как забирала детей утром, умудрившись избежать расспросов неугомонной Лидьяне, как объяснила детям их неожиданный переезд, сказав только, что они едут к одному её хорошему знакомому. Мел задавала вопросы один за другим, но постепенно затихла, видимо заметив настроение своей мамы, а Пьетро и вовсе к вечеру закатил истерику, не желая ни есть, впрочем, Жади даже не могла обвинить сына в этом, попробовав кашу, которую умудрилась сварить, ни чистить зубы, ни ложиться спать, требуя своего папу и объяснения "папа занят" вовсе не помогали. Так уж повелось, что Жади и Лукас всегда старались проводить больше времени с детьми, а если не получалось, по крайней мере приехать вовремя, чтобы уложить их спать, почти всегда невольно разделяя обязанности: тогда как Жади было проще помочь с вечерними процедурами дочери, в том числе причесать непослушные волосы малышки, Пьетро привык больше быть с Лукасом, потому ему были непривычны изменения и он капризничал больше обычного. Однако марокканка и подумать не могла, что ей будет настолько сложно с собственным ребёнком, который сегодня превратился в настоящего чертёнка, тогда как обычно казался маленьким ласковым ангелочком! В общем, к вечеру Жади была в полном изнеможении, не говоря уже о том, что совсем не спала прошлой ночью и почти весь день провела в слезах, не в силах даже съесть что-то, организм элементарно не принимал ничего помимо чашки зелёного чая. А ещё были звонки от мужа, на которые брюнетка упрямо не отвечала: если сначала девушка корила себя, потом сработал внутренний защитный механизм и она разозлилась на Лукаса. С чего, спрашивается, ему звонить, если ранее он заявил, что уходит навсегда и видеть её не желает? Пусть радуется: она не станет навязываться и мозолить ему глаза своим нежелательным присутствием. Прямо сейчас она находилась в просторной квартире, отделанной по последним модным веяниям, где однако в деталях угадывались элементы востока, родного по крови хозяину сего жилища, коим являлся Зейн, приятель и по совместительству начальник Жади. Она приехала именно к Зейну прежде всего потому что здесь ни у кого сразу не возникнет мысли её искать в первую очередь, а ей нужно было элементарно прийти в себя вдали от посторонних глаз. Зейн сначала удивился, но не стал задавать лишних вопросов, позволяя ей разместиться в гостевой без лишних вопросов, даже отвлёк на время её детей, прежде чем уйти на работу, перед этим сказав ей чувствовать себя, как дома. Несмотря на отсутствие всякого настроения, внутренний дизайнер в Жади тут же сделал свои выводы об обстановке квартиры: несмотря на продуманный интерьер, призванный создать видимость уюта, бросалась в глаза какая-то неустроенность, везде чувствовалась необжитость, не было семейных фотографий или тёплых уютных мелочей, создающих обычно атмосферу гармонии, защищённости. Должно быть, дело было в том, что Зейн пока не обзавёлся семьёй, на самом деле редко бывал дома и приходил туда только поспать или поработать, судя по рабочему месту, где всё было тщательно организовано, как успела подметить Жади, очень похоже на рабочее место Зейна в Нефертити. Единственным исключением во в общем-то нейтральной обстановке была фотография в серебристой рамке, где неизвестному фотографу удалось запечатлеть её кузину в розовом саду, разбитому около прежнего дома Латифы и Мохаммеда; судя по всему, фото было сделано на рассвете, что лишний раз подтверждал тот момент, что платок на голове сестры не был повязан по всем правилам и сполз на плечи, открывая густые кудри, когда та наклонилась к цветам. Жади медленно поднялась и подошла ближе, взяла рамку, рассматривая фото. – Она здесь красивая, правда?— Жади вздрогнула, услышав позади себя голос, но постепенно успокоилась, понимая, что это сам Зейн, имеющий конечно полное право вернуться в собственную квартиру. Египтянин подошёл ближе, изучая фотографию.– Такая нежная, расслабленная, почти счастливая... Теперь она улыбается гораздо реже, постоянно грустит. Я не могу не чувствовать себя виноватым, когда думаю, что это произошло по моей вине. Не появись я в её жизни, она не переживала бы того, что переживает сейчас... – Зейн...— Жади тяжело вздохнула. Ситуация сестры тоже сильно давила на неё, хотя чувства Зейна конечно были несколько иными.