Проверка на прочность

Латифа вытерла со лба пот, сняв с плиты тяжёлый таджин. Ароматное кушанье долго тушилось в собственном соку на медленном огне, и по ароматам, которые витали на чистой аккуратной кухне, где каждая деталь была на своих местах, можно было догадаться, что блюдо получилось на славу и будет таять во рту. Сегодня таджин был приготовлен из курятины, потому что хорошей баранины на рынке не оставалось, также молодая хозяйка добавила баклажаны, лук, томаты, особую смесь пряностей, что привезла ей Зорайде из Феса, а также немного меда и фруктов, как всегда нравилось Мохаммеду. К основному блюду девушка планировала приготовить салат Заалюк из баклажанов с томатами. Предварительно запечённые овощи остывали, оставалось превратить их в пюре, щедро сдобрив чесноком, ароматной зирой, паприкой и свежей зеленью. На большом блюде с расписным орнаментом остывало красиво выложенное миндальное печенье и пахлава. Очень хотелось порадовать мужа вкусным ужином, а ещё с недавних пор Латифа поняла, что занимая руки делом, она гораздо меньше думает о насущных проблемах в семейной жизни, где главной до сих пор оставалась неспособность девушки подарить мужу наследника. Так уж сложилось, что каждая мелкая неурядица казалась молодой жене следствием того, что она по-прежнему не забеременела,– ей казалось, что тогда всё было бы иначе, тогда муж реагировал бы мягче на любые удары судьбы, тогда она не боялась бы день и ночь того, что он захочет с ней развестись, узнай Мохаммед о том, что ей приходилось от него скрывать. Но как можно рассказать о том, что она продолжает видеться с мятежной кузиной, когда муж даже имени Жади слышать не хочет? Пусть даже постоянно сам заводит тему о ней, чтобы ругать людей, оторвавшихся от обычаев исторической родины! Как Латифе предупредить, что его собственная сестра грозится вскоре стать именно таким человеком? Она видела своими глазами, чем занимается Лара Назира, когда выходит из дома, да что там, восточная красавица молилась о том, чтобы это было самым неприличным деянием золовки, молилась, чтобы однажды Мохаммед не зашёл в комнату сестры поздно вечером, дабы увидеть на кровати только стопку одеял, сложенных в рост человека! – Я ухожу, Латифа! – послышался голос Назиры из гостиной. Девушка не нуждалась в предупреждении Назиры, потому что издалека услышала стук высоких каблуков золовки и перезвон золотых браслетов, каких в коллекции невестки Рашидов и в помине не было: в шкатулке Латифы хранились золотые изделия, которые у неё были ещё до замужества, пара старинных украшений, когда-то принадлежащих матери девушки, которые дядя Али вручил ей перед свадьбой, да ещё тонкая цепочка, выбранная ею в лучшей ювелирной лавке родного Феса в качестве свадебного подарка от Мохаммеда. Брюнетка до сих пор помнила день, когда они вместе пошли в ювелирную лавку: помня про потрясающие ожерелья и браслеты жён дяди, нагрудные пластины из золота, полученные некоторыми из школьных подруг девушки в качестве свадебного дара, Латифа выбирала целые кучи драгоценных браслетов с изумрудами и рубинами, толстые витые цепи с прерывистыми звеньями, золотой пояс и целую шкатулку изящных серёжек и колец для комплекта – и с висюльками, и с жемчугами, и с драгоценными камнями. Невесте тогда даже в голову не приходило, что заключённый ранее с Саидом контракт окажется слишком большим балластом для его куда более скромного младшего брата, однако вскоре её опустили с небес на землю – жених не мог позволить себе заплатить за все выбранные украшения. Будто всё происходило вчера, она помнила молящий взгляд жениха, собственное смятение и страх, что так и не выйдет замуж, если решит отказаться, а потом она решительно убирала многочисленные украшения, оставив только цепочку,— Латифа могла убрать лишь самые тяжёлые ожерелья, заставляя жениха таки хорошенько потратиться, но девушка хотела, чтобы будущий муж наверняка мог оплатить золото, не влезая в долги. Она была уверена, что со временем суженый должен разбогатеть, и тогда уж он не будет скуп на подарки для жены! Пока Мохаммед не спешил радовать свою «козочку» золотыми дарами, но это было понятно, ведь он развивал бизнес, да и жизнь в Бразилии требовала не малых расходов. Разве украшения — главное? Но ведь умудрялась золовка вытянуть из брата деньги на очередную безделушку, совсем не