Огонь не знает преград

      - Я не оставлю Тяня одного! - Чэн решительно смотрит на отца. Он не привык ему возражать. Точнее, его приучили к тому, что любые возражения пресекаются быстро и болезненно. Но сейчас, Чэн не может позволить себе сдаться просто так. Мать умерла всего месяц назад, и маленькому Тяню как никогда нужна поддержка и забота, а отец отправляет его на тренировочную базу по подготовке... кого? Наемных убийц, не меньше. Отец хочет видеть в нем себя — жестокого и властного главу клана Хэ. Он думает, что год жестких тренировок сделают свое дело. Он не в состоянии понять, что если восемнадцать лет жизни с ним под одной крышей Чэна не сломали, то год тренировок в горах не сломает и подавно. Там наверняка, как на курорте, в отличии от красивого с виду особняка семьи Хэ, внутри которого как в аду. Отец поднялся из-за стола. Его лицо стало злым, взгляд стальных глаз прожигал насквозь. Чэн сжал челюсть и непроизвольно — кулаки.       - Одного? - повторяет старший Хэ ледяным голосом, - Он останется со своим отцом. Чэн не сдерживает нервное подергивание губ, сжимает кулаки сильнее, так что ногти впиваются в кожу.       - Нет, - цедит он сквозь зубы и даже не пытается отклониться, когда отец бьет по лицу. У него тяжелый удар, по левой половине лица разливается боль, затем онемение. Чэн бросает на него презрительный и непокорный взгляд.       - Я не оставлю его с тобой! При этом прекрасно знает, что отец больше всего на свете ненавидит непокорность. Его болезненная мания все контролировать давно перешла всякие здоровые границы. Отец резко хватает за волосы на затылке, и прикладывает головой о поверхность стола. Чэн успевает отвернуть лицо, так что сильная боль разливается по виску, пульсирует и окрашивает все в красный. Старший Хэ все еще держит за волосы, наклоняется к уху и своим сухим и без эмоциональным голосом тихо произносит:       - Если не согласен, ты можешь уйти прямо сейчас, а Тяня я воспитаю примерным сыном, который займет мое место со временем. Он отпускает и Чэн поднимается, держась за край стола, по лицу стекает кровь.       - Твой самолет завтра, - отец поворачивается и уходит. Больше он не услышит возражений. *       - Не уезжай, - большие глаза Тяня наполняются слезами, - Братик! Он моргает и крупные слезы стекают по щекам.       - Я вернусь, - говорит Чэн, обнимая его. Тянь сидит у него на коленях, Чэн прижимает его к себе, утыкаясь носом в жесткие непослушные волосы брата.       - Возьми меня с собой, - просит Тянь, всхлипывая.       - Я не могу, - отвечает Чэн, поглаживает его по спине, - Ты должен быть сильным. Тянь сжимает маленькими ручками его шею, утыкается мокрым лицом в его плечо, отрицательно мотает головой. Футболка становится мокрой от его горячих слез. Чэн гладит его по щеке, приподнимает подбородок, чтобы посмотреть в покрасневшие заплаканные глаза.       - Тянь, перестань, - он вытирает большим пальцем слезы с нижних век, - Мужчина не должен плакать. Тянь поджимает губы, всхлипывает еще раз, кивает.       - Когда ты вернешься? - спрашивает он.       - Скоро, - обещает Чэн, приободряюще улыбаясь, хотя младший брат вмиг считывает грусть в его глазах. Тянь слишком проницателен для своего возраста. Чэн понимает, что для ребенка один год — это целая вечность, а совсем не «скоро». Глаза младшего брата вновь наполняются слезами.       - Пока меня не будет рядом, обещай быть сильным, - Чэн целует его лоб, убирая мягко челку двумя пальцами. Тянь сглатывает соленые слезы, и тяжело вздыхает через нос.       - Хорошо, - он печально улыбается, - Хорошо, братик. Чэн целует его кончик носа. И думает, - ты все, что у меня есть. После смерти матери, кроме Тяня его больше ничего не удерживает в этой жизни. Но ради этого ребенка, он готов делать то, что считает намного хуже смерти. *       Легкие жгло, ноги просто отваливались, но шаг за шагом Чэн продолжал идти вперед и вверх, поднимаясь по узкой тропинке в гору. Уже прошло две недели изматывающих тренировок. Но несмотря на плотное расписание, сейчас Чэн чувствовал себя намного свободнее, чем в огромном душащем его доме. Ему даже нравилось тут — кругом горы, чистый воздух. Физические нагрузки помогали не думать. Не предполагать, что его ждет дальше. Когда он вернется домой к отцу. Если бы не Тянь, он бы мог сбежать, но ради него он выдержит еще ни один день здесь.       - Не сбавляй темп, - услышал голос позади. Это был Би - парень с которым он познакомился здесь. И сразу у Чэна зародились сомнения по поводу него. Он все время оказывался где-то рядом, и Чэн был почти уверен, что он работает на отца. Он и тут приставил к нему охрану. Но не имея основательных доказательств, Чэн не мог его обвинить ни в чем, поэтому молчал. Они шли друг за другом по цепочке, и поэтому останавливаться было нельзя. Чэн продолжил путь, поправив ремни дополнительной нагрузки — которая представляла из себя рюкзак с утяжелителями, добавляющими еще тридцать килограмм к собственному весу, они были равномерно привязаны спереди и сзади. С него уже стекло десять ручьев пота, но выбора кроме как двигаться вперед не предоставлялось. Чэн подумал о том, что в его жизни ему вообще не предоставлялось никакого выбора. Может быть, отец и давал выбор, только это всегда был выбор между худшим и самым худшим.       - Осталось не так много, - подбодрил его Би. А еще Би подозрительно хорошо справлялся с нагрузками — он был подготовлен намного лучше остальных парней. Это тоже прибавляло дополнительных сомнений в голову Чэна.       - Ага, - только бросил он назад. *       После возвращения в лагерь, их ждала тренировка по рукопашному бою. Такие тренировки обычно помогали Чэну выпускать пар, но не теперь, когда он был измотан. Тем не менее, наставник разбил молодых людей на пары, дав задание положить соперника на лопатки. Конечно, кто бы сомневался, но Би вмиг и тут оказался рядом. Это бесило, и врезать ему хотелось — пусть он просто выполнял свою работу. Когда Би сделал жест рукой, приглашая к нападению, Чэн представил перед собой лицо отца. Он ринулся вперед, с намерением повалить соперника на пол, но Би ловко увернулся и быстро оказавшись сзади скрутил Чэну руку.       - Сука, - прошипел Чэн, резкая боль разлилась по руке, всему плечу и предплечью. Би отпустил так же внезапно и Чэн чуть не упал вперед, но быстро развернулся, проскользнув ступнями по полу. Би смотрел с наглой ухмылкой, снова поманил рукой. Въебать ему хотелось до покалывания в пальцах. Чэн сжал челюсть и впился ногтями в ладони. Он зло сверкнул глазами и побежал на него, но Би успел наклониться и сделал подсечку, так что Чэн потерял равновесие. Моментально весь зал пронесся перед глазами, а затем он оказался лежащим на спине, по которой прокатилась боль, Чэн поморщился. К ним подошел наставник - тренер, он похлопал Би по плечу и похвалил. Би наклонился и подал Чэну руку, но тот, лишь одарив гордым взглядом, поднялся сам.       - Хэ, - наставник обратился к нему, - Если думаешь, что злость поможет тебе, то ты ошибаешься. Чэн исподлобья посмотрел на него. Вся эта чепуха про то, что нужно привести свои тело и дух к идеальному сбалансированному спокойствию — не помогала. Когда в душе царила одна сплошная разруха и боль, то слова наставника звучали как издевательство.       - Ты должен отбросить всякие эмоции, - продолжил учитель, - Только идеальное хладнокровие приведет к победе. Давай, - он приглашает к бою с ним. Чэн не торопится бросаться на него, старается хоть немного успокоиться, получается совсем из рук вон плохо. Он все же вновь оказывается на полу, на этот раз, по крайней мере, не так быстро, как в прошлый.       - Помедитируй завтра перед тренировкой, - советует наставник, подавая руку.       