— Может она не чувствовала бы того, что чувствует сейчас, даже считала бы себя вполне счастливой, но она не знала бы настоящей любви, какая-то часть жизни навеки осталась бы для неё недоступной. Вы с Латифой встретились и полюбили друг друга, потому что так было суждено. С чего теперь задаваться вопросом, что было бы, если бы жизнь сложилась иначе? Или ты сожалеешь? – Ни на минуту,— возразил Зейн,– но иногда это бывает слишком сложно. Нам приходится каждую секунду оглядываться назад, думать, не станут ли наши встречи достоянием Мохаммеда или других ваших родственников. Я не боюсь Мохаммеда, не боюсь общественного осуждения, я к нему давно привык, все мои мысли только о твоей сестре, о том, как это может повлиять на неё, я давно отошёл от древних обычаев, но совсем другое дело Латифа... Я хочу сделать её счастливой, я вижу, что она несчастна с Мохаммедом и не любит его, но она не позволяет мне помочь. Нужно одно только её слово и ей не придётся ничего решать, я помогу и с разводом, и с опекой над ребёнком, пока мы в Бразилии, это совсем не сложно. Но я не могу насильно заставить её бросить Мохаммеда, если она сама не придёт к этому решению! – Латифа в первую очередь думает, как это отразится на нашей родне в Марокко, ей сложно пойти против того, что она знала всю жизнь. Она выросла с пониманием, что должна полюбить выбранного мужа, в её планы вовсе не вписывалась любовь к совсем другому человеку, к тому же вспыхнувшая после свадьбы... – Ты думаешь, я этого не понимаю, Жади?— вздохнул он.– Но сколько это продлится? Сколько она собирается мучить себя? Иногда у меня возникают совсем нехорошие мысли... Знаешь, мне ничего не стоило бы подставить Мохаммеда и принудить его дать развод Латифе... – Она никогда не простит, если ты сделаешь нечто подобное,— возразила кузина Латифы,— и только сильнее станет винить себя в случившемся. Почему ты думаешь я бездействовала столько лет? Латифа увидит ситуацию совсем не как способ помочь ей! Чего хорошего, чтобы искупить свою "вину" ещё признается во всём Мохаммеду или его родственникам! – Я знаю,— тяжело вздохнул он. – Зейн, я боюсь что будет, если ваша тайна откроется...— Жади взволнованно начала ходить по комнате, наконец отвлекаясь от собственных тревог, переключившись на страх за сестру.– Обычаи в Марокко могут быть совсем дикими! Мне было очень сложно в месяцы моей жизни в Фесе, особенно когда я выбрала совсем не тот курс по жизни, какого от меня ожидали... Даже дядя Али, а он очень современный человек, не раз бил меня по лицу или таскал за волосы,— Зейн поморщился на этих словах приятельницы, Жади же продолжала,— а теперь подумай, как посоветует Мохаммеду поступить в этой ситуации сид Абдул. Ты помнишь, как он поступил, когда Латифа посмела просто возразить мужу? Они расценят ваши встречи за измену, а за измену наказание известно... — Я этого не допущу, Жади!– возразил тут же египтянин, не желая даже представлять себе настолько дикие картины.— Я никогда не позволю, чтобы Латифу постигла такая участь! – Если они увезут её в Марокко, ты даже не узнаешь, Зейн! А если узнаешь, может быть уже слишком поздно...— тяжело вздохнула Жади.– Эта ситуация должна решиться как можно скорее, иначе всё может очень скоро выйти из-под контроля...– девушка прикрыла воспалённые глаза, оседая без сил на диван. – Жади,— заметил Зейн, мимо которого не прошло состояние девушки,— я не стал спрашивать утром, но... Что произошло? Твой муж приезжал в клуб, спрашивал о тебе... – Что ты ему сказал?– резко спросила она. – Лично я ничего ему не говорил, меня не было в то время на работе, Лукас разговаривал с Бетой, насколько знаю, она ответила, что у тебя сегодня выходной и ты не появлялась. Если ты хочешь временно держаться вдали от своего мужа, я могу это понять и не выдам тебя. Однако ты должна понимать, что нельзя вечно от него прятаться...— Зейн пристально посмотрел на неё.— Он тебя как-то обидел? — Это очень сложно, Зейн...— Жади тяжело вздохнула, но не стала лишний раз ругать мужа перед другим человеком, даже если тот был её близким другом.– Скажем так, я сделала кое-что, зная, что он не поймёт, и скрыла правду, а потом он узнал и, выясняя отношения, мы обидели друг друга. В результате он сказал, что уйдёт и не вернётся, а я собрала вещи и уехала, пока он не вернулся в дом...— примерно в этот момент снова зазвонил телефон и Жади на сей раз просто отключила его. — Понятно,– кивнул молодой человек, не задавая лишних вопросов, потому что было очевидно, что Жади неприятно обсуждать конкретную тему.