как затихает гром и так уходят молнии

Час. Час понадобилось провести мертвому телу Димы Дубина в объятьях Грома, что бы Игорь, наконец, осознал происходящее. Мраморно-белесое тело угасшего солнца лежало в лучах вишнево-красной крови. Сквозь россыпь угольных ресниц капали градины слез на щеки, которые больше никогда не покроет румянец. Руки с натруженными, мозолистыми пальцами нежно гладили белое золото локонов Димочки. Бледно-розовые губы, некогда без устали бормотавшие о пропаже 12 холодильников, были покрыты мелкими нервными укусами. Игорь никогда в жизни не испытывал такого чувство. Такая странная компиляция из горя, боли утраты, любви, стыда за содеянное и не содеянное. Наконец, появился слабый рассудок в пустой голове. Оперативный номер скорой. Хотя, Игорь прекрасно понимал, что тут уже нужна труповозка. Он не мог позволить себе принять это. Коллега оформил суицид. Он не задавал вопросов Игорю. Может, он считал, что так лучше. Может, стоило наоборот? Игорь имел контакты родственников Димы. Он знал, что они должны узнать о произошедшем. Но они ведь сразу приедут в квартиру… А тут все в крови. Нужно убрать. Достал ведро. Холодная вода очищает от крови лучше. Стыки между кафеля так и остались темноваты от крови. Кажется, все… Неделя. Игорь так и не пришел на похороны. А кто-то может смело видеть свою любовь и колоссальную ошибку в гробу? Говорят, предплечья замотали белыми лентами, чтоб не шокировать родню. Наверное, так он был еще сильнее похож на ангела? Игорь помогал матери и сестре, будто чувствовал вину перед ними. Перебирал вещи за них, зная, что это принесет им болезненные воспоминания. Будто, ему не приносит. Добрейшая женщина разрешила Игорю распоряжаться пока вещами Димы. Она, почему-то, была уверена, что любое его решение будет верным. Рисунки. Как же их оказалось много. Оказывается, Дима любил рисовать цветы. Так много портретов. Так много Игоря. Так много боли. Забавно. Димочка почти не имел фотографий в рамках. Только портреты. Месяц. Игорь сидит в той самой ванной комнате, которая совсем недавно была заполнена кровью и остатками любви. Рубашка совсем мала для него. Да и плевать. У Димы был хороший вкус на парфюм и вещи. Духи были такие легкие, ненавязчивые, как сам обладатель. Вещи пахли клубникой, деревом, душистой травой и немного мятой. Рубашка, хоть и была куплена в секонде, была такой аккуратной и опрятной. Игорь сидел в ней и отчаянно представлял, что на его плечах не байковая теплая рубашка, а сам Димочка. Такие нежные руки ложатся на плечи, ключицы и не достают до середины груди. Я сделал бы тело себе из твоего запаха. Гром пил. Чрезвычайно много пил. Но, стоит отдать должное, совершенно не буянил, был тихим. Уже была выстроена странная тропа из кухни в зал через коридор из этих прозрачных разноцветных бутылок, преимущественно, прозрачно-белых от водки. Когда заходило черное питерское солнце Невы, появлялась лунная дорога из лучей света, озарявшая всю квартиру. Как же сильно Игорь хотел уйти по ней туда, где есть Дима. Может, она должна быть для этого еще длиннее? Как же хочется, разбить каждую из них и выбежать, вспорхнув с балконной двери вверх, прямиком к Диме! Он, ведь, наверное, ждет? Сушилка в ванной. Опять эта ванная. Тут он сушил свои стиранные вещи, которые так и не отстирал от своего запаха. Ремень из формы достаточно прочен. Он ведь должен выдержать. Как же трясутся руки. Трудно продеть петлю, когда ты настолько пьян. Табуретка из прихожей. Для моего роста, более чем подходит. Кожа ремня уже соприкасается с кадыком. Затянул бляху ремня. -Не страшно? -Страшно. Очень страшно. -Мне тоже страшно было -Ты ждешь меня? -Нет -Прости меня, что я так…Пожалуйста, прости меня! Я должен… -Нет! Пожалуйста… Стой -Ты только в голове. Я, просто, пьян. Сейчас шаг и ничего этого больше не будет. Меня даже найти некому. Шаг. Судороги автономного самосохранения под потолком. Уже агония. Так тихо. Опять. Теперь, Игорь наконец идет по этой звездной дороге из стекла бутылок…К Диме. -Надеюсь, он, все же, ждет меня? -Конечно, жду