думая, насколько невыгодно и без того не очень богатому брату тратить кровно заработанные на золото для неугомонной сестры! Откуда иначе у Назиры взялись ажурные серьги до плеч, гарнитур из сапфиров и десяток новеньких браслетов, каких не было среди первых покупок женщины, когда она только приехала в Рио-де-Жанейро? Деньги, которые ей дал Саид,– очень немалую сумму, как жаловался жене вчера вечером очень возмущенный Мохаммед,– требовательная к своему внешнему виду Лара Рашид уже спустила на полностью новый гардероб, для перевозки которого обратно в Марокко, потребовалось бы, вероятно, заказать грузовую перевозку! – Лара Назира, подождите! – невестка Рашидов поспешно выбежала из кухни, чтобы застать родственницу. Латифа неловко опустила в пол глаза, но таки решилась робко возразить золовке:– Может вам не ходить никуда? Мохаммед скоро придёт домой на обед, ему не понравится, что вы снова куда-то ушли! – Я не нанималась делать то, что нравится моим неблагодарным братьям!– возразила женщина, окинув жену брата грозным взглядом.— Я достаточно ради них жертвовала, отдала им всю юность, воспитывая их! Да ведь я могла давно выйти замуж, оставив их на попечение дяди Абдула! Я бы посмотрела, как они получили бы все те игрушки, каких было у них в достатке, а потом уехали учиться на Запад, который так презирает наш дядя! Хотела бы я увидеть, как твой муж, Латифа, прибегает в спальню дяди Абдула посреди ночи, потому что испугался грозы, и умоляет рассказать ему сказку! Латифа, я рассказывала им сказки и пекла печенье вместо прогулок с подругами, делала вместо них уроки, пока эти неблагодарные пропадали на Медине, чтобы посмотреть на обезьян и питонов, я защищала их всякий раз, когда они делали какие-то глупости и боялись получить наказание! Они прятались за Назирой! Они просили защиты и помощи Назиры! Они плакали на моей груди, когда не стало наших бедных родителей, я успокаивала этих неблагодарных! Никто не спрашивал, что чувствует Назира! Я растила их и лелеяла не хуже моей бедной матери! Как я могла выйти замуж и бросить своих братьев, пока они не встали на ноги? Я надеялась, что годы спустя они поймут, какую жертву я принесла ради их блага, будут благодарны, найдут своей сестре мужа ещё лучше тех, кто сватался ко мне в юности! Видела бы ты, какие люди приходили ко мне свататься с тех пор, когда мне исполнилось четырнадцать! Я всех отвергала год за годом, и они перестали приходить! И чего я добилась, Латифа? Чем больше я им отдавала, тем больше они думают, что я им должна, словно Назира родилась только чтобы быть рабыней! Сначала я возилась с ними, потом мне придётся возиться с их детьми, если они у них, конечно, когда-нибудь будут, потом — с внуками! А где что-то для Назиры? Где? Я должна всё отдавать им, всегда? — Но, Мохаммед... – начала говорить несчастная Латифа, не зная, как вразумить женщину. В душе она понимала возмущение сестры мужа и молилась, чтобы Назира вышла замуж поскорее. Но что она могла сделать? – Нет, Латифа! — подняла пятерню Назира, резко рассекая воздух, словно таким образом могла заставить невестку замолчать.– Не говори мне про Мохаммеда! Я всю жизнь заглядывала им в рот и ничего не получила! Но теперь, когда за Назирой ухаживают сразу двое молодых мужчин, когда Назира узнала, что такое поцелуй...– женщина даже прикрыла глаза от удовольствия, словно вспоминала губы своего бразильского любовника.— Знала бы ты, что я чувствую, когда мой принц Миру целует меня! Что я чувствую, когда зажигательно танцую с Эдвалду, среди всех этих людей, которые всегда хотят поговорить с Назирой, когда мои братья хотят только тянуть из меня все соки! Ах, Латифа! Словно Назира пьёт прохладную воду из родника после долгих лет засухи, долгих лет блуждания в пустыне! – Но вы не замужем, Лара Назира! Вы не можете целоваться с посторонним мужчиной! Вы не можете убегать из дома ночью и танцевать среди местных без присмотра мужчины-родственника!— возражала шокированная Латифа.– Что скажет Мохаммед, если узнает? Он будет вне себя от злости, когда ему откроется правда! – Пока, пока не замужем, Латифа! Я уверена, что скоро Миру или Эдвалду, а может быть и оба, сделают мне предложение, и я буду выбирать между ними! — грозила пальцем женщина. Она вдруг прищурилась:— И как это он узнает? Не ты ли собралась ему рассказать? Учти, Латифа, тогда мой брат Мохаммед узнает, что ты продолжаешь видеться с Жади! Он всё узнает! – Лара Назира! – прижала в ужасе руки к бледному лицу Латифа. Девушка уже предвидела, как муж откажется от неё, едва узнает страшную правду.