– Но он не бил тебя или что-то в этом роде? — Нет,— ответила тут же Жади,— ничего такого! – Просто у тебя на щеке царапина, я заметил ещё утром, но не стал заострять внимание перед твоими детьми...— он осмотрелся.— Они уже спят? – Дети спят, а относительно царапины... Понимаешь, я была немного не в себе и самую малость разрушила часть вещей, так что незаметно порезалась...– Жади смущённо опустила голову, в то время как её приятель невольно рассмеялся, на что она возмутилась.— Это не смешно! – Извини,— скрыл улыбку Зейн.— Просто это очень похоже на тебя, Жади. Любой мужчина должен опасаться вступать с тобой в конфликт, если хочет сохранить себя и своё имущество в целости и сохранности, но в то же время ты будешь с тем же запалом защищать и бороться за близкого человека, если будет необходимость. Ты похожа на бушующую волну или порыв ветра, можешь быть тёплой и утешительной, но порой стихия берёт верх, и ты просто разрушительна. Не позволяй никому менять тебя, это то, какая ты есть, и ты прекрасна будучи собой, вне всяких сомнений. Я счастлив считать тебя своим другом. – Теперь я понимаю, почему такое количество женщин были от тебя без ума, Зейн,— рассмеялась Жади, вытирая выступившие слёзы,— ты настоящий дамский угодник! Но я тоже рада, что мы друзья. А со временем... Кто знает, может Латифа наконец решится ответить на твои чувства, и мы станем родственниками? — Я на это надеюсь,— улыбнулся Зейн.— Думаю, тебе нужно отдохнуть, ты выглядишь просто ужасно. Это совсем не похоже на комплимент, но это правда. — Думаю ты прав, я выгляжу ужасно, но у меня просто не было сил как-то это исправить, не сегодня,– согласилась Жади.— Наверное, я и правда попробую уснуть. И спасибо за всё, Зейн! Клянусь, я завтра же начну искать квартиру, мы не будем стеснять тебя! — Не торопись, живи сколько нужно,— ответил он тут же.— И может не стоит спешить искать новое жилье? Я не хочу лезть в твою семью, Жади, но вы были счастливы, и если всё так, как ты рассказала, что бы там не случилось, вы должны по крайней мере поговорить как взрослые люди. Тем более у вас дети. Подумай об этом, Жади. — Я подумаю,– кивнула девушка. Она медленно вошла в спальню, где горела всего одна лампа и устало вздохнула, вытаскивая из волос заколку и бросая её на ближайшую тумбочку. Взгляд Жади упал на спящих детей на кровати и она тихо подошла ближе, мягко целуя обоих детей в лоб, любуясь умиротворением на их лицах. – Мама...— Мел сонно приоткрыла глаза. – Не говори, моя принцесса,– мягко прошептала девушка,— спи... — Ты плачешь, мама?– девочка тем не менее не спешила снова погружаться в сон. Она доверчиво обняла свою мать за шею.— Вы с папой поругались, да? – Почему ты так решила? – Папа никогда не бывает так долго на работе, и если мы куда-то едем, то только в дом дедушки, но там вы с папой тоже всегда вместе,– заметила маленькая брюнетка, на что Жади не нашла слов.— Не переживай, вы помиритесь, только не надо плакать, мамочка... – Я постараюсь,— Жади мягко поцеловала дочь в волосы, прижимая к себе на мгновение.– А теперь закрывай глазки и спи, хорошо? Я скоро тоже лягу с вами...— она наблюдала, как девочка снова медленно погружается в сон, пока её брат так и продолжал сопеть в обнимку с плюшевым вертолётом; покупка в своё время вызвала почти что скандал в доме Феррасов, однако так уж получилось, что мальчик в магазине просто схватил эту игрушку и отказывался отдавать или менять на другую. После этого случая Далва только чаще повторяла, как похож мальчик на своего дядю. А экономка с самого рождения их младшего ребёнка постоянно повторяла, что Пьетро — вылитый Диогу, хотя Жади неизменно не забывала возразить, что её сын похож внешне на своего отца, и если между ним и покойным Диогу сходства, так потому что они с Лукасом были идентичными внешне близнецами. Но Далва конечно не слушала и продолжала гнуть свою линию, а после покупки этой игрушки и вовсе решила, что их сын — реинкарнация своего дяди, неизменно тащила мальчика в их визиты в дом свёкра в спальню погибшего близнеца Лукаса и спорить с женщиной было просто бесполезно. Бывшая няня Лукаса кажется даже забыла почти, что несколько лет назад говорила подобное про совсем другого ребёнка, когда едва не похитила чужого сына с детской площадки! За своими размышлениями Жади не заметила, как погрузилась в неспокойный, но глубокий сон, даже не переодевшись на ночь. Сознание девушки элементарно отключилось от усталости.

