Половой вопрос

— Ленивый паразит! Кто так моет пол?! — поставленный командный голос Салли звучал особенно командно сейчас, когда она тыкала Филипа носом в слегка обшарпанный паркет в его собственной гостиной. — Ты кого тут ждал?! Свою Госпожу или курьера с пиццей?! Разве так готовятся к приходу Госпожи?! Разве так?! Вот так?! Ее ноги сильнее сжались на его талии — как стальные тиски. Салли, крепко ухватив его за волосы на затылке, несколько раз дернула голову вверх, чтобы тут же снова ткнуть Филипа лицом в пол. И снова, и снова. Он стоял перед ней на четвереньках, разумеется. То есть под ней: Госпожа оседлала его, скрестив каблуки своих высоких сапог где-то в районе его пяток. И трудно было придумать что-то лучше. Как же у него стояло! От ее тона, от властности, от воспоминаний, как прекрасно Салли выглядит в латексном корсете, от безжалостности, с которой она сейчас тыкала его лицом в пол. Филипу было хо-ро-шо! Но говорить так было не по правилам. — Простите, Госпожа, в следующий раз я постараюсь лучше, — оправдывался он. И не мог не подумать, что в следующий раз обязательно уберет старательнее, ведь прекрасные ножки Госпожи достойны самого вымытого из всех полов в мире. А уж за что его отчитать, Салли найдет. — Да еще неизвестно, когда он будет, этот следующий раз! — ворчливо отозвалась Салли. И это, увы, было правдой: у Филипа семья была отдельно, а Госпожа — отдельно. Ему было нужно и то, и другое, но отношения между ним и Салли, он, разумеется, скрывал. Так что иногда видеться не получалось подолгу. Это пока у него жена уехала, Госпожа может просто прийти к нему… Тут Салли отвлекла его от этих печальных мыслей бодрым звонким шлепком по заднице. — Так что накажу я тебя как следует сейчас, а не потом! За всю твою нерадивость, ленивый ты раб! За неуважение к Госпоже! — она отвесила ему шлепка по второй ягодице и еще разок ткнула носом в пол, прежде чем потянуть за волосы и за плечо вверх, заставляя подняться с четверенек. — Накажите, как заслужил, Госпожа, — с готовностью согласился Филип. Он знал, что будет просто счастлив всему, что она выберет. Салли изучила его вкусы, и потому предварительные договоренности у них короткие и оставляющие ей возможность выбирать наказания самой. Так непредсказуемее и лучше. По-настоящему. Потому он ждал, едва не затаив дыхание. Салли, едва он поднялся на ноги, не дав Филипу разогнуться, поволокла его к креслу, продолжая держать за волосы и заломив за спину руку. — Пошевеливайся, нерадивый раб! — прикрикнула она, подпихнув его под зад коленом. А у кресла — напротив, заставила остановиться, резко дернув назад. И в каждом из этих жестов было столько властности, сколько никто никогда в ней не видел. Никто, кроме Филипа. На работе всем доставались крохи, и только когда Салли была в плохом настроении или в боевом азарте. Ему одному доставалось все. Такой он был везунчик. Она уселась в кресло, расставив ноги, в очень сексуальной позе, и, хлопнув себя по бедру, велела: — Ложись! — а потом сама потянула его к себе, укладывая на свои колени задницей вверх, головой — вниз. Заламывая в очень стыдную и непристойную позу, которая ему очень нравилась. — Простите, Госпожа, — попросил Филип, заранее зная ответ. — Как же я тебя прощу, если еще не наказала? Да за такую дерзость тебя следует наказать сильнее! Его это не пугало, наоборот радовало. Пусть сильнее и дольше, у них целая ночь впереди. — Я не это имел в виду, Госпожа, но я смирено приму все, что исходит из ваших рук. — Так принимай! — сказала Салли и шлепнула его по заднице куда сильнее, чем раньше, а потом снова, и снова, и еще раз, так что вскоре у него там все огнем горело. И спереди тоже. Стояло так, что того гляди взорвется. А Салли продолжала его лупить, приговаривая: — Лентяй! Несносный раб! Не уважающий Госпожу! Вот будет тебе сейчас, по заслугам! Мало тебе! Получай еще! Филип плавился от наслаждения, ахал, ойкал и наслаждался болью и удовольствием так, что, казалось, был готов провести на коленях Госпожи вечность. Но она знала меру лучше него. — Хватит с тебя, — ворчливо сказала Салли. — Теперь ты должен ублажить Госпожу, чтобы доказать, что я не зря сюда приходила. В этом она тоже доминировала, будто Филипп сам не хотел, но лишь подчинялся приказу. — С радостью, Госпожа! Она позволила ему слезть со своих коленей, и Филип, повинуясь порыву, опустился перед ней на пол, обхватил ее ноги руками и приник к ним лбом, покоряясь, подчиняясь. — Лентяй, — снова повторила Салли, но уже ласковее, даже потрепала его по волосам. — Ну-ка, займись делом. Самым важным: ублажением Госпожи. Отстранив Филлипа, Салли откинулась на спинку кресла и раздвинула ноги. И в этом жесте не было ни капли покорности, в нем тоже была власть. Она была в том, что Госпожа велела ему войти в нее, стоя перед ней на коленях, на полу. Это не Филип брал — это Салли давала, даровала. И он принял щедрый дар, двигаясь в ней жадно и страстно, а она впивалась ногтями ему в плечи. А он думал о том, что и в этом — тоже власть. Его член сейчас в ее власти, внутри нее. И это было хорошо. Ни с кем больше ему не было так хорошо. Денек, по всему, предстоял отвратительный. Это вот новое убийственное самоубийство даже если не имело никакого отношения к тем, предыдущим, так журналисты привяжут. А у них будут хлопоты и проблемы. У Лестрейда по этому поводу сдали нервы, и он вызвал психа. Отчего все стало еще более отвратительно. Как же кстати была вчерашняя сессия! Если бы не она, Салли бы сейчас нервничала и психовала намного больше. А так она просто ждала, когда псих доругается с Филипом. И не повела бровью, даже когда тот стал хамски, как у него было принято, намекать на их с Филипом интимные отношения. — Слушай, на что ты там намекаешь? — взвился тот. — Я не намекаю, — высокомерно и ехидно ответил псих Холмс. — Салли просто забежала поболтать и случайно задержалась до утра. И, судя по её коленкам, отдраила тебе полы. Это было очень трудно — не расхохотаться в голос. Но Салли силой воли удержала каменное лицо. «Не угадал! — злорадно подумала она. — Даже близко себе не представил, что именно у нас вчера происходило с чертовым полом. И не узнаешь никогда!» Настроение у нее резко улучшилось.