– Что вы такое говорите? Я совсем не... – Латииифааа...– пропела Назира, с явным снисхождением глядя на жену Мохаммеда.— Если мой брат слеп, это не значит, что Назира тоже слепа! Когда следующий раз будешь говорить по телефону со своей отверженной кузиной, для начала проверь, нет ли кого наверху! Назира на многое закрывает глаза, пока к ней относятся хорошо! Назира не будет тонуть одна! Если ты расскажешь про мои свидания и вылазки из дома, я просто буду вынуждена всем рассказать, что ты виделась с Жади! – Лара Назира! – девушка отчаянно побежала к золовке и едва не упала на колени.– Умоляю, не говорите ничего Мохаммеду! Поверьте, я каждый день молюсь, чтобы вы вышли замуж! Но что я могу сделать, если Мохаммед случайно узнает? Я ничего не могу сделать! От меня ничего не зависит! – Я знаю, что вы молитесь, чтобы Назира поскорее исчезла из вашей жизни! – закивала женщина. Она отмахнулась от возможных оправданий девушки.— Ну так помоги мне, Латифа! Помоги мне выйти замуж и оторваться от рабства на моих неблагодарных братьев! Если однажды Мохаммед узнает и посмеет рассказать что-то нашим родственникам в Фесе, посмеет так предать свою сестру, которая возилась с ним всё детство, ведь оба ходили за мной хвостиком ещё когда были живы наши родители, тогда ты мне поможешь, Латифа! Поможешь выпутаться, иначе за собой на дно я потащу и тебя! Назира не утонет одна! Не утонет! Не когда я только почувствовала вкус к жизни! Нет, ни за что!– не прекращая возмущаться, женщина хлопнула дверью, покидая дом брата. – О, Аллах! Помоги мне! Меня принесут в жертву, как барашка!– использовала своё привычное высказывание молодая жена Мохаммеда Рашида.

***

– Досье на Латифу Рашид. Ничего особенно интересного. После гибели родителей жила в доме своего дяди по отцовской линии в Марокко, училась в местной школе для девочек, после окончания в течении нескольких месяцев вышла замуж за Мохаммеда Рашида, который держит магазин восточных сувениров по адресу, указанному в документах ниже. Из фотографий нашлись только те, что были сделаны для получения документов. Я их распечатал в крупном формате,– отчитался одетый в строгие брюки и белую рубашку человек, протягивая тёмную папку заказчику.– Если не секрет, зачем оно вам? Обычно люди не просят откопать целое досье на тихих мусульманских девочек. – Друг мой, мне кажется, я плачу вам достаточно, чтобы вы работали, не задавая лишних вопросов,– ответил молодой человек, одетый в чёрный с иголочки костюм и такую же тёмную рубашку, листая тонкую папку. Он откинулся на спинку кожаного стула в кабинете с отделанными по-восточному стенами, в нишах которых стояли разные необычные статуэтки.– Неужели из фотографий вы сумели найти только официальные? – Мне просто интересно, Зейн. Ты никогда не делаешь ничего просто так, но эта девушка не похожа на твоих прежних подруг. Могут быть проблемы с восточным семейством, если свяжешься с ней,– предупредил собеседник, делая глоток виски.– Впрочем, ты и сам знаешь. В какие игры ты играешь? – Повторюсь, мои проблемы – не ваша забота. Как насчёт фотографий? Собеседник какое-то время изучал молодого египтянина, но в итоге протянул пачку фотографий: одна и та же девушка была заснята в парке с родственницами, в продуктовом, около магазина с надписью «Волшебная лампа», а ещё – пара немного размытых снимков, где она мелькает в окне без платка, показывая густые тёмные волосы арабской красавицы. – Её кузина — жена сына промышленника Леонидаса Ферраса. Но я уверен, что ты знаешь, ведь эта девушка — твой дизайнер,– указал мужчина на фото, где две девушки сидели на скамейке в парке. Потом он указал на снимок, где юная сеньора Рашид была без платка:– Пришлось потрудиться, чтобы заснять. Караулил под окнами несколько дней. Девчонка даже на крыльцо и на балкон, чтобы развесить бельё, выходит вся закутанная. Удивительно, как бывают не похожи родственники, её сестрица больше смахивает на местную кариоки, нежели на почтенную мусульманку. – Очень хорошо...