***

Деуза стояла около двери престижного дошкольного учреждения, где нынче учился её сын. Она предпочитала держаться подальше от остальных мамочек, рядом с которыми чувствовала себя откровенно неловко: они не только были не её круга, носили одежду, которую она не могла себе позволить, имели совершенно иные заботы по жизни, нежели были у обычной маникюрши и по совместительству одинокой матери, но к тому же большинство из них чаще всего воспринимали её либо как няню, либо как приёмную мать Лео, что искренне оскорбляло молодую мать. И ладно бы только они! Не сосчитать, сколько раз люди позволяли себе усомниться в её честности, когда она вынуждена была убеждать их, что она и есть самая настоящая мать Лео, которая выносила и родила своего ребёнка, а светлая кожа унаследована от дедушки голландца. Впрочем, это ещё было не худшее, что пришлось пережить Деузе после нескольких месяцев учёбы сына! Однажды мать одноклассника Лео увидела сеньора Альбиери, приехавшего забрать крестника из школы, после чего начали ходить слухи, что если Деуза и родила мальчика, в чём местные матери однако сильно сомневались, то отец у её ребёнка точно белее белого, причём женатый на другой женщине и имеющий ребёнка; лично услышав эти обсуждения, она настолько разозлилась, что едва не дошло до драки! В общем, с тех пор Деуза старалась держаться от них подальше, чтобы лишний раз не позориться и не участвовать в драках, а она была совсем не уверена, что сдержится, если кто-то из этих женщин ещё раз усомнится в её материнстве! Прозвенел звонок и очень скоро гурьба шумных детишек с рюкзаками выбежала на улицу, среди них женщина легко нашла собственного сына. Деуза улыбнулась, раскинув руки, чтобы обнять ребёнка, однако тот побежал в совсем другую сторону с радостным криком: – Папа! Не нужно было даже поворачиваться, чтобы знать, к кому именно побежал её сын. Однако Деуза таки это сделала, тяжело вздыхая, когда увидела стоящего около своей машины сеньора Альбиери, державшего на руках её сына, который активно рассказывал ему о прошедшем дне в школе, при этом напрочь не замечая свою мать. Накануне доктор пытался убедить Деузу отпустить Лео в Ангру, куда они собирались на днях поехать с доной Эдной и их дочерью, однако на сей раз она ответила твёрдым отказом. Она хотела провести время с сыном без посторонних! Где это видано, чтобы мать практически не видела своего ребёнка? Скоро она впрямь будет в сознании Лео не более, нежели няней, если так пойдёт дальше! – Смотрите,– хвастался между тем Лео своим школьным друзьям, указывая на своего крёстного,— это мой папа! А вы говорили, что у меня его нет! Я же вам говорил! – Да, я его папа!– радостно подтвердил между тем Альбиери, к возмущению Деузы. Между тем, доктор таки заметил её, после чего и Лео обратил наконец внимание на мать, помахав ей рукой.— Деуза, иди сюда скорее, садись в машину! Лео звонил мне из школы и сказал, что хочет увидеть ярмарку в парке, поедем все вместе!– похоже, её согласия никто и не спрашивал, Деузе ничего не оставалось, кроме как пойти в направлении автомобиля, куда мужчина уже усадил её сына. Между тем, пока шла к машине, она успела поймать на себе ироничные взгляды женщин, собравшихся кучкой около ворот школы. Особенно заметной была ухмылка одной брюнетки, помнится, во время прошлого их спора Деуза вцепилась ей в волосы, яростно утверждая, что никогда в жизни не связывалась с женатыми мужчинами. Мать Лео чувствовала себя глубоко униженной в этот момент. Как будто не хватало, что люди уже поговаривали, якобы доктор не только сожительствует одновременно со своей женой и её маникюршей, беззастенчиво воспитывая вместе законного и внебрачного ребёнка, так сеньор Альбиери только подогревал своим поведением эти безумные слухи, словно они вовсе его не заботили! Неужели он совсем не заботится о собственной репутации? Впрочем, пусть мужчина делает что ему угодно, только её в свои интриги не втягивает! Ей эти слухи ни к чему! – Это очень любезно с вашей стороны, сеньор Альбиери, однако не стоило вам прерывать все свои дела ради какой-то ярмарки, я бы и сама отвезла туда сына!