Иди на хуй, - думает Чэн, но лишь кивает в ответ, поднимаясь. *       Ночью он прикрыл глаза и увидел перед собой образ матери. Ее добрые и теплые карие глаза. Теперь, без нее, единственный дорогой человек, который остался у него — это Тянь. Он надеялся, что с ним сейчас все хорошо, и отец не станет его бить, как бил самого Чэна. Впрочем, с Тянем он был более снисходителен, и не трогал его пока мать была жива. Тянь не будет жить такой жизнью, - обещал себе Чэн. Он будет держать брата подальше от дел отца, и от своих собственных, которые ему, конечно, предстоят еще.       От размышлений Чэна отвлек храп, доносившийся с соседней кровати. И снова по «чистой случайности» Би оказался его соседом по комнате. Чэн повернулся на бок и посмотрел на лежащего на спине и раздражающе храпящего белобрысого. Как же хотелось придушить его подушкой прямо сейчас. Чэн приподнял голову и оценивающе оглядел свою подушку, представляя, как тихо подходит к его кровати и перекрывает ему кислород... Но затем глубоко вздохнул и расслабился. Даже тут вдали от дома — он не оставался один ни на минуту. Вечный контроль, вечное давление. Которое осточертело до тошноты. Чэн тихо поднялся с кровати, замер на секунду, прислушавшись к мерному храпу этого кабана. Убедившись, что он все еще крепко спит, Чэн сел на подоконник, и посмотрел вниз — это был первый этаж. Хоть что-то ему на руку сегодня. Он спрыгнул на землю, огляделся, пригнувшись. По территории ходили дежурные, которые следили за порядком. Ночью их было всего двое, поэтому Чэн уверен был, что незаметно от них покинет территорию. Ему просто хотелось побыть одному, хотя бы до утра. Ближайший к этому лагерю поселок был в двух километрах, и наверняка, там есть бар, где можно найти спиртное. Он направился прямо туда, как только перелез через высокий забор.       Чэн думал, что после этого выматывающего дня ноги отвалятся. Но они были на месте, и даже слушались. Он шел по пустынной дороге, освещенной только светом луны и звезд. Свежий ночной воздух и тишина — это то, что ему сейчас было необходимо. Спустя полчаса медленным шагом, показались первые дома. Несмотря на поздний час, на улице встречались люди. Группка молодых людей стояла около небольшого строения, вывеска которого явно предполагала наличие алкоголя внутри. Чэн направился в ту сторону. Молодые люди беззаботно болтали и смеялись. Они выглядели его ровесниками. Но для Чэна они были словно инопланетяне. Он не представлял — как это — жить обыкновенной жизнью восемнадцатилетнего подростка, когда у тебя в жизни не творится полный пиздец. Когда можно обсуждать девушек, компьютерные игры, просто слоняться без дела вечером, пить пиво, рассказывая нечто откровенно тупое, но веселое.       Он уже хотел зайти внутрь заведения, но услышал чей-то душераздирающий крик неподалеку. Молодые люди тоже растерянно начали переглядываться, а потом побежали в сторону шума. Чэн из любопытства последовал за ними. Подходя ближе он увидел, как ярко освещается улица вокруг и густой черный дым, поднимающийся к ночному небу. Пахло едкой гарью, горел один из домов. Чэн подошел к уже собравшейся вокруг толпе и увидел как двое человек удерживают плачущую в истерике женщину.       - Там мой сын! - орала она, пытаясь вырваться и броситься в горящий дом.       - Джи, пожарные сейчас приедут, - успокаивал ее пожилой мужчина, - Ты сгоришь, если пойдешь туда!       - Нет! Мой сын! Пустите! - ее лицо окрашенное в отблески пламени, было настолько фатально отчаянным, а голос таким несчастным, что Чэн не успел проконтролировать свои воспоминания. В голове всплыло заплаканное лицо Тяня, огонь на яхте, крики...и мама. Эта ассоциация заставила его броситься в горящий дом. Он представлял, что там внутри находится Тянь, а не неизвестный ребенок.       - Парень, ты куда?! - крикнул в спину мужчина. Но Чэн уже оказался внутри. Раскаленный воздух обжигал легкие. Он начал озираться по сторонам. В дыму почти ничего не было видно, но он услышал детский плач и побежал в сторону этого звука. Детская комната не была охвачена огнем пока. Чэн не сразу заметил, сидящего в углу на полу маленького мальчика. Тот поднял большие испуганные глаза. Он прижимал к груди плюшевую игрушку, у него были огненные рыжие волосы и такие же яркие глаза, словно он был не настоящим, а сам являлся частью всего этого пожара. Чэн подбежал к нему и рыжик сразу протянул ручки, позволяя взять себя на руки, ничуть не боясь незнакомого человека. Впрочем, он сознавал, что его спасают и что бояться стоит только расходящегося стремительно пламени. Чэн прижал его к себе, мальчик обвил его шею маленькими ручками, не выпуская из одной свою игрушку-кота. Быстро направившись обратно, Чэн думал успеет выбежать, когда с потолка рухнула деревянная балка. Он инстинктивно пригнулся, прикрыв собой испуганного ребенка, и тут же почувствовал острую боль в спине от раскаленного предмета. Он опустился на колени, начиная задыхаться, в сгустившемся дыме не было видно практически ничего.       Это конец, - пронеслось в голове, потому что сил, чтобы встать, превозмогая адскую боль просто не было. Но он видел перед своим лицом огромные полные ужаса глаза этого ребенка — он был ровесник Тяня. Эти глаза говорили: «Спаси меня, пожалуйста. Я хочу жить!». Неизвестно откуда он нашел в себе силы, чтобы подняться на ноги, все так же крепко сжимая мальчика в руках. Казалось, это рыжик придавал Чэну сил, делясь своим непреодолимым желанием жить. В состоянии аффекта, просто как зомби, наугад, Чэн двинулся вперед, заставляя себя переставлять ноги. Было ощущение, что под ногами раскаленная лава, и все кругом превратилось в сплошной огонь. Он сам не осознал, когда все это закончилось, потому что легкие все еще горели и невозможно было сделать вдох. Перед глазами сплошная чернота. Кто-то подставил ему плечо, чтобы опереться, а затем кто-то попытался взять ребенка из его рук, но Чэн не сразу отпустил. Он услышал женский срывающийся голос:       - Спасибо! Вы спасли моего сына! Тогда он разжал пальцы, чувствуя, что теряет сознание. *       Очнулся Чэн уже в больничной палате. Он сел на койке и огляделся. Все тело болело, но особенно спина. Он понимал, что получил серьезные ожоги, которые оставят после себя шрамы навсегда. Его это не сильно беспокоило. Пусть шрамы будут не только в его душе — и на коже тоже. Это нормально, это даже правильно, как баланс, который должен быть во всем. Только в случае Чэна, это не баланс добра и зла, плохого и хорошего. Это баланс пиздеца и пиздеца. Он услышал, как открывается дверь и не удивился вошедшему в палату белобрысому.       - Привет, - сказал тот и сел на стул у кровати, - Как дела?       - Охуенно, разве незаметно? - с сарказмом и желчью ответил Чэн.       - Ты совершил благородный поступок, - сказал Би, не обращая внимания на его тон.       - Ты ведь был там? - Чэн внимательно посмотрел на него.       - Да. Я помог доставить тебя в больницу, - спокойно признается блондин.       - Как ты узнал, где я? - подозрительно сверлит взглядом Хэ.       - Я проснулся и, заметив, что тебя нет, сразу отправился в поселок, потому что это единственный населенный пункт здесь. Я решил, что ты отправился туда.       - Сколько мой отец тебе платит? - наконец, спросил Чэн, потому что Би даже не особо скрывает это. Слишком очевидно. Би покачал головой.       - Тот факт, что твой отец мне платит, ведь не отменяет нашу дружбу.       - Дружбу? - переспросил Хэ, - С чего ты взял, что можешь называть меня своим другом?       - Я бы хотел называть тебя другом, - Би пристально смотрит ему в лицо, - Потому что тебе нужен надежный друг. Да, я работаю на твоего отца. Но я предпочел бы быть на твоей стороне. Прояви каплю доверия, и ты об этом не пожалеешь. Би протянул руку. Чэн оценивающе глядел в полупрозрачные глаза. Это он подставил свое плечо там у горящего дома — понимает Чэн. Может быть, капля доверия в его душе еще осталась. Он пожал протянутую руку.