— тихо проговорил египтянин, приближая к глазам цветной снимок Латифы Рашид: молодая марокканка стояла боком в окне, благодаря чему он мог рассмотреть изящный профиль девушки и волосы, не покрытые платком. Похоже, фотография была заснята поздно вечером, когда на улице уже было темно и в доме включили электрический свет. Молодой человек вытащил из стола конверт и бросил его перед собеседником, не отрывая глаз от фотографии. Несомненно, в жизни она была не менее прекрасна, нежели на портрете от руки своей кузины,– Жади не пыталась льстить, когда рисовала родственницу, лишь передала натуральные юные черты восточной красавицы с каким-то искренним огоньком в глазах, какой вызвал небывалый ранее отклик в душе опытного покорителя женских сердец. Чем больше он узнавал про незнакомку по имени Латифа, тем сильнее становился интерес египтянина, которого изначально он сам не мог понять. На протяжении многих лет он шёл по жизни, ни к кому не привязываясь, не создавая уз, за исключением уз дружбы, с твёрдой уверенностью, что то самое чувство, о котором слагают столько легенд,– не более, чем такая же легенда, тем не менее, скучая по эмоциям, которых ему всё же не хватало, несмотря на скептический подход к любви, молодой человек зарёкся вступать в брак, не говоря уже про привычный для его родины способ устраивать семейные союзы. Сын, выросший с излишне свободными, фривольными взглядами на жизнь в целом, на брак и семью, весьма разочаровал почитающих традиции предков родителей, однако от него не отрекались, даже когда он «покрыл дом позором», отказавшись от нескольких невест без веских причин, даже когда пошли слухи о многочисленных ни к чему не обязывающих связях молодого человека с иностранками, многие из которых были замужними. Зейн любовался, восхищался, уважал многих женщин в своей жизни, признавая индивидуальность каждой из них, временами даже завидовал мужчинам, которые будут способны их однажды полюбить, однако не любил, никогда не любил. Это ли неизвестное чувство наконец посетило «проклятие фараонов»? Но чем могла зацепить девушка, которую он даже не встречал в реальной жизни? Что в ней было такое, чего не было во многих шикарных женщинах, которым случалось встретиться на его пути? Зейн не знал, однако впервые настолько сожалел, что объект его интереса успела выйти замуж. Действительно ли он готов был бы нарушить свой главный зарок никогда не жениться ради неё? Решение воспользоваться услугами частного детектива было спонтанным порывом, он чувствовал, что ему необходимо увидеть, якобы случайно, девушку, понять, что почувствует, если она посмотрит напрямую в его глаза. Он не хотел спрашивать у Жади — девушка оказалась весьма талантливой, слишком для настолько молодого специалиста, и он вполне справедливо считал девушку настоящей находкой для его заведения, не желая ставить в неловкое положение. Иногда, глядя на неё в процессе работы, изучая чем-то похожий на профиль кузины облик марокканки, замечая, что она была самым настоящим генератором идей, получая удовольствие от их совместных дискуссий, он думал, что при других обстоятельствах эти глаза, возможно, могли бы пробить ледники его неприступного сердца, но в ней он нашёл хорошего друга, а невозможное сотворило изображение родственницы сеньоры Феррас, совсем не похожей на неё характером, насколько он успел понять. Разве не легче было стреле Амура пробить его броню глазами дерзкой отступницы, такой же, как сам Зейн? Почему именно этот хрупкий цветок, нежная лань, настолько захватила его воображение? – Будь осторожнее, Зейн. Подумай, прежде чем действовать,– посоветовал детектив, забирая конверт.– Таких девочек не соблазняют ради случайной прихоти. На них женятся, а она уже замужем. Ты не дурак, сам знаешь, что могут сделать с девушкой на вашей родине, если у вас что-то будет. – Думаешь, я собираюсь сознательно навредить девушке? – Конечно нет. Ты не любишь вредить людям, ты делаешь это неосознанно, не понимаешь, насколько ранит сердца девушек, когда их используют лишь ради удовольствия. Они все надеются на любовь, чего бы не говорили вслух. – А я не способен на любовь? —усмехнулся египтянин. – Я очень тебя уважаю, Зейн. Но будешь ли ты меня винить, что я ни за что не поставлю на твоём пути собственную дочь? — пожал плечами мужчина. Дверь закрылась за его спиной. – Нет. Не буду,– ответил молодой человек, вновь поднимая фотографию юной Латифы Рашид.– Но всегда бывают исключения из правил.