– заговорила Деуза после длительной паузы, стараясь не вспылить и оставаться вежливой. – Мама, но как бы ты отвезла меня на ярмарку?— вмешался в разговор взрослых Лео, который прежде был занят распаковкой новой машинки — очередного подарка Альбиери.— У тебя же нет машины, как у папы! – Мы бы поехали на автобусе, сынок,— Деуза погладила сына по тёмным волосам, внутренне едва не плача, ведь она впрямь не могла дать Лео всего того, что он получал в достатке от своего богатого крёстного. — Мне не нравится ездить на автобусе! Лучше на машине с папой!— возразил Лео.– Почему ты не можешь купить машину, как у папы? – Лео,— вмешался Альбиери,— нельзя так разговаривать с мамой! Немедленно извинись!— между тем про себя он отметил, что Диогу в своё время в этом возрасте тоже имел привычку препираться со старшими. Однако Лео, сам того не понимая, своим поведением мог настроить Деузу, у которой были все права на этого ребёнка по закону, против их встреч, чего никак нельзя допустить! Деуза и без того не раз уже возражала против слишком частых встреч или поездок с Лео, ограничив их время вместе, что совсем не устраивало доктора! А ведь он ещё даже не говорил с ней о скором переезде в Лондон, куда по его плану они с Лео тоже должны переехать! – Извини, мама,— буркнул Лео, при ином раскладе он мог не согласиться так легко, однако с "папой" не решился спорить. — Вот и молодец!— улыбнулся ему Альбиери, после вновь обращая внимание на Деузу.– Я хотел немного провести времени с Лео перед поездкой, раз уж ты не хочешь, чтобы Лео ехал с нами, а с работой в клинике сейчас могут справиться и без меня!– конечно, ему хотелось бы увезти обоих клонов из Рио, чтобы принять Али в гостях, однако сейчас куда большей была опасность разоблачения относительно Джо, друг мог вспомнить, как выглядела его племянница в раннем возрасте, если бы увидел Джованну. Очень скоро машина остановилась около парка, где впрямь была разбита красочная ярмарка, кажется все заработанные средства потом переведут на счёт детской больницы. Какое-то время Деуза и Альбиери с Лео просто бродили между рядами, а потом мальчик потащил крёстного в тир, в то время как его мать отошла купить сладостей. Именно в этот момент, даже сквозь шум толпы, Альбиери услышал очень знакомый голос. — Деуза!— восклицал женский голос, принадлежащий жене Леонидаса. Мужчина в ужасе от возможного раскрытия медленно повернул голову, впрямь увидев около одной из лавок Иветти, которая видимо пришла сюда вместе с дочерью. Блондинка заметила знакомую в толпе и уже приближалась к ней, в то время как Деуза тоже узнала подругу, поворачиваясь к ней с улыбкой. Как в замедленной съёмке, Альбиери следил за встречей двух женщин, уже представляя себе, как Деуза захочет представить Иветти подросшего крестника, что будет его крахом. Ведь Иветти не могла не видеть фотографии сыновей Леонидаса в детстве! Однако тут он понял, что его пока не видели и ещё есть возможность скрыться! – Лео, послушай меня,– в панике шепнул он мальчику, подхватив его на руки,– я куплю тебе сразу две игрушки гораздо больше этих, если сейчас мы уйдём отсюда! Спрячь голову у меня на груди и ни в коем случае не шуми, не отзывайся даже на голос своей мамы! Я тебе потом всё объясню, только молчи!– дождавшись кивка ребёнка, Альбиери поспешно двинулся к своей машине, стараясь никому не попасться на глаза и моля всех богов, хотя давно перестал быть верующим, чтобы его не разоблачили.